Trinitas

      Несколько дней отряд выделил на отдых для вымотанных и физически, и душевно людей. Вот только Син не смог за это время расслабиться и на мгновение, с каждым часом чувствуя себя все более опустошенным. Запах Аскара держал в напряжении, не позволял забыть о нем и на мгновение. Каждый раз Син оборачивался к двери и глупо надеялся, что феромон исходит не от него, а от родного альфы, решившего навестить из тоски. Каждый раз разочаровывался в своих мечтах и вновь погружался в отчаяние, сжавшись на ковре.       Временами оставаться одному было невыносимо и тогда Син выходил пройтись в сад, чтобы хоть среди крылатых змей найти себе компанию. Ни один человек, кроме Исы, не навестил его за последнее время, в чем винить товарищей бета не смел: находится поблизости с такой меткой было неприятно каждому из-за ее явно враждебного посыла — когда Аскар впивался клыками в шею, он видел угрозу в любой мелочи, поэтому хотел защитить Сина от каждого человека в этом мире. От мысли об этом на лице появлялась благодарная улыбка — акид сделал все, чтобы после окончания хайиджа и следующей за ним смерти альфы его бета оказался в безопасности.       Аскар сделал все правильно, и только Син позволил себе страшную ошибку, из-за которой теперь мучается от чувства покинутости и болезненных иллюзий.       Где бы Син не находился, ему чудился наблюдающий издалека знакомый взгляд, слышались шаги, ощущались прикосновения. Бета знал, что это просто ошибка запутавшегося в феромонах разума, но сердце каждый раз сжималось в надежде, что на этот раз ум не обознался.       Изредка замечая Аскара на территории дома, Син молча наблюдал издалека, расцветая внутри, словно пустыня после дождя. В эти редкие моменты все в нем приходило в равновесие, и бета погружался в состояние полного спокойствия, но Аскар, одарив короткой улыбкой, каждый раз исчезал из виду. В момент, когда силуэт его пропадал в коридорах, Сина накрывала паника и только выдержка помогала остановиться после нескольких торопливых шагов. Бета надеялся однажды пасть достаточно низко, чтобы побежать следом, вцепиться руками, не отпускать и этим вызвать хоть долю сочувствия, выпросить хоть песчинку нежности.       Поговорить с Аскаром удавалось только при встрече в зале для трапез, но назвать те редкие обмены любезностями общением было сложно: в его присутствии Аскар явно был напряжен и напуган, отчего Син старался поскорее справиться с едой и вернуться в свое заслуженное заключение в четырех стенах. Там, в спальне, с наступлением ночи его мучили знакомые силуэты среди теней, а после — кошмары, от которых не спасали ни настойки, ни без устали кружащие по комнате магические огоньки. Син закрывал глаза с решимостью, словно идущий на казнь преступник в ожидании наказания.       Так повторялось изо дня в день, пока не наступило утро, в которое Аскар за завтраком поинтересовался:       — Когда мы вернемся в воронку и закончим исследование?       Услышать подобное предложение от него, сказанное с такой решительностью, было неожиданно. Син в удивлении взглянул на альфу, не отмечая в его лице сомнений и страхов. Получив от Наджи прах, он словно в мгновение пережил все те ужасы и теперь, с израненным и охладевшим сердцем, был готов продолжить путь.       — Мы вернемся, как только ты будешь к этому готов, — осторожно ответил Наиль, стараясь звучать спокойно, беспристрастно. Однако по малейшим эмоциям и жестам Син понимал его истинное волнение. — Можно оставить изучение воронки на потом, а сейчас заняться другими направлениями.       — Не стоит менять маршрут из-за меня, — твердо стоял на своем Аскар. — Закончи исследование воронки, тебе же интересно, что на дне.       Наиль тихо вздохнул и опустил взгляд:       — Верно.       Было не сложно понять, за что винит себя омега, какие мысли его мучают. На пути к Источнику умер первый товарищ, замужний альфа, отец и кормилец. Где-то в Хибе Зейба все еще ждут родные и даже не подозревают, что душа его покинула мир, а тело сжалось до размеров небольшой погребальной урны. И всего этого — страданий Аскара, мук Наиля, смерти Зейба, — удалось бы избежать, будь Син немного сильнее. Но он слаб, словно ничтожный пустынный зверек, и от понимания этого готов добровольно лезть в пасть хищнику.       В тот же день Син вернулся в Большой портальный зал, чтобы навести порядок в шатре и проверить, выветрился ли за время дурман. Кочевник не смел надеяться, что Аскар захочет вернуться в место своих мучений, но постарался позаботиться о чистоте, чтобы, даже наведавшись по делу, запахи не напоминали акиду о случившемся. Бета вычистил ковры, убрал пепел в курильнице и оставил полог распахнутым, чтобы вскоре остатки запаха выветрились окончательно.       На следующий день отряд покинул Шурук. В Большом портальном зале осталось много запасов продовольствия, поэтому нести с собой что-то еще не пришлось. Позавтракав в оазисе, участники сразу приступили к подготовке и спуску в воронку. Каждый переход через портал напоминал Сину о странном ощущении пустоты, которое наступило из-за истощения запасов маны в его сердце. Почувствовать это снова бета искреннее не хотел, боялся, и оттого после попадания в воронку рука невольно метнулась и сжала ткань одежд на груди. Сейчас в ней ощущалось лишь волнительное биение сердца и Син с облегчением выдохнул, расслабившись и оглядевшись. Вокруг было непривычно темно: огни, до того горящие в телах зверей, разом потухли и погрузили воронку во мрак. Похоже, животные слишком долго находились без дела в своих вольерах и со временем погрузились в сон. Тихая и мрачная воронка была точно такой, какой впервые увидел ее Син. В этой безжизненной темноте бета мог представить, что все произошедшее после было плохим сном и у него еще есть шанс все изменить.       Со временем через портал перенеслись другие участники отряда, дождались команды и стали спускаться вниз по винтовой лестнице. Син поручил Наилю вести людей, ведь был уверен — в воронке погасли все огни и ни одно механическое существо не угрожало его жизни. Сам же бета отставал на несколько шагов, чтобы хоть боковым зрением замечать Аскара. Кочевник не знал, как особенно впечатлительный альфа отреагирует на вид знакомых мостов, ступеней и клеток. Самонадеянно полагал, что он один сможет помочь развеять страх и тревогу. Но разве под силу убийце стать утешением?       Син неспешно спускался на дно, стараясь поглядывать незаметно, ненавязчиво. Выпустить такого напряженного и растерянного Аскара из виду казалось слишком опасной затеей. Альфа останавливался взглядом на каждом мосту, слабо вздрагивал от малейших звуков, крепко сжимал рукоять хопеша. Он все еще чувствовал опасность и, исключительно из-за звериных инстинктов, держался невдалеке от своего беты. Должно быть, такая вынужденная близость вызывала в нем лишь отвращение — Син чувствовал это в попытках Аскара противиться собственной природе и замедлять шаг. Мимо мелькали ярусы, за стенами исчезали лучи солнц, близился злополучный мост, на котором закончилась прошлая битва.       Подъем к порталу с озверевшим альфой за спиной казался невыносимо долгим, но сейчас отряд оказался на знакомом этаже странно быстро. Наиль прошел мимо, не сбавляя шаг и словно не замечая трещащие под ногами куски металла. За ним последовали и остальные участники, лишь на мгновение бросив скорбные взгляды в сторону засохшего, но по-прежнему алого пятна на каменном полу. Заметив разрубленные тела каракалов, Син замер, глядя в потухшие механические глаза своего страха. Словно наяву ощутились сцепившиеся на бедре лезвия, рассекающий горло крик, плотный туман перед глазами и подлинный ужас подступающей смерти. Син все еще видел угрозу в остатках тел и оттого боялся поднять взгляд на Аскара, которому наверняка было в десятки раз хуже.       Альфа напоминал напряженного, готового к атаке зверя. Он сжимал дрожащую ладонь на рукояти, часто и тяжело дышал, непрерывно смотрел куда-то вдаль, на груды металла, и словно замечал среди них невидимых для других врагов. От этого зрелища Син испытал страх, словно совсем близко находилось чудище, готовое разорвать тело в клочья. Вот только чудищем этим был хайидж, а единственной жертвой — Аскар.       Повинуясь спонтанному порыву, бета поравнялся с акидом, одной рукой обхватил его ладонь на рукояти хопеша, а другой коснулся щеки, заставляя отвернуться от пугающего зрелища. Все еще неосознанный, разноцветный взгляд впился в глаза напротив, поражая и восхищая: Син помнил эти глаза обожаемого зверя и любовался ими, как любуется преступник мечом палача.       Не успел бета вдоволь насладится близостью и умиротворением, как вдруг взгляд акида стал приобретать ясность. Зрачки с узнаванием забегали по лицу Сина, распахнулись глаза, в удивлении приподнялись брови и в следующий миг Аскар резко отшатнулся. Он снова казался напуганным и загнанным, отчего бета быстро понял свою ошибку — он не сдержался, прикоснулся и принудил. Снова подловил в момент слабости и эгоистично воспользовался телом родного альфы. Знал, насколько противно это Аскару, и все же повторил вновь. Что же он за бета для него после этого?       От злости на самого себя кочевник сжал зубы, нахмурился и опустил взгляд.       — Мы отстали от остальных, нужно поторопиться, — невпопад проговорил Син и поспешил отвернуться, чтобы избежать пронзительного взгляда. Акид наверняка мысленно осуждал его и был прав в каждом слове. Син и сам мысленно не скупился на выражения, спускаясь ниже на дно воронки.       Кем он был после этого, если не подлецом и насильником? Знал, насколько хрупким было доверие Аскара, и бесстыдно ломал его снова и снова, из-за навязчивых страстей лишаясь шансов сблизиться. Он ведь не касался акида на службе, ждал столько лет, сдерживался в походе. Куда подевалась хваленая выдержка? Куда растворилось терпение?       Благо, на Сине был платок, иначе от переполняющей злости он непременно стал бы рвать волосы на голове.       Методичный и неизменный спуск немного успокоил пыл кочевника, и он смог вместе с отрядом преодолеть более чем половину винтовой лестницы. Небо над головой виделось небольшим голубым пятном, а воронка внизу — непроглядной чернотой. Со временем Наилю пришлось зажечь огонь, чтобы снова ясно видеть дорогу. Вокруг сгущался мрак, на стенах играли тени, в металлических телах заключенных монстров мелькали блики. Вскоре отряд одолела странная иллюзия: стены будто приближались к лестнице, давили на людей, грозясь однажды сжаться окончательно. Все происходящее заставляло чувствовать себя неуютно, но в дрожи света, заключенного в руках Наиля, Син почувствовал истинный страх. Стоило пройти немного дальше по лестнице, как луч выцепил из тьмы нечто странное: переброшенное через ограждение и растянутое клочьями по всему мосту тело. Ни что иное, как куски кожи и плоти были разодраны и разбросаны на этаже, а затем — на ступенях. Кровь размазывали по полу следы механических лап.       Похоже, именно отсюда послышался звук удара тела неведомой змеи и скрежет когтей каракалов, начавших свой длительный подъем по лестнице. Это предположение подтверждали пустующие клетки по всему этажу. Син не мог понять, как имея такую защиту от проникновения — магический барьер, — звери смогли оказаться снаружи? Неужели в любой момент, по непонятной причине, какое-угодно существо может вырваться на свободу, а то и все пленники воронки сразу? Одно лишь предположение холодило душу, и Син предпочел лишний раз не задумываться об этом.       Чем темнее становился путь, тем ярче горел огонь в руках Наиля. Его света хватало, чтобы заглянуть в ближайшие вольеры, которые теперь находились гораздо ближе, чем на верхних ярусах. Отблеск огня в металлических пластинах позволял заметить огромные чешуйчатые тела, безжизненные глаза, острые когти и зубы. Среди механических существ Син узнавал подобия ящеров, о которых говорилось лишь в легендах: они напоминали крупных и угрожающих тейид, но со множеством блестящих лезвий-зубов. По рассказам старцев, распахнув пасть такая ящерица могла разом заглотить антилопу и с легкостью перетереть зубами кости. Этажом ниже обитали шипастые агамы, под ними — увесистые тегу. Все эти ящерицы были знакомы Сину по диким уменьшенным копиям, которые встречались в пустыне, и рассказам о их величественных и пугающих предках.       Только спустившись ниже бета прищурился, глядя на очередного ужасающего пленника, который на этот раз оказался совершенно неизвестен. Тело ящерицы покрывали крупные четырехугольные пластины, позади тянулся шипастый хвост, а спереди виднелась продолговатая, узкая пасть, с виду напоминавшая расколотую надвое флейту с рядами острых игл-зубов. Глаза существа были крупными, выпученными, а пасть под ними словно изгибалась в улыбке. Син нахмурился и тяжело выдохнул страх — крайне пугающее, опасное и мерзкое существо.       — В легендах их называли «гавиалы», — эхом донесся голос Наиля, поясняющий любопытным ученикам: — Это огромные ящерицы, которые плавали в песке, словно рыбы, но оставляли на поверхности пасть-флейту, из которой доносились чарующие путников звуки. Форма челюсти помогала ухватить сразу несколько людей, удобно выстроившихся чередой.       — Жуть, — прошептал Лейс.       — Похоже, гавиалы — не просто легенда. Механических зверей явно создавали с живого примера, — размышлял вслух Гайс, пока напуганный младший ученик не толкнул его в бок.       Син обошел все пути караванов и нигде не встречал подобных зверей, но, свободно плавающие в песке, они могут оказаться там в любой момент. Если от песен сиранисов бета был защищен, то чарующая флейта определенно завладеет его неподготовленным разумом.       До дна оставалось совсем немного: последние ступени уже виднелись в полумраке. После долгого спуска по винтовой лестнице каждый был рад ступить на твердую и прямую землю, которая тут же закружилась перед глазами. Некоторые участники отряда опустились на пол, чтобы позорно не свалиться с ног. Син оперся об ограду лестницы, осматривая последний этаж.       Чем ниже спускался отряд, тем короче становились мосты, тем выше поднимались потолки комнат, тем ужаснее казались их обитатели. Последние несколько ярусов состояли из двух или трех комнат, но на этом вовсе не было разделяющих помещение стен. Только с одной стороны виделась высокая дверь лаборатории, которую полумесяцем огибал огромный вольер. Узнать, какое существо таилось на дне воронки, в самой недоступной и защищенной ее части, было особенно интересно, но клетку целиком скрывала темнота. Подходить ближе было опасно, поэтому Син не расстроился бы, оставшись в неведении, но у более любопытного Наиля появились иные намерения. Он сделал несколько неуверенных шагов в сторону полумесяца вольера, пока его не остановил Хайри, а затем разжег небольшой огонек в пламя. Помня прошлый опыт, он не решился приблизить его к границе барьера, поэтому просто сделал выше и ярче, чтобы можно было как следует рассмотреть скрывшегося в темноте зверя.       Стоило бросить взгляд на очерченный отблесками силуэт, как Син обмер от восхищения и трепетного страха перед величием существа: огромная птица гордо выпрямилась в тесной клетке и распахнула крылья, расправляя каждое острое металлическое перо, размером с небольшую лодку. Имя этой судьбоносной птицы знал каждый — Рух.       Бета восторженно распахнул глаза, впервые за долгое время позволяя себе искреннюю улыбку. Величественное существо словно вырвалось из иллюзий оазисных магов и замерло недвижимой статуей перед глазами. Одни лишь закругленные когти были в высоту с половину человеческого роста, а где-то высоко над головой виднелся вскинутый вверх клюв и устремленные на виднеющийся вдалеке участок неба глаза. Должно быть, даже механическое подобие легендарной птицы мечтало оказаться в небесах и пронестись тенью над городами.       Со временем огонь стал затухать и силуэт вновь скрылся в темноте, словно иллюзия чародеев. Син взглянул на уставшего Наиля благодарно, а затем обернулся в сторону единственной двери.       Она казалась больше остальных, явно выделялась среди них высотой. Рядом с проемом не было статуй змей, а значит открыть путь должно другое, более сложное заклинание. От вида очередной двери Наиль оживился, поспешил приблизиться и рассмотреть поближе в свете огня. За ним последовали ученики и Хайри, а после из интереса подтянулся и Син.       На возвышающийся проем омега смотрел внимательно, зорко и выжидающе, подмечая каждую деталь на простой поверхности. Взгляд его зацепился за единственное углубление ровно между каменных створок, вовсе не напоминающее обычный скол. Идеальность отшлифованной поверхности полусферы была нарушена вязью неизвестных символов, которые рассекали ее в нескольких местах ровными пересечениями линий. Опасливо коснувшись их кончиками пальцев, Наиль замер, в удивлении приподняв брови. В следующее мгновение ладонь метнулась за ворот халата, к груди, пошарила под тканью и в руках омеги появилось кольцо. Син заметил его золотистый блеск лишь краем глаза, после чего украшение было заботливо скрыто от чужих глаз. Наиль никогда не носил подобное и сейчас бета смутно догадывался об истинном предназначении кольца.       Магия омеги подрагивала в момент, когда предмет оказался вблизи двери, коснулся камня и, с тихим щелчком, совпал выступами золота с символами на полусферическом углублении. Наиль с надеждой вскинул глаза к проему, но, не заметив изменений, постепенно утратил тот яркий огонь во взгляде. Растерянность одолела омегу, и он отнял руку, чтобы убедиться — артефакт тот, шифр на гранях совпадает, механизм должен сработать. Непонимающе нахмурившись, он снова вертикально вставил кольцо, выждал мгновение и после вложил в действие магию, отчего огонь в другой руке стал слабее и на время погрузил этаж в полумрак. Когда свет снова озарил помещение, взгляд Сина наткнулся на бесцельно глядящие куда-то вдаль сквозь стены глаза Наиля, утратившие всякие эмоции. Он достал артефакт из механизма, сжал в кулаке и обессиленно опустил руку.       — Почему же не получается? — прошептал Наиль неверяще.       — Учитель, неужели это та дверь? За ней Источник? — подоспел Лейс, шумными и торопливыми речами отвлекая учителя от печальных мыслей.       — Это первая дверь, для открытия которой необходим артефакт, — вздохнул Наиль, помещая кольцо обратно под нижний халат в некий неизвестный для Сина тайник. — Раньше я думал, что ему достаточно просто находиться рядом, чтобы открывать механизмы, но теперь понятно — кольцо действительно ключ, а это — замочная скважина.       Молодой альфа мгновение промолчал, обдумывая услышанное, а затем в недоумении спросил:       — Тогда почему дверь не открылась?       — Здесь не так много вариантов. Либо не тот ключ, либо не тот замок.       — Ключ определенно тот! — выкрикнул Лейс, привлекая раздавшимся эхом внимание других участников отряда. — На нем сплетаются три змеи… а на чешуе видна гравировка… Мой аба был очень внимателен и не мог ошибаться!       На пару мгновений этаж утонул в тишине, а затем раздался низкий и строгий голос:       — Лейс, — прозвучало за спиной юноши, и тот невольно напрягся, вытянулся. Лейс обернулся к Аскару, неловко сведя брови и прикусив губы. Акид спросил: — Разве не ты случайно нашел артефакт в сокровищнице? Именно это сказал мне Файсаль.       — Я, конечно я! — с нервной улыбкой воскликнул юноша. — Просто аба помогал мне… первым заметил его в шкатулке…       Акид смерил юнца критичным взглядом, от которого Лейсу явно было не по себе.       — Ты совершенно не умеешь врать, — безэмоционально подметил Аскар, продолжая глядеть на племянника пронзительно и выжидающе. Лейс от волнения и напряжения раскраснелся. Следующие его торопливые слова сорвались с уст вместе с тихим, раздраженным рыком:       — Ами, ты сам виноват в том, что нам пришлось это скрыть! Так предвзято относился к легендам, что аба просто боялся твоего осуждения и насмешек, ведь искал этот артефакт для учителя не один год! Мой аба действительно верил в существование Источника, что позорно для судьи. Поэтому я взял весь удар на себя! — высказавшись, юный альфа потерял былую смелость и поспешил опустить взгляд. Он виновато склонил голову, вздохнул. — Вот, теперь можешь отругать меня за вранье.       В то время, как юный альфа не мог поднять глаз, Син издалека улавливал каждую эмоцию Аскара. Откровение он выслушал спокойно, с долей удивления, а от последней фразы юнца тихо усмехнулся. Старший альфа протянул руку и любяще потрепал недовольного Львенка по макушке:       — Вы с отцом такие мечтатели, а я просто черствый акид, — проронил смешок Аскар. — Извини уж ами за этот изъян.       — Не рассказывай абе, что я так проболтался, — пробурчал юноша, виновато взглянув исподлобья, на что акид ободряюще похлопал его по плечу. Пока Лейс тихо, едва слышно рассказывал подробности, рядом Наиль вслух рассуждал с Гайсом:       — Даже если артефакт фальшивый, другого у меня нет, — хмурился омега, сжимая ткань халата на груди, где скрывалось кольцо. По нахмуренным бровям и невеселому взгляду было понятно, насколько его озадачило все происходящее. — Придется основательно исследовать дверь, сделать зарисовки и попытаться найти способ ее открыть.       — Собираешься спускаться сюда снова для изучения? — уточнил Гайс.       — Разве есть другой выход? — тяжелый вздох сорвался с губ омеги. — Это единственная подходящая дверь во всей Пустоши.       — Мы не исследовали еще три направления, поэтому утверждать наверняка ты не можешь, — Син набрался смелости и вклинился в разговор. От тяжелых размышлений Наиль все больше печалился, а ученик не мог утешить его так, как получалось у беты. И пускай сейчас выражение глаз Сина было совершенно поддельным, их спокойствие вернуло омеге возможность мыслить здраво.       — Предлагаешь исследовать остальные порталы и уже тогда вернуться в воронку?       Син пожал плечами и улыбнулся:       — Будет обидно, если в следующем направлении находится нужная дверь, а ты потратишь столько сил на изучение этой.       — Ты прав, — после недолгой паузы выдал Наиль. Глядя на то, как посветлел его прежде мрачный взгляд и как расслабилось лицо, Син понимал, что не зря строил из себя храбреца, твердо знающего верный путь. На самом же деле он также боялся намертво запертой двери и неисследованных направлений, но не имел права выразить свои опасения так же ярко.       — Значит сначала стоит убедиться в правильности двери и только потом оспаривать правильность ключа. Если придется искать другой… — Наиль тяжело вздохнул и запрокинул голову, словно обращаясь к небесам: — О Боги, это займет множество лет.       — Не тревожься раньше времени, — сил хватило лишь на эту короткую фразу и мимолетную улыбку. Омега прикрыл глаза, молча кивнул и после, заимевший хоть долю уверенности, занялся изучением.       Он увеличил пламя, разжигая его уже в обеих ладонях, пока Гайс зарисовывал скважину, а затем кропотливо переносил на бумагу шифр, чтобы после они могли сверить его с выемками на артефакте. Отряд тем временем успел отдохнуть, отдышаться и подготовиться к обратному пути. С каждым уходящим мгновением воронку наполняли все более густые тени, что заставляло волноваться о скором наступлении сумерек. Вскоре ученый с помощником нехотя оторвались от двери. Наиль напоследок окинул ее долгим задумчивым взглядом и направился к винтовой лестнице, отдав приказ начинать подъем.       Обратная дорога далась гораздо сложнее, ведь подниматься приходилось по стертым тысячами шагов ступеням, которые тянулись на множество этажей и от усталости казались особенно крутыми. Обрадовать отряд могли лишь пробивающиеся сквозь мосты лучи солнц, постепенно светлеющие помещения и отдаляющиеся от центра стены. Люди словно поднимались с озерного дна на поверхность, ведь на новом этаже дышать становилось легче, воздуха появлялось больше. На протяжении всего пути Син старался не заглядывать на мосты, чтобы не терзать и без того измученную душу, но заслышав под ногами треск пластин скосил взгляд на идущего позади Аскара. Альфа усилием воли опустил глаза к ступеням и прошел мимо окровавленного участка. Тяжесть мыслей, боль и сожаление явно отражались на его лице. Однако из-за действий Сина он не мог даже поскорбеть по умершему товарищу — знал, как подло может повести себя кочевник, вновь воспользовавшись моментом слабости. Бета набрался сил и ускорил шаг, позорно сбегая с места своей вины.       К порталу отряд добрался уставшим, истощенным и страшно голодным. Где-то вдалеке небеса горели ярким пламенем перед заходом солнц, что говорило о несказанном везении оказаться на поверхности до наступления ночи. Оставалось лишь переступить марево портала, набить животы чем-то сытным и провалиться в сон изнеможения. Трепещущий в айване мираж уже не так пугал Сина, ведь желание поскорее сбежать из воронки было гораздо сильнее. Переступив поток горячего воздуха, бета оставил позади страх неизвестного и на его место пришло чувство опустошенности. Воронка утащила в свои глубины любое спокойствие, заполонила мысли кровавыми образами и разговорами об ужасных вещах. В непривычной тишине голоса зашумели в ушах, сводя с ума жестокой правдой, которую Сину не мог сказать никто, кроме этих говорливых шайтанов.       Со временем Большой портальный зал наполнили участники отряда. Они занялись приготовлением скудного ужина из каши, сухофруктов и вяленого мяса. Утомленные люди были неприхотливы: съели припасы холодными и даже не попросили чаю, чтобы расслабиться и обсудить увиденное. Сотни пройденных ступеней заметно отразились на телах, которые сейчас требовали отдыха больше, чем душевного успокоения. В последнем Син особо нуждался, но рядом не было никого, способного утешить. Даже Иса, обычно чуткий к его чувствам, сейчас был слишком утомлен: едва волок ноги к шатру омег и, судя по отрешенному виду, на ходу мечтал о сновидениях.       Син помог бетам навести порядок и направился к шатру, который теперь, похоже, принадлежал ему единолично. Задержавшись у входа в палатку, бета с надеждой глянул в сторону Аскара, на его замерший в размышлениях образ. Альфа позволил себе лишь короткий зрительный контакт, после чего отвел взгляд, в мгновение лишая Сина спасения от ночных кошмаров. Альфа перекинулся парой фраз с Мунифом и принялся раскатывать ковер на холодном камне пола, игнорируя непонимающие взгляды бет. Когда акид занял место под стеклянным куполом, Син резко задернул полог, озлобленный на поход, на воронку, на каракалов, даже на Зейба, но в сотни раз больше — на самого себя.       Бета стянул с лица платок, упал на жесткие ковры и прикрыл глаза, чтобы не видеть эти знакомые своды, не вспоминать дым дурмана и нависающий силуэт альфы. Вокруг все еще ярко пахло травами и сладостью смешавшихся во едино феромонов, поэтому даже в темноте сомкнутых век Син не находил покоя. Все напоминало о страшном дне, безвыходной ситуации, ужасной ошибке. Проваливаясь в сон, бета словно и не засыпал вовсе, а погружался в воспоминания.       Под натянутой плотной тканью клубился туман, в котором, словно звезды в облаках, блуждали магические огоньки. Бета наблюдал за их танцем, сгорая в жаре эмоций и ощущений, чувствуя своего альфу каждой частицей тела, теряя рассудок от соединения душ. До чего же хорошо было под Аскаром, который придавливал Сина немалым весом к коврам. До чего же спокойно было в ярком запахе и крепких объятиях. Бета не мог поверить искрам тепла, заполняющим сердце от вида такого знакомо незнакомого Аскара.       Ему определенно было хорошо. Альфа искренне восхищался их близостью, наслаждался самим Сином: целовал, нежил, ласкал. От нахлынувшего внезапно тепла, что-то замерзшее внутри беты стало таять и стекать ручейками по щекам. Син хватался за свою самую желанную иллюзию, не хотел отпускать, не желал просыпаться и расставаться. Он крепко сжал альфу в объятиях, словно боясь, что тот с любой момент может сбежать. Ощутил дыхание на шее, сам уткнулся в метку.       В этот момент Аскар замер, принюхался, притих, а затем резким толчком отстранил его. Син впечатался в жесткий пол спиной и затылком, часто хватая ртом воздух и растерянно глядя на альфу, враз поменявшегося в лице: Аскар будто в мгновение осознал происходящее, удивился, наполнился страхом и отвращением. Рука метнулась к удачно подвернувшемуся хопешу, сжалась на рукояти и оказалась над головой беты до того, как он успел сказать хоть что-то. Никакие мольбы не загладили бы вину за принуждение к соитию и все же Син открыл рот, чтобы оправдаться, но вместо слов с уст сорвался крик и резко прервался вставшим поперек шеи лезвием — оно рассекло плоть и кости, врезалось в ковер и со звоном оцарапало мрамор пола. В голове зашумела кровь, забился пульс, во рту ощутился привкус крови. Еще мгновение бета оставался в сознании, наблюдая за поднимавшимся и отворачивающимся Аскаром, не в силах задержать, извиниться, обнять. Син умирал то ли во сне, то ли наяву.