Trinitas

      Шумные улицы рынка окунули в жизнь оазиса словно в быстрые воды подземной реки. Неба над головой было совсем не видно за тканями, натянутыми под крышами домов, что создавали искусственную тень и защищали от жгучих солнечных лучей. Здесь множество людей сновали от одной лавки к другой, и с пылом торговались, пытаясь сбить цену.       За деревянными прилавками стояли купцы самой разной наружности и продавали не менее разнообразный товар: специи, сладости, фрукты, золотые украшения, мечи от лучших кузнецов, ковры и шелковые ткани — на главном рынке Манахиля можно было купить все, что душе угодно.       Отряд старался держаться вместе, несмотря на непроглядную толпу, окружившую со всех сторон. Кто-то ненадолго отлучался, чтобы рассмотреть товар, но тут же возвращался к группе, ведь в одиночку выбраться из лабиринтов улиц и лавок было непросто. Добравшись до главной рыночной площади, где было намного просторнее, чем в узких переулках, Синан дал каждому время осмотреться и, возможно, прикупить нужные вещи, условившись собраться возле центрального фонтана и вместе вернуться в дом семьи Бадави. Стоило Синану закончить наставлять товарищей, как Лейс рванул к оружейной лавке, на которую заглядывался уже некоторое время, не решаясь отбиться от отряда. Аскар сразу же поспешил за ним, понимая, что такой рассеянный юноша обязательно затеряется в толпе и попадет в неприятности.       Лейс, как и любой мальчишка его возраста, с восторгом рассматривал лезвия мечей, блестящих в свете солнечных лучей. Он взял в руки один из таких, прямой и строгий, без излишней вычурности дизайна, и провел ладонью по лаконичной гравировке на рукояти, взвешивал вес стали, пока купец с особым старением нахваливал остроту, твердость металла и идеальную работу кузнеца. Аскар и сам бы засмотрелся на новенькие хопеши, вот только рядом постоянно мелькала знакомая фигура в синем платке, отвлекая от любых мыслей.       Синан, как ответственный глава отряда, следил, чтобы никто не потерялся и не был ограблен местными воришками. Больше всего внимания он уделял омегам — так и вился вокруг Исы, пока тот раздраженно не выкрикнул что-то, прогоняя кочевника. Наблюдая за этой сценой со стороны, Аскар припомнил случай, произошедший в садах Эр-Рауда. Отчего Иса так не любил заботу Синана? Любой другой омега расплывался в улыбке, стоило кочевнику предложить помощь — тот же учитель Наиль так мило с ним общался, называл по сокращенному имени, позволял носить себя на руках.       Тихий вздох сам по себе сорвался с губ, выдавая спрятанные в глубине души переживания.       Взгляд Аскара невольно последовал за Синаном, продолжившим свой путь по площади: наймит заглянул к Джанаху и Рами, стоящим возле лавки с фруктами, перекинулся парой фраз с рассматривающими одежду бетами, а затем, сделав несколько торопливых шагов к противоположной стороне площади, замер. Несмотря на загораживающих обзор горожан и имея прекрасное зоркое зрение, Аскар смог заметить перемену в выражении его глаз — они были слегка прищурены от мягкой улыбки, выражая неподдельное восхищение. Проследив за его взглядом, Аскар наткнулся на лавку с украшениями, которая блестела драгоценными камнями в свете солнечных лучей. Вокруг нее было мало людей, поэтому взгляд Аскара сразу упал на учителя Наиля, примерявшего заколки, и Гайса, помогавшего ему с выбором.       Посреди оживленных улиц, в обычной одежде и с непокрытой головой, он напоминал самого обычного горожанина, вышедшего прогуляться по рынку. Длинные светлые косы, которые так редко случалось увидеть, спадали по плечам и вдоль спины. Судя по искренней оживленности на лице учителя, ему, как и любому омеге, не были безразличны блестящие украшения, разнообразные серьги и браслеты. Он с интересом спрашивал у Гайса его мнение и спокойно принимал комплименты, и от них на лице Наиля появлялась улыбка, от которой было невозможно оторвать глаз.       Внезапно рядом с омегой мелькнула светловолосая шевелюра Лейса, и Аскар растерянно огляделся — он так и стоял возле оружейной лавки, в то время как юноша свободно расхаживал по рынку без какого-либо присмотра. Аскару поручили безопасность Лейса, а он абсолютно безответственно отвлекся, еще и на любование омегой. Мужчина от стыда стиснул зубы и стал пробираться через толпу к лавке с украшениями, где альфы уже вовсю нахваливали Наиля.       — Учитель, тебе все к лицу, — Лейс отвечал на какой-то заданный ему вопрос, не без восхищения рассматривая миловидную внешность своего наставника, в то время как Наиль держал в руках две заколки и никак не мог определиться. Он сжал губы в тонкую полоску, по очереди задумчиво рассматривая каждую, переводя взгляд с одной на другую. Заметив приближающуюся фигуру Аскара, юноша особенно оживился:       — Акид, как хорошо, что ты пришел! Скажи мне как альфа, синяя или зеленая? — произнес Наиль и приложил заколку к волосам чуть выше уха.       Оказавшись рядом, Аскар притих, рассматривая светлую кожу, длинные ресницы, пытливые зеленые глаза, ожидающие ответа, и мягкие золотистые косы, к которым так легко прикоснуться, стоит только протянуть руку. Такой Наиль был до ужаса похож на образ идеального любовника в голове Аскара: мягкий, нежный, домашний, любящий цветастые безделушки для омег, и непринужденно интересующийся «Какая больше нравится?» В этот момент, когда чувства и эмоции смешались в районе сердца, меньше всего Аскар мог сосредоточиться именно на заданном вопросе. Промолчав дольше положенного, альфа все-таки определился с ответом:       — Зеленая, — проговорил он, не отрывая взгляда от глаз напротив, того же насыщенного зеленого оттенка, что и малахит на заколке. Наиль с облегчением выдохнул, избавленный о мук непростого выбора, и поспешил оплатить покупку.       Зал в доме Фахима был пышно украшен к торжеству: на низких столах вазы с розами и цветами гортензий источали сладкие ароматы, на диванах поблескивали вышитые золотом мягкие подушки, а под потолком мерцали драгоценными камнями вычурные люстры. На празднование не были приглашены знакомые и коллеги Фахима, но и без них зал был полон людей. Дефтердар имел до десяти детей, большинство из которых были взрослыми альфами, немногим старше Лейса. С ними юноша быстро нашел общий язык и сейчас шумно что-то обсуждал, заняв место в дальнем углу зала.       Фахим с улыбкой наблюдал за ними, периодически прикладывая к губам мундштук гальйана.       — Нынешнее поколение такое славное, я в их возрасте был совершенно другим ребенком, — ностальгически вспоминал мужчина.       — Согласен с тобой. Дети, выросшие в мирное время, выглядят гораздо счастливее, — сказал Аскар с притаенной завистью — в то время как Хиба на протяжении всего существования боролась за жизнь, Манахиль уже пятьдесят лет не знал ужасов войны.       — У тебя тоже есть дети? — на мгновение Аскар притих, а затем отрицательно покачал головой. Обычно невозмутимый дефтердар приподнял брови, неверяще глядя на собеседника. — А мужья?       Считалось необычным, что альфа в возрасте Аскара еще не обзавелся семьей, будучи человеком родовитым, обеспеченным и надежным, тем, кто сумел бы обеспечить мужьям и детям стабильную, мирную жизнь за внутренними стенами в просторном и светлом доме.       — Всю свою жизнь я провел на службе, — ответил Аскар, вложив многое в эту короткую фразу. Дефтердар не нуждался в лишних словах, чтобы понять насколько этот разговор был болезнен для акида, и тотчас же тактично сменил тему.       Мужчины вели непринужденную беседу о политике и торговых отношениях между их оазисами, без особого интереса наблюдая, как приглашенные маги-фокусники готовились к шоу. Приглушенный свет и гальйанный дым, наполнивший помещение легким туманом, создавали приятную расслабляющую атмосферу, в которой хотелось раствориться. Аскар из-под полуприкрытых век наблюдал за снующими по помещению людьми, прислушиваясь к негромкой фоновой музыке, и все больше старался не уснуть.       — Не знал, что в вашем отряде есть такие омеги, — от Фахима раздался хриплый смех, вынудивший Аскара встрепенуться и открыть глаза, из вежливости к собеседнику присматриваясь к предмету замечания.       По красным коврам, вышитых золотом, вышагивал Наиль в своей привычной одежде цвета песчаных дюн. Аскар мог бы посчитать его образ обычным и искренне недоумевать, чем омега привлек Фахима, если бы не заметил небольшую деталь, кардинально меняющую его внешность — волосы, до того всегда заплетенные в четыре тугие косы, сейчас были распущены и каскадом золотистых волн стекали на плечи. Аскар, привыкший к более строгому виду учителя, сразу заметил, сколько плавности и нежности придали его лицу эти пышные пряди, подобные теплым солнечным лучам. В них хотелось зарыться пальцами, почувствовать мягкость скользящего шелка, вдохнуть запах податливого тела, касаясь шеи кончиком носа. Стоило этой мысли проскочить в голове Аскара, как он зажмурился, прогоняя непрошеные образы.       Заметив наблюдающих за ним альф, учитель Наиль коротко им кивнул, приветствуя. Поймав на себе его взгляд и довольную улыбку, Аскар осознал, что уже давно не находится в состоянии сонливости, а наоборот — широко распахнув глаза цепляется за каждый элемент его образа. Акид искренне не понимал, как этот неженка из Дома Мудрости может быть прекраснее самых завидных женихов Хибы — Аскар видел многих омег, но ни один из них не вызывал в нем такого желания любоваться словно произведением искусства.       Аскар проследил, как учитель прошел к столику в дальнем углу и тут же был окружен вниманием сыновей Фахима, так же заметивших его красоту. Молодые альфы словно виляющие хвостами щенки старались угодить Наилю и завлечь в разговор. Такое поведение сыновей позабавило дефтердара, и тот слабо улыбнулся, делая очередную затяжку.       Аскар наблюдал за общительным Наилем, с улыбкой отвечающим на все вопросы, которые задают ему младшие. Казалось, он не замечал обожания в их глазах и воспринимал юношей лишь как болтливых учеников, коих вдоволь наслушался за время службы в Доме Мудрости. Отчего-то эта чрезмерная наивность заставляла Аскара хмурится и непрерывно следить за их компанией.       От глаз акида не скрылась и малахитовая заколка, придерживающая светлые пряди и не дающая тем спадать на лицо. Взгляд невольно спустился от миниатюрной пальмовой веточки к аккуратному ушку, а затем перескочил на белоснежную шею, не скрытую тканью платка. От одного вида этой светлой кожи у Аскара зачесались клыки.       В попытке унять внезапно разбушевавшиеся инстинкты, мужчина схватил с фруктовой тарелки яблоко и резко надкусил жесткие бока. Рот наполнил кислый привкус, который Аскар поспешил заглушить глотком вина.       Снова подняв взор к учителю Наилю, альфа заметил приближающегося к их компании Синана. Кочевник окинул взглядом присутствующих, а затем, склонившись к учителю, шепнул что-то на ухо. Дослушав до конца, омега коротко кивнул, после чего Синан галантным жестом протянул руку, помогая подняться. Они оставили шумную группу альф и вдвоем заняли столик ближе к центру зала, откуда было бы удобнее наслаждаться выступлением магов. Наиль и Синан снова сидели особенно близко, касаясь друг друга плечами и создавая вокруг себя ту самую романтическую атмосферу, что и в ночном саду.       Почему-то увиденное породило внутри Аскара совершенно непонятные ему эмоции. Единственное, что он знал точно — вид этой парочки заставлял его чувствовать себя особенно паршиво. Аскар отвел взгляд в противоположную сторону и, приложив к губам мундштук, сделал глубокую затяжку. Медленно выдохнутый дым развеялся в воздухе, унося с собой тревоги и давящее чувство где-то глубоко в груди.       Приглашенные маги начали представление со знакомых путешественникам образов, создаваемых колдовством прямо в воздухе посреди зала — звуки и даже запахи пустыни передавались так ясно, словно они и в самом деле внезапно перенеслись в море песчаных дюн. Ветер погнал с вершины сыпучей горы песчаную волну, обдавшую гостей шелестом, в то время как жар двух солнц припекал и раскалял, донося до обоняния горячие запахи. Вдруг движение стало стремительнее, и пустыня проносилась мимо, точно они пустили варанов галопом, пока Сар и Сол торопились закончить день за их спинами, окрашивая пески красками зари. В иллюзорной пустыне наступила ночь, все затопила чернильная темнота, и зажглись яркие звезды, начавшие свой удивительный танец — они казались то дальше, то ближе, дразнясь и играясь, словно предлагая себя поймать. Звучавшая музыка будоражила кровь, подбивая броситься за ними, отловить негодников, а те кружили все быстрее и быстрее, пока не превратились в сплошной сияющий водоворот, утягивающий вслед за собой за пределы знакомого мира — здесь в безмятежности и мраке парили прежде далекие, но сейчас столь близкие светила. Казалось, руку протяни — коснешься.       Аскар едва ли обращал внимание на шоу, потому что гораздо больше его увлекала реакция человека на противоположной стороне зала: глаза Синана расширились, и когда в иллюзии он оказался столь близко к таким желанным светилам, то и правда неосознанно протянул руку. Рядом, столь же завороженный кочевником, Наиль тихо прыснул в ладонь, позабавленный и очарованный такой увлеченностью представлением. Аскар не понял, смутился ли Синан, но руку он отдернул и огляделся.       В зале мало кто обращал внимание на созданное иллюзионистами шоу, разве что недавние путешественники, которым прежде доводилось наблюдать разве что простенькие базарные представления, да ребята до десяти лет. Взрослые же активно переговаривались между собой, курили гальйаны, пробовали все новые и новые блюда, оставляя старания магов без внимания. Со своего места Аскар зорко видел, как недобро сощурились глаза Синана. В чем дело? Только что он был таким расслабленным, а сейчас вдруг помрачнел.       Маги продолжали создавать прекрасные иллюзии — вернулись в пустынный мир и показали полет шестикрылой птицы Рух, по оперению которой пробегали молнии, показали пасущегося на равнинах шадхавара, чей ветвистый рог с полыми отделениями издавал приятные мелодичные звуки, заставлявшие других животных сидеть и слушать. Но все же, как не старались маги, им было не увлечь семейство Бадави, людей искушенных и пресыщенных разнообразными развлечениями.       Когда иллюзионисты закончили шоу и стали в благодарности раскланиваться перед своими невнимательными зрителями, внезапно с места поднялся Синан и громко зааплодировал, встрепенув всех собравшихся в зале. Они с недоумением глядели на расшумевшегося кочевника, чьи хлопки перекрывали по громкости нежное звучание музыкальных инструментов, и уничтожили тот расслабленный, почти сонный настрой, что вызывал в них гальйанный дым. Со всех сторон на Синана сыпались неодобрительные взгляды, но бета, как ни в чем не бывало, приблизился к собиравшимся уходить магам. Они были немало удивлены его поведением. Заинтересованный Аскар даже сам поднялся с места и, как бы между прочим, оказался ближе к центру зала, чтобы ничего не пропустить.       — Ничего прекрасней я в жизни своей не видел, — рассыпался Синан в комплиментах, улыбаясь магам глазами, а голос его был пропитан неподдельным восхищением. — Всю жизнь я странствую по пустыням и поэтому со всей ответственностью могу заявить — ее красоты были переданы с поразительной точностью!       Обрадованные такой реакцией пусть даже одного внимательного зрителя, маги разрумянились, принимая похвалу кочевника с благодарностью.       — А какое вы показали звездное небо, ах! Мне показалось, что я и правда смог бы коснуться их рукой, даже протянул ее, за что меня обсмеяли, — Синан стрельнул взглядом в стоящего подле него Наиля, а маги вокруг засмеялись, подпихивая одного, выделяя из группы.       — Вот он придумал добавить звездный танец в шоу, это его идея, — сдал один маг товарища. А упомянутый выдумщик совсем зарделся под внимательным взглядом восхищенных глаз Синана.       — Вот как! Позволь сердечно тебя поблагодарить, кудесник, — Синан протянул левую ладонь, в которую маг вложил свои пальчики. Правую кочевник положил на грудь напротив сердца, и, не обрывая прямого контакта их глаз, нарочито медленно присел в традиционном поклоне Манахиля, славящегося не только богатством, но и страстью к изящным искусствам.       Одежды Синана были свободны, но даже они были не способны скрыть удивительной грации и баланса, с которыми он отвел правую ногу назад, касаясь пола кончиком носка и, сгибая колени, выполнил полуприседание, отчего мысок обутой в сандалии ступни заскользил по мозаичному полу. Проявление почтения получилось столь низким, что он почти опустился перед омегой на одно колено, но плавно поднялся в изначальную позицию, ни разу не дрогнув при исполнении. Лицо кудесника пылало, пока маги вокруг похлопывали в ладоши, приятно удивленные мастерством.       «А он хорош, наверняка очень умелый танцор, — думалось Аскару, наблюдавшему за происходящим со стороны. — И, как всегда, он очаровывает всех омег вокруг себя».       Немного внимания, немного комплиментов — и вот маги уже обожают его. Но Наиль, присутствовавший при обхаживании других омег, не выглядел недовольным, напротив, взгляд его, обращенный на кочевника, чуть ли не сиял. Аскар же чуть не скривился, круто разворачиваясь и возвращаясь к дивану, в общество хозяина дома. Последовавшие за тем песни-пляски его и вовсе не интересовали, а в зал он упорно не смотрел, чтобы снова не цепляться и не выискивать взглядом синий платок.       Необходимо было все забыть, подавить нежеланные чувства. За проведенные в походе дни Синан ясно дал понять, что не заинтересован в альфах. Возможно, у него уже кто-то есть? Аскар знал о семейном положении всех членов отряда, но о Синане ему по-прежнему было известно немного — то, чем кочевник поделился сам, то, что Аскар подмечал, наблюдая за ним изо дня в день, но сведений все еще было мало. И если у него был постоянный партнер-альфа, то это объясняло, отчего же бета вьется вокруг омег с таким усердием — хочет собрать триаду. А Аскар как идиот в него…       Не важно. За долгие годы тренировок и закалки в боях, Аскар научился в совершенстве владеть своим телом, а сердце — просто мышца, качающая по венам кровь. Нет никакой трагедии в том, что приглянувшийся ему бета не заинтересован в альфах, на свете полно других. Аскар сможет создать семью, о которой мечтал, и для этого ему не нужно следовать за синим платком, который вечно маячит впереди, но до которого не дотянуться.       Он ушел с торжества пораньше и отправился в купальню, чтобы освежиться и очистить свои мысли. По бассейну, в котором при желании мог проводить хоть целые дни, Аскар особенно скучал среди жарких песков пустыни. Как хорошо было иметь возможность вновь погрузиться в воду, пытаясь смыть с себя и утопить в ней все невзгоды.       Аскар отпустил прислугу, но перед уходом те предупредительно бросили пахучую смесь в жаровни прежде, чем он успел их остановить. Почти мгновенно помещение наполнилось приторно-сладким ароматом, смешавшимся с паром, от которого Аскар поморщился. Запах притупил все ощущения, расслабляя, но он так и не смог понежиться в свое удовольствие — измученный нос гнал его прочь из этой словно бы надушенной комнаты.       Отчего-то Аскар чувствовал себя уставшим, хотя в прошедший вечер лишь предавался незамысловатым ленивым развлечениям — ел, пил, курил гальйан, да вел разговоры, развалившись на подушках. Затяжной сладкий аромат еще немного кружил голову и Аскар, переступая порог выделенной ему спальни, тряхнул головой, прогоняя минутную слабость. Запустил руку во влажные волосы, да так и замер, уставившись перед собой широко открытыми глазами.       На его постели лежали двое юношей.       — А мы все гадали, как скоро ты вернешься из купальни, — произнес один с улыбкой.       Он лежал на животе, задрав ноги с тонкими щиколотками. Аскар обвел взглядом его прозрачные шальвары, наготу торса, плавные изгибы тела, светлые волосы, и только потом сумел сфокусироваться на его лице.       Юноша был красавцем — подведенные сажей глаза весело сияли, а налитые яркие губы сластолюбца растянусь этак обольстительно. Двигаясь плавно, он сполз с кровати и приблизился к Аскару, позвякивая браслетами на щиколотках и запястьях. Красавец закусил накрашенную губку, приблизившись вплотную, и у Аскара против воли часто забилось сердце. Поддразнивая, омега — а в такой близости легко улавливался запах, присущий омегам, — стал пальцами водить по плечам и рукам Аскара.       — Это какая-то ошибка, вы перепутали комнату, — отстранился он, пытаясь сохранять твердость голоса. Стоило вглядеться в светло-зеленые глаза, как строгий тон дался Аскару с большим трудом, чем он рассчитывал.       — Никакой ошибки, мой господин. Нас попросили продемонстрировать тебе гостеприимство нашего хозяина, — отозвался с кровати второй, растянувшийся поверх простыней в соблазнительной позе — тот был и вовсе почти нагим, лишь украшения позвякивали на шее и уголок простыни прикрывал бедра. Голубые глаза цвета озерной лазури взывали к желанию альфы.       Как на беду, голос его звучал низко и глухо, а длинные волосы черным шелком растеклись по постели. Аскар мог бы представить, просто представить, что перед ним двое совсем других, что в комнате его ждали не незнакомцы…       — Вам не стоит здесь быть, это вовсе не обязательно.       Собравшись, он смог развеять туман желания, застилавший разум. Однако и омега не унимался — прижался к Аскару, обвивая за одну руку, и мягко увещевал:       — Разве нас выбрали не потому, что мы тебе кого-то напоминаем? — кончики его пальцев щекотали запястье, отчего кисть Аскара непроизвольно дернулась. Он не хотел быть грубым, но если иначе этих двоих из его комнаты не выпроводить…       — Зови нас любыми именами — на одну ночь мы станем теми, кем ты хочешь нас видеть, — голубоглазый с кровати протянул к нему руки, приглашая в свои объятия, а голос его так и обволакивал.       Аскар в самом деле мог притвориться, что этот красивый молодой человек в его постели — Синан. Он ведь никогда не видел его лица, да и не увидит, так почему бы не насладиться хотя бы фантазиями?       Он почти сдался, когда наваждение было разрушено стуком в дверь. Аскар медленно моргнул, подмечая, что кожа юноши, заманивающего в объятия, была нетронута и чиста: не было витиеватых чернильных линий, нечитаемых для Аскара, которые так красиво оборачивались вокруг рельефных рук. Как же он сможет вообразить себе Синана, если юноша с кровати ничем, кроме цвета глаз, на Синана не был похож? Слишком жеманный, слишком тонкокостный, слишком сладострастный.       Все еще пребывая в растерянности и наподдав себе мысленных оплеух, Аскар раскрыл дверь перед неожиданным гостем, глядевшим на него теми самыми голубыми глазами, которые минуту назад так заворожили. Аскар нервно обернулся, заново оценивая растянувшегося на постели нагого юношу, зеленоглазого омегу с распущенными светлыми кудрями и себя, после купания благоухающего сладкими ароматами. С замиранием сердца обращая взор к незваному визитеру, он наткнулся на сощуренные глаза.       — Прошу прощения, что прервал. Если ты… занят… то я загляну завтра, — произнес Синан ровным тоном. Все что имел Аскар бы отдал за единственную возможность заглянуть под ткань платка и понять, какое сейчас у кочевника было выражение лица.       Он заметил, что одной рукой Синан прижимал к себе сразу две бутыли вина. Не может быть…       — Нет, я не… не занят, — едва ли Аскару удалось скрыть волнение, но кочевник на него и не смотрел. Только через плечо, за спину.       — С моей стороны так невежливо отнимать тебя у гостей…       — Незваных гостей, присланных хозяином дома без моего ведома! — Аскар перебил его прежде, чем Синан закончил бы фразу и вежливо распрощался. — И они уже собирались уйти, поэтому я в твоем распоряжении. Хотел пригласить меня выпить?       Он взмахнул рукой, указывая на бутыли и выходя в коридор, прикрывая дверь за спиной. Хорошо, что Аскар был одет в опрятную льняную тунику без рукавов и шальвары, и не мог скомпрометировать себя хоть в этом.       — Да. Заметил, как ты рано ушел с торжества, и решил, что это подходящая возможность поблагодарить за тот раз, — Синан в последний раз взглянул на закрытую теперь дверь и двинулся к аркам, выходящим в сад.       — Неожиданно, но приятно, — отозвался Аскар, едва веря в происходящее, вслед за кочевником углубляясь в тихую ночь по петляющим дорожкам.       — И я в тот раз чувствовал себя так же.       Синан привел его не в беседку, где сидел плечом к плечу с Наилем, чего подспудно боялся Аскар. Вместо этого кочевник завел его в место, о существовании которого Аскар и не подозревал: здесь кроны деревьев укрывали стеклянные кормушки для птиц, а в самом центре, меж двух прямоугольных прудов, журчащих фонтанами, цвела прекрасная апельсиновая роща. Деревья росли близко друг к другу, ветки были аккуратно подрезаны и уложены так, чтобы, переплетаясь, создавать иллюзию крыши. Между стволами деревьев подле друг дружки были растянуты два гамака, а на большом узорном ковре под ними стоял поднос с какими-то пирожными и фруктами.       — Это место выглядит по-особенному, поэтому, когда нашел его, сперва я разузнал у хозяина, можно ли гостям здесь бывать, и он дал свое разрешение, — пояснил Синан, занимая один из гамаков и откупоривая крышку бутыли.       Черненым серебром сверкали его ладони под пробивающимся сквозь листву лунным светом. Жестом кочевник предложил Аскару открытую бутыль, и тот медленно приблизился, принимая ее из посеребренных рук.       — Вскоре мы распрощаемся, и мне хотелось сказать, что я был горд стать твоим товарищем, акид, пускай и ненадолго, — заглушаемый тканью голос звучал тепло и чуточку торжественно. — Ты очень помог всем нам в пути, и я хотел бы выразить свою благодарность.       — Не стоит, в первую очередь это мы должны благодарить, что ты провел нас через все опасности, — Аскар отвечал вежливо, согласно этикету, и не без искренности, но сердце его сжималось.       Он присел на гамак и отхлебнул из бутыли, чувствуя вязкий и терпкий вкус на языке — сливовое вино.       Обращенные к нему глаза сощурились от улыбки:       — У нас были разногласия, по моей вине ты был втянут в опасность вместе со своим подопечным. Меньшее что я мог сделать — не подвести тебя, доверившегося мне.       — Значит мы квиты, — Аскар приподнял руку, салютуя собеседнику бутылью. Вот только вместо сердечных благодарностей он гораздо больше радовался бы приглашению продолжить путь вместе.