Trinitas

      Жар не покидал Сина еще долгие часы, но в компании Аскара те проходили медленно, приятно, страстно. Оторваться от родного альфы было невозможно, отчего к середине второго дня бедра его раскраснелись от трения. Син испытывал вину за то, что не смог как следует увлажнить кожу и истерзал Аскара до такого состояния, но надолго задержаться на переживаниях не позволяли руки альфы, тут же сменившие бедра. От несдержанных, явно просящих большего толчков, нежные и аккуратные касания сменила сильная хватка мечника. Руки сжались на изнывающей плоти до искр перед глазами, и бета бессильно повалился на Аскара, доверяя тому всего себя.       С редкими перерывами на отдых и питье, альфа нежил его до самого заката. Постепенно признаки гона стихали — Син обманул тело и разум, сделал то, что требовала от него природа, — поэтому с наступлением темноты бета смог погрузиться в спокойный сон под боком дорогого человека. Было приятно наконец-то ощущать не удушающий жар, а родное тепло.       Утомленный и довольный, он проспал так едва ли не до полудня — яркий солнечный свет говорил о том, что солнце давно поднялось на небосвод. Золотистые лучи слепили сонные глаза, и Син щурился, глядя на лежащего рядом Аскара. Дневной свет придавал яркости и без того алым следам на теле альфы: укусы виднелись на смуглой коже, украшали ее переливами красок, а шея была истерзана до красноты.       Глядя на нее Син с довольством, вспоминал прошедшие дни, видя все в деталях, словно наяву: как кусал чувствительную кожу, целовал, с упоением впивался клыками и ставил метку. Сейчас собственный запах смешался с запахом Аскара, создавая вблизи шеи приятный аромат, которым хотелось насладиться. Син обнял альфу за талию, притянул к себе и ткнулся носом в шею, вдыхая полной грудью, прижался губами. Еще чувствительный Аскар вздрогнул, сквозь сон забавно нахмурился, и бета усмехнулся, продолжая выцеловывать покрытую следами укусов кожу. С каждым следующим прикосновением альфа понемногу пробуждался, тяжело выдыхал от редких покусываний, а когда бета дразняще мазнул языком по шее — обернулся и подставил губы, от непрерывных ласк покрасневшие и особенно соблазнительные. Син прильнул к ним нежно, чувственно, благодарно. Неизвестно, от каких мучений они спасли бету в этот гон.       После дней жарких и страстных ласк медленный, почти ленивый поцелуй успокаивал, отчего прекращать его вовсе не хотелось. Естественный запах Сина стал спокойнее, тело покинул нездоровый жар и Аскар, в момент, когда Син отстранился и дал отдышаться, спросил:       — Твой гон закончился?       Бета чувствовал под кожей озорные искорки, способные в любой момент разгореться, слышал эхо минувшего желания и все так же сходил с ума от родного запаха, но то было лишь его обычное состояние рядом с дорогим альфой. Чтобы не заставлять Аскара волноваться, Син кивнул, подтверждая его слова, на что акид с удивлением распахнул глаза.       — Так рано… — проговорил он растерянно и отчасти печально.       — Никак мной не насытишься? — проронил смешок Син.       Щеки Аскара вспыхнули алым, а взгляд смущенно скользнул в сторону — наверняка вспомнил во всех красках то, чем они занимались дни напролет. А вспомнить было что: жаркие поцелуи, откровенные позы, стоны и звуки. Похоже, когда действие феромона беты прошло, Аскар вернулся в реальность и теперь места себе не находил от стыда. Син и сам был немного дезориентирован, не верил, что все это могло произойти в реальности, но виду не подавал. Читая во взгляде Аскара непрерывный поток мыслей, бета поспешил его прервать — огладил покрасневшие щеки, заставил поднять на себя взгляд и улыбнулся:       — Я вот вдоволь тобой обласкан, для счастья не хватает лишь малого, — акид заинтересовано приподнял брови и Син, довольный результатом, откинул волосы за спину, оголяя шею: — Я поставил тебе метку, теперь хочу получить свою.       — Могу ли я осчастливить тебя иначе? — виновато улыбнулся Аскар и огладил растрепанные косички, возвращая их на место. Волосы прикрыли шею и Син прикусил губу, едва сдерживаясь, чтобы не нахмуриться.       — Не хочешь ставить метку?       — Не хочу, чтобы по моей вине на твоем теле появлялись раны.       Внешне кочевник старался оставаться невозмутимым, хотя внутри бушевал вихрь эмоций. Сину нравилось, насколько бережно к нему относился Аскар, но сейчас отказ был непонятен и оскорбителен. Неужели он не хочет видеть Сина единственным бетой? Чувствовать свой запах на его теле? Видеть напоминание и подтверждение чувств? И пускай на коже останется рана, пускай потечет кровь и шею пронзит боль — Син будет рад как никогда, ощущая проникающие в кожу клыки. Он не мог остаться без метки, не хотел даже задумываться, почему Аскар не разделяет его желания принадлежать друг другу.       Понимая, что от печальных догадок маска спадает с лица, бета натянул улыбку и заглянул в глаза Аскара:       — Значит, если рана появится по моей вине, ты не будешь против?       Альфа непонимающе нахмурился, и Син поспешил реализовать свою задумку, пока тот не воспротивился. Перед гоном Син по привычке бросил под ковер кинжал, чтобы в случае опасности не оказаться безоружным, но его лезвие пригодилось для неожиданной цели.       — Удачно попасть непросто, но, думаю, у меня получится, — сосредоточено прошептал бета, поднес острие к шее и пальцами придержал кожу, чтобы сделать надрез.       В тот же миг ладонь с кинжалом была сжата до боли, и бета самовольно отпустил оружие, позволяя тому глухо упасть на ковры. Мгновение Син глядел в глаза Аскара, который успел до смерти перепугаться и теперь с трудом восстанавливал дыхание после пережитого ужаса. Он выглядел загнанным и обреченным, но кочевник не испытывал вины, ведь считал, что после такой близости просто обязан носить на себе метку Аскара. Со временем ладонь альфы разжалась, отпустила покрасневшую руку Сина и аккуратно убрала от шеи косички, нежно касаясь кожи. Бета с облегчением выдохнул и позволил себе слабо улыбнуться — добился своего.       Альфа мягко коснулся губами шеи, зацеловал и обжог касанием языка, а после аккуратно прихватил зубами. Аскару потребовалось время, чтобы все обдумать, собраться с духом и наконец-то прокусить кожу. Кончики клыков едва рассекли плоть и Син почувствовал, как медленно растекаются под кожей те капли феромона, которые мог подарить такой слабый укус. Син положил ладонь на макушку Аскара, притянул к себе и в то же время подался навстречу, вынуждая глубоко пронзить кожу. Альфа сдавленно вскрикнул от неожиданности, а сам Син не сдержал блаженного вздоха: боль промелькнула яркой вспышкой и на смену ей пришло растекающееся под кожей тепло. В этот момент бета ярко чувствовал связь с Аскаром, уже ощущал свою принадлежность и наслаждался каждым мгновением, с которым он лишь больше наполнялся феромоном. Когда жар стих, Син с облегчением выдохнул, ведь исчез страх не получить метку от желанного альфы.       Он перестал удерживать голову Аскара и тот смог вынуть клыки, чтобы после как следует вылизать рану. Язык скользил по особо чувствительной из-за метки коже, собирая капли крови, и от этой нежности Син не мог сдержать улыбку. Лишь спустя время Аскар медленно отстранился, глядя на рану виновато нахмурившись. Какие мысли мучили его Син понять не мог, поэтому перед этой грустью был бессилен. Он тоже не хотел ранить Аскара и причинять ему боль, но на метку глядел довольно, радостно, ведь знал разницу между вражеским клинком и клыками родного человека.       Чтобы не видеть печального выражения на лице Аскара, бета огладил щеки и со всей мягкостью припал к поджатым губам, надеясь, что это успокоит излишне чувствительного альфу. Аскар послушно ответил на поцелуй, позволил дразнясь коснуться языком клыков и распробовать оставшийся на них вкус крови. Син боялся, что слишком сильно надавил на акида, вынуждая поставить метку, но то, с какой нежностью тот прижимался к телу, чутко целовал в ответ и выпрашивал ласку, лишь подтверждало, что волноваться не о чем.       — Теперь я принадлежу тебе, — с облегчением выдохнул Син и губы его растянулись в изогнутой, но счастливой улыбке. — Разве это не прекрасно?       Альфа потерся о ласкающую щеку ладонь, коснулся губами кожи и коротко улыбнулся. Син принял этот жест за молчаливое согласие.       Когда жар окончательно спал, прятаться в пыльной комнатушке не было причин, поэтому кочевник предложил вернуться в просторную спальню. Впервые за три дня набросив на тело одежду он почувствовал себя странно — теперь халаты и шальвары ощущались лишним грузом. Но неприятная тяжесть не печалила так сильно, как скрытое от глаз тело Аскара, которым хотелось любоваться постоянно. Смуглая кожа, рельефные мышцы и очаровательные следы прошлых ласк теперь были спрятаны под тканью верхнего халата. Нижний же после мучений первого дня гона мог сгодиться лишь на тряпки.       Наведя порядок, собрав ковры, опустевшие бурдюки и склянки, они покинули комнату. Понимание того, что совсем недавно творилось за этими дверями, окрашивало щеки Аскара очаровательным румянцем и заставляло отводить взгляд. Он ярко реагировал на каждый шорох, оборачивался и боялся наткнуться на других участников отряда, слишком смущенный и оттого неспособный поддержать разговор. Син лишь довольно улыбался, глядя на то, как не отпускает Аскара проведенный вместе гон.       На пути к спальне бета заметил и тяжелую походку акида, но списал ее на слабость в ногах после всех тех поз, которые он принимал. Однако, когда, оказавшись в спальне тот сразу опустился на ковры с тяжелым вздохом, бета запереживал и сел рядом, встревоженно заглядывая в лицо Аскара:       — Ты плохо себя чувствуешь?       Альфа покачал головой и почему-то отвел взгляд.       — Просто тяжело ходить, — проговорил тот, потирая место между бедрами.       В этот момент Син со стыдом осознал, что вовсе не позаботился о ногах своего альфы, которые наверняка пострадали от частых и безудержных толчков кожи о кожу. Трение во время ходьбы наверняка причиняло дискомфорт, как и прилегающая к ране ткань. Стоило поскорее раздобыть мазь и позаботиться о чувствительной коже.       Подходящее лекарство находилось в комнате — Син попросил его у Исы, когда часто ублажал своего альфу ртом и из-за неудобных поз стирал колени. Раздобыв на столе необходимую баночку, кочевник приблизился к альфе и ухватился за пояс его шальвар, чтобы в любой момент их снять. Готовый стоять на своем, он все же спросил:       — Разрешишь мне позаботиться о твоих бедрах?       Аскар перехватил его руку и смущенно произнес:       — Я могу и сам, это не сложно.       Син удивлялся такой скромности — совсем недавно он трогал Аскара всюду, целовал и кусал эти бедра, касался их не только руками, а сейчас ему не позволяли и взглянуть на то, что под шальварами.       — Неужели позволишь оставить без внимания место, которое принесло мне столько удовольствия? — произнес Син словно хитрый соблазнитель, прищурившись и улыбнувшись плутовски. Откровенные слова заставили Аскара распахнуть глаза, а щеки и кончики ушей — покраснеть. Поджав губы, он все еще молчал и Син продолжил настаивать, оглаживая ноги акида и едва касаясь внутренней стороны: — Рана появилась по моей вине и как твой бета я должен взять за это ответственность.       От нежных уговоров Аскар сдался, улегся на ковры и позволил аккуратно стянуть шальвары. Под тканью скрывались поалевшие следы на ляжках и их вид навевал воспоминания о проведенных вместе днях: как сильно сжимали его эти бедра, как звонко ударялась плоть о плоть. Син не сдержал порыва опуститься ниже и припасть губами к краю раны. От неожиданности Аскар вздрогнул и с удивлением глянул вниз, туда, где бета выцеловывал стертые до красноты ноги. Син не мог предположить, что в пылу гона так измучает альфу, и потому лишь усерднее извинялся за жестокость нежностью. Мягкие прикосновения вызывали у альфы дрожь, отчего Син улыбался, не размыкая губ и не прекращая ласк. Напоследок широко мазнув языком неповрежденную кожу выше раны, бета отстранился, чтобы нырнуть пальцами в охлаждающую мазь и обработать бедра.       Он аккуратно развел ноги альфы и провел средством вдоль стертой кожи на обеих ногах, отчего Аскар вздрогнул и тихо прошипел. Ощущения действительно были не из приятных, зато после первого жжения наступала блаженная прохлада. Вскоре Аскар расслабился и с облегчением опустился на ковер, куда тут же улегся и Син. Стоило немного подождать и дать мази впитаться, поэтому бета приобнял своего альфу и прихватил книгу, чтобы за чтением скоротать время. Лучи дневного солнца проникали в комнату, ласкали теплым светом тела и дарили приятное умиротворение. Син едва не дремал в этот тихий и спокойный день, восстанавливая силы после гона.       Лишь наступление обеда смогло заставить подняться с ковров, ведь оба уже успели проголодаться и пропускать его не собирались. Несмотря на стертые бедра, Аскар все же решил появиться в зале для трапез, ведь его отсутствие после проведенного вместе гона могло показаться куда более подозрительным, чем явное смущение за столом. Син не прогадал со временем, из-за чего в зале они появились не позже и не раньше остальных, не привлекая особого внимания в шумной компании. Зачуяв особенно яркий запах метки, боевые товарищи акида тут же подозвали того к столу и увлекли в расспросы, а беты непроизвольно отдалились и заняли место на другом конце стола. Син не хотел ставить настолько сильную метку, но во время гона, когда сознание желает безоговорочно присвоить себе альфу, контролировать клыки было слишком сложно.       Сидящий неподалеку Наиль выглядел живо и здорово, что лишь радовало бету. Омега бросал взгляды то на Аскара, то на Сина, сопоставлял факты и делал выводы, отчего щеки его лишь сильнее краснели. То, о чем думал Наиль, легко читалось с его лица, и оттого наблюдать за сменой эмоций было лишь увлекательнее. Наткнувшись на весело прищуренные глаза кочевника, учитель едва не подавился чаем и опустил взор к еде, пойманный за непристойными мыслями и потому смущенный. Понимая, что поставил омегу в неловкое положение, Син поспешил отвернуться и не тревожить его слишком проницательными взглядами.       К концу обеда Аскар расслабился в компании альф, повеселел и оттого надолго задержался в зале. Товарищи старались при Сине не задавать прямых вопросов, но часто в тайне что-то шептали и тем смущали акида. Дожидаясь Аскара, кочевник помог Нуру и Рами убрать со стола, а после лениво пил чай в их обществе. Рядом незаметно подсел Наиль и лишь по веянию знакомого аромата удалось угадать его появление. Беты тут же притихли, давая ему возможность высказаться, и учитель спешно обратился к Сину:       — Мне кажется, все участники отряда хорошо отдохнули и могли бы продолжить путь. У тебя найдется время, чтобы обсудить приготовления?       — Конечно, — ответил тот незамедлительно.       Глаза беты загорелись радостью от возможности побыть с Наилем и, заметив это, омега не сдержал улыбки. Син торопливо поднялся из-за стола, готовый тут же провести Наиля в комнату и обсудить все необходимые вопросы, но после глянул на Аскара, безмолвно спрашивая у него разрешения.       Акид не выглядел опечаленным и подавленным ревностью: расслабленный и разморенный, он не особо переживал на этот счет. Должно быть, во время гона Син смог убедить альфу в искренности своих чувств постоянными поцелуями и объятиями. Ощутив на себе вопросительный взгляд, Аскар помедлил, не зная, как поступить. Он всегда позволял Сину побыть с Наилем наедине, но сейчас заметно не хотел расставаться.       — Иди-иди, — стал подгонять его Зейб, — с нами поболтать ты еще успеешь, а вот заставлять омегу ждать просто неприлично.       Аскар сперва удивился, но отказаться уже не мог и был вынужден поддаться уговорам товарища. Он распрощался с остальными альфами и присоединился к Сину и Наилю. Кочевник был поражен и обрадован такому решению, но также был взволнован — отношения альфы и омеги сейчас были очень хрупкими, к ним стоило относиться с особой аккуратностью: не заставить их чувствовать неловкость, ревность. Помнится, в прошлую такую встречу они пили вино и прекрасно провели время, поэтому Син решил захватить на кухне бутылку и кубки. Понимая, что задумал кочевник, Наиль радостно улыбнулся, но скорее не возможности выпить вина, а небольшому шансу повторить давние посиделки. С тех пор они больше не собирались втроем, и Син вполне разделял чувства омеги.       На пути к комнате из-за узких коридоров Аскар был вынужден идти на шаг впереди остальных и оттого прямо перед глазами мелькала бесстыдно выставленная напоказ метка. Бета с довольством рассматривал очертания укуса — словно творец дорогую сердцу работу, — радовался той смелости и уверенности, с которой альфа демонстрировал свою принадлежность. Не заметить настолько яркую метку было сложно, а предположения о позе и занятии, за которым она была поставлена, так и лезли в голову. Должно быть, именно такие мысли заставили Наиля вспыхнуть словно алая розочка, подняв взгляд к шее Аскара. Не боясь быть пойманным за рассматриваниями, он глядел долго и пристально, постоянно покусывая губы — может у самого от вида этой красоты зачесались клыки?       Наиль почувствовал на себе взгляд Сина, и пускай тот успел вовремя отвернуться, все же понял, что на него смотрели. Он стыдливо опустил глаза к полу и невольно потер место сзади на шее, где у Аскара находился укус. Среди оазисных омег именно такое расположение метки считалось естественным и настоящим, а в случае необходимости укус можно было спрятать, распустив косы. Волосы у Наиля были пышные и густые, наверняка с легкостью скрыли бы и две метки — от альфы и от беты.       Теперь настало время Сина стыдиться своих мыслей.       За обсуждением сборов и будущего маршрута прошло немало времени, но бета этого вовсе не заметил, погруженный в работу. Сперва Наиль чувствовал себя неловко и даже магия, которой тот создал карту Розы Пустыни, выдавала его волнение — едва заметно дрожала и светилась то ярче, то тусклее. Аскар прильнул к Сину и приобнял его, лениво подслушивая разговоры, но не сильно интересуясь происходящим: гораздо больше его занимали виды за окном, глаза родного беты и ожидающее своего часа вино.       Со временем Наиль расслабился, привык, и оттого стало легче договориться о количестве бурдюков, которые нужно перенести в портальный зал, провизии, лекарств. С насущными делами вскоре было покончено, и Наиль опустился на ковер, с облегчением выдыхая:       — Значит уже завтра мы можем отправиться по новому направлению. Лейс окончательно восстановился и сможет исследовать его с нами, — подняв взгляд на Аскара и мгновение помедлив, Наиль виновато добавил: — Мне жаль, что Лейс оказался в пустыне и был ранен, а все из-за моего любопытства и дотошности.       — Его безопасность была на моей совести, поэтому я единственный, кто виноват в случившемся, — нахмурился Аскар, произнося твердо и настойчиво. Боясь, что печальная тема нарушит спокойствие и заставит близких людей спорить, Син поспешил разлить вино по кубкам.       — Не стоит выяснять, кто больше провинился перед Лейсом — лучше объединиться и вместе заботиться о его безопасности, — проговорил бета, вручая кубок Наилю, а после и Аскару.       Омега заметно оживился, услышав это «вместе», альфа же лишь понимающе улыбнулся и решил не развивать эту тему. Сперва в комнате царила тишина, нарушаемая лишь редкими вопросами и короткими ответами, но после, когда было сделано немало глотков жгучего вина, Аскар расслабился, а Наиль осмелел. Он уже без зазрения совести поглядывал на акида, не отводя взгляда.       — Аскар, метка у тебя на шее выглядит очень красиво, — восхищенно выдохнул Наиль, — а от Сина так и веет твоим феромоном. Вы провели гон вместе, верно?       Син смутился, не зная, как бы поприличнее ответить на такой неприличный вопрос, а Аскар лишь усмехнулся, делая очередной глоток вина. По реакции обоих ответ стал очевиден, и Наиль неловко продолжил:       — На самом деле я очень этому рад. Меня так измучила совесть, ведь Син пробыл со мной три дня, а я не смог предложить помощь в ответ.       Бета поднял глаза на Наиля, прячущего взгляд на поверхности вина в кубке, и поспешил пояснить:       — Я был рядом не для того, чтобы сделать тебя должником и однажды получить что-то в ответ, — нежно улыбнулся Син, когда Наиль обратил на него внимание. — Это моя обязанность, долг и желание, поэтому тебе незачем испытывать вину.       Омега склонил голову на бок, глядя на бету с довольством и радостью, словно мысленно проговаривая: «До чего же он у меня прекрасный». Хотел бы Син услышать из уст омеги эту фразу, любезно подброшенную собственным разумом, но в реальности услышал лишь тихое «Спасибо». Наиль отвлекся, чтобы сделать глоток вина, а после распахнул глаза и обернулся к альфе, вспомнив о чем-то.       — Кстати, Аскар, я должен отблагодарить тебя за цветы, — слегка смущенно произнес омега, глядя на Аскара полуприкрытыми, но поблескивающими счастьем глазами. — Они просто прекрасны! Я действительно был очень рад получить такой подарок.       Аскар замялся и непонимающе нахмурился:       — Цветы? — улыбка на лице Наиля дрогнула, утратила искренность. Син резко обернулся к альфе и лишь встретившись взглядами тот спохватился: — Ах, да, что-то я совсем опьянел.       Акид отставил кубок, потер виски, а после поднял на омегу теплый взгляд и мягко улыбнулся.       — Хорошо, что цветы смогли тебя порадовать, — Наиль едва заметно выдохнул с облегчением и Аскар продолжил уже более расслабленно: — Белые розы очень тебе подходят — такие чистые, невинные и сладко пахнут.       Омега подавил восхищенный вздох, вспыхнул румянцем и стыдливо отвел взгляд. Сердце беты дрогнуло, часто и волнительно забилось, саму душу щекотала радость — Аскар сделал Наилю комплимент. Заметив счастье своего беты, акид улыбнулся и подался вперед, целуя через платок точно в губы. Син дернулся было, чтобы отстраниться и не смущать омегу, но ладонь Аскара до того ласково коснулась щеки, что бета не смог отказать. Надо полагать, альфа действительно захмелел, если решил вытворять такое при бедняге Наиле, который от увиденного торопливо допивал содержимое кубка, глядя куда угодно, только не на них двоих. Опьяневший, он, не поднимая глаз, тихо проговорил:       — А тебе подошло бы цветение граната.       Альфа отстранился, чтобы в удивлении глянуть на омегу, а Син с трудом сдержал проявление восторга — их мысли насчет Аскара были настолько схожи. Бета и не подумал бы рассказывать Наилю о той гранатовой веточке, о тихом примирении после ссоры, вот только акид наверняка посчитал такое совпадение делом рук Сина. Он покосился на кочевника беззлобно, словно разгадал замысел хитреца. Наиль тем временем продолжал говорить, с трудом подбирая слова задурманенным разумом:       — В Хибе много гранатовых деревьев, поэтому я часто любуюсь их цветками. Они одновременно алые, как кровь, и белоснежные, словно снег. Вырастающие на их месте плоды терпкие и кислые, но вино из них получается до одури сладкое. Впрочем, незачем рассказывать об этом такому же жителю Хибы, ты наверняка его пробовал, — Наиль усмехнулся слегка печально и в этом жесте Син углядел скрытый смысл — пока бета вовсю купался в сладости, омега довольствовался кислыми плодами. Однако кочевник надеялся, что и для учителя Аскар однажды станет другим: мягким, теплым, доверчивым.       Подняв взгляд на удивленных его словам альфу и бету, Наиль взволновался:       — Я сказал что-то не так?       Аскар хмыкнул и покачал головой, через время сделав глоток из кубка.       — Когда вернемся в Хибу, обязательно вместе выпьем гранатового вина — я соскучился по его вкусу, — то ли от выпитого жгучего алкоголя, то ли от воспоминаний голос Аскара стал теплее.       От его нежности и низкого звучания слов Наиль разомлел, словно под лучами полуденного солнца. Глядя на него, Син и сам не смог сдержать улыбку, во всех красках представляя, как они так же вместе соберутся выпить вина, но уже в Хибе и в статусе триады. День тянулся медленно, плавно переходил в вечер, а в комнате было так же неизменно тепло и спокойно. Син наслаждался этими мирными разговорами и родной тишиной, которые даже в опасности Пустоши позволяли почувствовать себя беззаботным яримом.       Спустя несколько глотков алкоголя Наиль совсем опьянел: щеки его порозовели, ресницы скрыли рассеянный взгляд, движения стали медлительными, словно воздух для него обратился водой. Чтобы стряхнуть пелену сна, омега зажмурился, потер глаза и попытался подняться на ноги, но тут же пошатнулся — Син в мгновение вскочил с ковров и придержал его за плечи, отчего Наиль охнул и виновато улыбнулся:       — Что-то ноги не слушаются, но, думаю, я смогу дойти до комнаты.       — Уж если я тебя споил, значит, должен понести ответственность, — проговорил Син настойчиво, не желая слышать отрицаний, и омега без сопротивления согласился.       Аккуратно придерживая Наиля за плечи, бета вывел того в коридор, а после проводил до спальни. В последний раз он был здесь во время болезненной течки небезразличного омеги и помещение вызывало у Сина лишь печальные ассоциации, но теперь Наиль улыбался, развеивая тяжелые мысли. Что-то в их посиделках смогло обрадовать учителя — то ли непривычное тепло Аскара, то ли взаимные комплименты. Улегшись на кровать и прикрыв глаза, омега улыбался, словно уже видел счастливые сны.       Мгновение Син не мог оторвать глаз от такого окрыленного и радостного Наиля: любовался, вздыхал, разделял с ним счастье. После бета поправил косы, съехавший на бок халат и оставил на столе у кровати бурдюк, на случай если утром выпитое вино отразится жаждой.       Небо понемногу темнело, солнца скрылись за горизонтом, а на город спадала прохлада, которая окатила Сина порывом ветра, стоило открыть дверь в общую спальню. Аскар успел открыть окно, чтобы впустить в помещение свежий воздух, отставил кубки и бутылку вина, и лишь свою порцию алкоголя неспешно допивал. Сейчас Син чувствовал особую нежность к Аскару, хотел обнять и поцеловать, чтобы поделиться радостью, переполняющей его сердце. Бета прильнул к акиду, подластился, потерся носом о шею, тем вызывая тихие смешки, а после стянул с лица платок и коснулся губ альфы. Разгоряченные вином, они казались терпкими и сладкими, податливыми и жаждущими. Зацеловав их до красноты, впитав вкус жаркого напитка, бета отстранился и услышал хриплый смех.       — С чего ты так на меня набросился?       — Я просто очень счастлив, — выдохнул Син и благодарно улыбнулся родному альфе. — Это был прекрасный вечер.       — Не соглашусь, — неожиданно возразил акид, но хитрое выражение разноцветных глаз и полуулыбка не позволили бете испугаться. — Как вечер может быть прекрасным, если мы неправильно пили вино? Оно стало бы гораздо вкуснее, пей мы его как надо.       Аскар склонил голову на бок, в ожидании вопроса, и Син решил подыграть:       — И как же надо?       Альфа поднес кубок к губам, набрал в рот вина и подался вперед, вынуждая Сина ответить на поцелуй. В то же мгновение на языке ощутилась сладость, жар, привкус вина, а разум задурманила близость. Аскар целовал настойчиво, словно желал споить Сину все до последней капли, но в этом запале невольно позволил алой жидкости ускользнуть и скатиться от уголка рта к подбородку. Бета поддался давлению, проглотил вино, которое огнем прокатилось по горлу, и хотел было как следует распробовать пьянящие губы Аскара, но тот успел отстраниться. Альфа довольно улыбнулся, глядя на приятно удивленного Сина:       — Сам говорил, что теперь — только так.       Бета проронил тихий смешок, удивляясь, до чего же хитрым и соблазнительным бывает Аскар. Не сдерживая желания коснуться этих растянутых в улыбке губ, Син касался их снова и снова, пил из этих уст вино, словно из драгоценного кубка, и пьянел то ли от алкоголя, то ли от Аскара, то ли от чувств.