Trinitas

      После ночи, наполненной воспоминаниями, наступило светлое утро. Солнечные лучи проникали в комнату сквозь распахнутые окна, нагретый ветер раскачивал занавески, напоминая своим дуновением ветра пустыни. Син желал вновь оказаться посреди моря дюн и одновременно не хотел расставаться с ощущением спокойствия, которое дарил этот дом и тепло пригревшегося под боком тела. Позабыв военные привычки, Аскар мирно спал, хотя солнца уже поднялись над горизонтом и светили прямо в лицо. Альфа прятал глаза от лучей в сгибе шеи Сина и так же сильно обнимал, как и посреди ночи, когда бету настигли кошмары. Вовсе не хотелось будить Аскара, который много всего пережил за последние дни и сильно утомился, поэтому кочевник постарался аккуратно высвободиться. Син намеревался самостоятельно собрать необходимые вещи для похода в новом направлении, но одно движение в кольце рук Аскара — и тот сонно жмурится, поднимая на него непонимающий взгляд. Не до конца проснувшийся, с трудом держащий глаза открытыми и до того очаровательно домашний, он заставлял сердце сладостно трепетать. Не в силах сдержать рвущуюся наружу нежность, бета подался вперед и коснулся губами места между нахмуренных бровей, отчего те расслабились, а на лице альфы появилась довольная улыбка.       Такое спокойное утро напоминало о тайных мечтаниях Сина про мирную жизнь внутри стен оазиса, но иллюзии не было суждено и дальше обманывать — пока солнца не поднялись высоко в небо стоило поторопиться и покинуть Шурук. Нур и Рами побаловали отряд сытным и вкусным завтраком, ведь еще не скоро им выдастся возможность отведать горячей еды. После собрали вещи, наполнили водой бурдюки и запаслись пропитанием на несколько недель, которые предстояло провести в путешествиях по Розе Пустыни. Многие вещи остались в Большом портальном зале, поэтому всего за один раз отряд перенес полупустые сумы в сердце Шурука, где находился айван.       Марево дрожало под величественным стрельчатым сводом и эхом рассеивало по залу тихое клокотание. Син замер перед порталом, как уязвимый к магии варан, испытывая затаившийся в глубине страх перед айваном. Пускай теперь он знал, что находится по ту сторону, тревога не покидала сердце, словно что-то заложенное природой не давало подойти ближе к сосредоточению магии.       Обернувшись, Син заметил, что его чувства разделяли остальные участники отряда, и лишь омеги были спокойны, вовсе не испытывая дискомфорта. Иса стоял вдалеке ото всех, хмуро поглядывая на группу альф, а Наиль не сводил глаз с Сина, вовсе не обращая внимания на болтовню стоящих поблизости Лейса и Гайса. Кочевник множество раз ловил на себе взгляды омег, поэтому успел привыкнуть к тайным рассматриваниям, но Наиль заставил вновь почувствовать себя неловким юнцом. Опомнившись после короткой волны смущения, Син понял, что этот взгляд мог говорить вовсе не о любовании, а намекать поскорее провести отряд через портал. Наилю наверняка не терпится отыскать Источник, а Син застыл, словно гунди перед хищником, и никак не может собраться с силами, чтобы сделать шаг навстречу мареву.       Отругав себя за промедление, бади подал знак товарищам и первым прошел через портал. Когда жар магии отступил, тела коснулся прохладный воздух Большого портального зала. Чтобы не повторять прошлых ошибок, Син сразу бросил взгляд на пол и с облегчением заметил, что змеи не успели заполонить помещение. Все как и прежде лежало на своих местах — ковры, вещи, посуда, — словно и не было этого мимолетного отдыха в стенах дома. Оазис поманил Сина иллюзией спокойной жизни, о которой бета втайне мечтал, и остался позади. Теперь настороженность, позволяющая бади мгновенно атаковать противника, ощущалась тяжелым камнем на плечах и тянула вниз, словно зыбучие пески.       Первыми в зал перенеслись охотники и альфы из отряда Аскара, на случай, если зал заполнила живность, а следом за ними омеги и беззащитные ученики Наиля. Оставшиеся в Малом портальном зале помогли перекинуть сумы сквозь марево и после зашли следом. Пока люди разносили вещи по своим местам, Син нашел взглядом следующее направление, которое вело на северо-запад. Арка этого айвана отличалась от других — текст на сводах не шел единой непрерывной вязью, а разделялся на двенадцать маленьких столбцов. Их количество напомнило Сину про Богов-детей Великой Триады, покровителей оазисов. Возможно ли, что жители Халляда, обитающие в самом сердце неприступной Пустоши, знали о существовании других городов? Или это совпадение цифр — просто случайность?       За спиной послышалось шевеление — отряд собирался возле портала следующего направления. Далее медлить Син не собирался и тут же отдал знак следовать за ним, идя навстречу клокочущему мареву.       Первым, что увидел кочевник, когда вышел из портального зала через единственную дверь, оказалась белоснежная раковина в пять раз выше человеческого роста. Ее крохотные копии можно было встретить на берегу оазиса или на спинах раков-отшельников, расхаживающих по песку. Прямые стены закручивались по кругу и сужались к верху, вот только конец оказался притупленным, а не острым и стремящимся к небесам. Где-то сбоку виднелся вход в причудливую башню, который был направлен в сторону, а не на вышедших из портала людей. Оглянувшись, Син заметил еще три похожих здания-раковины, хаотично разбросанных по пустыне: одно находилось поблизости, а остальные, едва не касаясь стен друг друга, виднелись на горизонте. Такая небрежность в строительстве была вовсе не свойственна магам древней цивилизации. С трудом верилось, что гробницы вокруг храма Змееносца и эти чудные башни соорудил один народ.       Участники отряда заметно расслабились, понимая, что исследовать придется всего четыре башни, а поблизости нет чудовищ, хищных животных и полчищ змей. Наиль же не разделял их радости и заметно приуныл, оглядывая разочаровавшее его направление.       — Мало вероятно, что здесь найдется дверь, ведущая к Источнику, но мы все равно осмотрим каждую башню, — проговорил Син, и из желания подбодрить добавил: — Если успеем, можем вернуться в Большой портальный зал и исследовать еще одно направление.       Нахмуренные брови Наиля расслабились, а взгляд наполнился былым весельем и азартом. Омега обернулся к Сину и оживленно предложил:       — Сначала заглянем в две ближайшие башни, а после осмотрим дальние.       Бета кивнул, пряча под платком робкую улыбку. Отдавая приказы, Наиль забирал себе часть той ответственности, которая легла на плечи Сина еще в юношестве и была так чужда молодому бади. Как и другие беты, он видел себя защитником семьи, воином клана, заботливым отцом, но никак не человеком, указывающим другим, что делать. Право вести за собой имели только омеги, а беты лишь исполняли их волю. Поэтому в короткие моменты, когда Наиль проявлял властность, Син ощущал, что наконец-то все встало на свои места.       Следуя за учителем, отряд направился к первой и самой ближней к порталу башне. Белые стены отражали свет, из-за чего здание словно светилось, покрытое перламутром. Вблизи Син смог как следует рассмотреть рукотворную ракушку и с удивлением заметил, что та была словно высечена из единой скалы — в ней не было очертаний кирпичей, следов краски или глины. Лишь маги Халляда могли переместить сюда огромный камень, придать ему форму и тщательно сгладить все неровности, превратив шершавый материал в подобие гладкого стекла. Когда Син оказался у ведущей в башню арки и заглянул внутрь помещения — тут же заметил удивительно яркую мозаику, которой был выложен образ. Тысячи разноцветных осколков образовали приятные черты лица, пышные золотистые волосы, драгоценные одежды цвета оазисной зелени и охапку пшеницы, которую срезал серп в его руках. Образ Сунбула покорил Сина сразу, как только он поднял глаза к статуе в храме покровителя Санабиля, поэтому он вмиг узнал священный лик омеги. В голове Сина вспышкой пронеслось понимание — он был прав в своей догадке, что это направление как-то связано с Богами-детьми. Однако, если каждая башня хранила в себе образ божества, то почему их было не двенадцать, а всего четыре? Куда подевались остальные?       Погруженный в размышления и догадки, Син не заметил, как внутрь башни проскользнул любопытный Наиль и прошел к самому центру, где была расположена мозаика. Стоило омеге ступить на искусный рисунок — яркие краски протянулись по его одежде, окрашивая белый халат разными цветами. Причудливые золотистые узоры превратить простую одежду в подобие прекрасного наряда, а редкие зеленые лучи осели на ней словно упавшие с ветвей молодые листья. Наиль усмехнулся этому зрелищу и поднял глаза к потолку, с восхищением замирая. Син тоже застыл, подобно статуе, но вовсе не по вине чудесных витражей, создающих эту дивную иллюзию — в игривых солнечных лучах, с блестящими от радости глазами и до того прекрасной улыбкой, Наиль выглядел словно неведомое бете божество. Син не мог оторваться от ласкающей взор красоты, не мог не представлять эти тонкие руки на свои плечах, не мог не мечтать об ответном нежном взгляде зеленых глаз. В какой-то момент бета осознал, что последнее желание неотвратимо стало исполнятся и Наиль перевел взгляд с витражей на него. Син незаметно вздрогнул, застигнутый врасплох за постыдными любованиями. Сердце часто забилось в груди, а вдох застыл в легких. Должно быть, теперь его посчитают слишком навязчивым? Излишне настойчивым и бесстыдным?       Наиль, кажется, не заметил перемены в настроении Сина и все так же весело улыбался. Он либо не понял посыл его взглядов, либо, как любой ярим, не посчитал любования таким уж невежеством.       — Взгляни на это, — проговорил Наиль, указывая на потолок. Син подошел ближе к Наилю и последовал его примеру, поднимая взор к потолку.       Там, на удивительной высоте, по спирали закручивались изображения зеленых полей Санабиля и вели к засвеченному солнцами стеклянному кругу на самой вершине. Тогда бета понял, что мозаика на полу была лишь иллюзией, которую создавал свет, проходя сквозь витраж на потолке и рисуя лучами лик божества. Словно зачарованный, Син глядел вверх, испытывая боль от слепящего света, но не находя сил, чтобы оторваться от разглядываний.       Судя по пронзительной тишине, в которой слышались лишь завороженные вздохи, восторг бади разделяли и другие участники отряда, расхаживая по помещению и поднимая головы к потолку. Казалось, Син мог любоваться творением халлядов до самого заката, когда солнца окончательно исчезнут, развеяв это древнее волшебство, но неугомонный Лейс, что совсем недавно был под присмотром Аскара, теперь расхаживал у дальней стены здания, бормоча себе под нос:       — Интересно, зачем здесь айван?       Син бросил взгляд в сторону неугомонного альфы и заметил арку, на которую до этого не обращал внимания. Слова юноши привлекли стоящего поблизости Гайса и тот задумчиво осмотрел айван.       — Похоже на нерабочий портал, — проговорил он, задумчиво потирая подбородок.       Син предположил, что айван раньше вел в Санабиль, житницу всех городов, но сейчас, по какой-то причине, потух. Наиль тоже заинтересовался этим строением и подошел ближе, рассматривая возвышающуюся над ними арку. Та ничем не отличалась от обычных строений и даже Син не ощущал обычно исходящую от порталов силу магии, заставляющую почувствовать себя подавленным древним волшебством.       — Мы можем осмотреть другие башни, вдруг там найдется уцелевший портал? — предложил Наиль. Любопытный Лейс оживился, рванул к выходу из башни, потащив за собой и Гайса. Пускай двери к Источнику в этом направлении найти не получится, иметь связь с оазисами вне Пустоши было бы очень кстати. Сину слабо верилось, что хоть в одном из айванов будет марево, но упустить такую возможность было бы поистине глупо.       Отряд покинул первую башню и двинулся к следующей, которая находилась невдалеке от портала. Снаружи та ничем не отличалась от соседей, но внутри, на закрученном вверх потолке, располагался витраж совершенно другого божества — пожилого альфы с длинной седой бородой, покровителя Рабиха. В его руках находились весы, а образ был осыпан драгоценностями, разноцветными камнями и золотыми монетами. По легендам именно Мизан научил людей Рабиха так искусно торговать и обогатил до того бедствующий, умирающий от жажды оазис. Рынок в этом городе был не меньше, чем в Манахиле, но там никто не боялся выставлять напоказ мешки с деньгами, ведь на чаше весов мог оказаться не только товар, но и жизнь неудачливого воришки. Судили в Рабихе строго и вовсе не боялись сечь головы убийцам, насильникам и ворам.       В башне этого города тоже потух портал, поэтому отряд двинулся к двум дальним зданиям. Почему они находились на таком огромном расстоянии от других оставалось загадкой для Сина и почему-то пробуждало тревогу. Однако причин остановиться и не осматривать их не было, поэтому вскоре отряд достиг одной из двух дальних башен и вошел внутрь. На центральном круглом витраже тысячи разноцветных осколков образовали черты лица рослого альфы, его пышные золотистые волосы, драгоценные одежды и увесистый меч, отливающий на лезвии жаром солнц. Вид Асада, покровителя Манахиля, заставил его маленькую земную копию с восхищением охнуть — Лейс пораженно застыл у входа, любуясь образом божества. Тень малых витражей вокруг изображения Асада падала на пол, отчего десятки стеклянных львов будто окружили вошедших. Эти хищники в жарком свете солнц напоминали многочисленные позолоченные статуи, которыми пестрил Манахиль.       Придя в себя после долгих рассматриваний витражей, Лейс двинулся вглубь помещения к айвану. Мальчишка окинул взглядом портал и обернулся к Наилю:       — Неужели он ведет в Манахиль? Учитель, мы должны его починить! Тогда…       — Тогда я отправлю тебя к Фахиму, — прервал юношу Аскар и хитро усмехнулся, — как раз вернешь шамшир владельцу.       Лейс, взаправду перепугавшись, прикрыл руками саблю, словно больше всего боялся расставания с полюбившимся оружием.       — Ами! — жалобно выкрикнул мальчишка и Аскар потрепал его за светловолосую макушку.       Слова Лейса привлекли внимание Наиля и тот подошел ближе, чтобы рассмотреть портал и постараться разбудить в нем марево. Рука омеги коснулась стены арки, следуя потоку маны поднялась выше и после обессилено опустилась. Наиль обернулся к Лейсу и виновато улыбнулся:       — Не думаю, что смогу чем-то помочь. Я не владею магией халлядов и не смогу восстановить портал.       — А я надеялся, что после нахождения Источника мы сможем быстро вернуться обратно и не тратить столько сил на поход, — разочаровано вздохнул Лейс, но вскоре снова оживился, не привыкший падать духом. — Может, если мы переведем текст на нем, то получится починить?       Юноша с интересом вглядывался в тянущиеся вязью письмена и Наиль решил его не останавливать.       — Пускай мальчишка развлекается, — с тихим смешком проговорил он, — а мы пока осмотрим последнюю башню и после можем возвращаться в Большой портальный зал.       Син понимал, что Наиль хотел осмотреть еще одну башню вовсе не из желания отыскать рабочий портал — после стольких попыток это казалось нереальным, — а из простого интереса, знакомого каждому человеку. Какому городу посвящена та башня? Какие витражи красуются на потолке и какое божество взирает на путешественников с высоты? Все это интересовало Сина, но не больше шустрых Лейса и Гайса, которые кружили возле айвана и выглядели так, словно вот-вот попадут в какую-то передрягу. Именно поэтому Син решил остаться в башне приглядывать за двумя любопытным альфами, а не последовал за Наилем. Учитель был сильным магом, а вблизи портала и с бывалыми воинами в сопровождении ему и вовсе ничего не угрожало. К тому же сам Наиль не позвал Сина за собой, а просто покинул помещение, словно и не хотел видеть его рядом.       Бета вздрогнул, когда за спину внезапно скользнула рука Аскара, отвлекая от мыслей и заставляя вернуться в реальность. Акид решил остаться в этой башне, поближе к Лейсу, и сейчас любовался витражами на потолке, приобнимая Сина за талию. В его разноцветных глазах искрились тысячи крохотных осколков, составляющих образ божества, и ярко показывали насколько он восхищен увиденным. Настолько зачарованным взглядом Аскар смотрел только на Сина, поэтому он, против воли, испытал колкое чувство, ужалившее сердце. Бета прищурился, зоркими глазами рассматривая родное лицо, а после, не вытерпев, подался вперед и коротко клюнул акида в щеку. Ткань проехалась по коже, заставляя Аскара отвлечься и, постепенно осознавая произошедшее, покрыться румянцем.       — С чего это вдруг? — смущенно пробурчал акид, с трудом не давая улыбке появиться на губах.       — Просто ты особенно прекрасен, когда чем-то восхищен.       Син плотнее прижался к Аскару, заставляя обнять сильнее, и потерся щекой о щеку, словно выпрашивающий ласку кот. Акид проронил тихий смешок, расслабился рядом с родным бетой и нежно погладил того по спине. Мгновение спокойствия прервал ворвавшийся в здание Муниф, который, вовсе не обращая внимания на Сина, подбежал ближе и оживленно проговорил:       — Акид, соседняя башня посвящена Саратану и ты просто обязан это увидеть!       В глазах Аскара вспыхнул интерес, но что-то помешало пойти следом за юным альфой. Он обернулся на увлеченных Лейса и Гайса, озадачено нахмурился, но Син не позволил акиду продолжать сомневаться.       — Я присмотрю за ними, — проговорил бета и отстранился, чтобы не задерживать Аскара. Весь его вид говорил о том, насколько акиду было интересно увидеть образ покровителя своего города, поэтому не дать ему полюбоваться этой красотой было настоящим злодейством.       Мгновение помедлив, акид кивнул и поспешил за Мунифом. Син лишь бросил взгляд ему вслед и приблизился к альфам, которые занимались расшифровкой надписей на айване. Бета считал это дело бесполезным — ведь никто кроме Наиля не сможет восстановить портал, а омега уже сказал, что бессилен, — но не собирался мешать Лейсу и Гайсу. Похоже, для них это было вовсе не серьезное исследование, а возможность заниматься одним делом и общаться на одни темы. Спустя некоторое время Син заметил, что Лейс смотрел вовсе не на айван или словарь языка халлядов, а на погруженного в размышления Гайса. Глаза мальчишки лучились обожанием и нежностью, отчего Син мог лишь умиляться этой искренней юношеской влюбленности.       Вскоре прохлада помещения испарилась и на смену ей пришло тепло, против воли погружающее с состояние полусна. В согревающем спокойствии Син поверил в иллюзию безопасности, поэтому резкий толчок земли отдался в самое сердце, заставляя то в страхе замереть. Башня неожиданно пошатнулась, отчего Син едва устоял на ногах, ловко удерживая равновесие. Бета осмотрел помещение, глянул на испуганных Лейса и Гайса, а после проследил за их пораженными взглядами, направленными в сторону выхода. Скалы на горизонте, словно по воле неведомой силы, стали мелькать вдалеке, сменяя друг друга. Песок расступался перед стенами башни, подобно волнам озера, что разбиваются о борта лодки. Син подбежал к выходу из здания и лишь тогда понял — нечто, скрытое под землей, уносило их вглубь Пустоши. Первым порывом было ухватить двух молодых альф и выскочить из башни, пока та не оказалась слишком далеко от портала, но что-то помешало это сделать. Кожей бета ощущал даже для пустыни неестественный жар: удушливый, обжигающий и скользящий по телу раскаленными клинкам. Прежде, чем Син смог понять его природу, заметил промелькнувший мимо силуэт Лейса — юноша, заслышав вдалеке голос ами, выскочил из башни и ступил на песок. В тот же момент по пустынным просторам разнесся крик боли и молодой альфа обессиленно сжался, едва не падая на землю. Син среагировал мгновенно: ухватился за край арки и подхватил юношу, затаскивая внутрь помещения.       Оказавшись в безопасности, бета хотел поставить Лейса на ноги, осмотреть и понять, что заставило его так страдать, но юноша, едва не задыхаясь от захлестнувшей его боли, упал на пол и сжался в комок, хватаясь за ступни. Рядом тут же опустился напуганный Гайс, лихорадочно соображая окинул растерянным взглядом и притянул к себе, крепко обнимая.       — Что болит, ноги? Как же… Обжог? — бессвязно спрашивал он, стараясь рассмотреть раненые ступни. Подошва обуви почернела, оплавилась и наверняка до сих пор была горячей. Ответить на вопросы Лейс мог лишь болезненным криком и оттого Гайс перестал их задавать. Он мог лишь утешать альфу, поглаживая по трясущейся от рыданий спине:       — Тише, это наверняка не тяжелый ожог. Болезненный, но не тяжелый, — дрожащим голосом повторял он, убеждая скорее себя, чем Лейса. — Ты же всего на мгновение наступил на песок, да?       Серые глаза старшего ученика были распахнутыми, напуганными, пораженными и Син против воли осознавал, что сейчас выглядит точно так же. Бета понимал, насколько важен для Аскара Лейс, как больно было тому слышать крик вдалеке и насколько несчастен будет акид, узнав, что названый племянник сжег ступни о раскаленный песок. Однако, это было не единственной причиной разрывающих душу чувств — за время похода бета не заметил, как сам привязался к этому искреннему и жизнерадостному мальчишке. Лейс был воплощением счастливой юности, веселых детских лет, которых сам Син никогда не знал, и потому потерять эту радостную улыбку было так же страшно, как навсегда ослепнуть и больше не увидеть света солнц.       Тело словно обратилось камнем, руки онемели, а воздух застыл в легких, но кочевник нашел в себе силы опуститься на колени перед Лейсом и осмотреть пораненные ноги. Подошва в месте соприкосновения с песком потемнела, но не прогорела насквозь, а сплавилась со ступней — малейшее расстояние между ногой и обувью исчезло и теперь варанья кожа намертво прилипла к свежему ожогу.       Бета тяжело вздохнул и зажмурился, понимая — мальчишке будет очень больно. Снова открыв глаза, Син наткнулся на образ перепуганного Гайса, который прижимал своего альфу к груди и успокаивающее шептал:       — Сейчас мы все вылечим, если ожог правильно обработать он быстро заживет.       Старший ученик пытался звучать уверено, убеждать и дарить ощущение контроля над ситуацией, но эта роль давалась ему с большим трудом. Вскоре Гайс сдался — зажмурился, словно от пронизывающей тело боли, и склонился над Лейсом, зацеловывая светловолосую макушку.       — Ну не плачь так отчаянно, у меня сердце разрывается, — проговаривал он, хмурясь и поджимая губы.       Щеки Лейса покрылись нездоровым румянцем в то время как тело мелко дрожало, а по коже катился холодный пот.       — Больно, Гайс, мне больно, — сквозь всхлипы лепетал юноша, с трудом поднимая взгляд к лицу альфы.       — Тебе нужно немного потерпеть и тогда боль пройдет, — Гайс провел краем рукава по лбу Лейса, стирая пот. — Ты же сильный альфа и обязательно с этим справишься.       Словно пребывая в неком оцепенении, Син мог лишь недвижимо наблюдать за происходящим, в то время как в голове словно быстроногие антилопы проносились мысли. Нужно скорее помочь, вылечить, прогнать боль, но все целебные мази и настойки остались у Исы. Бета поднялся на ноги и выглянул из арки, в попытке увидеть хотя бы далекий силуэт портального здания, но тот исчез за горизонтом и теперь на множество дней вокруг их окружала лишь Пустошь. Неведомое чудище стремительно рассекало пески пустыни и не собиралось останавливаться, что предвещало долгий путь обратно. В ближайшие часы им не добраться до портала, не попросить помощи Исы и не исцелить такую опасную рану, которая в тепле и с клочками вараньей кожи очень скоро начнет гноиться. Если ничего не сделать с ожогом, спустя пару дней пути он обретет совершенно другой вид и, по приходу к порталу, ступни Лейса уже будет не спасти.       От одной мысли об этом по телу пробежал холод и Син твердо решил — нужно как можно скорее очистить и обработать рану.       К моменту, когда бета вернулся к Лейсу, тот немного успокоился и уже не плакал так отчаянно. Должно быть, нежные поглаживания Гайса и успокаивающие слова подействовали, паника отступила, а болезненное жжение перестало казаться настолько пугающим. Юноша уткнулся лбом в грудь альфы, крепко ухватился руками за халат, стараясь со сжатыми зубами перетерпеть боль и не опозориться перед возлюбленным еще больше.       Завидев кинжал в руках кочевника Гайс заметно напрягся и побледнел, но оттолкнуть не пытался — понимал, что бади вовсе не хотел навредить. В нынешней ситуации Син был единственным человеком, на которого могли положиться два взрослых ребенка, и он был готов понести ответственность за каждый надрез, который сделает этим кинжалом.       — Обними его сильнее, — попросил он, и Гайс послушно прижал к себе Лейса так, чтобы тот не мог видеть, как лезвие разрезает верх обуви и скользит ниже, к раненой ступне.       Сначала Син аккуратно срезал верх ботинка, чтобы лишние тряпки не мешались перед глазами, а затем начал отделять подошву от кожи. Первый надрез заставил Лейса содрогнутся, а следующий вырвал из самого горла надрывный крик. Юноша стал извиваться, не давая продолжать лечение, и бета остановился, тяжело вздыхая. В свои шестнадцать Син прижигал шрам от когтей сираниса, потому что понимал — иначе умрет от кровопотери. Но разве объяснишь оазисному ребенку, что не всегда исцелением занимаются омеги и не всегда раны затягиваются так же безболезненно, как от прикосновений целителей.       — Лейс, ты должен потерпеть и не двигаться, пока я убираю оплавленную подошву, — попытался уговорить его Син, но Лейс лишь напугано сжался, не давая прикоснуться к ногам.       — Я не могу… слишком больно.       — Если этого не сделать — будет гораздо больнее, — Син перехватил руку Гайса и положил на голень юноши, заставляя крепко прижать ее к полу и не позволить уклоняться от лезвия. Старший ученик тяжело дышал, словно кинжал разрезал его сердце, а не обгоревшую кожу ступней, словно он проживал за Лейса всю боль, впитывал ее вместе со следующим глотком воздуха. Гайс покрывал поцелуями кончики ушей, шею и макушку рыдающего у него на руках юноши в попытке отвлечь.       — Тише, Львенок, — произнес Син, срезая следующий клочок вараньей кожи. Нарастающий крик подавило знакомое обращение, которое обычно любя произносил Аскар в моменты особой нежности к своему названому племяннику.       — Я обязательно расскажу Аскару, сколько ты пережил, — продолжал говорить Син, пытаясь отвлечь мальчишку от боли. Кочевник действовал быстро, четко, выверенными надрезами очищая рану, поэтому до завершения процедуры оставалось совсем немного. Когда кровь залила собой поверхность ступни, мешая как следует рассмотреть ожог, Син потянулся к бурдюку и омыл водой ноги Лейса. От прокатившейся по коже прохлады юноша прерывисто выдохнул, на мгновение расслабившись. Влага смыла с поверхности ступней крупинки песка и кровь, показывая новые клочки подошвы, от которых нужно было избавиться.       То ли от напряжения, то ли от нарастающей внутри башни жары, ткань платка на лбу намокла от выступившего пота, а дыхание стало тяжелым. Во рту пересохло и мучительно пекло, что заставило Сина с особой ясностью осознать, сколько воды уходит на промывание раны. Впрочем, ему не впервой мучиться от жажды, а Лейса необходимо сберечь, вылечить и вернуть к Аскару.       Син не знал, сколько времени прошло к тому моменту, когда рана была окончательно вычищена и обработана. У Лейса уже не было сил кричать и сопротивляться, а у самого кочевника от постоянного напряжения болели руки. Гайс же выглядел уставшим, истощенным и выплакавшим за своего альфу все слезы. Оставалась самая малость: разорвать на тонкие полосы нижний халат, смочить водой и перебинтовать ими рану. Когда бета сбросил часть одежды, на мгновение ощутил, что удушающий жар отступил. Воздух внутри башни с каждым мгновением становился горячее, пробирался в голову и плавил мысли, отчего руки все меньше слушались, а лоскуты ткани ложились на рану криво. В голове гулко отзывался каждый удар сердца, жара стояла перед глазами размытым маревом, легкие тисками сдавливал раскаленный воздух.       — Ами будет гордиться тобой, — с трудом проговорил Син, похлопав Лейса по спине, и упал на пол рядом с альфами. Перед глазами закружились витражи, замелькали львы в стремительном беге и лишь образ божества оставался на месте. В его размытых очертаниях Син видел совершенно другого альфу.       Иса раскрыл ладонь над песком, что быстро протекал волнами мимо стен башни, и явно ощутил поднимающийся от него жар. Горячий поток воздуха обжог кожу словно вспышкой пламени и омега сжал кулак, тут же исцеляя рану. Уже долгое время неведомая сила уносила часть отряда вдаль от портала, что заставляло волноваться даже Ису, не раз побывавшего в пустыне с одним лишь бурдюком на поясе. Часть той тревоги была и из-за окружающих его людей, которые по воле случая тоже оказались заперты в башне. Среди них были Наиль, Хайри, не отступающий от учителя ни на шаг, Нур и Рами, вечно преследующий их Джанах, и Наджи — самый неприятный из всех присутствующих.       Помнится, еще до начала движения башни он все время расхаживал у входа, и даже когда поблизости оказался Зейб, а затем и Аскар с Мунифом, не вошел внутрь. Стоял у арки, словно сторожевой пес, поглядывал на Ису и вздыхал, тоскуя. Причину этого чувства омега прекрасно знал и оттого, в попытке быть как можно дальше от Наджи, вне поля его зрения, ушел к дальней стене здания. Иса все ждал, когда Наиль налюбуется кроваво-красными витражами с изображением Саратана, чтобы под защитой мага без страха покинуть башню, но тот, как назло, все отмахивался от ворчания целителя и продолжал глядеть в потолок.       Тревога немного утихла лишь когда Аскар и его товарищи покинули помещение, но напряжение все так же пронизывало тело от вида широкой спины Наджи у входа. Альфа переминался с ноги на ногу, наверняка ощущая нарастающий жар песка, а стоило башне двинуться с места — не раздумывая запрыгнул внутрь. Этот поступок лишь подтвердил, что среди постоянных сражений альфа совсем растерял свой разум и не додумался отбежать подальше, пока песок не раскалился настолько сильно.       С того самого момента Иса был вынужден находиться рядом с Наджи, бояться редких взглядов и от каждого его движения жаться к стене. До ужаса хотелось снять верхний халат, как Наиль, но страх перед альфой не давал этого сделать и вынуждал мучиться от жары. Следующий тяжелый вдох засушливого воздуха заставил ослабить ворот, в надежде, что так дышать станет легче. Это короткое движение привлекло внимание Наджи и тот уставился на открытый участок кожи, словно голодное животное на кусок мяса. К горлу Исы подступил тошнотворный ком и омега зажмурился, вновь туго затягивая халат. Он подтянул колени к животу, обнял себя за плечи, чтобы так побороть мерзкое чувство, нарастающее в груди. Пекло прокралось внутрь тела, жалило раскаленными иглами и прокатывалось по органам жгучими настойками — до того Исе были отвратительны чужие разглядывания. В такой пугающей ситуации он не мог убежать, скрыться от ненавистного альфы и остаться где-то в абсолютном одиночестве.       Целитель лишь мог с надеждой поглядывать на Наиля, застывшего в позе со скрещенными ногами и погруженного в медитацию, ведь именно в его руках была судьба всех собравшихся в башне людей. Сейчас его сознание находилось вовсе не здесь, а витало поблизости, исследуя чудовище, которое уносит их вдаль от портала. Иса слышал об этой технике медитации, с помощью которой маги находили потоки реки, указывали, где они ближе к земле, и копали колодцы, но сам овладеть ей не мог. Для целителя его уровня вполне хватало известных Исе методов, но более умелые использовали медитацию, выслеживая частицы яда в крови раненого и разрушая их. Чтобы стать целителем третьего уровня было необходимо гораздо больше магических сил, которыми с рождения обделила Ису природа, поэтому взобраться на ступень выше не получалось, как бы он ни пытался.       Когда Наиль вернулся в сознание Иса первым из всех спросил:       — Что там?       Омега устало оперся на стену башни и утер пот, от напряжения и жары окативший лицо.       — Толща раскаленного песка, а под ним на удивление плотная жидкость. Должно быть, чудовище настолько разогрело песок, что тот начал плавиться.       — И что же это чудовище, плавает в жидком стекле, словно рыба? — предположил неунывающий Нур, способный улыбаться даже в сущем пекле.       — Возможно, так и есть, — слегка пошатываясь, Наиль поднялся с пола и выглянул за пределы арки. — Расплавленный песок заканчивается на расстоянии десяти шагов, а раскаленный, должно быть тянется еще пять.       Омега вытянул руку вперед, слабо провел пальцами по ветру и вдалеке зашевелился песок. Золотистый поток поднялся в воздух, пролетел расстояние до башни и сжался в комок над ладонью Наиля. С заметным волнением учитель коснулся золотистого шара и с облегчением выдохнул, не почувствовав обжигающего жара.       Наиль отпустил песчинки в вольный полет и те сотворили над мелькающей землей платформу.       — Я сделаю череду таких платформ над раскаленным песком и вы пройдете на ту сторону.       Иса не смог сдержать уголки губ, которые против воли поползли вверх. Наконец-то он сможет выбраться из этого Джаханнама!       Нур и Рами оживились, не меньше Исы обрадованные возможностью высвободиться, Наджи ронял глупые смешки, улыбаясь, и лишь Хайри был все так же серьезен.       — Ты выглядишь уставшим, уверен, что сможешь перевести всех? — проговорил бета, поглядывая на Наиля с почти отцовской тревогой. Похоже, он действительно волновался по этому поводу, но учитель лишь отмахнулся, занятый созданием ступеней.       — Да, вполне.       — Будет очень некстати, если из-за большого всплеска магии у тебя разболится живот, — нахмурился Хайри. — Не перетрудись.       Наиль обернулся, растроганный такой заботой, и коротко кивнул. После, переведя взгляд за спину Хайри, учитель скомандовал:       — Нур, Рами, идите первыми.       Охотники с опаской ступили на платформы, но вскоре осмелели и шустро перебрались через раскаленный песок. Лишь на последней ступени они замерли, не зная, как спуститься на пролетающую под ногами землю. Первым спрыгнул Нур, прокатился по земле и остался цел, а за ним последовал и Рами, менее грациозно падая с платформы. Два силуэта остались позади и Наиль поторопил остальных — не хотелось собирать их небольшой отряд по всей Пустоши.       Когда на ступень запрыгнул Джанах, та заметно просела под ним, а Наиль нахмурился, с трудом удержав немалый вес альфы. Чтобы не испытывать силы мага, мужчина поспешил пройти по ступеням и спрыгнуть на землю, до того неуклюже и забавно, что Иса тихо хмыкнул себе под нос. Он мог бы дни напролет с удовольствием смотреть, как альфы падают и ломают себе ноги. Не радовало Ису лишь то, что все эти травмы исцелять придется ему.       За Джанахом пошел Хайри, внешне довольно легкий и худощавый, а за ним — Наджи. После невесомого беты, альфа показался неподъемным, словно огромный каркаданн — это Иса понял по враз покрасневшему от напряжения лицу Наиля. Омега с трудом держал вес Наджи, часто дышал, жмурился, а этот недотепа словно намеренно шел медленно, перед каждым шагом прощупывая ступень носком ботинка.       — Иди быстрее, шайтанов альфа! — выкрикнул Иса, но, как оказалось, слишком поздно.       Руки Наиля ослабли и опустились, а вместе с ними и песчаная платформа. Наджи упал прямо на раскаленный песок, пройдя немного больше половины пути, и наверняка, обжегся. На мгновение Иса ощутил странное чувство, болезненно сжавшее сердце. Как Наджи выберется за пределы раскаленного песка, если обожжет ноги и руки? Пролежав на нем дольше мгновения можно получить сильные ожоги, а спустя пару минут — сгореть заживо. Хорошо, если поблизости окажется Хайри или Джанах…       Иса в удивлении распахнул глаза, поймав себя на этой череде странных мыслей. Если бы мог — отвесил бы сам себе пощечину, вот только сил было слишком мало даже для этого. Иса должен ненавидеть Наджи, ведь причин было множество: он преследовал в саду, тайно ухаживал, глядел так очаровано. Как долго он испытывал эти дурные чувства? Как давно рассматривал вовсе не как незнакомца, вынашивая в голове подлые планы? Ощутив знакомый гнев, Иса наконец-то почувствовал, что все встало на свои места.       — Так ему и надо, — прошипел омега. Наиль, с трудом восстанавливающий дыхание, обернулся на звук и глянул вопросительно, не разобрав слов. Иса же, слишком злой, чтобы мыслить здраво, тут же нашел выход накопившейся ярости: — Ты не мог быть аккуратнее? Я устал, проголодался, хочу пить и спать, а до портала идти еще полдня! Как думаешь, где мне взять силы, чтобы исцелить ожоги этого кабана?       От крика омеги Наиль сжался, погрустнел и глянул виновато:       — Я помогу тебе с исцелением, как только выберемся, — в тихом голосе Иса услышал дрожь.       Утомленный до изнеможения, напуганный и подавленный Наиль едва не плакал, из последних сил сдерживая слезы. Уже готовые ступени задрожали и рассыпались, песчинки разлетелись по ветру.       — Это все из-за меня, — всхлипнул Наиль и закрыл лицо руками. Не привыкший испытывать вину, Иса был поражен, когда это чувство настигло его и поглотило с головой. Он поступил жестоко, накричал, сорвал злость, а все из-за кого? Из-за Наджи? Да этот никчемный альфа не стоил ни волнения Исы, ни слез Наиля!       — Ты нас всех в эту башню затащил, ты и высвободил. Так что нечего слезы лить, — целитель отнял руки Наиля от лица и обхватил своими, посылая сквозь ладони ту малую часть маны, которой мог поделиться. Наиль, похоже, был удивлен и растроган этим жестом настолько, что совсем позабыл о слезах и просто уставился на Ису. Вполне довольный результатом, целитель заглянул в глаза напротив и твердо произнес: — Успокойся и продолжай колдовать, иначе мы уплывем слишком далеко от остальных и потеряемся.       Наиль кивнул, шмыгнул носом и обернулся к арке, заново создавая ступени. Оставлять его одного в башне Иса не собирался, поэтому предложил пройти по платформам вместе. Вдвоем они были не тяжелее Нура и Рами, поэтому Наиль легко удержал все ступени. На последней Иса замер, понимая, что заставляло участников отряда медлить и потешно падать на землю: песок с огромной скоростью проносился под ногами и просто так спуститься вниз не получалось. Целитель понимал, что удачно упасть и не пораниться у него не выйдет, но, не имея иного выхода, спрыгнул с платформы. Когда ноги почти коснулись земли, Иса ощутил магию, подхватившую в полете и замедлившую падение. Благодаря ей омега лишь проехался щекой по шершавой земле и набил пару синяков, но сильных травм не получил. Поднявшись на локти, Иса с облегчением выдохнул, ощущая дуновение пустынного ветра. Песчинки болезненно царапнули открытые участки кожи, но ощущение прохлады затмило все чувства, и Иса мог лишь жадно вдыхать такой желанный воздух пустыни. Даже лучи разъяренных полуденных солнц казались нежными, ласковыми, окружающими едва ощутимым теплом.