Trinitas

      Лейс недаром носил свое имя, он был настоящим львенком — светловолосым, с гривой вьющихся локонов до плеч, рослым для своих пятнадцати и отчасти наивным, как молодой и неопытный хищник, с рождения живущий в сытости. Юноша вышагивал по улицам оазиса, рассматривая нависающие над головой пальмовые ветви и предвкушая невероятное путешествие. В его глазах играли веселые искорки, а на лице застыла улыбка. С их последней встречи прошло много лет, и Аскар был рад развлечь мальца разговорами:       — Лейс, кади Файсаль говорил, что ты нашел в сокровищнице какую-то безделушку, — начал было Аскар, но его тут же перебили:       — Это вовсе не безделушка, а важный артефакт, — юноша гордо улыбнулся, будто был хранителем великой тайны и сейчас раздумывал, стоит ли раскрывать ее.       — Чем же он так важен? — стоило вопросу прозвучать, как Лейс уже не думал что-то скрывать. Учитель строго наказал ему не распространяться, но ведь бывший полковник наверняка умеет хранить секреты?       — Ты слышал легенду о вечном источнике?       — Не более чем сказки, — хмыкнул Аскар и тут же заметил, как изменилось выражение лица спутника.       — Мой учитель видел его собственными глазами, так что источник более чем реален, — Аскар усмехнулся, смотря на Лейса как на маленького и глупого ребенка. От этого выражения юноша вспыхнул и нахмурился, едва сдерживая рвущиеся наружу доводы. — Когда мы найдем неисчерпаемый источник, ты пожалеешь о своем неверии.       — Ну, ну, хватит, — Аскар улыбнулся и похлопал юношу по плечу. — Понимаешь, в моем возрасте люди уже не верят в чудеса, так что твой рассказ для меня просто выдумка, — Лейс недобро глянул на мужчину и тот поспешил исправить ситуацию. — Впрочем, если вы хотите напоить всех нуждающихся в воде — это похвально.       — Ты говоришь совсем как мой аба, вы случайно не ровесники? — обижено проворчал себе под нос юноша.       — Паршивец! — рассмеялся Аскар, возвращая разговору былую непринужденность.       Позади остались поля, на которых трудились рабочие, жилые кварталы с лавками торговцев и перед глазами теперь возвышался массив внутренней стены, разделяющей город на два разных мира. Здесь деревья редели, под ногами скрипела брусчатка широкой главной улицы, а величественные особняки сменились жалкими лачугами из песка и глины. На окраине жили рабочие, странники и мелкие купцы. Для них перебраться за внутреннюю стену — самое большое желание, но чтобы исполнить его, нужны деньги и влияние, что редко имелось у простолюдинов. Аскару посчастливилось родиться близко к воде и не познать бедность, чем он обязан своим отцам.       Лейс с сочувствием смотрел на сорванцов в заплатанной одежде, мельтешащих перед глазами, на стариков, протягивающих руки для пожертвований. Ему было жаль людей, которым не посчастливилось родиться здесь и проживать данную самими Богами жизнь среди пыли и грязи.       Благо, до внешней стены оставалось совсем немного и вскоре они смогли вырваться из шумных улиц в бескрайнюю пустыню, где до самого горизонта стелились пески, которые под палящими лучами двух солнц напоминали перемолотое в пыль золото. Ветер лишь слегка передвигал песчинки, заставляя тихое шипение прокатиться по просторам. Аскар видел пустыню разъяренной, залитой кровью и завывающей ветрами, но сейчас она была благосклонна, предвещая спокойный путь.       Неподалеку от ворот мужчина заметил крупных ящеров, снаряженных в дорогу: на их серых спинах были закреплены седла, а на боках — мешки с запасами. Вараны лежали на песке, рассматривая мелькающие ноги путников, и медленно размахивая гибкими хвостами.       — Учитель! — выкрикнул Лейс, завидев знакомого среди группы людей, и тут же рванул вперед, отчего Аскар был вынужден поспешить за ним. Юноша подбежал к мужчине, стоящему в тени окружающей город стены и, запыхавшись, затараторил о том, как переживал, как ждал этого дня, как не находил себе места. Сам Аскар уже наслушался его речей и не вдумывался в сказанное юношей, а вместо этого рассматривал его собеседника.       Это был омега, немногим старше Лейса: белый платок, прикрывающий лишь самую макушку, был приспущен и наброшен на плечи, открывая взору четыре светлые косы, переброшенные на грудь и достающие молодому мужчине до самого пояса. Бледность одухотворенного лица говорила о том, что он нечасто проводил время под жаром опаляющих солнц, а гладкие ладони, лишенные мозолей, — что серьезное оружие такой изнеженный мальчишка в руках никогда не держал. Безрассудный юнец, начитавшийся легенд и возжелавший путешествий. И если жизни Лейса ничего не грозит — уж об этом Аскар позаботится, — то этот молодой человек точно не вернется из экспедиции живым.       Словно заметив пристальный взгляд, омега обратил внимание на мужчину и приветливо улыбнулся, слегка склоняясь в поклоне:       — Мир твоему дому, акид, — стоило зеленым глазам присмотреться к Аскару чуть внимательнее, как брови учителя едва заметно дрогнули в изумлении. Молодой человек хорошо контролировал эмоции — за более чем тридцать лет жизни Аскар наблюдал и куда менее сдержанные реакции людей на свое лицо. — Меня зовут Наиль аль-Газали, я служу ученым в Доме Мудрости, а также обучаю Лейса наукам. Рад, что ты присоединился к экспедиции, сильных военных среди нас не хватает.       — Буду рад защитить Лейса и его спутников от опасности, — возвратил любезность мужчина после чего, улучив момент, скрылся из виду. Пускай Лейс сам развлекает своего учителя разговорами, им наверняка есть что обсудить.       Окинув взглядом путешественников, Аскар заметил трех мужчин, чьи головы были надежно защищены от припекающего солнца темно-серыми тюрбанами, как и его собственная. Они общались между собой, но коротко приветственно кивнули сразу, как заметили его — то были люди Файсаля, с которыми Аскар познакомился еще несколько дней назад в его доме. Судья выбрал надежных сопровождающих для Лейса, как по мнению Аскара, но раз этого было недостаточно, чтобы защитить сына судьи в этом путешествии, то сам собой напрашивался вывод: даже своим людям кади не мог доверять до конца, какими бы надежными они не выглядели.       Взгляд мужчины, окидывающий и прочих собравшихся членов экспедиции, невольно скользнул вправо и замер на единственном человеке в группе, скрывающем лицо. Открывая взору только полосу кожи и глаза, голова незнакомца была полностью покрыта синим платком, стекающим складками на широкие плечи — наверняка кочевник, сопровождающий экспедицию. Еще будучи джунди, Аскар начал настороженно относиться к наймитам — они были чужаками среди знакомых боевых товарищей и шли на войну лишь для того, чтобы набить карманы деньгами, а не ради защиты родного города. Невозможно знать точно, что скрывается за их традиционно длинными платками — наймит все еще на твоей стороне или уже перекуплен противником? Присутствие одного из таких людей в экспедиции заставило Аскара насторожиться.       Поймав на себе взгляд Аскара, наймит положил правую ладонь на грудь поверх сердца, а левую показал пустой и раскрытой, не таящей оружия — традиционное приветствие кочевников. С обеих сторон ладони, от кистей не скрытые тканью одежд, были темны от чернил, что нечитаемой вязью тянулись по коже, сплетаясь в причудливые узоры. Аскару они не давали ровным счетом никаких сведений о незнакомце, но другие кочевники с легкостью могли узнать и о принадлежности к племени, и о статусе в клане, и обо всей жизни этого человека, начертанной на его руках.       Аскар был вынужден ответить на обращенное к нему приветствие скудным отрывистым кивком. С подпорченным такой встречей настроением он наблюдал за Лейсом, изредка с подозрением поглядывая на кочевника. Когда солнца поднялись высоко в небо, все приготовления были окончены, всадники вскочили в седла на спинах варанов и подняли их с песка, готовые к дальней дороге. Учитель Наиль скомандовал отправляться в путь. Лейс с трудом забрался на ящера и с непривычки сильно натянул поводья, отчего животное глухо и недовольно зашипело, а юноша испуганно отдернул руки.       — Держи легче и не тяни на себя, если не хочешь оказаться на песке, — прозвучал голос неподалеку и Лейс часто закивал, глядя за спину Аскару.       Мужчина с интересом обернулся, чтобы узнать, кто из группы имел такой строгий тон, присущий военным званием не ниже накиба. Брови невольно поползли вверх, когда вместо военного в сером тюрбане появился тот самый покрытый наймит. Заметив недоумевающее выражение лица альфы, глаза незнакомца сощурились — он улыбался.       — Поправь ремни, груз сорвется, — прозвучали слова с едва заметным оттенком веселья. Аскар нахмурился и затянул крепления потуже, а кочевник тем временем последовал за удалившейся от городских стен экспедицией.       Теперь Аскар даже не пытался придать своему образу хоть долю доброжелательности. Даже общительный Лейс не решался завести разговор с мужчиной, брови которого сошлись над переносицей, а взгляд пылал гневом. Этот наймит посмел командовать акидом? Такую наглость за долгие годы службы Аскар встречал впервые. Пускай сейчас он в отставке, но многие люди, даже не зная его в лицо, понимали, что перед ними не простолюдин. Судя по насмешке в глазах наймита, тот также вполне это осознавал и намеренно забавлялся. В последние годы кочевники стали особенно наглыми, с таких нельзя спускать глаз.       Послеполуденные солнца палили нещадно. Лапы ящеров скользили по дюнам, разбрасывая песок, и всадники их не прерывали молчания, наблюдая за бескрайним пустынным ландшафтом, стелящимся во всех направлениях. Родной оазис остался далеко позади, набравшие средний темп вараны увозили путешественников все дальше на восток, к Манахилю — городу, которому покровительствует Асад, Бог-лев.       Насколько знал Аскар, Манахиль был родиной одного из отцов Файсаля. С детства, еще задолго до становления судьей, он часто гостил у родственников и очень полюбил город, по которому иногда тосковал. Даже сына своего он назвал одним из имен льва.       Мужчина перевел взгляд на Лейса, что вертелся в седле, чем раздражал своего варана. Непривычный проводить долгие часы верхом, мальчишка устал и измучился, а ведь путешествие, которым он так горел, только началось. Аскар поравнял своего варана с ящером Лейса и обратился к юноше:       — Он сбросит и затопчет тебя, если не прекратишь крутиться у него на спине.       — Но у меня все затекло и болит, — заныл юноша, утирая с лица пот краем платка, свисающего с головы. — А еще мне так жарко, будто сейчас заживо воспламенюсь.       Аскар качнул головой, едва ли не цокая от досады.       — Ты же себе не увеселительную прогулку представлял?       Мальчишка надулся от обиды.       — Но я никогда не покидал оазиса, откуда мне было знать, что в открытой пустыне настолько жарко?       Климат городов был намного мягче за счет близости воды, а дома жителей охлаждались бадгирами, пронизывающими здания и возносящимися стройными башенками. Небо над торговыми улочками было перетянуто парусиновыми навесами, создающими тень, а за звонкую монету на базаре можно было получить прохладный напиток, спасающий от удушающего зноя. Вот только здесь, посреди моря песчаных дюн, неоткуда было взяться ни тени, ни охлаждающему напитку. Аскар хотел предложить командиру отряда остановиться на отдых, однако вспомнил, что не знает, кто им является.       Но не одному Лейсу приходилось тяжко — его учитель плотнее покрыл голову своим белым платком, а лицо его раскраснелось от жара. Кочевник, имени которого Аскар не знал, что-то глухо спросил у молодого омеги, после чего скомандовал отряду:       — Ненадолго остановимся на привал. И кто-нибудь должен помочь мне натянуть навес.       Все безоговорочно последовали его приказу, принуждая ящеров остановится и спешиваясь. Аскар считал, что командиром этого небольшого отряда являлся кто-то из тех четырех воинов, с которыми он не был знаком, но которые подготавливали варанов к отправлению у городских стен.       Всего в основе экспедиции было восемь человек: глава и ведущий ученый — Наиль, еще один юноша такого же хилого вида, вероятно являющийся его помощником, пятеро мужчин, один из которых держался в седле как бывалый путешественник, а остальные четверо — как воины, и кочевник. Прибавить к этому Лейса, его охранника Аскара и троих сопровождающих от кади Файсаля.       Если в маленькой группе защитников сына судьи главным, несомненно, был Аскар, то экспедиционным отрядом командовать поручили кочевнику, выходит? Судя по тому, как споро воины из той группы принялись помогать ему устанавливать навес — так оно и есть. А скрывающий лицо наймит меж тем вынул из сумок полые трости, которые одним взмахом высвобождали цилиндрические части, сложенные внутри, и раздвигались до длины полноценного шеста. Уложив ящеров на песок на равном расстоянии друг от друга словно бы по углам невидимого квадрата, вместе с помощниками кочевник вертикально прикрепил вытянутые шесты к седлам, а к концам их прицепил тент, на уголках которого для этого были пришиты узкие кольца. Все вместе они быстро прокопали площадь, откидывая в сторону нагретый солнцем верхний слой песка, и застелили участок коврами. Такой способ создания укрытия от солнца был быстрее и проще, чем установка полноценного шатра, но по надежности годился разве что для недолгих привалов.       Лейс, учитель и его помощник со вздохами опустились на подготовленное место для отдыха под искусственной тенью. Когда потянулись за бурдюками с водой, то кочевник наказал пить маленькими глотками и понемногу.       Когда на участке посреди открытой пустыни выросли два навеса, под которыми вполне свободно разместился отряд из тринадцати человек, кочевник заговорил, привлекая к себе внимание:       — Устраивать привалы будем каждые два часа. Это существенно снизит нашу скорость, но из-за жары организм быстро теряет энергию и обезвоживается, поэтому долго идти по пустыне без частых остановок опасно для неприспособленных путешественников. Придется экономить воду, но нам хватит имеющегося количества до первой деревни, где мы и пополним запасы, — голос его звучал глухо из-за прикрывающей рот ткани.       Мужчины согласно закивали. Сказав, что хотел, кочевник оставил всех отдыхать и присоединился к тесному кружку собравшихся вокруг омеги, рядом с которым крутился и Лейс.       — Бади во главе отряда экспедиции — впервые такое вижу, — высказался вслух воин с легко запоминаемым скуластым лицом матерого хищника — один из отправленных Файсалем сопровождающих. Аскар был знаком с Зейбом еще до недавней встречи в доме кади, случалось как-то сражаться бок о бок на прошедшей войне с соседним оазисом, а впоследствии даже подружиться.       — Лучше б и не видел, — согласился второй, с которым Аскар познакомился лишь несколько дней назад — молодой, лет около двадцати трех, долговязый как стройное дерево и звать Мунифом.       Третий же лишь молчаливо кивнул. Возможно мужчина и хотел бы что-то сказать, но при знакомстве несколько дней назад Аскар узнал, что этот солдат, его ровесник, однажды попал в плен и успел самолично лишить себя языка, чтобы не выдать врагам стратегически важной информации. За это Аскар глубоко зауважал воина, которого Файсаль представил как Наджи.       Приятное тепло в груди, не имеющее никакого отношения к палящему зною вокруг, напоминало о былых годах товарищества. Разделять настороженность по отношению к наймиту — равно как разделяли невзгоды, воду и кров — было привычным для солдат, поэтому Аскар был единодушен с другими в этом общем мнении. Хитрый чужак, что легко читает в лицах, при этом скрывая свое — не тот, кому можно доверить прикрывать спину. Всем известно, что наймиты-кочевники ненадежные товарищи, падкие на деньги, которые подло убивают, прикрываясь древней традицией своего народа — якобы каждый, кто увидит лицо покрытого, если он не относится к числу его родственников и не является любовником, должен быть убит. Бади строго блюдут этот зловещий обычай, что только сильнее отдаляет их от простых воинов, которым платки необходимы лишь для защиты от обжигающих солнечных лучей и режущих кожу песчинок, поднимаемых с земли бурями.       Насколько знал Аскар, Лейсу в этом плане ничего не грозило, ведь в свои пятнадцать он был еще ребенком по меркам кочевников, у которых совершеннолетие наступает в шестнадцать лет — дети и рабы едва ли считались людьми, а потому не было необходимости прятать от них лица. И все же со стороны наблюдая за тем, как мальчишка охотно общается с замотанным в синий платок наймитом, Аскар решил сохранять бдительность и не позволять им сближаться.       После недолгого привала импровизированная стоянка была свернута, навесы и ковры сложены, а отряд готов продолжать путь. Сохраняя ровный темп, не выбивающий ящеров из сил, они двигались на восток вплоть до того момента, пока за их спинами не начали гаснуть солнца, заходящие за горизонт. Прощающиеся светила раскрасили небо в золотые и розовые тона, а экспедиция остановилась на ночную стоянку, разбивая шатры посреди песчаных дюн.       Когда небеса стремительно потемнели, словно бы кто-то опрокинул чернильницу на пергамент, высоко над головами путников зажглись звезды, а посреди бескрайнего моря дюн — костер. Языки пляшущего пламени взвились, создавая иллюзорную мутную зыбь в воздухе над огнем. На установленной жаровне готовился сытный ужин, призванный подпитать силы уставших путешественников и пополнить запасы их энергии, для того чтобы продолжить двигаться вперед с наступлением нового дня.       Занимаясь установкой шатров, Аскар узнал, что в их отряде было двое омег, четверо бет и семеро альф. Все сопровождение Лейса, включая его самого, состояло из альф. Учитель Наиль и тот бывалый путешественник из его отряда — омеги. Кто из оставшихся шести человек являлся бетой, а кто альфой — Аскар еще не выяснил, но узнает этой же ночью.       Для альф установили шатер побольше, чтобы не пришлось тесниться. Два средних шатра для бет и омег. А одинокая маленькая палатка принадлежала персонально кочевнику, который строго наказал не врываться внутрь без разрешения. Ужинал наймит в той же палатке отдельно от остальных, устроившихся вокруг костра.       Треск древесины, душная ночь, негромкие оживленные голоса — все это возвращало Аскара в прошлое, а острое чувство тоски, пронзающее его вечерами за уставленным яствами столом, который не с кем разделить, отступило. Время уединенного одиночества, каким стало дня него пребывание дома, теперь казалось не более чем сном, что позабудется вскоре после пробуждения. Аскар не знал, что ожидает его впереди, но прямо в это мгновение сердце его ощущало покой.       Покой, который показался бы почти полным, если бы не тревога, которую он испытывал, стоило кочевнику появиться в его поле зрения. Вот он вышел из своей палатки, вот распределил ночные дежурства, вот устроился у костра подле омег и крутящегося рядом Лейса. Аскар нахмурился, неодобрительно поглядывая на юношу, засыпающего наймита вопросами. «А правда, что тебе нельзя показывать лицо никому, кроме членов семьи и возлюбленных?» — «Правда» — «А то, что если чужак застанет тебя без платка, то его придется убить?» — «И это тоже правда» — «А как быть, если он окажется сильнее?» — «Тогда я должен убить себя». Мальчишка потрясенно замолкает, а его учитель дипломатично меняет тему.       Лейсу безумно интересен кочевник, хочется узнать об их культуре как можно больше, раз уж выдалась такая возможность — едва ли ему прежде удавалось общаться с кем-то из этого непостижимого народа, едва ли удастся разговорить одного из них в будущем. Аскара тревожит эта детская непосредственность, тревожит дружелюбие кочевника, тревожат голубые глаза, перехватывающие его взгляд над костровым маревом. Рыжие искры, полоса оливковой кожи, освещенные пламенеющим светом глаза, меняющие цвет и бликующие огнем. Изношенная ткань, побледневшая за долгие годы носки — эти платки кочевникам дарят на совершеннолетие, и с тех пор они их больше не снимают. Разве что в тесном кругу близких родственников, да наедине с любовниками и самими собой.       Аскар следил за тем, как наймит, до того спокойно располагавшийся на противоположенной стороне, поднялся и обошел костер, приближаясь к нему. Присел достаточно близко, чтобы его заглушаемый платком голос был слышен, но сохраняя дистанцию, при которой можно незаметно вынуть кинжал из-за складок одежд. Аскар напрягся.       — В прошедшей войне я сражался за твой оазис, ярим, — произнес он негромко, глядя прямо перед собой над костром, где напротив тесно сидели учитель и ученик, обсуждая что-то вполголоса и потягивая горячий мятный чай из рыжих глиняных чашек. — Твоя враждебность почти оскорбительна.       Такой откровенности от кочевника Аскар не ожидал. На секунду он растерялся, но быстро принял решение быть откровенным в ответ — в конце концов, его характер всегда отличала прямота, скрывать свое отношение к кому-то он был не приучен:       — Сражался за плату, — бросил он, кривя уголки губ. — А за нашими спинами остались семьи.       — Но проливали кровь, свою и чужую, мы бок о бок, и мечи наши были направлены в одну сторону, — возразил… бета. Да, сейчас, когда наймит находился так близко, Аскар отчетливо ощутил исходящий от него запах, неосознанно втягивая ноздрями воздух. Слишком слабый для альфы и кардинально отличающийся от того, что присущ омегам. Да и не мог он, разумеется, быть омегой — ни один из них не смог бы вызвать в Аскаре такое беспокойство как воина, как бойца. Разум его не стал бы безотчетно прикидывать шансы на победу, случись им сойтись в смертельной схватке.       — В этот раз — да, — согласно кивнул Аскар, но тут же добавил жестче: — Но кто может быть уверен, что в следующий раз ты не окажешься на стороне врага, предложившего кошель потуже?       Бету ничуть не тронули такие нападки, он оставался все так же спокоен и дружелюбен, а голос его звучал ровно, как будто бы искренне. Теперь он смотрел Аскару в лицо, и ничто в его глазах не дрогнуло, не выдавая ни удивления, ни отвращения. Почему же он столь невозмутимо смотрит в лицо тому, кто привык читать изумление и неприязнь в лицах напротив? В жизни Аскара было куда больше людей, старавшихся не смотреть ему прямо в глаза, а потому такой прямой контакт их взглядов заставлял только сильнее напрячься.       — Лишь Богам ведомо будущее, — кочевник не стал отрицать обвинения акида. — Но здесь и сейчас я призван защищать членов экспедиции. И как командир этого отряда я должен быть уверен в прочности наших товарищеских уз, ведь нам предстоит прикрывать спины друг друга до Манахиля. Ты главный в своей группе, не сей между нами безосновательную вражду.       Аскару не нравился этот бета, взывающий к его инстинктам хищника, скалящегося на сильного и, несомненно, опасного зверя. Но человеческая его часть объективно рассудила, что в чем-то кочевник прав — зерна недоверия, брошенные в благоприятную почву давней настороженности, вырастут и распустятся цветком зла, который может привести их к катастрофе. Все что нужно Аскару — безопасно довести Лейса до Манахиля и передать родственникам из рук в руки. Но если что-то приключится в пути, то отряду стоит держаться вместе, а не раскалываться на два враждующих лагеря. Если кочевник поможет цели Аскара, то он вполне готов к сотрудничеству.       Твердо глядя наймиту в глаза, Аскар протянул ладонь в древнем обычае своего города, которому покровительствовал Саратан, Бог-краб.       — Аскар Каддафи, бывший акид оазиса Хиба, победившего в прошедшей войне, — представился он. Кочевник перехватил протянутую руку, ответил крепким пожатием своей сильной, горячей ладонью и словами:       — Синан из племени Дари, бывший накиб отряда наймитов оазиса Хиба, победившего в прошедшей войне, — глаза его сощурились от улыбки. — Мир тебе и твоему оазису, ярим.