Адамово яблоко

Мы ехали молча уже второй час. Сначала я пытался смотреть в окно, изучать обстановку и запоминать направление, в котором двигалась машина, а затем понял, что смысла в этом никакого не было: судя по всему, ехать мы будем еще долго. Девушка эта не утруждала себя вежливой беседой и объяснением того, куда же мы все-таки держим путь и зачем, ради всего святого, я ей понадобился. Я пытался сообразить, как же мне спастись из ее плена, но задача передо мной стояла не из простых: одно дело, когда вас похищает обычный человек, другое — неуязвимая, быстрая и сильная вампирша. Против нее у меня не было и шанса. — Я хочу в туалет, — такое мое заявление можно было рассматривать как еще одну форму протеста. — Не беспокойся, через, — она взглянула на небольшие наручные часы, надетые поверх черной кожаной перчатки, — час мы прибудем на место, где ты сможешь осуществить все свои физиологические отправления. — Класс, спасибо. Что насчет еды? Может, вы уже скажете, куда мы едем? Потому что я все еще жив, а это значит, что убивать меня… — Закрой рот, — шикнула она. Я закатил глаза и снова уставился в окно. Интересно, что там с видением Элис… А Эдвард, о господи! Больше всего я беспокоился об Эдварде. Он, наверное, сейчас просто с ума сходит! Даже не представляю, что бы я подумал, окажись я на его месте. От мыслей об этом во мне поднялась волна гнева на эту бестию. Я почти ненавидел ее за то, что она заставила Эдварда так переживать. Она не имеет и малейшего представления о том, как легко его довести до нервного припадка. Вспомнить только мою поездку в резервацию… Он сейчас так страдает, и все из-за нее! А ведь когда Чарли вернется домой и не обнаружит меня у себя, у него тоже, скорее всего, нервы сдадут. Сегодня весь Форкс перевернется с ног на голову… А мама! Я схватился руками за голову и зажмурился посильнее, стараясь прогнать все эти мысли из своей головы, потому что они причиняли мне почти физическую боль. Справившись с приступом тревоги, я поднял голову и наткнулся на ее изучающий взгляд, отраженный в зеркале заднего вида. Скрипнув зубами, я показал этой дуре средний палец. Пока я смотрел на нее, меня посетила мысль: я вспомнил слова доктора Каллена о том, что Аро мог бы пожелать встретиться со мной лично в Вольтерре. Если она из Вольтури, что я могу допустить, опираясь на определенную последовательность событий, то можно предположить, что она везет меня к своему боссу на собеседование. Это разумение дало мне надежду. Может, Эдвард будет там. — Мы едем в Вольтуру? — Вольтерру, идиот, — она не удержалась и поправила. Кто тут еще идиот. — О, так я прав. Ты из Вольтури. Эдвард говорил, что этот город находится в Италии. В Италии! Не при таких обстоятельствах я мечтал начать путешествовать по миру. Я спросил, не отправляемся ли мы случайно в аэропорт, на что она ответила гордым молчанием. Но я и так знал, что отправляемся: она собирается увезти меня на другой континент — не на корабле же нам плыть. — Если ты женщина, то ты не главная, — я продолжил делиться вслух своими предположениями. — Нет, ты не подумай, я женщин очень уважаю, если они — не ты. Просто я знаю, что главных у вас трое: Майк или Марк, не помню, Кайус и Аро, — а это ведь мужские имена. — Ты когда-нибудь заткнешься? — раздраженно бросила она. — Когда-нибудь — обязательно. Видишь ли, я так понял, тебе нельзя меня убивать, поэтому собираюсь использовать свои возможности по максимуму. Но если ты отвезешь меня обратно, я буду твоим самым кротким пленником. И обещаю не жаловаться на тебя отцу. — То, что я не могу тебя убить, еще не означает, что я не могу сломать тебе ноги. А потом руки. — И какова вероятность, что мое сердце остановится? Я очень пуглив и чувствителен, поэтому, если соберешься меня пытать, будь предусмотрительна. Когда мы проехали опознавательный знак Рочестера, я подумал, что она держит путь в Портленд, но снова ошибся. Мы двигались какими-то зигзагами. Через час мы так и не остановились. И через два. И даже через три. Я провел с ней весь день, полный леденящего душу страха неизвестности, и на его протяжении в салоне стояла гробовая тишина. Когда за окном начало смеркаться, мне хотелось выть от голода, жажды и естественной нужды. — Послушай, — вежливо начал я, — не знаю, как вам, вампирам, но лично мне безумно нужно в туалет! Ладно, я могу потерпеть голод, но это… — Заткнешься ты когда-нибудь? — Это, правда, срочно, — настаивал я. Вампирша начала что-то печатать в телефоне, другой рукой придерживая руль. Я не понял, какие намерения стоят за ее действием, но решил подождать. Через тридцать самых долгих минут в моей жизни машина остановилась у заправки. Здесь была небольшая парковка, на которой я увидел одну здоровенную фуру — других машин не наблюдалось. ТРК было всего две, за ними стоял небольшой, скудно освещенный магазин. По трассе, с которой мы свернули, быстро пролетали редкие автомобили, разрезая вечернюю тишину и на секунды заглушая щебет сумеречных птиц. К вящей радости моей похитительницы, эта заправка популярностью не пользовалась. Девушка покинула салон, открыла багажник, а затем любезно предоставила мне спортивные штаны, толстовку и кроссовки — все новое, с бирками. Я сначала не понял, что означал этот жест, но потом сообразил, что одет в пижаму. — Чего ты там копаешься? — нетерпеливо спросила она и скрестила руки на груди. Я как раз размышлял над тем, стоит ли мне сменить свои пижамные штаны на новые. Первые мне по размеру, а вот вторые казались слишком короткими. — Обувь маловата, — пожаловался я, — и мне бы носочки. — Пошевеливайся. Я услышал, как она открутила крышку топливного бака. Я вылез из салона и встал возле машины. Сейчас я мог изучить внешность своей похитительницы более детально — прежде она сначала ударила меня по голове, а затем сидела за рулем, из-за чего рассмотреть ее лицо не представлялось возможным. Девушка оказалась ниже, чем я предполагал, и гораздо красивее. Ее длинные волосы цвета красного дерева покачивались на ветру; густые черные ресницы обрамляли красивые глаза миндалевидной формы. Я еще никогда не видел такого цвета глаз, как у нее: иногда карие глаза на солнце выглядят похожим образом, но солнечного света здесь не было. Одета она была со вкусом: на ней были черные брюки, красная блуза и кожаная куртка странного фасона — с тонкими лацканами, как на пиджаке. Завершали ее образ кожаные перчатки. Когда мы зашли в призаправочный магазин, продавец чуть не свалился со своего раскладного стульчика. Появление моей спутницы его явно взволновало. Я накинул капюшон, опустил голову и широким шагом направился в туалет. Он был ужасен. На полу извивались желтые разводы, а едкая, слезоточивая вонь вызывала у меня рвотные позывы. Сходив в туалет, я подошел к раковине и огляделся. Под потолком было узкое, прямоугольное окно. Его покрывала пыль, а на выступе снизу валялись высушенные трупы насекомых. Я предположил, что оно не открывалось лет сто; попытка пустить сюда воздух и выпустить меня определенно привлечет внимание вампирши, и я обязательно поплачусь за этот финт. Смирившись с тем, что убежать мне отсюда не удастся, я опустил локтем дверную ручку и вышел из уборной. — Возьми себе еды, — приказала девушка. Сухопарый и заросший щетиной мужчина в рубашке терракотового цвета восхитился ее манерами. Я с опаской покосился сначала на него, а потом на красноглазую, и поспешно отправился внутрь магазина. На полках холодильника я нашел не самого свежего вида салаты в пластиковых контейнерах и какие-то супы в консервных банках. Столовых приборов у меня не было, поэтому я принял решение взять снеки. К тому же это понижало шанс отравиться просроченными продуктами. Люминесцентная лампа на потолке трещала и время от времени мигала. В магазине стояла тишина, нарушаемая писком кассового аппарата. Работник заправки дрожащими руками сканировал один протеиновый батончик за другим. Я будто почувствовал, что он боится, — интуитивно. — Иди в машину и не смей фокусничать. Какая идея не пришла бы тебе в голову, со мной это не сработает, — заверила меня вампирша и отдала ключи. — Я слышу каждый удар твоего сердца на расстоянии мили. Я испуганно уставился на некрасивое лицо Ричи — это имя было написано синими чернилами на бейдже продавца. — А ты? — Не выводи меня из себя. У меня волосы на затылке встали дыбом. Я попятился и толкнул дверь спиной, вывалившись на улицу. Я заглянул в окно: там ничего не подозревающий Ричи послушно шел за вампиршей в подсобное помещение. У меня даже ноги онемели от ужаса! Я вертел головой из стороны в сторону, силясь сообразить, как помочь этому человеку. В фуре на парковке я обнаружил спящего водителя. Я чуть было не сорвался на бег, желая позвать его на помощь, а затем замер на месте с самым жалким видом. Я быстро догадался, что так и его обреку на смерть. Что же мне сделать? У него есть видеорегистратор? В магазине были камеры? Осиновый кол? Не сработает — Эдвард говорил. Удар по голове? Маловероятно. Готов ли я рискнуть своей жизнью ради продавца с заправки? Сколько лет ему было, может, тридцать? У него ведь может быть семья! Ощущая себя совершенно беспомощным, как, наверное, ощущает себя огромный кит, выброшенный на берег, я на трясущихся ногах поплелся в сторону магазина. Я хотел предпринять попытку уговорить ее не делать этого, но не успел. Раздался треск и погас свет. Девушка покинула магазин, перевернула табличку, которая теперь гласила "закрыто", заперла дверь. В другой ее руке было что-то черное. Она сжала ладонь в кулак, и эта вещь раскололась на мелкие кусочки. Я понял, что это была камера. — Я же велела тебе идти в машину. — Она выхватила из моих рук ключи. — Что ты сделала?! — взвизгнул я. — Полезай! — Что стало с продавцом? — Я оперся руками о колени, стараясь унять сердцебиение и не представлять мертвое тело в нескольких шагах от меня. — Ты убила его? Да? Ты! Я хочу, чтобы кто-нибудь обошелся с тобой так же чудовищно, чтобы к тебе отнеслись как к животному, потому что ты и есть животное! Она стремительно подошла ко мне, нагнулась и зашипела прямо в лицо: — Прекращай драть свою глотку, кретин, и лезь в машину, пока я не сломала тебе все пальцы. На меня накатил приступ тошноты. Мне снова вспомнились слова Розали о том, что я ввязался куда не следовало и ничего не понимаю. В кабинете у доктора Каллена я решил, что все понял. Я ошибся. Вот сейчас я точно все понял. Кристально четко. Вот он мир Эдварда, в который я так хотел попасть. Помнится, я еще жаловался, что меня в него не пускали. *** “Бентли" неслась по автомагистрали, обгоняя попутные автомобили; за пределами дороги виднелись частные дома. Желтый рассвет растекся вдоль горизонта. Кожа вампирши отражала падающие на нее лучи утреннего солнца. Я выудил из пакета бутылку с холодным кофе, и в этот момент раздалась вибрация ее телефона. — Куда дальше? — спросила она, приняв звонок. — Ясно. Машина перестроилась на крайнюю левую полосу и вскоре покинула автомагистраль, свернув на ближайшем пересечении дорог. Всю ночь из моей головы не выходило лицо этого Ричи. Я представлял его бездыханное тело — посиневшее, его стеклянные глаза. Может, его уже нашел другой продавец, пришедший сменить его, может, это будет кто-то из его семьи. Мне было его ужасно жаль. И Чарли. И Эдварда. Они, наверное, волосы на себе рвут. Даже не представляю, что сейчас происходит в городе. Если бы только Элис могла увидеть мои перемещения! Но это было невозможно: я давно понял, что даже моя похитительница понятия не имеет о том, куда едет, и время от времени получает новые инструкции. Я жевал батончик и с тоской глядел в окно. Мы проехали дорожный указатель. Миннеаполис. Миннеаполис! Я же только что пересек два штата! — Какого дьявола ты притащила меня в Миннесоту? — воскликнул я. — Мне тебе мешок на голову водрузить, что ли? Сиди тихо. Вот же угораздило меня! Вдали показались многоэтажные здания, их синие основания плавали в тумане, из-за чего казалось, что высотки просто парят в воздухе. Вскоре и они остались позади — мы свернули в противоположную сторону. Я подался вперед и повернул голову, стараясь рассмотреть очертания большого города. Слева от машины тащился бесконечный забор, сверху покрытый колючей проволокой. Я предположил, что меня везут в тюрьму на пытки, но ошибся. Стоило нам проехать еще милю, и на заборе появились знаки низколетящих самолетов. Мы прибыли на частный аэродром. Моя похитительница водрузила себе на голову шляпу и надела солнцезащитные очки. Здания аэропорта здесь не было, только несколько огромных ангаров, виднеющихся вдали, и полупустая длинная взлетная полоса. На стоянке здесь было три турбовинтовых самолета не самого нового вида и один… бизнес-джет. Он очень сильно выделялся на фоне одноместных потрепанных самолетиков. Его белоснежное брюшко сверкало на солнце. Нас встретило трое человек — все мужчины. Никто из них даже не смотрел в мою сторону. Они носили классические костюмы и демонстрировали полную незаинтересованность в происходящем. Один из них передал вампирше какой-то черный кейс и сказал несколько слов на итальянском. Она молча кивнула, и мы поднялись по трапу в самолет. Что ж, перед смертью прокачусь до Италии классом люкс. Стюардесса поговорила с вампиршей на том же итальянском, которого я не знал от слова совсем, и мне предложили полноценный завтрак, а еще отдельное сидение и собственный столик. — Buon appetito, сеньор Кристиа́но, — произнесла одна из стюардесс, ставя передо мной поднос. — Просто Крис. В вашем случае я вынужден настаивать, — ответил я. Она недоуменно переглянулась со своей коллегой и натянуто улыбнулась, уходя в нос самолета. — Они знают, что ты убийца? — невозмутимо спросил я у вампирши. — Ты умереть хочешь? — А меня это ждет? — Ну, — протянула она, кровожадно улыбнувшись. — Все зависит от тебя. Будь почтителен и благоразумен, тогда все закончится наилучшим образом. На что я очень не надеюсь. — Мне кажется, что ты лжешь. Зачем было устраивать весь этот цирк, похищать меня? Вы все не хотели, чтобы Каллены вам помешали. Если бы в ваши намерения входила лишь мирная беседа, то вы бы не стали проворачивать такие хитрые схемы. — И зачем же мне лгать, глупое ты создание? — А зачем кот гадит в тапки? Такова его природа. Аро просто не хочет убивать Эдварда, не так ли? Вы хотите заманить его таким образом? На мгновение мне показалось, что на ее лице промелькнуло отвращение. — Ты идиот. — С тобой невозможно разговаривать по-человечески. Зачем было убивать того продавца? Что вам от меня нужно? — Сколько можно жаловаться? — Ты просто психопатка, — заключил я. — Это бесполезно. — Послушай, — она наклонилась в мою сторону, нависая над проходом между рядами, — раскрою один секрет: твой друг тоже убивал, и если он говорил, что ему это не нравилось, то нагло лгал. С кем, по-твоему, ты говоришь? — Она убрала со своих брюк невидимый сор. — С Сантой? Ты в "Макдоналдсе" слезы проливаешь над котлетами? — Не я же забиваю скот. Это делается на фабриках, гуманно. Люди — не животные, это совершенно разные вещи! — Только с Аро об этом не начинай дискутировать. И меня избавь. — Она прервалась на секунду, а затем продолжила: — Твои друзья из олимпийского клана отказались от человеческой крови, оттого-то ты, наверное, такой недальновидный. Думаешь, эти Каллены человечнее меня? Считаешь их "добрыми злодеями"? Я почувствовал прилив внутреннего жара. — Выдающимися в ряду подобных. Они избрали другой путь, в то время как ты живешь… гнусно. Мы разговаривали на разных языках. Рассуждения о вопросах морали и нравственности с прожженным убийцей, как известно, предмет весьма затруднительный, и я не то чтобы обладал навыком убеждения: толкать речи, выигрывать в спорах, при этом качественно аргументируя свою точку зрения, — это дело опыта, годами приобретаемого умения. К тому же, чтобы заставить собеседника взглянуть через призму своего восприятия, нужно для начала самому вникнуть в его точку зрения, понять его. Мне образ ее мыслей был абсолютно непонятен, омерзителен. Я не мог допустить никакого оправдания ее поступкам. У нее был выбор, и она выбрала неправильно. Через восемь часов самолет приземлился во Франкфурте для дозаправки. О том, что я нахожусь в Германии, я понял только по голубой надписи на крыше длинного трехэтажного здания: не было никакого сообщения от экипажа, никто не пожелал мне хорошего дня и не оповестил о погодных условиях за бортом. Стюардессы только тем и занимались, что натянуто улыбались, игнорируя все мои попытки заговорить хоть с одной из трех. Они делали вид, что не говорят по-английски, но я понимал, что меня пытаются обвести вокруг пальца. Стюардессы на международном рейсе не говорят по-английски — вот же работнички! Я гадал: в сговоре ли они с Вольтури, знают ли правду. Должно быть, у такого мощного клана повсюду свои соглядатаи, подсобники, связи, и, несомненно, среди них должны быть и обычные люди. После второго вылета мне не хотелось ни есть, ни пить, ни спать; я сидел и мучился от тревожного ожидания. Если бы только я мог повернуть время назад и очутиться у себя дома, в кровати… Я бы очень хотел сейчас лежать и слушать приятный голос Эдварда, а не лететь над морем. Я мог бы поверить во что угодно: в Бога, в кармическую силу или любую другую духовную хрень, лишь бы случилось чудо и я вернулся домой. Приземлились мы плавно. Знал ли Эдвард, где я сейчас? Знает ли Элис, что со мной станет? А что, если он сейчас появится здесь, и все закончится? Влажный ветер поднимал вверх выбившиеся из аккуратного пучка волосы моей спутницы. В одной ее руке был увесистый черный кейс, о содержимом которого я не имел ни малейшего представления, а в другой — зонт. Небо здесь было серым, снега не было, а горизонт походил на бурое пятно — будто бы какой-то художник сделал небрежный мазок грязной кистью. Стояла прохладная погода, но в Вольтерре было гораздо теплее, чем в Форксе. Я отметил, что зима здесь похожа на аризонскую. Эдвард, к сожалению, так и не появился. — Salve, синьор, Comune, Piazza dei Priori, per favore, — вампирша приветливо улыбалась коренастому старичку — водителю такси. Он обратился к ней по имени, назвав ее Хайди, и начал что-то рассказывать по-итальянски. И хотя итальянского я не понимал, в его интонации слышалось заискивание. По радио играла “Bella, ciao". Эта Хайди бросала на меня косые взгляды через салонное зеркало, которые я игнорировал, отвернувшись к окну. Горожане носили легкие осенние пальто — по случаю теплой зимы, — беззаботно смеялись, некоторые хмурились, спешили куда-то, держа телефон у уха. Компании молодых людей мелькали одна за другой, и все эти люди казались мне чрезмерно счастливыми. Что они обсуждали? Каникулы, ссоры с близкими, планы на вечер… Мне было больно смотреть на них, завидно. Они там, а я здесь. Салон этой машины ассоциировался у меня с сумкой-переноской для животного, которого везут в ветеринарную клинику, чтобы усыпить. Пошел мелкий дождь, дороги тут же потемнели от влаги и начали блестеть, отражая на своей поверхности рустикальные дома, облицованные кирпичной кладкой. По мере продвижения вглубь города наша машина останавливалась все чаще. Снующие туда-сюда пешеходы занимали проезжую часть, отовсюду доносились звуки клаксонов. Я особо не обращал внимание на указатели: все обозначения были на итальянском. На глаза мне попался кривоватый и интересный дом: на крыше его виднелся красивый металлический флюгер в виде звезды, он сверкал, плавно вращаясь из стороны в сторону. Я отвлекся на него, и как раз вовремя. В открытое окно нырнула рука, словно пятиногий паук, пальцы ее выпустили какую-то мелкую круглую вещицу, что беззвучно упала мне на колени. Я дернулся от неожиданности и попытался рассмотреть ее владельца, но силуэт, полностью укрытый в черное, быстро затерялся в толпе. Опустив взгляд, я понял, что это была за безделушка. Я поднял и сжал в руках блестящий английский пенни. — Что это у тебя? — спросила Хайди, по всей видимости, уловив движение периферическим зрением. Я молча показал ей монету, на что она никак не отреагировала. Это монета Эдварда. Он где-то рядом. Это был знак. Я прикрыл глаза и сжал в руке его пенни. Первое, что притянуло на себя мой взгляд по прибытии, — это старинная башня с часами. Затем я обратил внимание на замок, которому и принадлежала башня. Этот исполин будто бы явился из другого времени — из какого-нибудь средневековья, но, как ни странно, вполне гармонично вписывался в архитектуру города. Именно такие замки часто описываются в сказках о благородных леди и отважных рыцарях. Когда водитель такси снял блокировку с дверей, я покинул салон и осмотрел просторную площадь. Прямо в центре выстроили большой фонтан, на бортиках его топтались дети, сидели подростки с книгами. Здесь было чисто и красиво. Мы вошли внутрь через двустворчатые двери под башней с часами. После яркого дневного света мои глаза еще несколько минут пытались привыкнуть к полумраку. Хайди издала очередной раздраженный вздох. Она сказала: — Шевелись. Я почти справилась. Я уже было открыл рот, чтобы вставить едкое замечание в ответ, как вдруг лицо Хайди приняло выражение то ли страха, то ли стыда — это сбило меня с толку. Она покорно опустила голову и отступила от меня на два шага. Я нахмурился, обернулся и заметил три медленно надвигающиеся на нас тени — это был какой-то щуплый паренек и двое молодых людей. Шаги их звучали гулко, отдавались эхом, которое разносилось по длинному темному коридору. Прислушиваясь к этому звуку, я понял, что потолок здесь намного выше, чем показалось сначала. Лишь когда эта компания приблизилась, я смог разобрать, что этим пареньком была девочка. Ее светло-русые волосы, зализанные назад, полностью открывали круглое лицо с широко расставленными глазами, острыми скулами и пухлыми губами. Все мое внимание было приковано к ней — она была очень жуткой. Пустота в ее глазах ассоциировалась у меня с чем-то темным, влажным, мерзким, каким-то мицелием, червями и могильными ямами. Так, наверное, можно визуализировать смерть. На контрасте с ее безобидной внешностью это внушало настоящий ужас. Цвет этих глаз был такой же багровый, как у всех присутствующих здесь. Я оглядел всех по очереди. Исправляюсь: кроме одного высокого молодого человека — его глаза были черными. Это был самый черный цвет, который мне когда-либо доводилось видеть. Он сначала нахмурился, а затем, будто бы недоумевая, приподнял бровь. Я отвернулся. Хайди сейчас казалась мне действительно что Сантой. — Добро пожаловать, прошу за мной, — сказала эта смертоносная малявка. В ее детском голосе не было ни торжества, ни угроз — звучал он ровно и безразлично. Я поплелся за ней, нехотя волоча ноги в своих нескладных и жмущих башмаках. Сзади ступала Хайди, и к ней подошел один из молодых людей. — Преследования не было, Феликс, — заверила его Хайди. — У Деметрия на этот счет другие мысли, — заметил в ответ этот Феликс. Как я понял, Деметрием был тот парень с черными глазами. Я обернулся к нему. Он был задумчив, как будто на чем-то сосредоточен. Поймав его ответный взгляд, я тут же отвернулся. — Даже если я что-то и упустила, сюда они сунуться не осмелятся. — Довольно разговоров, — приказала девочка, и все мигом позакрывали рты. Меня завели в лифт. Здесь играла жуткая оперная мелодия. Слишком много вампиров на один квадратный метр — мне стало не по себе. С одного бока от меня стояла Хайди, а с другого — Деметрий. Он убивал меня глазами и стучал ботинком по полу в такт мелодии, а Хайди поправляла воротник своей блузки, прижав подбородок к шее. Если не знать подоплеки, все это выглядело вполне обычно: просто странная компания в лифте. Ни у кого бы и мысли не возникло, что человека, стоящего по центру, ведут на казнь. Я пребывал в настоящем ужасе. Любой шорох заставлял мое сердце биться быстрее. Феликс что-то прошептал Деметрию, и тот кивнул. Девочка обернулась к ним и окинула недовольным взглядом каждого по очереди. Вот лифт пискнул, и двери открылись. Мы вошли в приемную, стены которой были обшиты деревом, на полу — зеленые ковры. Окон не было, вместо них повсюду висели большие и очень яркие тосканские пейзажи в массивных рамках. Здесь были расставлены диванчики уютными группами, в центре каждой — по блестящему столику с хрустальной, полной пестрых цветов вазой. В середине приемной располагалась высокая конторка из красного дерева. За ней работала молодая женщина, на которую я посмотрел в немом изумлении. Высокий рост, смуглая кожа, зеленые глаза, — незнакомка украсила бы любую компанию, кроме этой. Она была человеком, как и я. — Buon pomeriggio, Джейн! — приветливо улыбнулась она, не обращая никакого внимания на тех, кто пришел вместе с ее хозяйкой. — Здравствуй, Джина, — вежливо поздоровалась девочка. По другую сторону оказалась еще одна приемная. Там сидел молодой парень в жемчужно-сером костюме. Он мог запросто сойти за двойника Джейн. Волосы темнее, губы не такие пухлые, но они были очень похожи. — Джейн! — Парень встал, взял девушку за руку и приложил ее к своей щеке. Несколько мгновений они просто молча стояли, а затем Джейн сказала: — Алек, вчера было собрание. Аро будет зол. — Что ж, не будем заставлять его ждать. Как это все изумляло меня! Я представлял жуткое вампирское логово с гробами и крестами, темницами и каменными подземельями, но не тут-то было. Все здесь выглядело, я бы сказал, цивильно. Все они общались друг с другом вежливо и вполне адекватно. Теперь я был бы не удивлен, если бы узнал, что, например, Феликс и Хайди по утрам сидят за одним столиком и обсуждают изменения курса валюты. Держась за руки, Алек и Джейн провели нас в просторный, богато украшенный зал. Интересно, сколько их еще впереди? Не обратив внимания на высокие, облицованные золотом двери в глубине зала, они остановились у стены и сдвинули обшивку, обнажив еще одну, самую простую, деревянную. Галантный Деметерий придержал ее, пропуская вперед Джейн с Алеком, и мы ступили в каменный вестибюль, который скоро привел нас в башенный зал посветлее. Тут были длинные узкие окна, сквозь которые на каменный пол падали яркие прямоугольники света. Из мебели только несколько массивных, высоких, как троны, стульев, расставленных вдоль плавно изгибающихся стен. К ним вели три длинные мраморные ступени, подле которых стояли несколько человек и о чем-то оживленно беседовали. Спокойные голоса сливались в негромкий, разносящийся под сводами башни, гул. Вот две бледные женщины в летних платьях остановились в островке солнечного света, и от их кожи, словно посыпанной хрустальной пылью, по светло-коричневым стенам заплясали радужные блики. Не успели мы войти, как все прекрасные лица повернулись в нашу сторону. Большинство бессмертных были одеты совершенно непримечательно: брюки, юбки, рубашки — на улице они бы не выделялись из общей массы. Но мужчина, заговоривший первым, был в длинной накидке. Черная как смоль, она волочилась по полу, и на секунду я принял его длинные, цвета воронова крыла волосы за капюшон. — Джейн, милая, ты вернулась! — сказал он, проигнорировав всех остальных, кто был с нами. Они встали чуть поодаль, опустив головы. Даже Алек, до этого шедший рядом с Джейн, отступил на пару шагов. Говоривший обладал высоким, не очень приятным голосом. Мужчина двинулся… нет, поплыл вперед с такой невероятной грацией, что я раскрыл рот в немом восторге. С ним не сравнится даже Элис, каждый шаг которой напоминает балетное па. Когда он приблизился, я рассмотрел его лицо. Оно не было неестественно красивым, как у членов его свиты (грациозный брюнет подошел не один: вокруг него суетились все присутствующие в зале – кто-то шагал позади, кто-то, подобно бдительным телохранителям, впереди). Я не мог решить, нахожу его привлекательным или нет. Вероятно, черты его лица и были идеально правильными, но было в них что-то отталкивающее. От сопровождавших его вампиров брюнет отличался не меньше, чем я. Я подумал, что в прошлой жизни он был только что не уродом, раз обращение в вампира не смогло сделать его таким же прекрасным, как, например, Эдварда, Розали или Хайди — или даже того Деметрия. — Да, господин, — улыбка украсила лицо Джейн, сделав его ангельским. — Замечательно, моя дорогая. Ты всегда несешь мне только радостные вести, — улыбнулся он. Его затуманенные глаза поползли по моему лицу, изучая каждый его дюйм. Тут его улыбка сделалась еще шире, прямо безумной. Проигнорировав присутствие Хайди, странный мужчина сразу обратился ко мне, и говорил он таким тоном, будто бы мы были давно знакомы. Словно я был его внуком, что заглянул в гости за сладостями. — Здравствуй, друг мой! Как добрались? С тобой хорошо обращались? — На этих словах он мягко хлопнул в ладоши, и все, кто находился в просторном зале, за считанные секунды покинули помещение. Остались лишь Хайди, Алек вместе с Джейн и Деметрий с Феликсом — два ее телохранителя, наверное. У меня возникла непрошенная мысль: на кой черт вампиру может понадобиться телохранитель? — Зачем я здесь? — дрожащим голосом спросил я. — Прошу прощения, я даже не представился. Я, по своему обыкновению, опережаю события, — он хихикнул. — Мое имя Аро. Приятно познакомиться! Аро подплыл ко мне и протянул руку. Вероятно, он хотел, чтобы мы обменялись рукопожатием. Что за бред? Я смотрел на бледную и прозрачную, словно лист бумаги, ладонь и медлил. — Этим касанием я прочту твои мысли, — пояснил он. — Не бойся. Я бы предпочел, чтобы он этого не делал, но был не в том положении, чтобы отказывать, поэтому протянул свою ладонь. Аро схватил меня за руку и больно сжал. Я попытался освободиться, но он удержал ее в своих ладонях. — Чудно! — внезапно воскликнул Аро, и я подскочил от неожиданности. Тут он меня отпустил. — Феликс, пригласи моих братьев! — нетерпеливо приказал он. — Кристиан, ты оправдываешь все ожидания! Феликс отлучился всего на минуту, а когда вернулся, за ним следовали двое мужчин, облаченных в черные накидки. Они были очень похожи на Аро, у одного даже волосы точно такого же цвета и длины, у второго – благородная седина. Лица одинаковые, а кожа тонкая, как пергамент. Было такое чувство, что картина из дома Эдварда ожила, не хватало только Карлайла. Они заняли два стула, но один, посередине, оставался пустым. Аро обратился к длинноволосому брюнету: — Ты оказался прав, Марк. Это очень ценная находка для нас. На лице этого Марка застыла скука. Он не радовался похвале, а тот, что был светлым, и вовсе недовольно поджал губы. Раздался хриплый голос, что звучал почти что как шепот: — Мы благодарим тебя за работу, Хайди, — медленно молвил Марк, — но умерь свой энтузиазм. — О чем ты, брат мой? — задал вопрос Аро. Марк протянул ему руку. — Мой брат тоже обладает весьма ценными ценными способностями. — Аро отвернулся от меня и продолжил говорить, смотря в лицо Хайди. — Он способен чувствовать связь между людьми. И кажется, ты сумел поразить не только меня, но и нашу Хайди. Смысл его слов пролетел мимо меня — признание Хайди меня сейчас волновало меньше всего. Ее прогнали из зала. Непонятно почему, но с ее уходом я начал чувствовать себя еще хуже. На лбу проступил пот, а руки в карманах тряслись. Я был совершенно один в этом холодном и ужасном месте. — Джейн, милая, нам было бы интересно испытать весь спектр возможностей этого человека. Не окажешь ли услугу? — Приторно улыбнулся Аро. — Да, господин. — Она кивнула и сделала шаг вперед. — Будет больно, — предупредила Джейн, обращаясь уже ко мне. Я хотел закрыть глаза, но было слишком страшно. Что она собирается делать? Меня начнут пытать? Я ожидал чего-то ужасного и болезненного, но маленькая вампирша просто продолжала пялиться на меня плотоядным взглядом, что заставлял все внутренности скручиваться в дрожащий клубок. — Делайте уже, что хотели! — Я не выдержал напряженного ожидания. Брови Джейн сошлись на переносице, а губы сжались в прямую линию. Все ее лицо выражало какое-то непонятное мне страдание. — И снова чудо! — вскрикнул Аро. Да когда же он прекратит так кричать! Мне захотелось на пол сесть, потому что ноги грозились подкоситься в любой момент. — Твое присутствие украсит нашу маленькую компанию. — О чем вы? Что вообще происходит? Аро сложил ладони в треугольник и начал расхаживать из стороны в сторону. Его накидка волочилась за ним. — История занимательная. В Сиэтле мне посчастливилось встретить одного своего старого знакомого, который поведал мне об одном неоперившимся юнце и его грозных друзьях. Нас его история впечатлила, как и юноша, о котором он говорил, поэтому я попросил своих друзей понаблюдать за ним. Так я и узнал много нового про Кристиана и его доброго друга Эдварда Каллена. Меня очень заинтересовала твоя способность противостоять нашему влиянию, но так нельзя, ты ведь понимаешь? Смертный не может противостоять бессмертному, такова уж его природа. Я посчитал, что твое существование большая ошибка, которую нужно устранить. Да и закон был нарушен, а мы законы чтим, долг обязывает. Но тут один из моих верных друзей, — Аро взглянул на Деметрия, — убедил моего брата, Маркуса, что подобное расточительство столь ценного потенциала мы себе позволить не можем. Они захотели спасти тебя, Кристиан, и всем ты обязан именно им. Я оторвал испуганный взгляд от Аро и перевел его сначала на Марка, который скучающе придерживал челюсть ладонью, а затем на Деметрия, что рассматривал свои ногти. Что ж, на спасителей они мало походили. Предчувствие у меня было плохое. — Так вы не убьете меня? — подал голос я. — Я ведь сказал, что тебя решили спасти. Впредь слушай, когда я говорю, — он проговорил это с улыбкой на лице, но я не обманулся: Аро предупредил вполне серьезно. — Цена такого таланта велика, а Каллены не дают и никогда не дадут тебе увидеть этого. Я раскрою твой талант, позволю ему распуститься, словно цветку. — А если я не хочу, чтобы мои таланты раскрывали? Не могли бы вы просто отпустить меня? — Я сам не верил в то, о чем говорил, но мной двигало отчаяние. Со стороны седовласого, Кая, послышался смешок. Аро поразился моей глупости: — Но в этом случае и тебе, и всем друзьям Карлайла придется ответить за нарушение закона по всей строгости. Знаешь ли, они и помимо этого натворили много бед. Я великодушно им прощу их преступления за столь ценный подарок — тебя. Хотелось схватить себя за волосы, похныкать немного и сделать еще множество всяких дурных вещей, которые я себе позволить не мог. Все, что мне оставалось, — смотреть пустым взглядом на мраморные ступени. — Ничего, — слащаво произнес Аро, — тебе приготовили комнату. У тебя будет время, чтобы все обдумать и дать нам ответ. Не торопись, подумай хорошенько. Тебе принесут еды, какой пожелаешь, поспи. Ты, наверное, устал с дороги. Увидимся на рассвете, друг мой, — он хотел отойти, но затем снова повернулся. — Ах да, помни, что принятое тобой решение подразумевает последствия. Я милосердно преподношу тебе дар, за который ты обязан отплатить. Если оплаты не последует, мы с братьями не оставим этого просто так. Если ты предашь наше доверие, то кара последует незамедлительно. И для тебя, и для твоих друзей. Кроме прочего, если после обращения ты окажешься бесполезным, то тебе нечем будет отплатить за наш дар. Круг замыкается. Понимаешь, друг мой? Его витиеватые речи сбивали меня с толку. Какая ужасная манера говорить! Ему бы контракты сидеть составлять в банке. Румпельштильцхен с клыками. — Если я сделаю что вы говорите, вы оставите Калленов, а если не сделаю, Эдвард пострадает? — Ты платишь цену, проступок прощается. — Аро подмигнул мне и отвернулся, направившись к своему креслу. Против такого даже монета в кармане оказалась бессильна, она больше не грела мою ледяную руку. От напряжения во всем теле у меня в спине начали “стрелять” нервы. Деметрий проводил меня обратно к лифту, что опускался все ниже и ниже. И на выходе я понял: здесь совершенно нет окон. Они что, все-таки обитают в подземельях? Какая ирония. Несмотря на ожидания, все эти петляющие коридоры совершенно не походили на жуткие вампирские катакомбы. Богатая древесная отделка, несколько дубовых дверей с золотыми ручками, словом, все то, что я видел ранее. Я послушно шел за сопровождающим, пытаясь найти в себе силы хоть на какой-то план дальнейших действий, но лимит оказался исчерпан. Силы исчерпались не только моральные, но и физические; ноги казались ватными, а руки гудели, словно от тяжелой работы. Похоже, все шло к моей капитуляции перед этими красноглазыми уродами. Наконец последняя дверь отворилась, и я увидел просторную комнату с двуспальной кроватью, пустой тумбой рядом и скромным стеклянным столиком в углу под картиной. Полы устилал рябой махровый ковер, а на картине — живописный лесной пейзаж. В целом это напоминало среднестатистический гостиничный номер, ничего необычного. На самой дальней от меня стене располагалась светлая дверь, ведущая, скорее всего, в ванную комнату. — Я готов выслушать пожелания относительно ужина, — дружелюбно улыбаясь, произнес Деметрий. Я обернулся. Деметрий мне сразу не понравился: он смотрел слишком пристально, проявлял чрезмерный интерес. Чего я действительно желал, так это чтобы он убрался отсюда сию же минуту и оставил меня в одиночестве. От этих прекрасных лиц становилось тошно. — У меня нет пожеланий, — прохрипел я. — Оставь меня, пожалуйста. Он стоял на месте и никуда не уходил. — Я не могу уйти, не получив ответа, — негромко проговорил Деметрий. — Аро желает, чтобы у тебя была еда, а употреблять ее или нет — дело твое. — Цианида калия. — Едва ли. — Он улыбнулся уголками губ. — Уйди! — Непременно. Ты только на вопрос ответь. — Ты издеваешься? — Вряд ли это доставило бы мне удовольствие. — Деметрий картинно вздохнул. — Аро приказал — я исполняю. Ты тянешь время. Похоже, власть Аро в этом месте была неоспоримой. Они исполняли любые его поручения беспрекословно. — Маринованные глаза овцы, — я выпалил первое, что пришло в голову. Он накрыл лоб рукой и развернулся. Я испугался: неужели я потратил его терпение, и теперь меня ждет наказание? Я воскликнул: — Ты куда? — Доставать тебе маринованные глаза овцы, конечно, — не оборачиваясь, пропел он. Я рассеянно моргнул и дверь захлопнулась. По звукам я понял, что закрыли меня на ключ. Ну конечно, я смогу сбежать из подземных туннелей, кишащих красноглазыми придурками вроде него. Что за тупицы. Я открыл дверь, ведущую, как и предполагалось, в уборную, и осмотрел скромную светло-серую ванную комнату. Одна душевая, одно зеркало, одна раковина, один унитаз — стандартный набор. Туалетной бумаги только не было. Они, полагаю, забыли, что люди гадят и подтирают зад. Гадить мне не хотелось, на этом спасибо. Я обессиленно опустился на край кровати и уставился в стену. Это ситуация, из которой нет выхода, теперь мне четко ясен расклад. Абсолютная безысходность, полное отсутствие вариантов. Я вспоминал предшествующий всему этому вечер, Эдварда, его ледяные губы и теплые глаза. А еще собственную железную уверенность в том, что все будет хорошо. Тогда Вольтури казались мне сказкой, страшной выдумкой, какой-то проверкой нервов на прочность. И вот, во что вылилась моя вера. Мне ничего и никогда так не хотелось, как повернуть время вспять. Даже если бы изменить ничего не вышло, я бы знал, что провожу свои последние минуты с ним. Я бы сказал, что значило для меня наше общение и каким удивительным опытом это оказалось. До Эдварда я словно был не на своем месте, будто ждал момента, когда смогу зажить своей настоящей жизнью. Не знаю, конечно, каким образом у меня бы получилось все это выразить, потому что я не силен в таком, но, черт, это было бы здорово — оказаться в том времени прямо сейчас. Тишина этой комнаты била по барабанным перепонкам сильнее какого-нибудь оркестра из всех духовых инструментов Бродвея. Реветь я не буду — не дай бог кто-нибудь из этих уродов узнает. Моя спина коснулась мягкой горизонтальной поверхности, я с силой прижал ладони к глазам, лишь бы остановить эту гадость, рвущуюся наружу. Никаких истерик, черт тебя дери! В попытке успокоиться я достал монету и принялся вертеть ее между пальцев, а затем неожиданно провалился в липкий сон. * * * Некто поднял меня с кровати так резко, что я не сразу понял, что вообще происходит. Темный силуэт поставил мое тело на ноги и принялся трясти за плечи. — Давай, очнись! — высокий женский голос звучал умоляюще. — Что за черт? — ахнул я. — Овечьи глаза на тумбе. Накинь это. Глаза овечки… настоящие? Я повернулся в сторону прикроватной тумбочки, но меня силой заставили повернуть голову обратно. Незнакомка сунула мне в руки какую-то серую тряпку. Я протер собственные глаза рукой и озадаченно уставился на эту ткань. А, накидка. Что она хочет? — Что вам нужно? — сонно пробубнил я. — Забирай свои вещи. — Миниатюрная брюнетка жестом указала на монету, что валялась на кровати, — я помогу тебе. Передашь от меня привет Карлайлу. Я посмотрел сначала на женщину, а затем на свой пенни. — Кто вы? — Твой шанс. Однако не льсти себе, это во имя Дидим. Не успел я задать встречный вопрос, как меня одним рывком вытащили из комнаты. Женщина, похожая на летучую мышь, насупила свой вздернутый нос и сосредоточенно глядела в темноту, в которой я не разбирал ни единого предмета. Затем она сказала: — Беги вперед, пока не упрешься в стену. Там ты найдешь Хайди. Каллены знают, что я вмешаюсь, поэтому они будут ждать тебя в конце. Беги же! Я собирался сорваться с места, но все же задал свой последний вопрос: — Как вас зовут? — Сульпиция, — ответила женщина, не переставая смотреть в пустоту черного коридора. И я побежал. Ничего не соображая, не оглядываясь назад и не видя ни зги. Бежал до тех пор, пока ледяные руки не схватили меня, чтобы избавить от столкновения со стеной. Как и говорила Сульпиция, здесь была Хайди. Она молча подняла огромную металлическую решетку с пола, и я без слов понял, что от меня требуется. Падение было почти безболезненным. Я приземлился на влажный камень, потерял равновесие, но успел упереться руками в пол, незначительно поцарапав ладони. — Отойди, баран! — шикнули на меня, и я поспешно сдвинулся, уступая место и запнувшись еще раз о какой-то камень. Хайди материализовалась напротив, очень по-вампирски. Послышался свист сквозняка. Это канализационные туннели, понял я. И хотя ничего видно не было, Хайди шепотом приказала: — Смотри под ноги. Тебя не порадует то, за что ты можешь запнуться. Я скривился и осторожно последовал за ней. — Зачем ты помогаешь мне? Она подошла ко мне вплотную, расширила глаза и приставила палец к своим губам, требуя, чтобы я закрыл рот. Я мигом заозирался и послушался. Пока мы шли по влажному и темному тоннелю, я поражался. Зачем было привозить меня сюда, чтобы потом выводить? Какой во всем этом смысл? Наконец мы подошли к металлической лестнице, пристроенной к стене. — Ты поднимаешься и оказываешься в северной башне, откуда спущена металлическая лестница. Она закрыта снизу на замок, но Каллены там разберутся. Башня не слишком высокая, этажа три, поэтому даже если ты свалишься, то не помрешь. Наверное. Будь осторожен с окном, оно скрипит, — быстро прошептала Хайди, и след ее простыл. Руки скользили и мерзли, когда я хватался за железные дуги-ступени, но выбрался я беспрепятственно: кто-то предусмотрительно поднял тяжелый металлический люк. Оказавшись внутри маленькой башенки с косым потолком, я подбежал к окну и увидел его. Макушка Эдварда замерла неподвижно, а лицо его было направлено в сторону Элис, которая замерла в таком же положении. Они не смотрели вверх, наверное, не знали, откуда точно я буду выходить, поскольку из противоположного окна похожей башенки виднелась точно такая же лесенка. Кажется, они висят здесь давно и предназначены для людей на случай какой-нибудь экстренной эвакуации. Мое сердце колотилось о грудную клетку, будто в последний раз. На улице разошелся буйный ветер, сотрясая раму, которая в свою очередь издавала противный лязг. Это было в самый раз. Я уже схватился за задвижку витражного окна, как сзади послышался тихий и хриплый голос, похожий на шелест сухой листвы. Меня словно ледяной водой окатило. — Я дам тебе сбежать, птаха. Лети, — это был Марк. — Но как далеко ты полетишь? Я осторожно обернулся, не в силах сказать хоть слово. Он даст мне убежать? Марк медленно подошел ко мне и тоже взглянул в окно. — Прекрасный момент. Воссоединение двух израненных душ. — Марк выдержал паузу и повернулся, посмотрев пустым взглядом мне в глаза. — Готов ли ты заплатить жизнью другого человека за свое спасение? Ведь час расплаты настанет. Будешь ли ты жалеть о своем поступке? Мной овладела дрожь. Я снова взглянул на Эдварда, который стоял там, внизу, был цел и невредим. Пока что. Вот Элис смотрит на него с ужасом на лице, а Эдвард пятится от нее. Он поднимает взгляд на окно, от которого мне пришлось отступить на несколько шагов, чтобы скрыться от его зоркого глаза. Он в неверии качает головой из стороны в сторону, собирается кинуться к лестнице, но цепкие руки Элис перехватили его поперек туловища. Маркус жестом пригласил меня к двери, ведущей к выходу из башни, и я послушно пошел за ним. Возле лифта Хайди непринужденно разговаривала с кем-то из стражи. Она мельком взглянула на меня и покорно опустила голову перед Маркусом. И бровью не повела — ничто в ее виде не говорило о причастности к моему побегу. Думаю, Марк знал, что она замешана, но тем не менее не сказал ей ничего, даже не взглянул.