Trinitas

      Следующий день отряд посвятил подготовке к отбытию: на городском рынке посланные кочевником беты закупились водой и провизией, слуги подготавливали варанов к дальней дороге, а Синан и Наиль обсуждали маршрут и будущие стоянки. Не занятые работой участники экспедиции нежились в купальнях дома семьи Бадави и пытались загодя насытиться водой на долгие дни, которые придется провести под палящими лучами солнц. Фахим убеждал гостей, что те могут жить у него сколько душе угодно, на что Синан тактично отвечал:       — Благодарю за гостеприимство, но мы не можем задержаться здесь надолго.       Фахим посчитал, что экспедиция покинет город спустя несколько дней, и больше не затрагивал эту тему. Он знал, что кочевники часто уходят не прощаясь, поэтому заранее пожелал отряду мирного пути.       Аскар же планировал остаться в Манахиле и охранять Лейса, пока Файсаль не справится с угрозой своему дому, а затем провести юношу обратно в родной оазис к семье.       Жить в богатом доме дефтердара, есть изысканные блюда, вместе с Зейбом и Мунифом вести непринужденные беседы, в то время как Наджи молчаливо кивает время от времени, соглашаясь с их словами — все это звучало очень заманчиво, вот только не для Аскара. Пить вино и наслаждаться красотами садов, в то время как Синан странствует по пустыне, борется с тварями пострашнее сиранисов, погибает где-то в Змеиной Пустоши… От одной мысли о бездыханном теле кочевника по коже пробегал холодок даже в самый жаркий день.       «Он может не вернуться» — осознание острым кинжалом вонзалось в сердце при виде прищуренных от улыбки голубых глаз. Его никто не прикроет во время жестокой битвы, никто не спасет в момент слабости. Без их небольшого отряда из сильных воинов в экспедиции останутся только сам Синан, да Джанах и Хайри — Рами и Нур признавали, что их сила кроется в противостоянии зверям, но не людям, — а этого недостаточно, чтобы преодолеть все опасности пустыни.       Аскар понимал, что ведет себя заносчиво и самоуверенно, но искренне хотел сберечь Синана. Глупо полагал, что только он один во всем мире способен это сделать.       Ночью мысли все так же шумели в голове, не давая заснуть даже на минуту. Взгляд блуждал средь зеленой волны листвы, что размеренно покачивались на ветру за открытыми окнами, и по нежным бутонам цветов, сжавших лепестки под звездным небом. Аскар лежал на жестком полу и вспоминал, как крепко спал в тесном шатре, как просыпался рано утром и вместе с Синаном встречал рассвет, как глупо опасался кочевника и настороженно следил за каждым движением. Если в начале пути Аскар хотел поскорее с ним распрощаться, то сейчас, наоборот, был готов следовать за Синаном даже в Змеиную Пустошь.       А что ему мешает? Лейс останется под присмотром Мунифа, Зейба, Наджи и десятка солдат, охраняющих дом дефтердара. Получив сигнал от Файсаля, они примкнут к каравану и спокойно вернутся в Хибу. Что касается Аскара — он этим же утром заявит о своем желании продолжить путь вместе с экспедицией. Даже если на просторах Пустоши он будет смертельно ранен или отравлен ядом, Аскар умрет счастливым человеком, который не побоялся следовать за синим платком. Только придя к решению, мужчина смог сомкнуть веки и уснуть под мирный шелест листвы и предрассветное пение птиц.       Проснувшись ближе к полудню, Аскар сразу отправился на поиски учителя Наиля. Первым делом он заглянул в личную комнату омеги, предварительно трижды постучав в дверь. Окинув взглядом пустующее помещение, Аскар едва заметно пожал плечами и отправился в центральный зал, подмечая про себя несвойственную дому Фахима тишину. Среди цветов и украшений, не убранных после празднования, сидел Лейс и хмуро поедал фрукты. Аскар подошел к столу и занял место напротив юноши.       — Доброе утро, — чужой голос отвлек Лейса от мыслей и заставил резко вскинуть голову. — Ты не видел учителя Наиля?       Юноша отвел взгляд и тихо проговорил:       — Экспедиция ушла рано утром, — услышанная фраза будто оборвала что-то внутри Аскара. Липкий холод окутал тело, а обида комом скрутилась в горле.       — Ушла? — глупо переспросил мужчина, с трудом сдержав дрожь в голосе. В ответ Лейс мрачно кивнул.       «Почему так рано? Они ведь хотели задержаться еще на несколько дней…» — недоумевал Аскар, глядя словно сквозь Лейса. Он ведь даже не успел ничего сказать! Впрочем, если отправиться за ними прямо сейчас, он быстро нагонит экспедицию и уже там объясниться с учителем Наилем. Пускай это и будет выглядеть по-детски, зато Аскар не потеряет Синана.       Мужчина вскочил с места и сделал несколько торопливых шагов к двери, как вдруг его настигло осознание — Синан не просил идти следом, не просил защищать и оберегать, он даже не попрощался, молча исчезнув на рассвете. Если бы бета питал к нему хоть каплю дружеских чувств, предложил бы продолжить путь вместе или хотя бы позволил попрощаться.       Аскар устало потер переносицу и тяжело выдохнул. Он же знал, что Синана не интересуют альфы, но несмотря ни на что был готов сорваться с места и, словно сопливый юнец, броситься на верную погибель. Что с ним твориться? Он будто попал под действие магии и только сейчас смог сбросить с себя чары.       Он обернулся к Лейсу и как можно спокойнее проговорил:       — Что ж, пускай Троица благословит их путь, — мужчина даже смог на несколько секунд натянуть крайне неестественную улыбку, которая сразу же сползла с его лица. Услышанное заставило Лейса опустить взгляд, чтобы скрыть тлеющую в нем искру надежды, которую только что втоптали в песок.       Аскар поспешил покинуть помещение и, тяжело шагая, направился вдоль широких коридоров. Не замечая золотистого орнамента на стенах и вычурных ковров, Аскар шел туда, куда несли его ноги. Убегал от преследующих мыслей, которые кружили над ним подобно голодным стервятникам, почуявшим скорый пир.       Он, шайтан раздери, акид или несдержанный солдат, которому один только запах беты может вскружить голову? У Аскара есть деньги и статус — сотни таких же голубоглазых красавцев с радостью станут его мужьями.       И с чего он вообще взял, что Синан красавец? Под его платком могут скрываться уродливые ожоги или врожденные изъяны. Может в нем из красивого только глаза? А тело, оно же все покрыто черными татуировками, за которыми едва ли кожу разглядишь! Но ведь он уже увидел шею, такую белоснежную, словно серебряную…       Аскар остановился и тут же ощутил, как солнечные лучи слепят глаза. Альфа сощурился и огляделся — он в одиночестве стоял перед апельсиновой рощей. Ноги сами по себе привели его туда, где Аскар больше всего боялся оказаться, а ветер принес с собой воспоминания: терпкий вкус вина, лунный свет и приглушенный тканью голос.       Это и было его прощание? Уже тогда он знал, что уйдет, не оглянувшись, будто исчезнет?       Сердце сжалось, и Аскар положил руку на грудь, ощущая его быстрый стук. Пальцы смяли ткань, стараясь приглушить это ноющее чувство за ребрами, но даже тяжелый вздох не помог справиться с накатившими эмоциями.       Аскар вернулся в дом, когда солнца уже опустились к горизонту и окрасили небо в оранжевые тона. В коридорах было тихо, но где-то вдалеке слышались приглушенные детские голоса и пение птиц. Не желая наткнуться на семью Фахима в таком паршивом настроении, Аскар ускорил шаг и совсем скоро скрылся за дверями выделенной ему спальни.       До чего же мертвецки тихо было здесь, словно в гробу из мрамора и шелка. Аскар раздраженно выдохнул и упал на мягкую кровать, усеянную расшитыми подушками. Он смотрел опустошенным взглядом в потолок и видел над головой не хрустальную люстру, переливающуюся золотом в лучах заката, а яркие светила, коснувшиеся друг друга на небосводе. Мягкие простыни превратились в песок, который с каждым следующим порывом ветра все сильнее тянул его вниз.       Стук вырвал Аскара из мира иллюзии и вынудил подняться с постели. Он вяло прошагал к двери, за которой терпеливо ожидал слуга.       — Господин приглашает выпить с ним вина, — проговорил юноша и коротко поклонился.       Когда слуга выпрямился и заглянул Аскару в глаза, альфа сделал прерывистый вдох, а затем сжал губы в тонкую полоску. Эта голубая радужка цвета прохладных вод оазиса, такая распространенная среди его жителей, была знакома до боли.       Где он? Все ли в порядке? Может Синан уже столкнулся с опасностью? Может на отряд напали разбойники? Вдруг Аскар нужен прямо сейчас? О, как бы он хотел быть нужным Синану!       Дверь резко захлопнулась перед носом слуги, а Аскар кинулся собирать походную сумку. Наскоро бросая в нее все свои вещи, он корил себя за нерешительность и детскую застенчивость. Пускай люди смеются над его поступком, когда Аскар доберется до лагеря экспедиции, пускай Фахим вздыхает, узнав, что гость ушел, не сказав ни слова.       С походной сумой под боком Аскар вышел в коридор и направился в сторону стойл для варанов. Проходя мимо комнаты Лейса, он на мгновение застыл. Львенок наверняка расстроится, узнав, что Аскар вот так ушел, к тому же он был такой хмурый весь день, сильно расстроенный расставанием с учителем. Альфа трижды постучал в дверь и, не дождавшись ответа, вошел внутрь. Комната была в идеальном порядке, не свойственном Лейсу. Аскар почти порадовался, что тот решил бережнее относиться к вещам, как вдруг заметил раскрытый пустующий сундук. Мужчина огляделся, но так и не нашел походную сумку, которая должна быть у Лейса в комнате.       Неужели этот юнец убежал следом за экспедицией? Один по огромной пустыне, без проводника и охраны! Аскар схватился за голову и, еще раз оглядев комнату, заметил приоткрытое окно.       — Паршивец! — с губ сорвался тихий рык.       Быстрым шагом он направился к комнатам своих товарищей и поднял всех с постели. Те лишь по одному выражению лица поняли, что случилось нечто ужасное и, прихватив самое важное, поспешили к стойлам. О произошедшем Аскар рассказал уже по пути.       Аскару казалось, что он сходит с ума, пока их маленький отряд гнал варанов во весь опор по ночной пустыне. Он знал, что это слишком опасно и безрассудно, но ни один из спутников не посмел укорить его, старались только поспевать.       Сердце бухало в груди не то из-за быстрой езды, не то по вине затапливающего беспокойства. Он силился разглядеть следы на песке, но ветер давно смазал их — теперь единственная надежда была на то, что Лейс не спутал направления. Возможно, будь среди них следопыты вроде Нура и Рами…       Аскар клял себя на все лады. Надо же быть таким невнимательным идиотом! Привел ребенка и расслабился, совсем позабыл о миссии? Его надо было беречь и защищать, и, зная темпераментность Лейса, не только от внешних опасностей, но и его собственной дурости. Глупый, глупый мальчишка! Эгоистичный маленький самодур! Подумал бы хоть об отце, у которого случиться разрыв сердца, если Аскар не сумеет уберечь младшего и любимого сына.       Ну нет уж, убережет. Нагонит, схватит за шкирку как нашкодившего котенка и задаст трепку. А потом вернет в лоно родни, наказав окружить охраной так, чтобы мышь мимо не проскочила. В башне запрет, как принца из сказки, если потребуется. Нравится-не нравится — даже не поинтересуется, Лейс же не поинтересовался его, Аскара, мнением, когда сбегал. Ребенок он еще, совсем ребенок.       И Аскар тоже, хорош защитничек! Попросили присмотреть за дитем неразумным, а он отвлекся на сердечные переживания. Это ж как надо было увязнуть в чувствах, чтобы совсем не обратить внимания на тот взгляд Лейса? Он запланировал побег после их последнего разговора? Что стоило проявить немного чуткости?       Идиот, какой же идиот. Надо скорее нагнать, скорее найти Львенка. Как же он один в пустыне, а вдруг что случилось? Вдруг спутал дорогу, вдруг попал в беду? Оставалось только молиться, да гнать варанов по скользящему под лапами песку.       Они нагнали отряд экспедиции на следующий же день, не давая варанам отдыха на протяжении всей ночи. Еще издали завидели знакомые шатры, которые с восходом солнц никто не спешил собирать, а как приблизились, то поняли — их ждали. Джанах увел их уставших, немало измотанных ящеров под уздцы, а Хайри указал на палатку омег.       Аскар ворвался внутрь без предупреждения, не приподнимая полог, а откидывая его резкой рукой. Внутри он обнаружил трущего виски Наиля и понурого Лейса — живого и невредимого, но однозначно сурово отчитанного. Он испуганно вскинул голову, когда альфа ворвался в шатер подобно взъяренному вихрю. Глянул широко распахнутыми глазами и тут же их виновато потупил, повесив голову. Аскар замер на пороге, стискивая кулаки. А затем, неожиданно для всех, вмиг пересек разделявшее их расстояние и прижал к себе ошарашенного мальчишку.       Слава великой Троице! Живой! Невредимый! Уши б ему оторвать, но все потом. Сначала отнять от груди и оглядеть, нет ли ран, не измучено ли лицо. Под глазами тени, губы беспокойно искусаны, но в остальном все тот же Лейс. Надавать бы ему затрещин!       — Да как ты… — сипло начал Аскар, но сам себя оборвал, ощутив, как заклокотало в груди. Нет, так Лейс с ним не пойдет. Прежде, чем силой тащить, надо хотя бы попытаться уговорить лаской.       Аскар оглядел шатер и только тогда заметил, что помимо учителя и ученика здесь присутствовали Гайс и держащийся поодаль Синан. Стоило встретиться взглядом с голубыми глазами, как у Аскара будто внутри все перевернулось — он ведь уже успел распереживаться о том, что им никогда больше не увидеться.       Потом, все потом. Сейчас…       — Не могли бы вы оставить нас наедине? — Аскар обвел взглядом присутствующих, после чего вгляделся в сжавшегося Львенка. — Нужно серьезно поговорить.       Без единого слова протеста все покинули шатер, плотно прикрыв за собой полог, предупредительно сохраняя звукоизоляцию. Стоило им остаться наедине, как Аскар открыл рот, но тут же и закрыл — не знал, что сказать. Он всегда мечтал воспитывать детишек, вот только на самом деле быть строгим с ними совсем не умел — не было опыта, ведь племянников он только баловал да развлекал.       — Почему ты сбежал? — наконец задал вопрос Аскар, хоть и не понимал, удачный ли. Но ему казалось, что, узнав ответ на него, он сможет понять, как убедить мальчишку вернуться с ним в Манахиль.       Хотел приключений? Следовать за учителем? Увидеть легендарный источник? Аскар не мог придумать иных причин. Детское любопытство и неуемность, ошибочное мнение о собственной взрослости — вот что, по мнению Аскара, легло в основу побега юнца. Но ответ его не просто удивил, а по-настоящему поразил.       — Я люблю его, ами… — тихо, почти на грани слышимости прошептал Лейс. Он сплел свои пальцы в тугой замок и с силой их сжимал, весь как-то сгорбившись перед возвышавшимся над ним Аскаром.       Едва ли понимая сказанное, тот недоуменно уточнил:       — Учителя Наиля? — вот уж что-что, а на любовь Аскар и не подумал грешить. Прерывисто вздохнув и едва сдерживая себя от повышения голоса, он торопливо заговорил, пытаясь вразумить: — Он же старше тебя, он твой учитель! Конечно, вы много времени проводили вместе, а ты альфа в периоде полового созревания… но постарайся понять — нельзя тебе его любить…       Лейс замотал головой, зажмуриваясь. Он, кажется, весь дрожал.       — Не учителя, не учителя! Я люблю… люблю… Гайса…       Аскару показалось, что его ударили в грудь — так он отшатнулся. Неужели те его подозрения в купальне оказались не беспочвенны? Не может быть…       — Но Гайс же альфа… — сам не заметил, как тоже отчего-то перешел на шепот.       — Ну и что с того? Пусть альфа, ну и что? — Лейс вскинулся, внезапно дрожащий котенок обернулся молодым львом. — Почему мне нельзя его любить, раз мы оба альфы? Что в этом преступного?       Юноша напирал так, что Аскар от неожиданности сам не заметил, как отступил. Голова шла кругом. Лейс влюблен в старшего ученика своего учителя? В этого хилого альфу из Дома Мудрости? Являясь альфой влюблен в альфу. Аскар, конечно, о подобном слышал, но даже в кругах солдатни много болтать о таком было неприлично и чревато.       — Он альфа, Лейс. Ты не можешь собрать триаду с альфой, это противоестественно и грешно, — Аскар тряхнул головой, сбрасывая рассеянность и принимая как можно более суровый вид, хотя изнутри он весь был в полном раздрае.       Юноша стиснул кулаки, чуть ли не скалясь — вот это темперамент! Аскар, будучи альфой, видел вызов в зло сверкающих глазах молодого альфы напротив. Все существо взывало к инстинктам, требовало повалить и сжать горло — чтобы не нарывался, знал свое место, сопляк. Но Аскар не был неразумным животным, он был человеком и был более чем способен подавлять древние, темные порывы. Будучи взрослым, он не станет скалить клыки в ответ на выходку ребенка.       — Успокойся, — властно и низко бросил он, неотрывно глядя в светло-карие глаза. Лейс осекся, ощутив перемену настроения, и невольно потупил взгляд, скрыв выражение за ресницами. Аскар продолжил: — Говори со мной, если хочешь доказать свою правоту, но кулаками ты ничего не решишь — я сильнее. Продолжишь и дальше вести себя неразумно, и я силой отволоку тебя обратно к дяде. Понял меня?       Юноша вновь задрожал, но кулаки разомкнул и обнял себя за плечи руками. Аскар видел, как по его коже бегут крупные мурашки, а на шее нервно дергается кадык — вот что бывает, когда котенок провоцирует тигра. Глядя на его подгибающиеся коленки, Аскар смягчился, отчасти даже немного возгордившись мальчишкой за то, что выдержал суровый тон на ногах.       — Присядем и поговорим, — предложил, первым опускаясь тут же на ковер, скрещивая ноги. Тяжести из голоса не убрал, но не сумел сдержать и теплоты.       Сидя Лейсу стало немного легче — по крайней мере, не нужно было страшиться опозориться, поддавшись инстинктивному желанию бухнуться на колени, подставляя шею и хребет.       — Я не вернусь к дяде и продолжу путешествие с экспедицией, — начал он нетвердым осиплым голосом. — Я люблю Гайса и хочу быть рядом с ним. Это опасный поход и он может умереть в Змеиной Пустоши, я не смогу жить в безопасности оазиса, зная, что он где-то там борется за жизнь.       Сказанные Лейсом слова больно кольнули Аскара в сердце, точно повторяя его собственные недавние измышления. Вот только между ними двумя, несмотря на схожесть чувств, было одно разительное отличие — Аскар способен защитить дорогого сердцу человека в момент опасности, Лейс же просто погибнет. Но упомянуть слабость альфы — значит только сильнее раззадорить. Мысленно прикинув варианты, Аскар сказал совсем не то, что юноша ожидал услышать:       — А сам Гайс знает о твоих чувствах, о мотивах твоего побега? Раз он причастная сторона, то может стоит его позвать, чтобы все обсудить?       Мальчишка чуть не захлебнулся накатившим ужасом.       — Нет, не надо! Он ничего не знает, и ты ему ничего не говори, Гайс не должен знать!       — Как же так? — Аскар склонил голову в притворном недоумении. Он знал, что поступает жестоко, но если на Лейса не подействует и это, то иных способов он не находил. — Мог ли он, человек умный и проницательный, действительно не знать? Или он взрослый, совративший несовершеннолетнего сына кади? Как думаешь, рассудят люди, если обо всем узнают?       Глаза Лейса широко распахнулись в неверии. Он не мог ни моргнуть, ни вдохнуть, ни проглотить ставший в горле ком. Юноша выглядел так, словно ужас парализовал все его тело, каждую клеточку. Лейс почти задыхался. Аскару было почти нестерпимо больно так с ним поступать. «Я не могу помочь отвести беду от твоего дома, но сына твоего я сберегу» — громко звучала в голове собственная клятва. Даже если возненавидит и станет проклинать. Даже если больше никогда не взглянет с улыбкой и не назовет своим ами.       Взрослые в ответе за детей. Аскар в ответе за Лейса.       — Прошу, ами, пожалуйста, не надо… — взмолился юноша, когда голос вновь стал ему подвластен. Тихо, надрывно. — Гайс ни в чем не виноват, он совсем ничего не подозревает. Он ничего плохого не делал. Не говори никому, пожалуйста…       — И ты вернешься к дяде, если пообещаю не говорить? — надавил Аскар.       Слишком сильно надавил, потому что из глаз мальчишки покатились крупные слезы. Он даже не пытался стереть их с лица, просто уставился на мужчину огромными отчаянными глазами и задал вопрос, который разбил Аскару сердце:       — За что ты так со мной?       «За что?» — надрывно вторил мысленный детский голосок, пытаясь достучаться до Аскара откуда-то из далекого прошлого.       Он был еще совсем мальчонкой, его еще не оторвали от аммы, чтобы взращивать воина. Жизнь была легкой, а родители любящими, и маленький Аскар был почти счастлив. Оно было бы полным, будь у него хоть один близкий друг.       Аскар уже был в том возрасте, когда не хватало одного только общества родителей, когда с тоской наблюдаешь из-под занавеси паланкина за тем, как играют в прятки базарные мальчишки. Вот только играть с наследником Акрама Каддафи разрешалось лишь сыновьям таких же именитых воинов, которые сплошь были то сильно старше, то сильно младше — с теми и другими Аскару было неинтересно. Но вскоре появился тот, из-за кого Аскару захотелось нарушить строгое правило, которого он не понимал.       Юный альфа Кисма был рабом, выкупленным семьей Каддафи вместе со взрослым братом для работы на кухне. Он был старше Аскара на пару лет, но сильно меньше, тоньше, зато таким очаровательно веснушчатым, что это сразу бросилось в глаза. Заприметив эту хорошенькую особенность, Аскар стал присматриваться к мальчику, общаться с ним вопреки запрету и даже тайком делиться чудесными десертами, которыми амма баловал его безо всяких на то причин. Чем больше проходило дней их дружбы, тем больше Аскар привязывался к мальчику: в секрете ото всех они встречались в укромных уголках дома для совместных игр, Аскар по памяти пересказывал другу захватывающие истории о бравых воинах, которыми восхищался, и даже изредко приводил Кисму в свою комнату и укладывал в мягкую постель — от тяжелой работы все его маленькое тело болело. Что-то внутри Аскара требовало заботиться о миленьком слабом альфе.       Кто знает, как долго бы протянула их дружба, но хорошему всегда быстро наступает конец — в одну из ночей Акрам зашел в комнату сына и застал спящим в обнимку с мальчиком-рабом. До конца своих дней Аскару не забыть ярость, с которой отец расшвырял их с кровати, и страшно даже представить, что бы он сделал с сыном и маленьким рабом, не повисни мужья у него на руках.       Следующим утром Аскару объявили, что своего веснушчатого друга он в их доме больше не увидит. Что он уже достаточно большой, чтобы начать полноценное военное обучение — и тут даже заплаканный амма не смог возразить.       Аскару еще не исполнилось и семи.       — За что? — лепетал он, не понимая, в чем провинился. Потому что высокородному нельзя дружить с подневольным? Потому что ослушался абу?       — Альфа не должен укладывать в свою постель других альф, — сплюнул отец.       Только многие годы спустя Аскар смог осознать, что же значили те его слова. Осознать и поразиться: «Мы же были просто детьми, совсем маленькими детьми!».       Воспоминания впились острыми когтями в реберную клетку, проникая между ее прутьями, вонзаясь в мягкую податливую плоть. Неужели он был совсем как отец? Вырос точно таким же, как тот, на кого никогда не хотел становиться похожим? От одной только мысли об этом охватывал ужас…       И тогда Аскар не выдержал. Сдался, потому что как ни крепился, не смог бы проявить большую жестокость. Он притянул Лейса к себе на грудь, а мальчишка вцепился в него и разрыдался.       — Почему ты… не понимаешь?.. Неужели… ты никогда… не любил? — стенал он под ухом, слова были едва различимы от всхлипов.       Против воли пред мысленным взором предстали сощуренные в улыбке глаза, обрамленные темными ресницами. Зазвучал в голове глухой голос, замелькал впереди цепляющий взгляд синий платок.       — Нет, не любил, — сорвалась с губ ложь, оставаясь горечью на языке. Аскар гладил по спине трясущегося в его объятиях Лейса, смиряясь с волей обстоятельств, отдаваясь на милость Богов.       Коли суждено им двоим последовать за теми, кем грезили, но кто о том не ведал и не испытывал ответных чувств — пусть будет так. Неуемная горячность сердец оказалась сильнее голоса рассудка.