Trinitas

      Впереди Сина ждала очередная тяжелая и бессонная ночь. Мгновения тянулись невыносимо медленно, глаза жгло от недосыпа, а голову сжимала непрерывная боль. На стенах комнаты раскачивались черные силуэты теней деревьев и наблюдение за ними только больше усыпляло разум. Лунный свет казался ослепительно ярким, словно сам Нанна вынуждал Сина сомкнуть веки, погрузиться в сон и пробудиться только от раздирающих тело клыков чудовища. Небесный амма был благосклонным, но и справедливым, не лишающим заслуженного наказания. Подчиняясь его воле, Син закрыл глаза и в тот же миг пропал в черноте.       Проснулся он резко, тут же из беззащитного сна окунаясь в жгучие лучи солнц. Рука метнулась к такубе, взгляд — к Нуру, но тот лишь лежал, слабо дыша и по-прежнему не двигаясь. Син утер холодный пот, успокоился, выпил немного воды из бурдюка и окончательно пробудился. Впереди снова виделся очередной выматывающий, бесконечный день ожидания. Бета успел смочить веки водой и, покачиваясь, подняться на ноги, чтобы открыть окно и впустить в комнату свежий воздух. Прохладный поток коснулся кожи и как-то ободряюще потрепал платок на голове. Сквозь шум ветра Син услышал знакомый шорох и медленно, неверяще обернулся. Хвост Нура едва заметно двинулся, но этого было достаточно, чтобы как обрадовать, так и ужаснуть. Пробудись Син немного позже — пропустил бы это мгновение, но, похоже, Боги решили, что большим мучением для него будет саморучно убить товарища, а не умереть от его клыков.       С трепещущим в груди сердцем Син приблизился к бете, возвысился над ним с такубой, разом теряя всю свою решимость. Дыхание становилось все тяжелее в страхе перед каждым мгновением, с которым оживало лицо Нура. Сидящий рядом с ним Рами с трудом верил в происходящее и постепенно терял былую бесчувственность: его глаза встревоженно бегали по каждому едва заметному признаку жизни и жадно оглядывали изменившееся лицо. Дрожащие руки тянулись коснуться, а губы подрагивали, сдерживая любые звуки.       Нур слабо нахмурился, зажмурился и после медленно приоткрыл веки. И Син, и Рами, оба задержали дыхание в ожидании чуда, которое так и не случилось — на них глядели змеиные глаза с бездонной на вид радужкой и узкими вертикальными зрачками. Они дико метнулись по комнате, словно выискивая добычу, и задержались на Рами, который находился к Нуру ближе всего. Син перехватил такубу, напряженный до предела и готовый атаковать. В груди, как ошалевшее, билось сердце, а утренний ветер холодом обдавал тело. Рука Нура метнулась к охотнику, но ослабла, едва поднявшись, и муж с нежностью ее перехватил.       — Рами? — тихое слово будто содрогнуло землю. Нур нахмурился, всматриваясь в истощенное и осунувшееся лицо беты, но, все же, узнавая.       Син растерянно бросал взгляды на охотников, дрожа уже от покидающего тело напряжения и медленно оседая на пол. Словно после длительного пути по раскаленной пустыне он выравнивал дыхание в долгожданной прохладе, с горечью от всего пережитого и невообразимой радостью.       Рами осознавал все гораздо медленней: он еще неверяще рассматривал Нура, постепенно светлел взглядом и прямо на глазах розовел щеками — бета оживал по мере того, как мысли о реальности происходящего заполняли голову, а родная ладонь Нура теплела в его руках. Наконец, на лице Рами засияла почти уже позабывшаяся искренняя улыбка и он не сдержался, бросившись в объятия мужа. Охотник обхватил исхудавшее тело, зацеловал встрепанную макушку, впалые щеки, пугающие шрамы и незнакомые губы. Нур щурился, подавался на встречу, тянулся к мужу. Взгляд Рами жадно замечал знакомые, дорогие сердцу реакции и дыхание оттого звучало прерывисто, взволновано.       — Как ты себя чувствуешь? Ничего не болит? — встревоженно затараторил Рами, вглядываясь в нечитаемые змеиные глаза напротив.       Нур нахмурился, с трудом прохрипев:       — Воды.       Спустя столько дней криков и отказа от питья наверняка в горле стояла мучительная засуха. Рами быстро закивал и бросился к бурдюку, враз заимев немерено силы. Положив голову мужа на колени, он стал медленно вливать в его рот воду, которую организм жадно принимал. Этому простому факту Рами не мог нарадоваться и оттого лицо его не покидала яркая улыбка. Глядя на товарищей, Син и сам не мог сдержать счастья, но другого — вымученного и выстраданного. Хотелось забыть все минувшее как страшный сон и внушить себе, что Нур был таким всегда: наполовину змеей, наполовину человеком.       Радостный Рами еще долго не мог оторваться от мужа, стараясь помочь: он как следует напоил охотника и стал расспрашивать о самочувствии, но слабый бета мог только качать головой. Слова давались с трудом и Нур не пытался снова заговорить, что было только к лучшему. Пока он не может подняться, случайно увидеть хвост будет трудно, но клыки и раздвоенный язык станут заметны после первой длинной фразы. Сейчас Нур был не столько утомлен, сколько растерян — это выдавали вполне осознанные глаза и в то же время вялые движения, — поэтому у Сина было не так много времени, чтобы привести Ису для осмотра.       Теперь в силах оставить воссоединившихся бет наедине, кочевник направился к двери и покинул комнату. Стоило ступить в коридор, как на Сина вопросительно и встревоженно взглянули альфы, вскочив на ноги. Джанах напрягся всем телом в молчаливом ожидании новостей.       — Проснулся, — прозвучало неожиданно, отчего даже рослый, широкоплечий альфа вздрогнул. Джанах взволнованно глянул на Сина, призывая не тянуть многодневное волнение и наконец-то рассказать все как есть. Кочевник утомленно улыбнулся, сощурив глаза и предчувствуя, какое счастье и облегчение подарит уже через мгновение. — Это наш Нур. Твои молитвы были услышаны Богами.       Джанах замер, онемевший от удивления, а после мучительно свел брови и стиснул челюсть. Он будто был готов расплакаться, но, как альфа, не смел себе такого позволить. Чтобы скрыть мелькнувшие эмоции, Джанах потер лицо руками и после шумно выдохнул, наконец-то позволяя себе редкую улыбку — она была настолько мимолетной, что стоящий рядом Аскар наверняка и не заметил изменений в обыкновенно бесчувственном лице. Джанах шагнул было в сторону двери, но затем остановился и отступил, с трудом подавляя желание поскорее встретиться с Нуром. Альфа понимал, что ни раньше, ни сейчас не будет уместен со своими чувствами, поэтому нашел в себе силы подождать. Он с облегчением и благодарностью распрощался с Сином, задержался продолжительным взглядом на двери и все же направился в сторону собственной спальни. Кочевник проследил за его удаляющейся спиной с жалостью и пониманием — Син и сам когда-то был безответно влюблен, но несмотря на все сложности имел благословение и уверенность. У Джанаха же не было и шанса на взаимность, что он сам прекрасно осознавал.       Сзади к Сину подкрался Аскар и осторожно приобнял, заставляя обратить на себя внимание.       — Вот видишь, все разрешилось, — произнес он, глядя на бету с улыбкой. Постепенно она приобрела более печальный оттенок, вероятно, из-за вида Сина — крайне утомленного и вымотанного. Кочевник уже не имел сил скрывать свое состояние, поэтому акид видел все как есть, без всяких смягчающих притворств. От этого Аскар тревожился, с каждым мгновением становясь все серьезнее. Он поправил синий платок и заглянул в печальные глаза, подмечая:       — Ты не выглядишь счастливым.       — Мое сердце едва выдержало большое горе, а от такой большой радости, кажется, сейчас расколется, — признался Син с тяжелым вздохом.       Альфа понимающе кивнул и привлек к себе, нежно поглаживая по спине. Он ткнулся губами в макушку и произнес настойчиво:       — Тебе нужно отдохнуть.       Син был с этим согласен, но решил не поддаваться усталости и отстранился.       — Отдохну, когда приведу Ису и услышу от него, что с Нуром и вправду все в порядке, — с этим словами бета отступил, одарил альфу нежным прищуром и поспешил к целителю. Аскар не сказал и слова против, хоть глаза его выражали волнение и нежелание отпускать. Син и сам из последних сил делал шаги, словно напрочь иссушивший в сердце любые источники маны.       Добравшись до комнаты Исы, кочевник тихо приоткрыл дверь, незаметно ступил внутрь и окинул взглядом помещение. Ису он заметил спящим: омега сжался на кровати, погруженный в поверхностный и некрепкий сон, но Син двигался достаточно тихо, чтобы не разбудить его раньше времени. Остановившись у кровати, кочевник позвал его тихо и омега нахмурился, постепенно приоткрывая глаза. Заметив бету, он сперва вздрогнул от неожиданности, но уже спустя мгновение признал и успокоился, однако ненадолго — появление Сина могло значить только то, что судьба охотников решилась.       — Что с Нуром и Рами? — встревоженно вопросил омега и Син поспешил его успокоить:       — Все хорошо.       Иса выдохнул с облегчением, расслабленно прикрывая глаза. Было заметно, что он извел себя не меньше Сина, и сейчас просто отпускает переживания из сердца.       — Как прекрасно, что магии нужно было его тело, а не душа, — улыбнулся Иса. Кочевник аккуратно коснулся ладони омеги и, не ощутив сопротивления, огладил успокаивающе.       — Ты сделал все правильно, когда решил помочь исцелению и ускорить превращение. Без твоей помощи Нур мог страдать гораздо больше, — Иса горького усмехнулся, принимая это утешение. — Осмотришь его напоследок?       Когда омега привел себя в порядок, смог покинуть комнату и отправился к охотникам. В их спальню Иса вошел следом за Сином и неуверенно выглянул из-за его спины, тут же замечая на коврах Нура. Бета окинул вошедших утомленным взглядом, от которого целитель невольно застыл на месте: вертикальные зрачки придавали образу хищности и опасности, отчего в первые мгновения было сложно определить намерения чудовища. Казалось, он может повести себя дико, вырваться и набросится, но на самом деле в искаженном теле заключался все тот же знакомый Нур. Понимая это, Иса постарался вести себя как обычно и уже без опасений опустился на ковер рядом с охотниками.       — Как самочувствие? — спросил он с улыбкой, пытаясь без страха смотреть на Нура. В ответ бета тяжело вздохнул, рассматривая омегу и собирая разбросанные мысли. Нахмуренные брови выдавали, как тяжело давались размышления встревоженному разуму.       — На душе тяжело, — наконец-то нашел верные слова Нур.        Син догадывался, что мог чувствовать Нур, едва пробудившийся после долгих дней мучений. Пускай ум не помнил детали, но тело отчетливо чувствовало всю боль и сейчас успокаивалось после нечеловеческого перенапряжения. Иса, похоже, сделал такие же выводы и молчаливо приступил к осмотру. Он провел ладонью над телом и скрытым простыней хвостом, задумчиво изучая иные органы.       Нур проследил за его действиями медленным взглядом, поднял глаза на Ису и спросил:       — Что со мной случилось?       Омега сильно сжал губы, больше всего боясь именно таких объяснений. Он старался не выдать тревоги и стыда, когда с трудом озвучил:       — Мы не смогли найти противоядие от укуса той кожаной змеи, — Нур слушал все молча, не выдавая ни единой эмоции, словно вовсе их лишившийся. — В итоге яд подействовал на твое тело и изменил его.       Охотник отвел взгляд, размышляя о чем-то своим опустевшим умом, а Рами тем временем успокаивающе оглаживал его щеки и макушку. В нечитаемых теперь глазах мелькали мысли, которые заставляли брови то хмуриться, то приподниматься. Придя к неизвестным Сину выводам, Нур с трудом приподнялся на локтях и пронзительно взглянул на Ису:       — Почему вы прикрыли мои ноги?       Целитель открыл было рот, но быстро притих, не в силах выдавить из себя и слова. Его печальные глаза оказались слишком красноречивы, лишив потребности в рассказах: Нур вдохнул прерывисто, посмотрел вниз, где не виделись знакомые очертания ног, и потянулся к краю простыни на талии, но его руку тут же перехватил Рами. Нур бросил на него лишь короткий взгляд, который в полной мере уловил всю горечь и боль на лице мужа, желающего как можно дольше держать его в благостном неведении.       — Неужели?.. — прошептал Нур, широко распахивая глаза. С небывалой силой вырывая кисть из хвата, он в мгновение сбросил с себя простынь.       Ткань отлетела в сторону, открывая взгляду длинное змеиное туловище. Нур вцепился взглядом в мелкие чешуйки и нервно трепыхающийся кончик хвоста, задышал тяжело и часто. Не сдержал пронзительный крик. Бета попятился назад на руках, крупно дрожа всем телом и ошарашено хватая ртом воздух. Глаза охотника метались по телу чудовища, не находя возможности спастись и сбежать, а руки судорожно искали оружие. Ладони успели метнуться к поясу Рами и ухватиться за рукоять кинжала, но тот вовремя сжал кисти мужа и крепко обхватил дрожащее тело, не давая и возможности шелохнуться. Тогда от безысходности Нур неожиданно издал совершенно невозможный для человека звук: он зашипел на извивающийся хвост.       Незнакомый звук заставил бету осознать все и задышать медленнее, бегая опустошенным взглядом по собственному туловищу, которое срослось со змеиным. Наконец приходя к пониманию, Нур дышал тяжело и свистяще, а Рами нежно и бережно прижимал мужа к себе, пряча от ужасов реальности в своих объятиях. Ладони Нура оцарапывали чешую, поднимались к лицу и неверяще касались щек, пока Рами без остановки вторил, как неизменно любит и успокаивал нежностями.       Син глядел на это с невыносимым чувством вины, давящим тяжким грузом на плечи, и острой болью в груди, которая вонзалась между ребер и будто царапала органы. Он был рад возвращению Нура, но не мог предположить, насколько плохо тому будет в теле чудовища. Неудивительно, что прирожденный охотник был так встревожен, увидев скрытые от глаз искаженные ноги. А ведь без них он не сможет принести с охоты добычу, не залезет в пасть к ненавистным каркаданнам, не составит Рами компанию в походе верхом на варане. Нур мог предположить любой трагический исход, но явно не ожидал увидеть на месте ног змеиный хвост. Тело чудовища в мгновение стало настолько глубоко ненавистно, что бета потянулся к кинжалу. Сможет ли Нур когда-то принять свой вид? Сможет ли простить Сина, допустившего такой исход?       Наблюдая за горем товарища, кочевник терял себя окончательно, пропадал в пугающих догадках и ужасающих мыслях. Внезапно перед почти невидящим взором показался Иса, который прикрыл собой вид Нура и постарался отвлечь.       — Син, ты плохо выглядишь, — констатировал встревоженный его видом омега, по одним лишь глазам понимая состояние Сина. — Иди отдохни, я сам успокою Нура и все ему объясню.       Кочевник не стал спорить: покорно склонил голову, отстранился и поднялся на ноги. Сейчас он и вправду был в этой комнате лишним. Нур постепенно успокаивался в руках Рами, и, пока он не успел прийти в себя и углядеть рядом виновного во всем командира, кочевник поспешил удалиться. Неизвестно, к каким размышлениям мог привести его вид Сина, но явно не к успокаивающим и исцеляющим душу.       Словно настоящий трус, Син выскочил из комнаты и прижался спиной к прохладному камню стены, выдыхая прерывисто. Он глядел невидящим взглядом перед собой и только ощущал движение воздуха рядом, за которым последовали касания — это Аскар сжал дрожащие плечи, притянул ближе и обнял, позволяя ухватиться за себя и ткнуться лбом в шею. Он не стал расспрашивать и допытываться, хотя наверняка слышал крик из комнаты. Знакомый запах и звучание сердца позволяли отвлечься — Син прислушивался к родному стуку, словно к молитвам в стенах зиккурата.       Когда напряжение и страх стали постепенно отступать, акид ослабил объятия и позволил сделать новый свободный вдох. Син отстранился, дыша все медленнее и медленнее, неизменно сжимая в кулаках халат альфы. Аскар дал ему немного времени успокоиться, разжал напряженные ладони беты и обхватил одну из них, чтобы за руку увести Сина подальше от комнаты охотников.       По пути Аскар не пытался завести разговор и только проходя мимо кухни остановился, чтобы спросить:       — Ты с самого утра ничего не ел. Проголодался?       Син молча кивнул, не чувствуя голода, но понимая, что должен хоть что-то съесть.       Аскар хмыкнул задумчиво, провел его в зал для трапез и усадил за стол, а сам направился на кухню. Спустя мгновение оттуда послышался шорох и Син, ощутив слабый интерес, отклонился, чтобы заглянуть внутрь.       Акид управлялся с посудой не без сложностей, но все же не так неловко, как при первых попытках. Он разогрел воду на огне, бросил туда крупу и, серьезно хмурясь, занялся поисками чего-то съестного в мешках. Едва ли молодой Син мог представить, что когда-то тот самый акид будет неуклюже готовить ему завтрак и задумчиво искать, чем бы порадовать. Одна лишь эта мысль заставила почувствовать себя немного лучше.       Через время была готова каша с сухофруктами и заварен чай, который акид самостоятельно разлил по чашам. Его сосредоточенный вид заставлял хотеть помочь и в то же время желать полюбоваться подольше. Аскар занял место поблизости, пытливо поглядывая на Сина и бета поспешил приступить к еде. Едва попробовав кашу, кочевник не сдержал умильной улыбки: акид справился с задачей, но слишком спешил накормить и оттого некоторые крупицы недоварились, были жесткими и похрустывали на зубах. Вместо ответа на выжидающий взгляд кочевник сощурился и прижался скрытыми платком губами к щеке акида. Тот понял, что где-то провинился, но принял это с улыбкой.       Вскоре Син закончил с едой, неспешно выпил чай и притих, не зная, куда податься после завтрака. Возвращаться к охотникам не было сил, а очутиться в знакомой обстановке — с такими же коврами на полу и распахнутыми створками окна, — он вовсе не хотел. Тогда пришла мысль сперва искупаться, усмирить чувства и только после попытаться заснуть.       В купальне Син впервые за долгое время снял с головы платок и ощутил позабытое касание свежего воздуха на коже. Так же блаженно тело покинула одежда и ее сменила теплая вода. Пускай каждый день Син делал обтирание, только сейчас, окунувшись в нее с головой, смог почувствовать себя действительно чистым.       Бета позволил Аскару окутать его тело мыльной пеной, бережно касаясь руками тут и там, оглаживая и приобнимая, а после расплести косицы. Син не вмешивался в процесс, давая возможность распутать каждую и смочить водой из ковша, чтобы потом хорошенько искупать. От нежности рук и особого внимания волосы так и заблестели в свете огоньков, словно черные волны ночного озера. В теплоте воды Син расслабился, оперевшись на Аскара спиной и прикрыл глаза, чувствуя, как поднимаются вдоль тела теплые потоки воздуха. Они уносили куда-то ввысь любые мысли, оставляя бету в тишине, среди плеска купальни и звучания родного дыхания. Чувствуя, как нуждается Син в прикосновениях, Аскар не отрывал рук от его кожи, с нежностью поглаживая плечи, руки, кисти. Губы коснулись шеи, и бета усмехнулся, доверчиво склоняя голову набок. Знакомая ласка тронула сердце и в нем стали медленно затягиваться болезненные раны. Все вокруг казалось таким знакомым и неизменным, что Син был готов обмануться и назвать пережитое ночным кошмаром.       Когда волосы немного просохли, кочевник предложил заплести их, еще влажные и послушные, в десятки кос. Монотонный, с детства знакомый процесс успокаивал Сина, а Аскар был не против подольше задержаться в купальне. Крупные пальцы альфы стягивали локоны бережно, но уже не так пугливо и осторожно, из-за чего косы получались красивыми, стройными, не хуже заплетенных Сином. Аскар это замечал и хвастался, напрашиваясь на похвалу, а бета не скупился на короткие одобрительные поцелуи. Когда не осталось беспризорно брошенных прядей, кочевник вышел из воды, укутался в чистый нижний халат и накинул верхний. Тонкая ткань согревала тело и от этого ощущения тепла по коже бежали мурашки.       После Син поправил халат на Аскаре и стал завязывать пояс, но намеренно затягивал процесс, чтобы отложить возвращение в общую спальню. Мысли о нахождении там совсем не успокаивали, а наоборот, тревожили. Словно слыша эти мысли, акид заглянул прямо в глаза и предложил:       — Ты давно не был на свежем воздухе, хочешь прогуляться перед отдыхом?       Син с облегчением выдохнул, обрадованный такими словами. На самом деле, сейчас кочевник мало что хотел, тем более бродить в саду, но в нынешних обстоятельствах прогулка казалась лучшей идеей. Пока тело не отвыкнет от тесноты стен, не позабудет крики, хруст костей и треск кожи, лучше не возвращаться в дом и не ложиться на ковры. Когда стемнеет, Сину все же придется это сделать, но до того момента не стоит принуждать себя и лишний раз испытать на прочность.       После тепла купальни жар дневного воздуха показался прохладой, которая словно каплями дождя окропила с головы до ног. Легкий оазисный ветер, блуждающий между деревьями, проникал под одежду и иссушал малейшую влагу. Двое прошли по тропе вглубь сада, где размеренно покачивались стебли цветов, шумели ручьи в каналах и оседали на траву невесомые капли воды. Тени от крон деревьев, которые сопровождали Сина тревожными ночами, уже не казались такими мрачными: они заботливо прикрывали гостей сада от жгучих солнц и хранили у земли прохладу. Благодаря им же под ногами стелились узоры из черных силуэтов листьев и пятен золотых лучей. Син и Аскар следовали по этому ковру к фруктовым деревьям, где на низких ветвях красовались спелые плоды. Дотянуться до них было не трудно, поэтому Аскар легко сорвал пару персиков, расстроив приглядевшихся к ним крылатых змей. С разных деревьев он собрал еще несколько и Син из интереса присоединился к незамысловатому делу, выбирая самые яркие плоды. После, с полными руками фруктов, они добрались до беседки и сложили на стол урожай. Утомленный Син опустился на лавку, чувствуя, как разогретое после труда тело холодит ветер. От ощущений он невольно вздрогнул и, заметивший мимолетное движение Аскар, снял верхний халат, накинул на плечи беты и только затем сел рядом. Син не смог сдержать смешок, поглядывая на акида игриво:       — Я же не оазисный омега, от сквозняка не простыну.       — И все же разреши тебя поберечь, — тепло улыбнулся акид. Кочевник с деланным негодованием покачал головой, но обнял, укрывая акида своим теплом и его халатом. Син умостил голову на плечо и прикрыл глаза, блаженно прислушиваясь к низкому смеху альфы — таким жестом он оказался глубоко тронут.       В мирных звуках сада, голосах птиц и шелесте листвы Син отдыхал не телом, но душой. После стольких дней поодиночке, так драгоценно было это ощущение близости и умиротворения. Приоткрыв глаза, кочевник словно сквозь сон заметил собранные вместе плоды и невольно задался вопросом:       — Как думаешь, Нуру понравятся фрукты?       Аскар задумался, ответил после недолгого молчания:       — Можешь попробовать его угостить.       Отдохнувший разум подбрасывал верные, светлые идеи. Никакие печали не смогут вернуть Нуру ноги. Остается только подстроиться, научиться жить в новом теле и привыкать к его особенностям. Какими бы ни оказались изменения в жизни охотника, Син не собирался отказываться от товарища из-за этих болезненных перемен. Однако, его побег в момент страданий, должно быть, могли принять за нечто подобное. Кочевник нахмурился, теснее прижимаясь к Аскару. Нужно проведать Нура, поддержать и приободрить, чтобы принятие не стало для него мучением.       Ближе к вечеру Син взял фрукты, вымыл в фонтане под чистой водой и положил в миску, которую позаимствовал на кухне. В коридоре он распрощался с Аскаром, обещая не задерживаться и скоро вернуться к нему в спальню, а после направился в сторону комнаты охотников, с каждым шагом набираясь смелости. За знакомой дверью находились недавние страхи Сина: предвкушение ужасного и обещание предать Триаду. Шагнуть к ним было так же пугающе, словно направиться в пылающее поле битвы. Син боялся представить, как отреагирует на него Нур после раскрытия своей змеиной половины. Как примет, если узнает, что кочевник согласился убить его при плохом исходе? Останется ли товарищ так же добр и близок, если Син не смог спасти, найти противоядие, избежать худшего?       Замерев в шаге от двери, неумолимо терял уверенность, которую с таким трудом накопил за день. Син было отступил, собираясь сдаться и уйти, но в следующее мгновенье дверь отворилась сама, словно по волшебству. В проеме завиднелся Наиль, с улыбкой глядящий куда-то вглубь комнаты, но стоило ему обернуться и встретиться взглядом с Сином, как омега тут же вздрогнул от неожиданности. Глаза забегали по образу беты, и Наиль тихо произнес под нос:       — Удивительно…       Син смотрел непонимающе и омега поспешил объяснить, с трудом озвучивая неожиданный факт:       — Нур почувствовал, что кто-то стоит за дверью, и попросил проверить.       Наиль отступил, давая возможность войти внутрь, так что Сину не оставалось ничего иного, как внушить себе уверенность и показаться перед товарищами. Пройдя вперед, кочевник медленно, пересиливая свой страх, поднял взгляд на Нура, который обвил хвостом ногу Рами. Завидев тарелку в руках Сина, охотник заинтересовался, и, углядев там фрукты, блеснул хищными глазами. Кочевник опустился на ковер, где, как оказалось, уже находились опустевшие тарелки и чаши — совсем недавно охотники поужинали и сладкие фрукты были удивительно уместны.       — Рад тебя видеть, командир, — поприветствовал Нур, в голосе которого теперь ярко улавливались шипящие звуки. Они появлялись ненамеренно: иной по форме язык уже не мог в точности произносить слова, а непривычные клыки мешались во рту. И все же Син без труда понимал товарища, несмотря на причудливый акцент.       — Как вижу, ты уже сжился со своим хвостом, — шутливо, но несколько неуверенно и неловко ввернул кочевник, замечая, как Нур с помощью этого самого хвоста пододвинул поближе тарелку с фруктами.       — Он неплох, но ноги мне нравились больше, — усмехнулся товарищ. Бета взял один из плодов и, обнажив острые клыки, впился ими в мякоть. Занятый поеданием фруктов, он напоминал тех безобидных крылатых змей, что заставляло Сина присматриваться в поиске забавных сходств. Заметив такой интерес Нур замер и прикрыл рот рукавом халата, спрашивая осторожно:       — Мой вид не пугает тебя?       Син удивился такому вопросу и явно отрицательно покачал головой:       — Я видел тебя в гораздо более плохом состоянии и один лишь твой здоровый вид делает меня счастливым.       Нур с облегчением выдохнул, убрал от лица рукав и спокойно продолжил есть. Сидящий рядом Рами благодарно улыбнулся Сину, а после перевел нежный взгляд на мужа, не в силах им налюбоваться. Лакомясь сладкими фруктами, Нур решил продолжить разговор, ткнув пальцем сначала в Рами, а потом и в сторону Исы:       — Когда я спрашиваю их о том, что происходило пока я был без сознания, они будто немеют. Может хоть ты расскажешь?       Сину совсем не казалось, что он сможет такое объяснить — в груди похолодело, а в горле скрутился ком. Но, раз Нур обратился к нему, Син обязан был рассказать. Собравшись с мыслями, он постарался со спокойным видом объяснить:       — Магия жестоко расправлялась с твоим телом, такое больно вспоминать и рассказывать, поэтому не удивляйся их молчанию, — Син аккуратно подбирал слова, чувствуя на себе взгляд Рами. Наверняка он не хотел рассказывать мужу все пережитые ужасы, но кочевник и не собирался вдаваться в подробности, обозначая лишь в общих чертах: — От мучений ты был сам на себя не похож и больше всего мы боялись потерять твою личность. Мне радостно осознавать, что рядом снова тот самый, наш дорогой Нур.       Охотник не сдержал улыбки, глядя на Сина нечитаемыми змеиными глазами. Понять скрытые за ними мысли никак не получалось даже у кочевника, наученного жизнью в клане. Нур перевел взгляд на мужа и попросил его унести ненужную посуду, а после взглянул и на Наиля. Омега, не до конца понимая намек, все же решил покинуть комнату вместе с Рами и оставить бет наедине. Вскоре повисла тишина, в которой не слышалось даже дыхание Нура, словно тот был хитрым зверем, скрывающим свое присутствие.       — Недавно Рами не сдержался и слезно рассказал, как умолял меня убить, — тихо заговорил охотник. — До твоего рассказа я не мог понять эту просьбу в полной мере, но теперь искренне благодарен за твою готовность помочь. Жизнь в виде дикого чудовища мне и вправду была бы не в радость.       До того нервный и напряженный, Син вздохнул, отпуская недавние страхи. То, что Нур понимал его положение и не винил, облегчило душевные страдания, но не избавило от них окончательно.       — Не думаю, что достоин похвалы, — Син нахмурился и взглянул на охотника тяжелым взглядом, решаясь озвучить: — ведь я был готов убить и Рами.       Сперва Нур в удивлении приподнял брови, но спустя мгновение вернул былое спокойствие и ответил, непоколебимый в своей уверенности:       — Если ты счел это правильным, значит и Триада посчитала бы также. Решения моего командира верные и неоспоримые, ты доказывал это множество раз, — твердость голоса и четкость фраз настолько тронули Сина, что он расплылся в искренней улыбке. Он был к Богам не ближе любого другого грешного человека, но слова товарища будто очищали запятнанную душу, поднимая выше к небесам. Несмотря на все произошедшие ужасы, Нур был все так же предан своему товарищу и командиру. От переполняющих душу чувств кочевник не сдержался и дружески приобнял бету.       — Твое доверие мне очень дорого, — вздохнул Син и радостно ощутил ответный выдох облегчения.       Заранее услышав шаги в коридоре, Нур отстранился и вскоре встретил вернувшегося Рами. Хвост беты волнительно вился по полу, пока рядом не оказался охотник и не прильнул привычно. Глядя на нежности воссоединившихся мужей, Син ярко ощущал, что лишний в этой тесной спальне, поэтому решил не задерживаться. В дверях его ожидал со схожими мыслями Наиль, так и не решившийся вернуться обратно в компанию бет. Наверняка за прошедшие дни охотников порядком утомило чужое соседство и теперь остаться наедине им хотелось особенно остро.       Прикрыв за собой дверь, кочевник замер в коридоре, глядя на учителя, не говорящего ни слова и будто не намеренного уходить. Наиль стоял в шаге от Сина, все стараясь подобрать слова. Подняв несмелый взгляд на бету, он спросил:       — Как ты себя чувствуешь? — Син был приятно удивлен этому вопросу, но не успел дать ответ, когда Наиль спешно пояснил: — Иса говорил, что ты не в лучшем состоянии и не нужно тебя тревожить, но раз уж мы встретились… может, отдохнем вместе? В Хибе вино считается лучшим лекарством от любых душевных ран.       Син мягко улыбнулся, глядя с нежностью на такого взволнованного по его вине омегу. Внимание Наиля и желание быть рядом он особенно ценил, поэтом был бы счастлив согласится и вместе распить пару бутылок, вот только от желанного теплого вечера в приятной компании его отделяла не менее обожаемая преграда:       — Меня ждет Аскар.       Наиль поник и понимающе кивнул, но все же не оставил попыток, тихо спрашивая:       — Может, он согласится побыть и со мной?       От одного вопроса у Сина перехватило дух. Раньше он мог бы засомневаться, побояться ревности, но сейчас был уверен в реакции Аскара. Ключевым вопросом оставалось желание Наиля провести вечер втроем и, если он не был против, компания двух дорогих сердцу людей только осчастливит Сина.       Прежде, чем отправиться в комнату, учитель отыскал среди припасов три бутылки вина, взял столько же кубков и разделил ношу с кочевником. Взаимное приятное волнение повисло между ними, сопровождая по коридорам вплоть до необходимой двери. У входа в спальню оба задержались и, решившись, Син первым заглянул внутрь. На звук открывающейся двери отреагировал Аскар, задремавший было с книгой в руках: он приподнялся на локтях, сонно улыбнулся и приободрился, увидев в руках три бутыли вина. Тогда же акид что-то заподозрил и в дверной проем вовремя заглянул Наиль, своим видом поясняя ситуацию.       — Давно мы не проводили вечера за кубком вина. Решили исправить плачевное положение? — Аскар ожидаемо усмехнулся и поднялся на ноги, чтобы провести Наиля внутрь и помочь с вином. Альфа приложил усилие и открыл первую бутыль, невольно показав сквозь тонкую ткань напряженные мышцы рук. Вино наполнило кубки, красиво поблескивая в свете магических огоньков.       — Я встретил Наиля у охотников и он предложил выпить вместе, — ответил Син и, задумавшись, обратился к омеге: — Кстати, что ты делал у Нура и Рами до моего прихода?       Кочевник опустился на ковры и подал руку омеге, чтобы помочь сесть рядом. Вскоре подоспел Аскар с наполовину полными кубками и вручил пару Сину и Наилю. Учитель поблагодарил его за ухаживания и решился ответить кочевнику честно:       — Я чувствовал себя виноватым в ранении Нура и пришел, чтобы помочь разобраться в новом теле.       — Это благодаря тебе он так быстро научился управляться с хвостом? — с улыбкой предположил Син, но Наиль только усмехнулся смущенно:       — Куда больше тому виной его желание обнять Рами каждой частью тела.       Рядом на ковер опустился Аскар, не упустивший из внимания разговор беты и омеги. Он взглянул на Сина светлым взглядом, разделяющим его радость.       — Судя по вашим рассказам, Нур окончательно оправился и уже окружил вниманием мужа?       — Все закончилось благополучно, пускай и не так прекрасно, как хотелось бы, — ответил Син, утомленно вздохнув. Едва ли превращение в чудовище можно было назвать хорошим исходом, но, по сравнению с прошлыми днями, этот был гораздо лучше. Погруженный в мысли, Син вздрогнул, ощутив на ладони теплое касание, и поднял взор на нежно глядящего на него альфу.       — В решениях Триады всегда есть смысл, — произнес он с улыбкой. — Возможно, в таком виде Нур сможет стать счастливее.       — За большие страдания Боги одаривают большой радостью, верно? — спросил Син, заведомо зная ответ такого же верующего человека. Аскар мягко улыбнулся и коротко коснулся губами скрытой тканью щеки, смущая Наиля видом таких нежностей.       Вино, купленное в начале исследования Пустоши, за время приобрело новый вкус, раскрывающий в себе все прожитые в пустыне дни. Оно пьянило медленно, погружало в свой легкий дурман постепенно, и Син поддавался его влиянию, зная, что рядом находятся два родных человека: с Аскаром было безопасно, с Наилем — спокойно, а вместе они порождали то ценное ощущение собранной вместе триады. Слыша их голоса рядом, чувствуя смешанные запахи, Син по-настоящему насыщался жизнью. Сквозь пьянящий мираж бета видел, как понемногу от алкоголя Наиля клонило в сон, и омега, не в силах и дальше сидеть, прилег на ковры. Он потер сонные глаза, продолжая с улыбкой говорить о чем-то с Аскаром, но затем с тихим стоном протянул:       — Так страшно хочется спать, — полуприкрытые глаза омеги взглянули выжидающе, ладонь проскользнула вдоль руки беты и затем сжала край рукава. — Вот только оставлять тебя не хочу, а сам в одиночестве побоюсь засыпать. Можно я не буду уходить?       Искренняя просьба тронула Сина и он даже не подумал отказать, тут же поддаваясь желанию лечь рядом, приобнять, представить себя в роли законной триады. Наиль был так прекрасен в его объятиях, словно бесценное сокровище, которое хотелось прижать к сердцу и бережно хранить. Син упивался своей радостью к нему прикасаться и в то же время негодовал: «Когда же Наиль захочет его как любовника и предложит быть вместе»? Син так этого желал, но просто не имел права попросить.       Омега придвинулся ближе, уложил голову на плечо кочевника, и сердце его от близости волнительно забилось в груди. Для абсолютного счастья не хватало лишь Аскара, все еще безучастно наблюдающего за ними со стороны.       — Наиль, — позвал твердый и отчасти встревоженный голос, на мгновение пробуждающий из сладкой дремоты. — Ты уверен?       Омега вздохнул и потерся щекой о плечо Сина, отвечая спокойно и четко, словно был совершенно трезв:       — Более чем, мой акид.       Аскар может и удивился неожиданному обращению, но с тихим вздохом занял место по другую сторону. Одна рука проскользнула под затылок Сина, чтобы ему не пришлось лежать на твердом полу, а другая коснулась плеча Наиля и притянула ближе, стараясь сделать их объятия еще теснее. В окружении родных людей Син чувствовал себя по-настоящему счастливым и, словно уже пребывая в прекрасном сне, видел наяву свои мечты.