После падения

      Я расставила целые статуэтки по местам, а осколки разбитых (убитых, Фемиду и остальных убил Посейдон) кинула в ящичек тумбочки.       И снова открылась дверь. — Ми-чан, уже проснулась? — Да, — взглянула я на маму.       Выглядела она хорошо. Похоже, с братом папы она ладит… Или он извинился и они ТЕПЕРЬ ладят?.. Как сложно. — Почему ты не пошла с дядей? — Ока-сан говорила не ходить с дядями. — Ох, Ми-чан, он…       Мама объяснила, что есть чужие дяди, а есть «семейные», родные. Я кивнула. Она повела меня к папе. Они с Винченцо сидели на палубе (открытое пространство — это же палуба, да? Совсем не помню Пиратов Карибского моря, Джек Воробей не рассказывал там строение своей Жемчужины, нет?).       В прошлой жизни я очень хотела поплавать хотя бы в лодке на местной речке-вонючке. А уж о море с шикарным кораблем мечтать — не по моей роли было. Раньше. А сейчас… я посреди моря. Лучшая голубизна на свете.       Выпутавшись из маминых рук, я побежала к борту корабля, но ничего не увидела из-за маленького роста. — Нечестно! — топнула я ножкой.       Папа и его брат с меня посмеялись. Я не обратила на них внимания, думая, как забраться на перила (или эта штука не так называется…). — Ми-чан, давай я… — хотела помочь мне мама, но даже подойти ко мне не успела.       Потому что я всё-таки придумала, что можно сделать. Отбежав от борта, я с разбегу смогла на него запрыгнуть. И покачнулась, чуть не упав в воду, которую так мечтала увидеть. Мама испуганно вскрикнула. Винченцо воскликнул «Охренеть!», а папа в мгновение ока подскочил ко мне и взял на руки. — Мива, что ты творишь?! — На воду хотела посмотреть, — невозмутимо ответила я. — Ты чуть не вылетела в неё! — И что? — с интересом посмотрела я на папу.       Он на долю секунды опешил. А потом провёл рукой по лицу. — Ты не умеешь плавать и… — Тебе нельзя в воду, — заявила мама.       Я перевела взгляд на Винченцо и спросила: — Ну и что, что я не умею плавать?       Он почесал щеку, виновато глянул на старшего брата, увидел его предупреждающий взгляд и… ответил. — Ты умрёшь, белла. — Винченцо! — возмутилась мама. — Почему? — задала я следующий вопрос. — Начнёшь глотать воду и твои лёгкие наполнятся ею, потеряв кислород. Воздух. Люди не могут жить без воздуха, — быстро добавил блондин и отскочил на безопасное расстояние, дабы избежать гнева моей мамочки.       Она пыталась догнать его и врезать, обругивая, на чём свет стоит. Винченцо кричал, что мне нужно знать правду. А папа смотрел на меня. Потому что я не задала главного вопроса. Что такое «умрёшь»?                               ***       Младший брат папы произвёл на меня двойное впечатление. Скользкое. Ему девятнадцать, он станет наследником семьи вместо папы, ушедшего в Вонголу. Его родители — хорошие люди. Слова, слова, слова. Подкрепленные лишь уверенной улыбкой. Косвенные словечки, не демонстрирующие действительность. Винченцо не старался втереться маленькому ребенку в доверие. Он присматривался. Потому что находил меня странной. И я присматривалась. Потому что находила его скользким. Но он определенно нравился мне.       В Вонголу мы прибыли под вечер. И на её пороге нас (точнее, только папу) ждала длинноногая грудастая девушка с персиковыми вьющимися волосами и лиловыми глазами. Когда папа вылез с машины и вытащил меня, она прильнула к нему телом. Я чуть глаза не уронила. Захотелось их вытащить, вытереть от увиденного и снова поставить на место. Настолько картинка меня ошарашила. Винченцо помог моей молодой маме выйти из машины и виновато ей улыбнулся, кивнув на папу. Я думала, что она возмутиться, однако… Мамочка сложила руки на груди и скептически наклонила голову вправо, холодно наблюдая за происходящим. Впервые я видела у неё такое ледяное выражение лица. — Я так рада тебя видеть, Викензо… — томно вздохнула незнакомая девушка.       Вот теперь взгляд мамы наполнился бешенством. Винченцо вздохнул. — Ага, благодарю, — суховато ответил папа, с силой отстраняя девушку.       Она не сильно расстроилась. Посмотрела на мою маму. И её нежная улыбка превратилась в гадкую ухмылку. — И тебе привет, Миса. — Здравствуй, Жанна, — процедила мама.       И в моём мозгу щёлкнуло. Жанна… упомянутая в буре Жанна… Потенциальная невеста папы. — Не думала, что мы снова однажды встретимся… — добавила она, оценивающе смотря на маму. — Зачем тогда приехала в Вонголу? — хладнокровно выгнула бровь моя мамочка. — Я не могла не приехать, — высокомерно заявила Жанна. — Во-первых, я лично приглашена на бал. А во-вторых…       Она опустила на меня глаза. Чуть наклонилась, положив руки с длинными ногтями на бедра и проворковала: — Привет, белла. — Привет, — спокойно ответила я. — Я Жанна. — Я Мива. — Думаю, мы с тобой обязательно подружимся.       Я глянула на её ослепительную улыбку и едва качнула головой. Ни за что. Я всё проясню сейчас. — Не подружимся. Вы только что прилипли к моему папе, как репейник какой-то. Он — чужой муж. Так нельзя.       Жанна уронила челюсть. Как и мои родители. — Ты… не понимаешь. Твой папа — мой старый друг и… — начала объяснять девушка. — Выйдете замуж, — посоветовала я ей, максимально осуждающе глянула на папу и вошла в нутро поместья Вонголы.       А это круто, когда перед тобой открывают двери высокие дяди в черных очках. Чувствуешь себя пупом мира. Пупиком. Мафиозного мира. Эх, не сказка. Но и не триллер.       Даже только в прихожей Вонголы было шикарно. Очень шикарно. По-королевски. У лестницы стояла горничная с длинным пожилым мужчиной с галстуком-бабочкой. Они глянули на меня, но ничего не сказали. Я прошла на середину прихожей и обернулась к дверям. Вошёл Винченцо, а за ним мои родители с Жанной. Младший братец папы глянул на меня так, будто несколько мгновений назад я доставила ему самое лучшее удовольствие в жизни. Подошёл, взял на руки, не обратил внимание на лёгкие поклоны персонала, и тихо прошептал мне на ухо: — Ты очень странная девочка… но мне нравится.       О Господи, что это за тон? Таким не с детьми разговаривают, а соблазняют девиц. — А ты мне не нравишься, — чуть громче ответила я. — Зря. Впрочем, сейчас в тебе говорит твоя маленькая девичья стеснительность, — отмахнулся Винченцо. — И чем она, интересно, вызвана? — выгнула я бровь, следя за своими родителями и Жанной через плечо парня.       О да… наконец-то я сказала фразу скептическим тоном! Какое блаженство… — Как чем? — деланно удивлённо спросил Винченцо и самодовольно ответил: — Сегодня ты впервые встретила своего молодого дядю-красавчика.       Я глянула на него так выразительно, что папа, заметивший это, прыснул со смеху, и две девушки удивленно на него посмотрели. — Это повод? — всё-таки спросила я. — А разве нет? — ответочкой спросил Винченцо таким тоном, будто меня на руках сейчас нёс сам Аполлон.       Я чуть не сделала фейспалм. Невыносимый Винченцо. Но кажется… он не плохой.                               ***       Плохой, плохой, плохой! Очень плохой! Гнусный кусок дерева! Притащил меня к своим родакам! Утырок! Мы знакомы около нескольких часов, но он уже предатель!       Винченцо отнёс меня через всю Вонголу на третий этаж в одну из многочисленных гостиных, где сидели два пожилых человека. Я сразу же поняла, кто они, и оторопела, не ожидая подлянки с такой скоростью. Думала, нам с молодой мамой сперва дадут отдохнуть, а тут…       А тут пришлось снова стать ребенком. Смущённой девочкой. — Мама, папа, привет! — бодро поздоровался Винченцо, посадил меня на противоположный от старичков диванчик и уселся рядом. — Синьорина Мива к вашим услугам.       Я хотела злюще на него зыркнуть (кто тебе, гнусная гнилушка, давал право распоряжаться моими услугами?!), но сдержалась, осознавая, что на меня пялятся родители папы. Однако наигранное смущение как рукой сняло. Я с интересом посмотрела на бабушку с дедушкой. Светловолосая, как Винченцо, женщина со светло-зелёными глазами, в ярком красном платье до колен. Широкоплечий высокий брюнет, как папа, со светло-голубыми глазами. Как у папы, Винченцо и у меня. Этот мужчина ещё и на лицо, как папа. Нет… это Винченцо и папа пошли лицом и телом в него. Хотя, скорее мой папа — копия своего папы. Винченцо тоже, только волосами в мать пошёл, являя собой некую смутную индивидуальность. — Здравствуй, — вдруг дрогнуло стальное лицо женщины в добродушной улыбке. — Здравствуйте, — ответила я. — Мы — твои бабушка и дедушка. Меня зовут Лауретта, дедушку — Ренато, — показала она красивым жестом руки на мужа, который тут же мне улыбнулся. — Папа говорил тебе, по какой причине ты так далеко уехала от дома? — Говорил. — Мы очень хотим с тобой познакомиться, — взял слово дед.       Вся жестокость и величие куда-то спрятались до поры, до времени. — Зачем? — спросила я.       Старички переглянулись. Да, простодушный детский вопрос прозвучал так: «а я с вами не хочу».       Ответить мне не успели. Вошли мои родители и Жанна. Словами не описать сцену, которую я увидела дальше. — Ох, мой милый Викензо! — воскликнула бабка и подскочила с дивана. — Привет, мама, — крепко обнял её мой молодой папа.       Потом обнялся с дедом, который встал вслед за бабкой и сказал ему: — Рады видеть тебя, сынок. — Я тоже рад, папа, — кивнул счастливый муж моей мамочки. — Здравствуй, Миса, — сделала бабушка шаг к маме. — Здравствуйте, — холодно ответила она и подошла ко мне. — Все хорошо, Ми-чан? — Пока да, — солгала я и мама посадила меня к себе на колени.       Бабка поджала губы, дед немного нахмурил брови, папа постарался ничего не заметить, а Жанна (сучка!) пренебрежительно хмыкнула. — Могла бы и поприветливее быть с родителями мужа, Миса. — А у меня есть повод? — глянула на неё мама. — И ты не адвокат, Жанна.       Вау, у меня шок-контент. Я-то думала, что молодая мама вся такая правильная и хорошая в любой ситуации! А она очень даже умеет носить рыцарскую кольчугу! Мои шаблоны трещат, как фанера! — Я не адвокат, — ответила Жанна. — Но ты ведёшь себя оскорбительно по от… — Кто эта тётя? Почему она с нами? — громким шепотом перебила я Жанну, дёрнув Винченцо за рукав пиджака.       В гостиной повисла оглушающая тишина, в которой на меня уставились все без исключения. Однако Винченцо быстро пришёл в себя. — Жанна твоим бабушке с дедушкой — как дочь. Она часть нашей семьи, поэтому с нами сейчас. — «Как»? Что это значит? — Она не связана с нами кровью, но дорога нам, — ответил дед.       Я посмотрела на девушку с таким жалостливым интересом, с которым безразлично смотрят на выкинутую зверушку. — Значит, ты фальшивка? — Что?! — офигела Жанна. — Мива, что ты такое говоришь? — вмешался папа. — Если она никто для бабушки с дедушкой, но они говорят, что она их дочь — значит, они — лжецы, а она — фальшивка, — охотно объяснила я свою точку зрения.       Выкусите. Если моя милая молодая мама страдала рядом с вами по вашей же вине — играть я буду только в одного ребёнка — беспардонного и прямого, как рельсы.       Режим «ребенка-вундеркинда» активирован, гнилушки червивые. — Вау… — впечатлился моей речью Винченцо. — Откуда ты это взяла, милая? — спросил немного шокированный папа. — Викензо, твоя дочь — хамка. Миса совсем не справляется с её воспитанием, — каменным тоном заявила Жанна, посерев от злости лицом.       Мама едва слышно хмыкнула с гордостью, и это остановило меня от того, чтобы не ляпнуть Жанне ещё парочку гадостей. Раз молодая мама довольна — не буду ничего говорить. — Где ты увидела хамство? — с неодобрением посмотрел на девушку папа. — Лично я заметил лишь точку зрения. — Вынуждена согласиться с Жанной, сынок, — более спокойно сказала бабка. — Но это не проблема, — тут же встрял дед. — Мы сможем её перевоспитать.       Я чуть челюсть не уронила от такого заявления. — Никто никого перевоспитывать не будет, — отрезала мама. — Я не для этого привезла Миву. Она здесь отдыхает и познаёт другую страну.       Бабка, Жанна и дед посмотрели на неё с неприязнью. Я не стала молчать. — Папа, почему они все смотрят так на мою ока-сан? Мне не нравится. — Как «так»? — спросил он. — Будто им противно её видеть, — похоронным тоном ответила я, не сводя мрачного взгляда с бабки. — Что ты, это не так. Просто… — папа не знал, что мне сказать.       Я его пожалела. И мама тоже. Она погладила меня по волосам, наклонилась и ласково сказала: — Ми-чан, тебе показалось. Это родители твоего папы и они очень хотели увидеть тебя. Будь хорошей девочкой. — Хорошо, — кивнула я и посмотрела на бабку уже другим взглядом. — Извините.       В этот момент все поняли, что мое поведение полностью зависит от мамы. Если хотят ладить со мной — пусть не смотрят на неё пренебрежительно.                               ***       Дальнейшее происходило более-менее нормально. Дед и бабка расспрашивали меня о всякой ерунде типа любимых игр, еды, сладостей и прочего подобного. Маму же спрашивали о моем рождении, когда я начала ползать, ходить. Я ела тортик и ощущала точно такую же скуку, как в каюте корабля. Или даже хуже. Фемиды же нет, как и других статуэток, поиграться нечем (еда для меня не игрушка). — Милая, ты засыпаешь? — вдруг спросил папа, когда я в очередной раз прикрыла глаза. — Ага, — сонно ответила я и сунула в рот последнюю ложку торта.       Взрослые посетовали на то, что сначала мне ВСЁ-ТАКИ нужно было отдохнуть, а не идти сразу знакомиться (надо же, так они всё же думали об этом). Папа забрал меня у мамы, я успела оставить ей зайца и меня вынесли из гостиной. — Куда мы? — Я отнесу тебя в кровать, милая. — А ока-сан? — Она ещё чуть-чуть посидит с бабушкой и дедушкой. — Всё будет хорошо?       Папа глянул мне в глаза. — Мива, прошу тебя, не волнуйся. С твоей мамой всё будет в порядке. Она и бабушка с дедушкой однажды очень сильно поссорились и теперь пытаются помириться. Постарайся полюбить их, ладно? Они не плохие.       Какая мука… Мне так жаль папу. — Ладно… Но если они обидят ока-сан — я никогда не прощу их. — Хорошо, — папе оставалось лишь согласиться.       Мне жаль. Жаль, если в скором времени я раню его. Однако папа должен понять, что это такое — защищать свою маму от гиен.                               ***       Мои покои в Вонголе — полный шик. Низкая маленькая кроватка с множеством милых подушечек и игрушек, мягкие, словно облака, коврики, лиловые обои с блестящими узорами, красивая люстра… маленькой девочке понравилось бы такое до поросячьего визга и она почувствовала бы себя принцессой. А на мой вкус… ой, да какой у меня вкус! Мне однажды и в сыром подвале понравилось с большим тёплым одеялом. На утро меня нашли менты, но это уже другая история.       Я покупалась в шикарной ванне, надела свою старую пижаму и юркнула в кровать. Папа рассказал мне сказку (как же я люблю его мягкий голос, он для меня как сеанс йоги или релаксации), я сделала вид, что заснула, и он ушёл. Подождав несколько минут я прошептала: — Ну, Зайка, что там с ока-сан?..                               *** — Мива очень похожа на Викензо. Я так этому рада, — довольно улыбнулась Лауретта. — Я тоже, — холодно ответила Миса. — Иначе быть не могло. Наши благородные гены всегда берут свое, — с гордостью заявил Ренато. — Думаете? — спросил Винченцо. — А тебе есть, что возразить? — спросила Жанна. — Моё мнение уже считается возражением? — фыркнул Винченцо. — Нет, милый, что ты хотел сказать? — ласково ответила Лауретта. — Внешностью Мива полностью пошла в братца, но характером — лишь наполовину. — Винченцо, какой характер в шесть лет? — добродушно поморщился Ренато, отхлебнув вина. — Дети в таком возрасте, как пластилин. Ты сам даёшь им характер.       Миса ухмыльнулась и отпила чай. Что эти диктаторы знают о нормальном воспитании детей? Услышь их сейчас Викензо, он бы с ними точно поспорил. Он бы сказал, что девочки капризнее мальчиков. Эти старики никогда не сталкивались с ситуацией, когда ты хочешь видеть на девочке жёлтую ленту, а она — сиреневую. Ситуация мелочная, однако маленькие девочки видят это катастрофой и стоят на своём до истерики. Викензо уже такое проходил. А вот его родители — никогда, потому что для мальчиков многое не имеет значения. — Что-то Викензо долго, — сказала Жанна, глянув на Мису. — Ваша дочь капризничает? — Имеет на это полное право. Но, вообще-то, прежде, чем уложить ребенка спать, нужно проследить, что он почистил зубы и заснул. — Это можно поручить слуге, — едва заметно скривилась красавица. — Доверить своего ребёнка чужому человеку? Сперва роди, чтобы хоть что-то понять, — отмахнулась Миса. — Да как же я рожу, если мой муж сейчас с тобой? — любезно спросила Жанна, в глазах которой застыли льдинки ненависти. — Твоего мужа нет со мной. — Викензо… — Что? — спросил вошедший парень. — Мива заснула? — спросила Миса. — Да. Она очень устала, — улыбнулся Викензо, присаживаясь рядом и беря жену за руку.       При виде этого Жанна закусила губу и отвернулась. — О чём говорили? — спросил Викензо, не обратив на неё внимания. — Твои родители очень довольны, что наша дочь — твоя маленькая копия, — спокойно ответила Миса. — Только внешностью, характером же — в обоих, — ухмыльнулся Викензо, вспоминая как Мива перед вылетом читала ему лекции из-за того, что он неправильно упаковал её заколочки.       «Это же опасно, папа! Они острые! Ты поранишься если будешь везти их без чехла!» — Да? — переспросила Жанна. — Пока видно только твои черты. — Это что, новый вид комплиментов? — поинтересовался Винченцо. — Замолкни, — отпихнул его рукой Викензо. — Я сейчас маме расскажу! — Попробуй. — Мальчики, прекратите, вы уже взрослые, — показушно нахмурила брови Лауретта. — И один из вас уже сам родитель, — с улыбкой добавил Ренато. — Кстати, Викензо, а кого ты хотел? — спросила Жанна. — Ты про пол ребенка? — сразу же понял тот. — Мне было без разницы, раз это ребёнок от Мисы, но теперь я рад, что это именно Мива. Девочка, как Миса.       У Жанны окаменело лицо. Викензо отвёл от неё взгляд и посмотрел на жену. — Устала? — Немного, — нехотя призналась Миса. — Тогда закончим на сегодня, — решила Лауретта. — Миса, приглашаю тебя завтра после завтрака поехать со мной и Жанной выбирать платья на бал. Естественно, с Мивой. Ей тоже нужно выбрать что-нибудь красивое. — Я принимаю ваше приглашение, — кивнула Миса.       Они с Викензо покинули гостиную. Миса крутила в руках зайца дочери и думала, что для неё вновь настало тяжёлое время. — Где ты положил Ми-чан? — Хочешь к ней зайти? Она на пятом этаже, комнатка рядом с нашей. — Ми-чан не любит просыпаться без Зайки, — улыбнулась Миса, погладив игрушку. — Я заметил. Он уже стал членом семьи, — хохотнул Викензо.       Они вошли в комнату Мивы, положили игрушку на кровать возле дочери. Миса поцеловала дочь в лоб и они с Викензо вышли. Зайдя в соседнюю дверь, Миса тут же оказалась зажата в объятиях. — Ты молодец, дорогая. Я люблю тебя, — в кромешной темноте прошептал в её губы Викензо.       Миса смотрела в яркие голубые глаза, сияющие в темноте и думала, что мужчина перед ней стоил того.