Не так важно место, как важен человек, кому можно открыться сердцем.
Эмили тяжело вздохнула, взглянув на решетчатое окно, и села на кровать, поджав под себя ноги. Она совершенно не знала, сколько времени прошло с тех пор, как ее определили в камеру. Какая ирония: всю свою профессиональную жизнь посвятить тому, чтобы вытаскивать клиентов из подобных мест, и самой же по итогу здесь оказаться. Всю дорогу от суда Эмили ни о чем не думала. В голове было на удивление пусто, а все мысли, словно дневники заметками, сгорели в огне. Лишь уже когда Эмили проходила обычную для подобных мест процедуру оформления, на нее обрушился шквал разрозненных, словно кишащий муравейник, мыслей. Ведь она не одна в городе, кому избрали подобную меру пресечения. Ее должны были отправить в камеру, где помимо ее койки будет стоять еще несколько. И непонятно, кто будет соседями. Будучи адвокатом, Эмили всегда оценивала потенциального клиента и не бралась за дело, если от будущего подопечного веяло угрозой. Сейчас же никто выбор не предоставит, распоряжаться будет удача. Только когда Эмили привели в камеру, она смогла облегченно выдохнуть — насколько это было возможно в сложившейся ситуации. Девушка не знала, каким способом, но видимо Лео удалось как-то добиться для нее одиночки. Несмотря на все предрассудки о суровости одиночных камер ввиду невозможности общения, Эмили была рада такому исходу. Она совершенно никого не хотела видеть рядом с собой. Ей нужно было вспомнить, а лишние косые взгляды и расспросы лишь усугубили бы ситуацию. Тишина и покой — вот что нужно. Только будучи закрытой в четырех стенах, она не будет постоянно отвлекаться, а сможет сконцентрироваться на себе и своих воспоминаниях. Но судьба, кажется, была абсолютно настроена против Эмили. Мысли даже не собирались сосредотачиваться на Мэтте и произошедшем той ночью. Весь разум был поглощен лишь одним образом, лишь одно лицо стояло перед глазами, словно наяву, затуманивая рассудок и отвлекая от, казалось бы, главного и важного. Несмотря на все обстоятельства, сейчас в груди растекалось тепло, что обволакивало все тело, будто мягкое ватное одеяло. Лео. Безумно строгий прокурор, действующий только по правилам, в рамках закона, всегда говорящий одну лишь правду. Он сказал, что любит ее. Безудержную, взрывную, идущую напролом. Его слова все еще отражались в голове сладким, придающим сил эхом, и, наверное, именно признание Лео, его близость, не дали Эмили рухнуть. Казалось, что если бы Лео не вырвал ее из рук конвойных, не отвел в кабинет, садясь перед ней на корточки, она бы сломалась без шанса на восстановление. Просто исчезла, растворилась в воздухе, выполняя какие-то действия на автомате. Рухнула бы на матрас, как только бы оказалась в камере, и бесцельно на протяжении многих часов смотрела в стену. Но присутствие Лео, его поддержка, его вера, признание, — все это было словно живительной водой, воскресившей увядший, ни на что не способный цветок. А поцелуй разрушил последние преграды, плавя в своих раскаленных лучах все сомнения и предрассудки. Плавя железо решетки, что теперь возникло между ними, разъединяя сплетенные руки. При воспоминании о поцелуе, пальцы невольно коснулись губ, где все еще горело отпечатанное Лео сладостное клеймо. Вечное и такое желанное. Эмили не успела ничего сказать о своих чувствах, не успела открыть того, что творилось в душе. В тот момент ее голова уже была пуста, и не нашлось ни одной мысли, которую можно было озвучить. Она ответила действиями, и знала, что Лео поймет, не отвергнет, не оттолкнет. Эмили цеплялась всеми силами за его плечи, только так способная ровно стоять, а он держал ее так крепко, будто если отпустит — то и сам потеряет почву под ногами. Оба знали: если кто-то из них начнет падать, второй попытается удержать, а если не сможет, то упадет рядом, хватая за руку и глупо улыбаясь. И взлеты, и падения — все это они могли делать только вдвоем, плечом к плечу. Эмили тряхнула головой. Почему здесь, сидя в холодных бесцветных стенах, она не думала о своем положении? Почему все ее естество заполнили воспоминания, которые и так слишком хорошо были запечатаны в сознании? Эмили должна была думать, как восстановить себе память и выбраться, оставляя железные прутья позади. Но вместо этого просто проигрывала в голове мириады воспоминаний, связанных с Лео. Может, именно эти мысли давали ей внутренний покой? Может, это помогало мысленно отдалиться от реальности, что нависла острым косым лезвием гильотины? Эмили могла спрятаться в прошлых солнечных моментах, успокаивая взбунтовавшееся сердце. Она так и делала, не могла отказаться. Холодные стены сейчас не давили, и, закрыв глаза, девушка видела лишь Лео — того, чей образ был выжжен на внутренней стороне век. Их первая встреча. Первые взгляды, ядовитые слова, сказанные друг другу, первые стычки и перепалки. Встреча в кабинете, когда Лео не повелся на ее уловки, сразу понимая, что она сфотографировала материалы дела. Его поддержка, объятия, все те правильные слова, что он сказал, оттаскивая с тонкого льда, под который Эмили была готова провалиться. Совместная работа, прогулка по набережной, ужин на двоих с привкусом откровений, шрам от ножа, завязанный галстук.Эмили прокручивала в голове каждую деталь, наслаждаясь теплым чувством в груди. Но вот резко открылась дверь, неприятно лязгнув железом. Сообщили о прибывшем посетителе. Эмили подскочила, замирая. Это должен быть Лео: только ему под силу в такой короткий срок добиться свидания. Возможно, повлияли связи прокурора или он нашел какую-то причину, по которой немедленно необходимо взять показания. Девушке было все равно. Она безумно хотела увидеть его. Вдохнуть запах кедра, увидеть зеленые, словно весенняя трава глаза, и просто прижаться к нему, чувствуя на собственной талии теплые уверенные руки. Внутри что-то тяжело рухнуло вниз, когда в комнате свиданий вместо Лео Эмили обнаружила виновато улыбающуюся Вэлл. Дверь закрылась, отрезая их в этой небольшой комнате от окружающего мира, и Остин, сдержав полный отчаянного разочарование вдох, села напротив комиссара, приветливо приподняв уголки губ. — Понимаю, что ты хотела бы видеть Лео. — Вэлл поджала губы. — Он пока не может, ухватился за одну зацепку, поэтому приехала я. — Я тебе рада. — Эмили тряхнула головой, прогоняя осевшее на плечи неприятное чувство, и протянула руку, сжимая лежащую на столе ладонь Вэлл. — Я привезла тебе необходимые вещи. — Хофф взглядом указала на стоящую на полу спортивную сумку и сжала пальцы Эмили в ответ. — Как ты себя чувствуешь? — Еще не поняла. — Адвокат вздохнула. — Странное такое ощущение — не помнить ничего… Темнота перед глазами. Словно кто-то закрасил яркую, полную цвета картину слоем черной густой краски. Эмили никогда не страдала проблемами с памятью: все события запоминались легко, записываясь на жесткий диск ее сознания. Девушка даже экзамены в университете сдавала относительно легко, запоминая все после одного внимательного прочтения текста. Эмили не помнила только свое детство до того, как попала в приемную семью, но считала, что подобное произошло в силу маленького возраста. — Ты обязательно все вспомнишь. — Вэлл смотрела ободряюще. — А если нет? — Ну, может, это тогда и к лучшему, — хмыкнула комиссар; Эмили нахмурила брови. — Воспоминания, связанные с Мэттом, — не самые лучшие. А Лео и без твоей восстановленной памяти обязательно во всем разберется и все выяснит. — Хофф улыбнулась. — Не зря же он у нас один из самых лучших прокуроров, гляди, скоро всей прокуратурой города руководить будет, а там и до страны недалеко. — Вэлл игриво нахмурилась, копируя серьезное выражение лица друга, и Эмили не смогла удержаться от смешка. — Спасибо, — не стирая с лица улыбку, поблагодарила адвокат, а потом, словно опомнившись, наклонилась к сумке, поднимая ее и ставя себе на колени. Эмили расстегнула замок и с удивлением обнаружила внутри собственные вещи, из своей квартиры. В больницу Вэлл привезла одежду из какого-то магазина, сейчас здесь определенно лежали ее собственная толстовка, кеды, несколько футболок, штаны, зубная щетка. Там даже лежала книга из шкафа, что стоял в спальне. — Ремарк? — Эмили провела кончиками пальцев по обложке. — Как ты узнала, что именно эту я не читала? — Ты сама мне сказала, что тебе подарили ее, а ты все никак не могла добраться. — Вэлл довольно сверкнула улыбкой. — Ну, когда мы посиделки устраивали с бутылочкой шоколадного виски. — Как ты попала в мою квартиру? — Эмили застегнула сумку и снова поставила на пол, чуть позади себя. — У тебя же нет ключей, а мои куда-то пропали. — У Уинстона были запасные ключи. — У Нэша? — воскликнула адвокат. Она прекрасно помнила, что давала запасные ключи Маркусу, также прекрасно знала, что закрытый замок для беса не был проблемой. Но удивление сдержать не получилось: как вообще Нэш и Вэлл связаны? — Да, он у твоего крестного забрал. — Маркус в курсе всего? — Эмили поджала губы. — Нет. — Вэлл отрицательно мотнула головой. — Он куда-то уехал, я точно не поняла. Уинстон хотел сообщить вчера, но я его остановила. Это бы шум подняло, а перед заседанием нам не нужны были лишние разговоры. — А сейчас? — Если честно, я даже как-то не интересовалась. Просто позвонила твоему ягодному дружку и попросила ключи от квартиры. — Ягодному дружку? — Эмили усмехнулась. — А я смотрю, Нэш зря времени не терял. Но, Вэлл… — адвокат вмиг стала серьезной: Уинстон всегда славился своей любвеобильностью, и Эмили не хотела, чтобы Вэлл как-то пострадала. — Нэш… он такой… — Бабник, — прервала ее комиссар. — Знаю, поняла. — Она закатила глаза. — Не беспокойся, я не собиралась даже с этим стерильным пижоном романы крутить. Мне клоунады и на работе, если честно, хватает. — Хорошо. — Эмили кивнула. — А почему стерильный? — Потому что вечно в белом ходит.⸺✧✧✧⸺
Ночью, когда Эмили оказалась зажата в маленьком пространстве, ей казалось, что она задыхалась. И дело было не в нехватке воздуха — свежего, пропитанного ночной влагой. Ее одолевали кошмары. Мучительные, заставляющие подскакивать и глубокими вдохами пытаться унять бешено колотящееся сердце. Почему оно так стучало? Словно быстрый ритм мог помочь убежать от всех сомнений и страхов, что смешались в невообразимый коктейль из эмоций и чувств. Эмили упрямо заставляла себя опускать голову на твердую подушку, чтобы снова забыться еще более беспокойным сном. Ей снился Мэтт, с довольной улыбкой убивающий Одри, когда сама Эмили стояла на месте, не в силах помешать. Снился темный холодный лес, из которого она не могла найти выход, вынужденная бесконечно плутать в лабиринте из высоких деревьев, пытаясь убежать от грозного звериного воя, преследующего ее по пятам. В одном кошмаре Эмили держала в руке нож, а уже через мгновения наносила Мэтту сокрушающие удары. Слышала звук, с каким острое лезвие входило в плоть, видела кровь на своих ладонях — со временем она высыхала, окрашивая кожу в неестественный черный цвет, а потом эта чернота поднималась вверх по предплечьям, доходила до ключиц и затем стекала в сердце, наполняя его мраком. В другом ночном кошмаре она стояла посреди круга. Вэлл, Нэш, Маркус, Лео — каждый смотрел на нее испуганными глазами, будто видел перед собой чудовище. На их лицах отражалась боль, что сводила мышцы до судороги, и все, как один, начинали зажимать раны на груди, пытаясь удержать внутри льющуюся кровь. Но не получалось. Вэлл и Нэш упали первыми, и шедший мощным потоком дождь размыл багряную жидкость из-под их тел по серому асфальту. Следующим упал крестный, бросив на Эмили полный ненависти взгляд. На ногах остался лишь Лео. Он стоял, сжимая от боли зубы, с закрытыми глазами. А когда открыл, Эмили увидела в потухших и ставших почти прозрачными зрачках отражение самой себя. Она была в крови — друзей, Маркуса и Лео. Этот ночной ужас стал последней каплей. Эмили уже не спала, просто лежала, смотря в потолок, в страхе, что веки снова сомкнутся, а сознание нарисует еще одну картину, которая отравит ядом. После подъема она даже не смогла позавтракать. Просто безучастно смотрела на тарелку с едой, так и не притронувшись к ней. Казалось, что если она возьмет хоть крошку в рот, ее вывернет наизнанку. Спустя несколько часов Эмили сказали, что к ней снова пришел посетитель. Девушка сжалась как пружина и с непонятно откуда пробежавшей по рукам дрожью пошла за конвоиром. Кого она хотела увидеть больше всего? Кто был так сильно необходим, чтобы уверенной рукой разрезать сети страха, в которые Эмили сама же и угодила? Кто был этим человеком? Ответ был прост и очевиден. Когда Эмили на этот раз заходила в комнату для свиданий, она смотрела в пол. Боялась, что это снова окажется не тот, о ком она думала. Это была неизвестность, но девушка предпочитала ее, полную грез, чем разбивающую иллюзии реальность. Вдруг это снова Вэлл? Или Нэш? Эмили зажмурилась, негодуя, что ей заранее не сообщили личность посетителя. Впрочем, она сама могла спросить. Но не сделала этого, заставляя собственное упрямое сердце биться, удерживаемое на шатких опорах надежды. — Эмили… — Тихий шепот родного голоса; девушка вздрогнула, поднимая глаза. Лео. Он стоял всего в нескольких метрах от нее. Всего три шага — и она окажется рядом. Эмили резко втянула воздух, на ее губах мелькнули проблески улыбки. Лео ответил тем же, обрубая все сдерживающие цепи. Больше ни о чем не думая, Эмили почти влетела в мужские объятия. Ее ладони крепко вжимались в напряженную спину Лео, будто проверяя, настоящий ли он или снова лишь мираж, представший перед глазами. Она утопала в нем, растворялась, окутанная терпким запахом кедра. Словно они вдвоем оказались в другом мире, где нет ни боли, ни страхов, ни сомнений. Эмили почувствовала, как Лео уткнулся ей в шею, проводя кончиком носа от линии плеча до мочки уха, и от этого мягкого прикосновения хотелось счастливо улыбаться ему в грудь, зная, что он почувствует эту улыбку. Одна его рука крепко лежала на талии, вторая же зарывалась в волосы, собранные в неуклюжий пучок. Если вчера они горели, опоясанные смертоносным пламенем и осыпаясь пеплом к ногам, то сегодня рождались вновь из праха, удерживая друг друга и помогая подняться. Пока огонь был слабым, успокаивающим и согревающим озябшие пальцы, но оба знали, что пламя скоро вновь озарит все вокруг золотисто-красным свечением, заставляя полыхать еще ярче, еще сильнее, чтобы затем вновь стать сероватыми ломкими хлопьями золы. Это был бесконечный круг из пламени и возрождения. — Ты в порядке? — тихо прошептал Лео, и Эмили отстранилась, чтобы посмотреть ему в глаза — на дне зрачков мерцало золото. — Теперь да, — лишь также тихо ответила девушка. Ее ладони плавным движением спустились от его плеч по рукам, и Лео перехватил ее пальцы, сжимая в своих. — Давай присядем. — Мужчина, не отрывая взгляда, указал в сторону стола, что был сбоку от них. Они медленно прошли и сели друг напротив друга. Теперь их разделяла лишь металлическая поверхность стола, но Эмили не ощутила тоску, камнем упавшую на сердце: их руки все еще были сцеплены в замок, она видела родное лицо, обводя взглядом каждый его миллиметр. Но взгляд то и дело опускался на чуть приоткрытые губы, а память услужливо подкидывала картину вчерашнего дня, накаляя воздух. Как же снова хотелось просто прижаться к нему, обхватывая руками шею и зарываясь пальцами в бронзовых волосы, снова оставить на собственных губах этот клеймящий ожог. Эмили сглотнула, понимая, что не хочет, чтобы их совместные моменты были связаны с этим местом, чтобы второй шаг их истории был сделан посреди тюремного холода. Девушка тряхнула головой, давая взгляду подняться чуть выше, снова к глазам, что опасно блестели в полумраке комнаты. От этого еще не восстановленное дыхание снова перехватило: Лео тоже смотрел на ее губы. В горле резко пересохло. Казалось, что кто-то откручивает крышку керосиновой лампы, чтобы вылить содержимое прямо на них. Эмили выдохнула, пытаясь расслабить собственное тело, глаза забегали, пытаясь за что-то ухватиться. Как бы она не хотела этого сейчас, их второй поцелуй не должен состояться в тюрьме. Это было как-то неправильно. — Ты сегодня хоть спал? — резко спросила Эмили, нахмурившись, когда заметила темные круги под глазами прокурора. Лео дернулся, наконец-то перестав гипнотизировать ее губы, и отрицательно качнул головой. — Лео, — укоризненно процедила адвокат. — Снова бессонница, — лишь ответил он, проведя большими пальцами по ее костяшкам. — Ты вспомнила что-то? — Нет. — Эмили удрученно вздохнула. — Помню, как вышел Мэтт из зала суда, улыбаясь, как мы потом говорили и я ушла… А потом… пустота… — Ты мне позвонила вечером, — начал издалека Дэвис. — Да, ты это уже говорил. — Девушка поджала губы. — Расскажи подробно, что я говорила, — попросила она. — С деталями. — Ты… — Лео замялся и чуть сильнее сжал ее ладони. — Ты извинилась. Сказала, что веришь мне. Веришь, что я смогу добиться для Мэтта обвинительного приговора, что у нас все получится. — Это правда. — Эмили улыбнулась. — Я этого не помню, но я верю тебе, кажется, даже больше, чем самой себе… — Она горько вздохнула. — Что ты ответил? — Поблагодарил тебя. И сказал, что это очень важно для меня. — Лео поддался еще ближе, почти навалившись на стол. — И это все еще важно для меня, Эмили, — серьезно проговорил он. — Верь, пожалуйста, что у нас все получится. Мы справимся со всем. Вместе. Эмили закивала, чувствуя, как предательские слезы подступают к глазам. Они боролись. Всегда. Сначала за справедливость, а теперь — за себя. Лео вел битву — за нее, за ее свободу. И Эмили должна ему помочь. Пусть она все еще не верила в собственную невиновность и не хотела врать, но она тоже могла бороться. Ради него. Ради них. — Мы договорились встретиться в том кафе, где обедали в последний раз, в десять часов, — продолжил Лео. — После — пожелали друг другу спокойной ночи и все. — Ничего не помню, — сокрушенно сказала она и опустила голову на их сцепленные вместе руки, будто это простое прикосновение могло восстановить упрямую память. — Ничего страшного. Эмили почувствовала, как Лео опустился следом и его губы уткнулись ей в макушку в легком, почти невесомом поцелуе. Прикосновение на грани нежности и собственничества. — Я разберусь со всем, даже если ты ничего не вспомнишь, — прошептал он. — Это важно в первую очередь для тебя. — Лео чуть повернул голову в сторону, чтобы было удобнее говорить, и теперь соприкасался щекой с ее волосами, будоража своим дыханием кожу у мочки уха. — Ты ведь, если не вспомнишь, не успокоишься. Так и будешь терзаться. — Эмили в ответ лишь выдохнула, безмолвно соглашаясь. — Ты голодная? — как бы невзначай спросил он, резко сменив тему, что заставило девушку снова ровно сесть, прекращая это прикосновение, и недоуменно вглядываться в чуть смеющиеся глаза прокурора. — Что? — Она встряхнулась, но все же решила ответить на вопрос: — Не знаю. С утра совершенно аппетита не было. Лео кивнул своим мыслям и повернулся, ища что-то в пакете за своей спиной. — Только не говори, что ты притащил сюда еду в контейнере. — Раз вы не хотите это слушать, то не скажу, госпожа адвокат, — сыронизировал Лео, на что Эмили лишь цокнула. — Держи. — Он повернулся, протянув ей ложку. — Пластиковая? — Девушка вскинула брови. — Ну, и эту с боем отбил. — Лео улыбнулся. — Убеждал всех, что из пластиковой ложки ты уж точно заточку не сделаешь. Эмили не смогла сдержать смешок. Если честно, она все еще не понимала, как с человеком может быть так легко. Пока Лео был рядом, улыбался ей, пока она слышала его голос, то словно… оказывалась дома. В безопасности, в спокойствии. Мужчина что-то говорил на отвлеченные темы, будто давая им обоим передышку от бесконечных мыслей, терзаний и поисков, пока Эмили с немного появившимся аппетитом ела. Если размыть весь фон, наложить какой-нибудь нехитрый фильтр, может показаться, что они оказались в каком-то дешевом кафе — просто сидят, разговаривают, наслаждаются друг другом. Но время поджимало. В металлическую дверь сильно постучали, и Лео досадно выдохнул. — У нас осталось несколько минут, — сказал он, заставив Эмили мгновенно очнуться. — У меня для тебя есть кое-что, — Прокурор снова потянулся к пакету и достал оттуда блокнот с вложенным карандашом. — Это тебе. — Зачем? — Эмили нахмурилась. — Рисуй, записывай любые мысли — все, что в голову приходит, даже если кажется бесполезным. — Думаешь, поможет? — Она горько усмехнулась, забирая из его рук блокнот. — Надеюсь… — Лео вздохнул, вставая с места; Эмили поднялась тоже. — Начни с мелочей, вообще не связанных с Мэттом, — предложил он. — Вспомни детство, например, попытайся попробовать восстановить образы, которые размылись со временем, попробуй их нарисовать. Отпусти мысли. — Хорошо. Я попытаюсь, — пообещала она, а потом, понимая, что пришло время прощаться, вновь прильнула к нему, сжимая в объятиях. Эмили отстранилась первая. Если она простоит, вдыхая его запах, хотя бы еще пару секунд, то сломается под напором жгучего желания, руша все вокруг. Потому что невозможно стоять рядом и просто обнимать. Невозможно чувствовать его ладони на своей спине и знать, что совсем скоро там будет холодно. Невозможно смотреть ему в глаза и пытаться остановить бурю, что вот-вот разверзнется внутри. Поэтому, улыбнувшись и прижав двумя руками блокнот к груди, где бешено колотилось сердце, Эмили пошла к выходу. — Эмили! Адвокат обернулась, ловя его взгляд — опасный, блестящий, завораживающий. Он приковывал к себе, был магнитом, что хотел притянуть упрямый металл. Почему она сопротивляется? Почему хочет держаться за какие-то придуманные правила? Это бесполезно. Все эти рамки, условности, страхи и сомнения. Это фикция, ненастоящее, это никому не нужно и ничего не даст. Эмили сделала шаг — любой металл притягивается, любой — плавится. Блокнот с карандашом с гулким звуком упал на пол, запуская механизм — возможно, неправильный, но разве это сейчас имело значение? Эмили буквально влетела снова в объятья Лео, обхватывая его шею ладонями, и уже через мгновение прижалась к губам, похищая дыхание из легких. К черту все, она хотела этого — хотела целовать его, гладя скулу ладонью, хотела чувствовать, как его пальцы пробираются по шее к затылку, находя резинку и распуская волосы, а потом взлохмачивая их. Они не цеплялись друг за друга, пытаясь выкарабкаться, они, подавая друг другу руки, пробирались через тернии, чтобы добраться к свету. Они упивались вкусом губ, прикосновениями, дыханием — одним на двоих. Эмили слышала, как в висках стучали сердца. Их сердца, сливая разные, совершенно несовместимые ритмы в один — цельный, единый. Говорят, что люди должны быть идеальными партнерами — подходящими, понимающими любое действие друг друга, чтобы вместе сразу попасть в ритм, танцуя свой танец жизни. Но чувства приходят в процессе, оба учатся, узнавая партнера, привыкая к нему, учатся вместе танцевать, слышать ритм и делать шаги, то кружась в нежном венском вальсе, то сгорая в бешенном аргентинском танго. Только тогда получается настоящее искусство, раскрываются настоящие чувства. Они отстранились и прижались лбами, глотая один и тот же воздух, пропитанный распоясавшимися языками пламени. Дышали тяжело, пытаясь восстановить гулкие биения сердец. Кончиками пальцев Эмили методично вырисовывала какой-то узор на его шее, пока Лео игрался с ее прядями. Снова стук в дверь. Теперь времени нет. Эмили вздохнула, принимая решение. — Я люблю тебя, Лео, — прошептала она. Не важно, где это произошло, при каких обстоятельствах, Эмили должна была это сказать. Должна была дать ответ на его признание. — И я тебя, — обдал дыханием ее кожу Лео, и девушка улыбнулась: она это знала. И это одна из тех вещей, ради которой стоит бороться.⸺✧✧✧⸺
Эмили рисовала. Бездумно водила карандашом по плотной бумаге, вытягивая из себя любые образы. Записывала, выводила какие-то мысли. Даже если в голову приходили строчки из какой-то песни, то они тут же появлялись на бумаге — вдруг, она слушала эту музыку тем днем. Эмили просто рисовала, перелистывая страницы блокнота одна за другой. Все рисунки были неясными, неточными, но все равно в них угадывались то окровавленный нож, то лес, то ночное небо с яркой луной. Эмили вспоминала детство, крадя образы и оттуда. Она не задумывалась о том, что рисовала, следуя потоку мыслей и решая рассмотреть все потом. И теперь девушка лишь разглядывала собственные рисунки, пытаясь понять, что на них. Треугольный стол, в каждой вершине которого сидел человек. Что это? Откуда? Эмили ничего не понимала. Следующий рисунок был не менее странный — три места в центре, будто троны, а перед ними толпа людей. На третьем — размытая тень, на которую Эмили не пожалела карандаша, раскрашивая в черный, а рядом — клинок. Это было знакомым, хоть очень смутно… Эмили вздрогнула, когда поняла, где видела и эту тень, и этот клинок. Ее сон, ее кошмар — тот самый, что она увидела перед ссорой с Лео. Именно эта тень убила ее родителей, Маркуса и Лео, оставив после них лишь прах. Почему это снова вырвалось? Потому что ей прошлой ночью снова снились кошмары? Девушка тяжело вздохнула, беря в руки еще один непонятный рисунок — женщина без лица. Но она настолько казалась родной, что сердце сжималось. В голове пронеслось лишь отчаянное «мама», и Эмили отложила рисунок. Последний был также с тремя фигурами — женщина и двое мужчин. Почти схематичный рисунок, но отчего-то он больше всего привлек внимание Эмили. Она рассматривала его очень долго, пытаясь сопоставить образы с реальностью, но ничего не получалось. В мыслях было снова пусто, адвокат даже не поняла, откуда всплывали картинки, что теперь вылились на белую бумагу. Объявили отбой. Эмили легла на твердую кровать, укрывшись одеялом почти до самого носа. Она надеялась, что кошмары хотя бы сегодня оставят ее, давая отдохнуть, и специально пыталась думать на какие-то отвлеченные темы. Но перед глазами были лишь три величественные фигуры. Держа их образы в голове, Эмили провалилась в сон. Который не принесет ответов, а затуманит мысли множеством вопросов.