Trinitas

      Аскар поднял глаза к приближающимся высоким стенам из известняка с гранитными скульптурами львов, оберегающих западные ворота. Над ними развивались красные полотна флагов с золотистыми узорами по бокам, а под величественной аркой, словно маленькие мошки, клубились люди. Манахиль славился своим богатством: сюда со всех сторон света свозились ткани, драгоценные камни, изысканные украшения. Именно здесь находился самый большой и оживленный рынок, на котором местные воришки с легкостью вынимали из-за пазухи мешочки с деньгами. Налог на воду в Манахиле был меньше, чем в других городах, но сама земля стоила целое состояние. Здесь богачи чувствовали себя словно змеи в пустыне, а вот обычным горожанам приходилось изводить себя работой, лишь бы остаться за внутренней стеной.       Оказавшись на улицах города Юсуф, возглавляющий караван, искренне поблагодарил за спасение:       — Мы никогда не забудем вашу доброту! Пускай Троица всегда будет благосклонна к вам, — пожелал он от всего сердца, склонился в поклоне, а после затерялся в торопливой гомонящей толпе.       Отряд двинулся вглубь города, лавируя среди многочисленных горожан и путешественников. Над головами возвышались пальмы, со всех сторон слышались грубые голоса торгашей, зазывающих в свои лавки, звучали музыкальные инструменты, порождающие настоящую какофонию. Среди этого шума Аскар едва расслышал голос Синана:       — Сначала мы проведем Лейса к его родственникам, а затем заселимся в ближайший постоялый двор. Иса, ты знаешь подходящее место?       Не успел омега открыть рот, как вперед на варане вырвался Лейс.       — Не надо никуда заселяться! В благодарность моя семья с радостью позволит вам пожить в их доме сколько душе угодно, — проговорил взволнованный юноша на одном дыхании. — Если бы не магия учителя и твоя помощь, Синан, я бы не вернулся к ним живым. Позволь хоть как-то отблагодарить вас.       — Не стоит… — начал было Синан, но тут же ощутил, как Наиль дернул его за рукав. Учитель едва заметно покачал головой, в ответ на что кочевник коротко кивнул. В самом деле, у них было не так много денег, чтобы позволить себе провести несколько ночей даже в самом дешевом постоялом дворе Манахиля. — Впрочем, Наиль прав, грубо отказываться от помощи. С позволения твоих родственников мы поживем у вас пару дней, чтобы отдохнуть после пути и пополнить запасы.       Лейс сразу повеселел.       — Конечно, для них это не составит хлопот.       В его словах Аскар не сомневался — семья Файсаля была вовсе не из бедных и славилась своей щедростью.       По ходу продвижения глубь города внутренняя стена исчезла за их спинами и бедные дома из глины сменились белоснежными особняками с мраморными колоннами. На пути встречались мосты через искусственные каналы, ведущие от оазиса к полям, а в центре оживленных улиц можно было увидеть фонтаны, коих не могли себе позволить другие оазисы.       Скоро перед отрядом предстал особняк с разнообразными узорами на стенах и орнаментом. У лестницы, ведущей ко входу, сидели два льва с отрешенным видом взирающие поверх голов смертных. Перед входом стоял человек, которого Лейс сразу признал. Юноша соскочил с варана и, поднявшись по широким ступеням, вкратце рассказал историю своих спутников. Незнакомец улыбнулся гостям и подозвал к себе слуг, которые увели за собой варанов путников.       Простые военные, не бывавшие в подобных местах ранее, заходили в вычурные залы с открытыми ртами. Пускай лицо Синана скрывала ткань, судя по распахнутым глазам, он тоже был удивлен такой роскоши. Сразу у входа их встретил глава семейства — очень представительного вида альфа немного старше Файсаля, он по-отцовски похлопал Лейса по плечу, лишь слегка улыбнувшись, а затем обратился к его спутникам.       — Мы благодарны вам за сопровождение племянника и с радостью примем всех как желанных гостей. Вы наверняка устали после долгой дороги, позвольте слугам провести вас в комнаты, — строгий, но уважительный тон заставлял ощутить, насколько человек перед ними выше статусом — он наверняка был чиновником при королевском дворце.       Когда участники отряда разошлись и зал опустел, Аскар подошел к альфе, чтобы лично пожать руку.       — Мир твоему дому, — проговорил мужчина, отвлекая хозяина дома от разговора с Лейсом. Тот был в восторге от путешествия и без умолку рассказывал дяде о своих приключениях.       — И твой дом пусть будет благословлен! Брат Файсаль писал, что его сына будет охранять сам акид оазиса Хиба, — тон мужчины стал намного приветливее от осознания, что человек перед ним был не ниже статусом.       — Уже бывший акид, поэтому нет нужды в формальностях. Мое имя Аскар Каддафи, — альфа протянул руку, как положено по традициям Хибы и дядя Лейса тут же ее пожал.       — Фахим Бадави, дефтердар оазиса Манахиль.       Аскару показалось будто, его ладонь медленно покрывается золотом от одного только прикосновения этого человека. Теперь стало понятно, почему его дом находился настолько близко к водоему и был обустроен столь богато — главный казначей не может жить бедно.       Аскар оставил родственников обсуждать приключения Лейса, а сам последовал за слугой в личную комнату. Оказавшись в окружении украшенных узорами стен и больших окон, выходящих на цветущий зеленью сад, альфа ощутил чувство неправильности происходящего. Он привык делить один шатер с кучкой вояк, после чего просторная комната казалась ему слишком большой для одного человека. Смущала и огромная кровать, слишком мягкая и заваленная возмутительным количеством расшитых бисером подушек — рассчитанная на троих, в его собственном доме имелась похожая, но чувство полного одиночества гнало Аскара на простую одноместную тахту, в которой он и просыпался каждое утро после того, как ушел со службы. Здесь, в этих роскошных покоях, его вновь настигло то же чувство одиночества, которое в таком просторном и пустом помещении только множилось, окружая со всех сторон словно дикие сиранисы.        Оставив свои немногочисленные вещи в сундуке у кровати, Аскар решил отправиться в купальни — ощущение пыли, въевшейся в кожу, раздражало и вызывало желание поскорее окунуться в теплую воду.       Купальня в доме Бадави пускай и была обустроена богато, показалась Аскару менее уютной, чем его собственная в Хибе. Она была рассчитана на семью, часто принимающую гостей, и имела большой бассейн с выложенными цветной плиткой узорами на дне. Вокруг то и дело сновали слуги, постоянно отвлекающие от отдыха и навязчиво желающие угодить гостям. Пар, поднимающийся от воды, нес с собой приторные цветочные запахи, от которых Аскар невольно морщил нос.       В купальне Аскар был не один — Зейб и Муниф тоже решили первым делом смыть с себя пот и пыль, а уже потом отдохнуть на мягких кроватях. Они весело обсуждали богатство этого дома, так внезапно окружившее их позолотой и мрамором. Мужчины терялись в догадках, кем же являлся владелец, а когда Аскар рассказал о роде занятий Фахима Бадави, те неверяще распахнули глаза.       — Мне же никто не поверит, что я гостил у самого дефтердара, — хрипло рассмеялся Муниф.       — Может попросить у него в долг несколько тысяч? У меня дети уже так подросли, а я никак не накоплю им на обучение в Доме Мудрости, — пошутил Зейб, хотя проблема была самая настоящая, ведь если б только не нужда в деньгах, он бы уже давно покинул службу и помогал мужьям воспитывать детей.       Семью Зейба акид знал лично: хозяйственный омега, заботливый бета и трое маленьких сорванцов, то и дело выпрашивающих сладости. Их отношения были для Аскара примером обычного человеческого счастья, которое он так желал.       Спустя несколько минут вместе с бетами из отряда Синана в купальне появился Лейс. Юноша был молчалив и, судя по выражению его лица, явно смущался находиться в бассейне с другими людьми. Лейс поспешил опуститься в воду недалеко от Аскара и стал подслушивать разговор старших, изредка поддакивая. Немного привыкнув к обстановке, юноша уже сам рассказывал истории из детства, связанные с Манахилем и семьей отца, получая в ответ тихий смех старших. Внезапно Лейс прервал очередной рассказ на половине, отвлекшись на всплеск, раздавшийся неподалеку.       По белоснежным ступеням в воду опустился альфа, сопровождающий учителя Наиля в экспедиции. Бледная кожа Гайса тут же покраснела от соприкосновения с теплой водой, а на щеках появился румянец. Как оказалось, он был не настолько слаб, как изначально подумал Аскар, но внешне все-таки больше напоминал омегу, нежели альфу — не было в нем той подавляющей ауры силы, которая вызывала у окружающих уважение. Аскар тихо хмыкнул и обернулся к Лейсу, который первым обратил внимание на помощника учителя. Увидел, что юноша застыл, в то время как его взгляд явно блуждал по чужому телу — он то и дело поджимал губы, а щеки неотвратимо наливались румянцем.       — Лейс, ты случайно не перегрелся? Весь красный, — обеспокоенно спросил Аскар, чем привлек внимание других альф.       Юноша испуганно прикрыл ладонями щеки, ощущая, насколько те горячие. Зейба и Мунифа позабавила такая его реакция.       — Да он наверняка на какого-то бету засмотрелся, — с усмешкой протянул Зейб, хитро сощурив глаза.       — Я не… — начал было тихо Лейс, разом сжавшись, словно маленький львенок, окруженный шакалами. Его глаза бегали в поисках выхода, но вместо него наткнулись на Гайса, издалека наблюдающего за группой альф.       — Не стесняйся, в твоем возрасте нормально присматривать партнеров, — сидящий рядом Муниф ободряюще похлопал по плечу.       От этого дружеского жеста юноша ощутил себя маленьким ребенком, над глупостью которого насмехались взрослые. Когда терпение Лейса было на пределе, он зло глянул на Мунифа и дернул плечом, скидывая чужую ладонь.       — Я действительно перегрелся! — рыкнул юноша и выбрался из воды, наспех обмотав полотенце вокруг бедер.       Когда Лейс скрылся за дверями купальни, Аскар хмуро глянул на товарищей и с укором проговорил:       — Вы зачем мне Львенка засмущали?       — Не смог сдержаться, сам таким был, когда впервые мужа встретил, — ностальгично вздохнул с улыбкой Зейб. — Интересно, кто мальцу приглянулся? Тут все беты значительно старше его: Хайри мой ровесник, Рами не меньше тридцати. Разве что Нур, но я слышал от Джанаха, что он уже замужем.       — Ты знаешь его мужа? — обратился Муниф к альфе из отряда Синана, с которым группа Аскара немного сблизилась за долгие дни пути.       — Мы работаем вместе и потому дружим семьями, — коротко отозвался немногословный Джанах. О нем Аскар знал только, что дома его ждал омега, с которым они еще не собрали полную триаду.       — И с Рами ты вроде близок, присматриваешься? — все не унимался Зейб. Видать так сильно скучал по своей семье, что пытался отвлечь себя разговорами о чужих.       Странная стрижка Джанаха выдавала в нем жителя какого-то далекого оазиса — если все мужчины минимум раз в три дня сбривали щетину, то этот альфа также регулярно выбривал виски и часть затылка, но остальные волосы отращивал и собирал на затылке. Большую часть времени его голова, как и у них у всех, была обмотана тканью, но сейчас темные волосы были распущены и липли к загорелой коже мокрыми прядями.       — Рами замужем, но с его семьей моя тоже дружит.       Джанах стал бы карой для шпиона, которому не посчастливилось бы доставать из него сведения — вытянуть из него больше нескольких предложений за раз не могли даже объединенные силы таких болтунов, как Зейб и Муниф. Их молчаливый друг Наджи только прислушивался, но по заинтересованности в глазах было понятно, что ему тема отношений также была не безразлична.       Аскар же почти не слушал болтовню альф, он задумчиво обвел взглядом присутствующих и невольно обратил внимание на Гайса, поглядывающего в их сторону. Внезапно в голове Аскара проскочила мысль, от которой он тут же отмахнулся.       Да быть не может, чтобы Лейс засмотрелся на альфу…       После сытного ужина в компании родственников Лейса измотанные путники разбрелись по предоставленным покоям, но несмотря на собственную усталость Аскар не провалился в сон, как это бывало обычно, а полночи промучился с кошмарами — кровать казалась слишком огромной, пустой и мягкой. Она подминалась под его весом, и во сне ему казалось, что это песчаная дюна засасывает его туда, откуда раздавался вой поющего бархана. Аскару удалось заснуть, только устроившись на полу, где поверхность была жесткой и ровной, да поближе к разбитому за окном саду, откуда доносились звуки копошения ночной живности и предрассветное верещание майн.       Поднялся Аскар еще до восхода солнц, и вышел прогуляться по саду, хранящему ночную свежесть — здесь, в близости воды, воздух был влажным и словно бы лип к оголенной коже, так разительно отличаясь от засушливого воздуха пустыни. Он бродил по узким гравийным дорожкам, вдоль которых по мере его приближения зажигались спящие летающие огоньки, сонно и медленно кружащие, привязанные к одному месту магией. Сад был ухоженным и аккуратным, с четкими линиями и идеально выстриженными кустами — Аскару такие совсем не по нраву.       Он почти добрел до беседок, белеющих невдалеке, когда заметил, что одна из них была занята — этот синий платок, как и его обладателя, Аскар узнал бы на любом расстоянии. Тихая ночь и обстановка безмолвного сада, обнимающего зеленью, располагала к душевным разговорам или романтическим признаниям, чем, судя по всему, и были заняты Синан и учитель Наиль, засевшие в беседке.       Аскар сам не заметил, как приглушил шаги и скользнул за ближайший куст, скрывая свое присутствие. Двое разговаривали негромко, и до него доносилось звучание голосов, но не сам смысл произносимых слов. Чувствуя себя по-дурацки, он изо всех сил прислушивался, но так и не смог ничего разобрать, а подкрадываться поостерегся — зная Синана, он приблизившегося из ночи заколет, прежде чем выяснит мотивы. Досадуя на себя, Аскар уже собирался тихо удалиться, оставив двоих мирно любоваться садом наедине, когда неожиданный слабый ветер донес до него звук нежного голоса омеги:       — Син… — протянул он с каким-то ощутимым трепетом. Аскар замер, но не обернулся.       А ведь верно, омеги всегда звали кочевника именно так, и он отвечал им тем же, обращаясь только по именам. Аскар же для него всегда был «акидом» или «яримом». Бесшумно двинувшись прочь из сада, он постарался не думать о гадком чувстве, что сжало его сердце в тиски.       Этим утром завтрак состоял из фасоли, жареной с томатом, луком и чесноком, фалафеля с хрустящей корочкой, яичницы с помидорами, стопки дымящихся мягких пит, посыпанных семенами сезама и поданных с хумусом, миски румяных абрикосов и пирожных из толченых фисташек с кремом. Над медным чайником поднимался аромат мятного зеленого чая, а из кофейника слуги разливали по чашкам кофе с кардамоном. Отдохнувшие путешественники, которые в роскошной столовой чувствовали себя как на приеме в королевском дворце, были благодарны за простую и знакомую, но необычайно вкусную еду, приготовленную искусным поваром.       — Вечером мы устроим небольшой семейный праздник в честь приезда дорогого племянника, и вы все приглашены на торжество, — объявил за завтраком Фахим, сидящий во главе длинного стола. По правую руку от него разместилась семья, начиная мужьями и заканчивая детьми, по левую он усадил акида и участников экспедиции. Отсутствовал только Синан, в комнату к которому любезно отправили слугу с подносом.       — Для нас честь принять это приглашение, — ответил за всех Аскар, которого негласно избрали представителем на время пребывания в доме богача — никто другой не имел статуса, позволяющего хоть сколько-то непринужденно общаться с птицей столь высокого полета.       Хозяин дома был дружелюбно настроен, наслаждаясь присутствием гостей или той щедростью и великодушием, что он оказывал им — Аскар слишком хорошо знал, как эгоистично добры могут быть обеспеченные люди.       — Вы наверняка захотите посетить храм сразу после завтрака? Я могу предоставить паланкин, — радушно предложил Фахим, хоть даже при всей мягкости тона глаза его оставались строгими и расчетливыми, каких и ожидаешь от дефтердара. У Файсаля они были другими — темными и теплыми, с озорными огоньками, которые не погасли даже с возрастом. Глаза и в самом деле зеркало души.       — Ты очень добр, но мы предпочтем прогуляться, посмотреть город. Когда еще представиться возможность погостить в Манахиле, — отозвался Аскар, поддерживая соответствующий тон разговора.       Он замечал обращенные на него взгляды товарищей, удивлявшихся тому, как вечно хмурый, прямолинейный и зачастую резковатый в выражениях Аскар ведет светские беседы с королевским казначеем. Но даже простые вояки должны понимать, что армия это не только война, а поставив себе целью дослужиться до акида нельзя не позаимствовать что-то от политиков — хотя бы умение дипломатично отказывать, не нанося собеседнику обид.       — Твоя правда, — легко согласился хозяин дома. — Повара расстараются над вкусными блюдами, слуги поднимут из подвала лучшие вина, а развлекать гостей приглашены замечательные певцы и танцоры, поэтому ждем вас к вечеру.       Дом Фахима Бадави располагался в самом элитном районе, на побережье, что кольцом окружало сердце города — оазис. Голубая лазурь мирно плескалась, а над ней парил дворец — золотые купола сверкали под утренним солнцем, пылали желтым стены и фасады из белого мрамора, деликатные угловые башенки стремились ввысь, острыми навершиями шпилей словно пытаясь вспороть безоблачное небо. Никто кроме членов королевской семьи не знал, благодаря какой древней магии дворец вместе с окружающими его садами продолжает парить над гладью озера на протяжении многих сотен лет, отделяя и возвышая монархов над простым людом. От этого острова, недвижно зависшего в небе, к пляжу тянулись узкие дугообразные мостики, вступать на которые позволялось только дворцовым служащим вроде Фахима Бадави.       — А ведь это был отличный шанс прокатиться на паланкине, — вздохнул Муниф. — Я слышал, что некоторые из них вмещают полдюжины человек, а переноской занимается целая дюжина.       — И убранство внутри пышное до неприличия, мол, все завалено набивными подушками, шторы подвязаны шелковыми лентами, смоченными в благовониях, да слуги подают вина прямо из бочонка, — подхватил Зейб.       — Как по мне, непочтительно въезжать в храм на рабах, да и город приятнее осматривать не из-под занавески, но если так хочется, то завтра попрошу одолжить паланкин, тогда и покатаетесь, — с завтрака у Аскара осталось немного дипломатичности, которую он потратил на то, чтобы унять ноющих товарищей.       Зейб удовлетворенно хмыкнул, переглядываясь с воодушевленными Наджи и Мунифом. Весь отряд экспедиции, пересекший вместе открытую пустыню, отправился в храм в полном составе, чтобы поблагодарить Троицу за благосклонность в пути. Сзади над чем-то смеялись Хайри, Нур и Рами, впереди о чем-то негромко говорили Лейс и Синан, оглядывались по сторонам Гайс и Наиль, молча вышагивали Джанах с Исой. В городе, где их обтекала неплотная толпа праздношатающихся богачей в ярких одеждах, взгляд Аскара продолжал цеплять синий платок, а в памяти всплывала ночная сцена, где кочевник и учитель сидели в беседке плечом к плечу и о чем-то душевно беседовали. В груди теснило, стоило только подумать о голубооком бади, что глухим ласковым тоном обращается к кому-то… но никогда — к Аскару.       Улицы торгово-развлекательного района богачей, следующего за жилым, были широки и вымощены камнем, зеленели тенистыми деревьями и лужайками парков, по которым было приятно прогуляться после долгих скитаний среди песчаных и равнинных пустынь, но сегодняшним утром они держали путь дальше — к Великому храму Троицы, внушительному зиккурату, покрытому мраморным фаянсом, что в свете двух солнц бликовал цветами радуги. Позади храма возвышалась башня, над зубчатой трубой которой поднимался дым — жрецы сжигали подношения, которые ветер доставлял Богам.       Долгий подъем к вершине зиккурата, очищение через преодоление бесчисленных ступеней, ведущих людей к дому Богов — вынужденный ритуал, где каждый шаг должен быть сделан неторопливо и вдумчиво, чтобы при вступлении на верхнюю площадку разум верующего был очищен от суетных мыслей и обращен к бессмертным. Аскар выдохнул, пытаясь угомонить беспокойное сердце, выкинуть из головы все тревожащее, что помешало бы обратиться к Богам.       Ступив на вершину, они оказались в начале аллеи, ведущей к храму. По обеим сторонам тянулись ряды деревьев с широкими листьями в форме вееров и были разбиты клумбы с наипестрейшими цветами, а тропинки углублялись в душистый сад — безмятежный уголок, как нельзя лучше располагавший к молитве и медитации, чем пользовались некоторые посетители, расстелившие коврики на траве.       Изящнейшие колонны поддерживали резную каменную крышу круглого храма, ступив внутрь которого Аскар снял с ног сандалии, которые тут же унесли храмовые служки самого низкого ранга — по окончании молитвы он получит свою обувь обратно, начисто выдраенную и надушенную сандаловым ароматом. Он сунул руки в одну из двух глубоких чаш у входа и зачерпнул оттуда пепел, размазывая его до самых локтей, после чего прижал пепельную ладонь к темным волосам на макушке. Дождавшись, пока следующие за ним товарищи совершат те же манипуляции, он прошел дальше по темно-синему ковру, символизирующему Нахр-эль-Амаль, под большими фонарями из матового стекла, заполненными волшебными огнями.       Внутреннее пространство храма выглядело огромным, стены и пол под ковром покрывал белый мрамор, отливающий почти жемчужным мерцанием. В медных жаровнях по углам курились благовония, но центральным элементом был круглый бассейн посреди помещения, в центре которого на постаменте спинами друг к другу застыли три гигантские статуи — изображения человеческих воплощений Сара, Сола и Нанны. Но прежде чем пройти к центру, ступившие в храм должны были обойти зал по периметру вдоль стен, из альковов которых на верующих взирали двенадцать малых статуй Богов-покровителей — детей великой Троицы. На алтарях у ног младших Богов в чашах лежала их любимая еда и кувшины с винами, привезенными из разных оазисов, веточки выращенных там цветов и стеклянные флакончики с приозерной землей. Аскар, кланяясь, минул троих, прежде чем остановился перед алтарем Саратана, покровителя Хибы. Он опустился на оба колена, склонив голову, и самыми кончиками пальцев коснулся края постамента, откуда сверху вниз на него смотрел многорукий Бог-краб. Простояв так около минуты, Аскар не стал задерживать товарищей по оазису, ожидавших своей очереди воздать дань уважения покровителю, и двинулся дальше.       Обойдя зал по кругу, он, наконец, смог приблизиться к бассейну и смочить в нем пальцы, омывая лицо каплями, прежде чем пасть ниц перед Троицей, прижимаясь к ковру ладонями и лбом. Простертый на полу, он услышал, как товарищи опускались рядом, но не поднимал головы. Очистившись пеплом сожженных благовоний у входа и омывшись священной водой, он мысленно возносил хвалу Богам, благодарил за милость и просил защиты в будущем.       Не для себя, но для отцов, которые мирно живут в окончившем войну городе, для Файсаля и его семьи, которой в Хибе грозила некая опасность, для Лейса, который впервые за пятнадцать лет жизни оказался так далеко от родителей, для бывших и новообретенных товарищей, для путешествия Наиля, для сопровождающего учителя Синана…       Змеиная Пустошь опасна и смертельно непредсказуема, люди терялись в ней, бродили и умирали, поэтому было бы глупо предполагать, что, распрощавшись сейчас, Аскар когда-либо сможет повстречать их снова. На принятие решения, от которого зависит его дальнейшая судьба, осталось не больше нескольких дней, которые экспедиция проведет в Манахиле, прежде чем продолжит путь. Последовать в неизвестность за фигурой в развевающемся синем платке или вернутся в родной оазис, чтобы завести семью и наполнить дом топотом детишек?       Упираясь лбом в ковер и зажмурив глаза, Аскар сетовал на то, что так и не смог очистить мысли, как это полагается делать в храме.