⸺✧✧✧⸺
Глянув время, Вэлл встрепенулась: совсем уже скоро Эмили можно будет забрать из центра, а перед этим комиссар еще хотела заехать в магазин купить для нее одежды. Вряд ли Лео догадался это сделать: слишком уж подкосило все произошедшее вечно здравомыслящего Дэвиса, путая все мысли. Даже когда всплыла та новость о сообщении Кэсли, которое та написала от лица Одри, прокурор мыслил с холодным рассудком. Вэлл видела, как внутри него все сжималось, но он сквозь зубы действовал, откидывая эмоции в сторону. Хофф вообще не помнила, чтобы Лео что-то так сбивало с толку. Он всегда старался быть собранным. Однако все случившееся буквально бросило Лео в бурлящий океан эмоций, из которого тот не мог выбраться. Сейчас же все поменялось. Быстро, стремительно и всего по одной причине: в жизнь Лео вошла Эмили и поменяла его стабильную и устойчивую форму, с которой он сросся как со второй кожей. Теперь и Дэвис, что всегда следовал букве закона и не позволял чувствам проявляться на работе, не мог включить холодный рассудок. Все еще пребывая в размышлениях о друге, Вэлл в которой раз ругалась на себя, что так и не пошла учиться на права. Могла бы в таком случае служебную машину хотя бы взять, а не бегать постоянно пешком или вызывать такси. Теперь даже непонятно, как успеть все сделать. — Комиссар Хофф, и снова здравствуйте! — Столкнувшись в дверях с уже знакомым ей мужчиной, Вэлл глубоко вздохнула, ожидая новый поток флирта. — А я как раз к вам. — Господин Уинстон. — Девушка скривилась, смерив его чуть любопытным взглядом. — Отойдем в сторону. Вэлл мотнула головой, указывая направление: не стоять же на входе. Нэш согласно кивнул, и уже через несколько секунд оба стояли чуть поодаль, где их никто не мог услышать. — Говорите. Только побыстрее, пожалуйста, я тороплюсь. — Вэлл кинула взгляд на часы, понимая, что у нее максимум есть три минуты, и то тратить их на какие-либо разговоры с этим пижоном — уже не в белом, а кремовом костюме — желания не было. — Вы знаете, где сейчас Ягодка? — Сразу перешел к вопросу мужчина, и хотя им снова было использовано это ягодное уменьшительно-ласкательное обращение к Эмили, Вэлл уловила нотки беспокойства в голосе. — Целый день не могу до нее дозвониться, телефон теперь вообще отключен. Дома ее нет, на работе тоже. Может вам что-то известно, комиссар? Вэлл опустила глаза, отвернув голову в сторону. Она совсем не знала этого Нэша, не знала, можно ли ему доверять, рассказывать правду. Но, с другой стороны, ему доверяла Эмили, да и сам Уинстон вроде бы искренне беспокоился за адвоката. Комиссар совершенно не понимала, нужно ли ей что-то говорить. Пока они даже не позвонили родственникам Мэтта и не сообщили о его смерти. Вэлл безумно боялась наплыва журналистов, от которых точно не будет продыху несколько дней. А еще хотела дать и Эмили, и Лео, и себе время, чтобы разобраться во всей ситуации. Понять, насколько сильно Остин замешана в этом. Вэлл еще раз взглянула на Уинстона. Тот, на удивление, не торопил с ответом, внимательно наблюдая и анализируя. Крестный Эмили довольно влиятельный человек, может быть, раз этот Нэш его правая рука, то сможет помочь? — Сегодня утром мы нашли Эмили в лесопарке. Сейчас она в порядке, серьезных травм нет, но рядом с тем местом, откуда мы ее забрали, был найден труп Мэтта Греогери. Улики пока указывают на Эмили, — быстро выложила Вэлл, упуская все подробности, сообщая лишь сухие факты. Разноцветные глаза напротив заискрились, смешавшись в какой-то невообразимый ком эмоций. Сжав челюсти, Нэш сделал быстрый шаг назад, намереваясь сорваться с места. — Стоять! Вэлл уловила его едва заметное движение и, схватив за лацканы пиджака, резко развернула к стене, прижимая спиной к прохладной поверхности. Не ожидая такого маневра, Нэш даже не дернулся, лишь удивленно приподнял брови, одаривая девушку чуть растерянным взглядом. Убрав одну руку с мужской груди, Вэлл уперлась ею в стену, прямо возле левой стороны лица, где сиял лукавый глаз. Она почти нависла над ним, но проигрышной позиция Нэша точно не казалась. В любой момент тот мог развернуться, вырваться, не прилагая даже особых усилий. — Я, конечно, вижу особую изюминку во властных женщинах, но сейчас абсолютно не то время. — Он ехидно ухмыльнулся, но никаких действий не предпринял. Комиссар лишь закатила глаза, сильнее надавив тому на грудь второй рукой. — Я все тебе сейчас рассказала не для того, чтобы ты сорвался невесть куда и зачем. — Девушка говорила тихо, но каждое ее слово слышалось четче, чем если бы прямо над ухом раздались громкие крики. — Так что будь добр: не дергайся и ответь на мои вопросы. — Договорив, Вэлл отстранилась, вставая прямо и делая небольшой шаг назад. — Какие вопросы? — Уинстон расслабился и убрал руки в карманы. — Есть связи с прессой? — Нэш кивнул в ответ. — Отлично. Сможешь сделать так, чтобы новость об убийстве Мэтта и возможной причастности Эмили как можно меньше мусолилась в СМИ? Видеть эти новости по всем каналам определенно не хотелось, как, впрочем, и вести в ближайшее время какие-либо пресс-конференции. — Постараюсь. У Вас что-то еще, госпожа комиссар? — хмыкнул Нэш, улыбаясь. — Да, еще, — отбила она. — Где сейчас крестный Эмили? — В отъезде, вернется только через два дня. Как раз собирался ему сообщить, пока не был остановлен отважным сотрудником полиции. — Сообщить? — переспросила Хофф. — Чтоб наделать еще больше шума? Умно. — Вэлл растянула губы в саркастической улыбке. — Кроме прессы еще нужна моя помощь? — серьезно спросил Нэш, вновь удивляя девушку. Может быть, в нем обитало две личности? Одна ответственная, внимательная и вдумчивая, а вторая — наглая и луковая, бесовская, как и его сизый глаз. Вэлл задумчиво прищурилась, размышляя. Возможно, друг Эмили мог сделать кое-что еще… — Ты на машине? — Перейдя уже однажды на «ты», Вэлл не хотела возвращаться к вежливой форме, да и не была уверена, что наглый пижон напротив этого заслуживает. — Поедем кататься по набережной, любуясь пейзажем? — Уинстон подмигнул. Вэлл обреченно выдохнула, уже внутренне коря себя, что решилась на этот поступок в принципе. Что-то подсказывало, что следующий час она проведет с диким желанием ударить собеседника. Но, по крайней мере, сможет узнать подробности про Мэтта. Лео упоминал, что Хельсинг и старший Греогери являлись владельцами конкурирующих компаний. — Нет, в магазин за одеждой, а потом к Эмили, — пояснила Вэлл. — Ну так что, на машине? — Ну, поехали, покатаемся. — Его губы язвительно дрогнули. — Заодно узнаю, как вы так восхитительно научились прижимать людей к стене, комиссар Хофф. — Придурок, — пробурчала себе под нос Вэлл, следуя за Нэшем.⸺✧✧✧⸺
Кажется, Лео сейчас был на грани того, чтобы возненавидеть чертов закон, который почти всю свою жизнь с таким усердием защищал. Вся эта правильность, ради которой он боролся, справедливость — буквально сыпались у него на глазах. И он не мог ничего сделать, абсолютно ничего, только наблюдать, как на Эмили обрушивается град лживых обвинений, которые не получалось опровергнуть. У Лео нет доказательств, только лишь вера. Он был уверен в невиновности Эмили, и все остальное — любые другие версии — отвергал с яростным упрямством. Лео тяжело вздохнул, не отрывая взгляда от Эмили. Она беспокойно спала, подложив сложенные вместе ладони под голову. Их разделяли всего несколько метров и железные прутья решетки. Он сидел напротив ее камеры. И всей душой надеялся, что эта единственная ночь, которую девушка проведет в заключении. Все улики указывали, что Мэтта убила именно Эмили. Причина смерти — ножевые ранения. На ноже ее отпечатки пальцев, вокруг — следы ее обуви, на руках и одежде — кровь Греогери, возле трупа найдены ее красные наушники. А еще у Эмили был мотив… Несмотря на все эти веские доказательства, Лео был уверен, что девушка невиновна. Эмили слишком хотела справедливости, хотела возмездия, чтобы Мэтт мучился как можно больше. Она бы не стала этого делать, останавливая себя мыслью, что смерть для Мэтта — слишком легкое наказание. И пусть Эмили была взрывной, неуемной и неугомонной и в порыве эмоций была способна на многое, Лео не хотел допускать и мысли, что она могла на самом деле это сделать. Грозить, кричать — это да, это было в ее духе, но хладнокровно убить… Откуда этот нож вообще взялся там? Вэлл связалась с отцом Мэтта. Он не накидывался на них с криками, не угрожал разнести все, лишь молча отправил адвоката. Всего одного, но и того хватило с лихвой. Завтра будет суд, будет решаться вопрос об избрании для Эмили меры пресечения. Адвокат Греогери-старшего будет ходатайствовать о взятии под стражу. Аргументы у него были весомые: и мотив, и прямые улики, и сам факт преднамеренного убийства. Неожиданно появившийся в парке нож значил только одно: убийца принес его с собой. А убийцей в глазах окружающих была Эмили Остин. Хорошо, что все эти новости еще не проникли в прессу, да и толпы журналистов возле участка Лео не заметил. Удивительно. Но заострять на этом внимание у прокурора не было ни времени, ни желания, ни сил. Он и так весь день находился в какой-то расфокусировке, не в силах заставить собственную голову работать. Несмотря на наличие прямых улик вины Эмили, было очень много странностей в деле. Подводных камней, которые ты вроде как и видишь сквозь прозрачную воду, но дотянуться, чтобы поднять и разглядеть, не можешь — очень глубоко. Лео надеялся, что наличие этих непонятных и необъяснимых моментов помогут перетянуть судью на их сторону и смягчить меру пресечения. Им бы хотя бы добиться домашнего ареста или залога. Думать о том, что Эмили отправится в следственный изолятор, где суда ждали наиболее опасные преступники, не хотелось. А допустить — тем более. Наверное, самым ужасным во всей этой ситуации была потеря памяти. Эмили ничего не помнила с момента, как вчера ушла из здания суда. Она не помнила ни что делала после, ни как звонила Лео, ни как оказалась в этом лесопарке. Будто стерли все, не оставив ни единого следа. Врачи сказали, что это последствия удара и полученного стресса. Лео хотелось в отчаянном бессилии сжимались руки в кулаки. Они так ничтожно мало знали о произошедшем, и единственный человек, который мог бы им все рассказать, лишился воспоминаний. Лео перевел дыхание и прикрыл глаза. После того, как Эмили привезли в участок и допросили, они с Вэлл решили, что девушка посидит в кабинете комиссара. Благо, место считалось надежным, сама Эмили себя там чувствовать должна была комфортно, да и Лео так было спокойней. Но долго это не продлилось: адвокат Греогери не дал им сделать никаких поблажек и на ночь пришлось отправить Эмили сюда, вниз. Можно было бы иронически усмехаться, что Остин раз в месяц любит посидеть в камере за решеткой, но ситуация вынуждала лишь усиленно биться сердце, изнывающее от беспокойства. Домой ехать Лео не видел смысла. Вряд ли он уснет. Да и он не мог оставить Эмили одну. Поэтому сидел на стуле напротив нее и строил в голове план действий: как и что он будет завтра говорить на суде, чтобы не позволить посадить любимую женщину.⸺✧✧✧⸺
— Что ж, — проговорил судья, сложив руки в замок перед собой. — Мнения потерпевшей стороны и господина прокурора мне ясны, теперь бы хотелось услышать, что скажет по этому поводу сама подозреваемая. — Он обернулся к Остин, и Лео даже как-то внутренне расслабился: сейчас Эмили скажет, что невиновна, пояснит, почему она не могла убить, и судья, скорее всего, не станет заморачиваться с заключением под стражу, просто отправив ее под домашний арест. — Вы убили Мэтта Греогери? Но вопреки всему Эмили молчала. Ни проронила ни слова, просто бездумно разглядывала пол. Лео хотелось подойти к ней, хорошенько встряхнуть, но он мог сейчас лишь стоять на месте и удивленно смотреть на девушку. Почему она ничего не ответила? Ее молчание только подтверждало вину. И настраивало судью против. Вопрос был озвучен еще раз, но Эмили так ничего и не ответила. — Суд постановил… — Прокурор последний раз проговорил про себя мысленную мольбу, чтобы судья встал на их сторону, дал хоть какую-нибудь поблажку. — Избрать для Эмили Остин, подозреваемой в совершении убийства Мэтта Греогери, меру пресечения в виде заключения под стражу. Проиграл. Он снова проиграл. И снова расплачиваться за его ошибку будет Эмили. Выйдя из зала заседаний, Лео заметил обеспокоенную Вэлл и лишь отрицательно мотнул головой. Как оказалось, конвойных давно вызвали, и те уже ожидали внизу, и сейчас нужно было передать Эмили в руки Хофф, чтобы та проводила подозреваемую к сотрудникам исполнительных органов. Но Лео не мог просто так оставить Эмили. Ему необходимо было поговорить с ней. Узнать, почему она сдалась, не стала бороться. Решила просто промолчать, а не яростно, со всей отдачей защищать себя, как совсем недавно защищала Маркуса. — Мне нужно десять минут, — шепнул Лео Вэлл, поймав ее под локоть и уведя чуть в сторону. — С Эмили наедине. — Лео, — шикнула девушка, быстрым взглядом окидывая пространство вокруг, — машина уже внизу, конвойные ждут. Как ты себе это представляешь?! — Хофф яростно сверкнула глазами. — Всего десять минут… — Да даже если и пять, — завелась комиссар еще сильнее. — Ты прекрасно знаешь, что нельзя, не положено. — Она поджала губы. Будь ситуация иной, Вэлл бы смягчилась, но здесь было слишком много лишних глаз, слишком много свидетелей. И адвокат, присланный Греогери-старшим. Лео понимал, что ему нужно быть крайне осторожным, он не имел права дискредитировать себя. Но ему было необходимо это время, он не мог ждать. На языке горькой солью осела тонна вопросов. Дэвис знал, что Эмили не ответит на все, он был уверен в этом. Было бы иначе, она бы уже давно это сделала. Прокурор лишь хотел знать, почему она промолчала. Почему дала судье это безмолвное согласие со всеми обвинениями? Лео сейчас не думал о правилах, а положенном и неположенном — это все стало лишь абстрактными понятиями, просто буквами. Все отошло на дальний план, пропадая в очертаниях горизонта. Казалось, что если сейчас он ничего не сделает, не поговорит с Эмили, то пропасть внутри нее разверзнется еще сильнее, расколется на части. А расколотый камень уже не склеишь пластырем, не зашьешь нитками. — Вэлл, пожалуйста. — Лео обреченно выдохнул, отпуская подругу. — Всего несколько минут. — Как ты себе это представляешь? — В ее голосе уже не было раздражения, его вымыло волной понимания и сочувствия. Но сейчас Лео нуждался не в этом. — У вас семь минут, не больше, — сдалась Вэлл. Ее глаза забегали из стороны в сторону, взгляд прищурен: она наверняка пыталась придумать, как выиграть время. Такое маленькое, но значимое. — Спасибо. — Благодарно выдохнул Дэвис и, быстро развернувшись, схватил под руку Эмили, уводя в кабинет. Девушка все еще молчала, почти никак не отреагировала на его жест. Ни удивленным вздохом, ни облегченным взглядом. Вечный огонь, что полыхал внутри нее, будто залили водой. Она шла спокойно, даже слишком, словно проснулась несколько мгновений назад и просто медленно побрела на кухню, чтобы сварить себе кофе. Это пугало Лео до чертиков. Безэмоциональность Эмили била его невидимым хлыстом, оставляя после себя кровоподтеки. Кабинет, куда они зашли, показался прокурору каким-то опостылевшим, тесным, от спертого воздуха пространство вокруг будто сжималось, стискивая в безжалостных костлявых объятиях пронизывающего тело страха. Дэвис подошел к окну, распахивая его до конца, краем глаза наблюдая, как Эмили садится на стул. У них слишком мало времени. Встряхнувшись, Лео скинул с себя эти непрошенные эмоции и подошел к Остин. — Почему ты промолчала? — мужчина сел напротив нее на корточки. Он смотрел прямо в лицо, но Эмили лишь разглядывала собственные руки, что были безвольно сложены на коленях. Девушка будто заперлась в построенном у себя в голове домике безопасности, отключаясь от произошедшего. — Эмили, — резко повысил голос Лео, выбивая железную дверь этого дома. — Почему ты не стала отрицать, что убила его? — Потому что я не уверена в этом, — тихо проговорила она — настолько тихо, что прокурору показалось, будто это шептал заглянувший в распахнутое окно ветер. — Лео, я не знаю. — Она горько усмехнулась и подняла на него глаза. Они словно тоже были спокойными, но самой их глубине пряталась стылая обреченность. — Я его ненавидела, хотела убить, очень хотела. Я могла это сделать, Лео… — Зато я уверен, — твердо ответил Дэвис, беря ее руки в свои и проводя большими пальцами по костяшкам. — Уверен, что ты не убивала. — Возможно, его уверенности могло хватить на целый мир, но Лео не знал, хватит ли ее на неугомонного адвоката. — Я докажу, что ты невиновна. И не отвернусь от тебя. — Откуда ты можешь знать? — Эмили вскочила, отбрасывая его руки и отходя подальше. Лео был безумно рад этой ее реакции. Пусть будет злость, ярость, гнев, истерика и слезы. Пусть будут эмоции, чем выжженный пустырь, где тлели чувства, оставляя лишь закрытость и отстраненность. — Откуда ты можешь знать, Лео?! А если я на самом деле его убила? В моих руках был нож. Вдруг это я? — Возможно, — согласился с ней прокурор, поднимаясь на ноги. Эмили замерла, пораженная его согласием. — Возможно, ты и правда его убила. — Он сделал шаг ближе, останавливаясь в нескольких миллиметрах от девушки. — Но что тогда в таком случае изменится? Он смотрел прямо, не давая возможности избежать его взгляда. Эмили не могла его отвести в сторону, ее словно приковало. Поэтому она просто закрыла глаза, и слезы, сотканные из ее сомнений, беззвучно упали вниз. — Ничего в таком случае не изменится, Эмили. — Она вздрогнула, снова смотря на Лео. — Убила ты его или нет — это не имеет значения. Я в любом случае не откажусь от тебя. Не брошу. — Почему? — едва слышно пробормотала Эмили, в каком-то бессилии дернув плечами. — Потому что я люблю тебя. Не давая опомниться ни себе, ни ей, Лео приник к ее губам в жгучем клеймящем поцелуе. Ее обветренные губы мягкие, податливые и соленые от только недавно пробежавших слез. Эмили не отскочила, не отстранилась, она подалась навстречу, желая быть еще ближе. Ее холодная ладонь скользнула по его скуле, замирая на раскаленном чувствами затылке. Только эта прохлада ни капли не остужала, наоборот, распаляла еще сильнее. Его руки на талии. Лишь бы прижать еще сильнее, впечатывая в себя, будто между ними километры, а не тонкая ткань одежды, будто он хотел, чтобы ее аромат впитался в кожу. Это было немыслимо, но так желанно. Пьяняще, но испепеляюще. Может быть, их облили керосином? Потому что казалось, что поднеси кто зажигалку, и они вспыхнут. На губах даже не останется ожога, ведь они сгорят, плавясь в жгучем пламени и рассыпаясь пеплом. Они стояли посреди костра, но тело не опаляло смертельным жаром, огонь не обугливал до черноты кости. Пламя то ласкало, нежно обволакивало, то резко терзало — грубо, до сладкой изнемогающей боли. Им бы нужен был свежий воздух, но они хотели задыхаться друг в друге. Это не сон — мучительный, полный желаний и таких явных видений, это реальность — настоящая, возрождающая из праха, в который они превратились. Лео не могло обжечь пламя, в котором они горели. Потому что его огнем была Эмили. Огнем, вокруг которого теперь выстроилась вся его жизнь.