Мёртвое сердце

Волдеморт в последний раз дёрнулся и наклонился к мужчине под собой близко-близко — так близко, что практически уткнулся носом в шею. Вдохнул. Усмехнулся. Они все пахли одинаково в момент смерти — стерильной сладостью. Будто в дезинфицированном морге забыли букет душных цветов. Не лилий и не роз, чего-то попроще, вроде полевых. Похожий запах Лорд ощущал в далёком детстве, когда приютских детишек вывозили за город «подышать и порезвиться» на природе. В этих поездках дети пахали как рабочие лошади, невзирая на возраст или болезненность. Ему удавалось избежать трудовой повинности — тогда-ещё-Том просто убегал в поле и лежал там целыми днями, смотря на небо. Возвращался в дом фермера только под ночь, перед этим воруя что-нибудь съестное из холодильника или из кормушек зверей. Морковка у кроликов, к примеру, была очень даже ничего. Сладкая. Тело под ладонями быстро остывало. Волдеморт ощущал, как переходит жизненная энергия из его жертвы в него, как наполняются силой руки и ноги, как уходит головная боль и неприятно крутит в животе. Он привстал с мужчины, внутренне передёрнувшись, когда вялый член недо-любовника вышел из него. Неприятно. Отвратительно. Влажно, липко, гадко — совсем как в детстве, из тех воспоминаний, которые тогда-уже-не-Том пытался выбросить из головы. Теперь вот… приходится. По ногам текло — дрянной маггл спустил внутрь. Они все так делали, часть ритуала. Только с семенем из тел выходила та самая жизненная сила, что была нужна Волдеморту. Приходилось терпеть, потому что умирать он совсем не планировал, а как решить свою деликатную проблему — пока ещё не знал. Тело под руками хрустнуло. Волдеморт задумался, а потому не успел отстраниться, убрать руки с грудной клетки — и провалился в грудную клетку маггла по запястья, когда хрупкие косточки рёбер сложились внутрь. Там не было ни лёгких, ни сердца — только сухая пыль, на ощупь напоминавшая муку. Они все так кончали. Волдеморт буквально выпивал их досуха. Молчаливый эльф Краучей подал ему мантию и помог очистить руки от пыли, а внутренности от спермы. Жаль только, что с той же лёгкостью ушастый паразит не мог очистить сознание Тёмного Лорда от гадких мыслей. Несмотря на скрипящую от магической дезинфекции кожу, маг пошёл в купальню. Только вода могла немного успокоить его ум и хотя бы на десять минут подарить спокойствие разуму. Это было маленькой, позволительной роскошью — погрузиться в тёпло-горячую воду по самый подбородок, закрыть глаза, отстраниться от всех мыслей-планов-идей-страхов-опасений. Слушать тишину и наполняться её силой. За десять минут все пузырьки лёгкой пены на поверхности воды лопались, и Волдеморт мог видеть через воду собственное тело. Человеческое, достаточно сильное и гармонично сложенное. Кожа единственная выделялась: была неправдоподобно-белой и твёрдой, как змеиная чешуя. Небольшая цена за бессмертие. Волдеморт предполагал, что, если бы он поглотил ещё какой-то свой крестраж, то обрёл бы ещё большую человечность с мягкой кожей, тонкими волосами, меньшей гибкостью и обычным, не-звериным поведением. Но смысла в этом он не видел. Нынешнее существование устраивало Тёмного Лорда практически полностью. Ещё бы разобраться с энергетическими проблемами — и всё было бы вообще прекрасно. Тот же эльф подал ему новую мантию и снова вычистил магией, на этот раз от ароматной воды и мелких ошмётков пены. — Где твой хозяин? — В синей гостиной, Господин. Винки проводит. Идти по манору Краучей не скрываясь было приятно. Когда-то Волдеморт получил отказ от старшего Бартемиуса — молодого мага даже на порог знаменитого дома не пустили. Теперь вот, старший лежит с прожаренным мозгом, а Волдеморт идёт по его манору, как полноправный хозяин. Жизнь Бартемиусу сохраняли исключительно ради оборотного зелья — всё-таки, Барти-старший был далеко не последним лицом в Министерстве. Барти-младший ждал своего Господина в синей гостиной — радостный, мечущийся, как вернувшая хозяина собака. Подбежал почти сразу, как Лорд вошёл, и замер на почтительном расстоянии. — Мой Лорд! Мой Лорд! Волдеморт отмахнулся и прошёл к пустому креслу. Вставшие маги из Внутреннего Круга Рыцарей дождались, пока их предводитель сядет, и только после этого опустились сами. Их осталось мало. Было тринадцать Рыцарей и ещё несколько приближённых без титула, теперь же — только шестеро в общем. Гойл и Кребб, Малфой, Крауч, Снейп и МакНейр. Розье погиб, Кэрроу, Долохов, Мальсибер и Лестранжи в Азкабане. Каркаров вообще то ли предатель, то ли неудачник — в любом случае можно не считать, его стоит убить в назидание остальным. Конечно, шесть магов из Внутреннего Круга — большая сила. Но при этом Волдеморт не мог не думать о том, что Внешнего Круга как такового не осталось. Шваль, не отмеченная Меткой, разбежалась кто куда, теперь и не сыщешь. Про всякую мелюзгу вроде Петтигрю и Торфина даже думать не хотелось — противно. Волдеморт не понимал, какие мысли были в его голове, когда он принимал таких низких людей в свой Орден. Было абсолютно точно ясно, что всему виной разделение души на слишком большое количество осколков. Сознание просто не справилось с таким насилием над собой. Волдеморт побарабанил пальцами по подлокотнику кресла. Больше он такой ошибки не допустит. Два крестража в нём, причём ранних — диадема и дневник. Фактически, он сейчас состоит из большей части собственной души, потому что в дневнике была ровно половина. Первый крестраж, первое убийство. Миртл быстро умерла, жаль только, что вернулась в этот бренный мир привидением. Девчонка и так была докучливой, а уж после смерти стала настоящей стервой. Но всё же, как хорошо вышло. У него получилось вернуть себя из дневника благодаря дурочке-Уизли и её доверчивости. Воистину, для чего-то в этом мире могут быть полезны даже Предатели Крови — вот уж анекдот, если подумать. Сила первогодки из проклятой семьи оказалась не самой чистой, но её хватило, чтобы воплотить молодую версию тогда-ещё-Тома. И каково же было счастье шестнадцатилетнего подростка осознать, что где-то рядом в замке будущий Тёмный Лорд оставил ещё одну часть души! В ней хранилось достаточно знаний и опыта, чтобы Том окончательно изменился и стал Волдемортом — сорокалетним магом со скудной информацией о собственной организации, большим потенциалом и обширными знаниями, с трезвой головой и поразительными дырами в энергетической оболочке. — Мой Лорд, — подал голос Снейп. — Мне нужно возвращаться в Хогвартс… — Сиди. Постоянная утечка энергии не давала Волдеморту как следует развернуться и начать колдовать в полную силу. Хорошо ещё, что ему хватило ума и сознательности для того, чтобы вычислить, где находится Барти — один из двух самых преданных ему людей. Белла была вне досягаемости, а про Снейпа, крутившегося буквально под носом, ослабленный тогда маг даже не думал — не доверял. Он смутно вроде бы помнил, как Снейп умолял его на коленях пощадить какую-то девицу… Волдеморт этого не сделал. Это точно. Крох магических сил хватило на перемещение к Барти и на то, чтобы вывести верного пса из-под Империо папаши. С отцом Барти разбирался самостоятельно: огрел по голове какой-то вазой, как в дешёвом кино, связал и напоил лишающими ума зельями. Намеренно переборщил с дозировкой, так что мозг Барти-старшего превратился в желе или перегрелся до критического состояния. Волдеморт не разбирался. Главное, что это не мешало действию Оборотного. Первые две недели их существования можно было бы назвать адом. В особняке оставалась еда, но её оказалось слишком мало. Домовики отказывались слушаться Барти как следует и всё порывались то ли спасти старшего хозяина, то ли покалечить младшего. Пришлось Волдеморту показательно убивать ушастых; из поголовья в тридцать паразитов осталось только трое. Остальных Тёмный Лорд выпил, как дементор. После вампиризма ему стало легче, что родило в голове Волдеморта пугающие мысли о брешах в собственной энергоструктуре. Впоследствии эта теория подтвердилась, к ужасу Лорда. В его теле не удерживалась энергия, Источник не вырабатывал силу. Опасный Тёмный Лорд превратился в обычного магического паразита. Нагадила девка-предательница своей поганой кровью. И всё равно Волдеморт был благодарен рыжей дуре: даже с брешью можно было справиться, тогда как смерть оставалась явлением окончательным. — Гойл, Кребб, — начал Волдеморт. — На вас задача узнать всё, что сможете, о наших людях в Азкабане. Кто остался, сколько их, по фамилиям. Состояние здоровья и психики, условия. Если будет возможность, то вытаскивайте, если нет — то попробуйте хотя бы улучшить содержание. Названные маги коротко поклонились и, не прощаясь, ушли к камину. Волдеморт удовлетворённо прикрыл глаза. Эти точно справятся. Несмотря на образ недалёких увальней, старшее поколение этих семей было на редкость общительным и завело много знакомых в самых разных отраслях магического мира. Они могли за пару дружеских разговоров узнать больше, чем иные шпионы приносили за год работы. — МакНейр. Походи по Министерству, послушай, о чём говорят. Потом пришлёшь воспоминания. Шотландец кивнул и на прощание широко ухмыльнулся — хороший знак. Несмотря на косноязычие и дислексию, МакНейр обладал феноменальной памятью и внимательностью хищной птицы, поэтому из его воспоминаний можно было выцепить такие детали, которых сам ты никогда не заметишь. Идеальный разведчик, к тому же, полезный. Сколько он натаскал разных ингредиентов для зелий — не счесть. — С-снейп… возвращайся в школу. Собери для меня самую полную информацию о детях, которые в будущем могут пополнить наши ряды. Не стоит замалчивать ни одного ребёнка, друг мой… я проверю твою деятельность. Блеф чистой воды, — у Волдеморта не было никого, кто мог бы прислать похожий отчёт, — но на Снейпа он произвёл нужный эффект. Губы у зельевара коротко поджались и тотчас расслабились. Верный признак какой-то тайны и нежелания. Остался ещё со школьной скамьи, когда к Тёмному Лорду пришёл восторженный щенок, не знающий ни хорошей, ни по-настоящему плохой жизни. Снейп откланялся, но так, будто делал присутствующим одолжение. Гордый засранец. В комнате остались Малфой, Крауч и сам Волдеморт. Тёмный Лорд сложил руки на животе и откинул голову на спинку кресла. Сознание было мутным, неспокойным — последствия ритуала, которые пройдут дай Мерлин только через пару часов. Хорошо ещё, что Волдеморту хватало двух-трёх магглов или одного волшебника в неделю. Более частые половые акты Лорд бы не перенёс чисто психологически. Он жил в то время, когда слова «гей» не было вообще. Представителей нетрадиционной ориентации обычные англичане, пожалуй, были готовы сжигать на кострах вместе с ведьмами и колдунами. За интерес к собственному полу сажали в тюрьму, в психушку или, что самое страшное, в исправительное учреждение. Слухов про эти учреждения было много, правды никто не знал. Вроде бы там проводились операции на лобной доли мозга, делалась шоковая терапия, использовали метод Павлова из серии показал картинку — ударил током. Химическая кастрация, общественное порицание, тщательно взращиваемое чувство собственного ничтожества… У магов всё было несколько легче, но не так уж радужно. На представителей гомосексуализма посматривали, но пальцем не тыкали и перевоспитать не стремились. Но и здесь им закрывались двери в хорошую жизнь: таких магов не брали на престижные должности, не делали скидок, смотрели с неприязнью. Общество, несмотря на магию в венах, оставалось консервативным и чопорным. Все эти запреты, ярое неприятие, отрицание сексуальной стороны жизни раззадоривали любопытство. Во время своего путешествия тогда-уже-не-Том посетил такие страны, где гомосексуальность подавалась как дар богов — в той же магической Греции или на Востоке. О, Восток… там-то тогда-уже-не-Том получил просто незабываемый опыт в постели одного шейха. Его, молодого и отчасти наивного, скрутили и как наложника продали в гарем. Ему повезло: шейх не любил кастратов, так что все части тела у тогда-уже-не-Тома остались при себе. Но вот часть достоинства в очередной раз слилась в выгребную яму. Что самое ужасное, ему было хорошо в постели с шейхом. Ещё у того была обширная библиотека. Тогда-уже-не-Том решил задержаться в новом для себя статусе. Он многое узнал за три с половиной месяца в гареме. Пока он оставался «любимым мальчиком» шейха, всё было хорошо. Ему дозволялось всё, он мог быть где угодно и делать что угодно. Он пользовался временем по-максимуму: учился-учился-учился, читал, спал по паре часов в сутки, да и те больше не спал — медитировал. Потом у шейха появился новый «мальчик» — удивительно похожий на Тома, но помоложе года на два. Страсть шейха перешла на нового любовника, а у юного Волдеморта закончилась сладкая жизнь. Из гарема его никто не гнал, — кто бы посмел пойти против шейха? — но вот работой попытались загрузить по самое «не могу». Сказка превратилась в ужас. Он бы и рад был уйти из гарема, да не мог — его свобода оказалась завязана на жизнь шейха. Хитрое проклятие сдерживало все дурные помыслы, и навредить никак не получалось. Выход, правда, всё равно нашёлся. Тогда-уже-не-Том за проведённое в гареме время многому научился. Самым большим своим откровением он считал магический сексуальный вампиризм. Книжка с техниками и практиками попалась ему случайно, тоненькая почти-брошюрка притаилась между двумя пыльными талмудами по египетским рунам. Он бы и не нашёл её, если бы не интерес к древней цивилизации. Напроситься к шейху оказалось сложнее. Тогда-уже-не-Тому понадобилось всё его актёрское мастерство и обаяние, чтобы пойти в покои «благодетеля» вместо нового мальчишки. На появление старого любовника шейх отреагировал негативно и чуть было не вышвырнул одним движением руки. Тогда-уже-не-Том успел быстрее: бросился шейху в ноги, как влюблённая идиотка из третьесортного романа, — шейх их просто обожал, — и горяченно зашептал признания в верности и любви. Шейх слушал. Молодой маг клялся в верности, в любви, говорил о невозможности жить без благодетеля. Умолял, скулил, едва не плакал — лишь бы оказаться в постели своего возлюбленного «в последний раз». Потом он собирался вскрыть свою грудную клетку, чтобы «вырвать сердце и подарить его любимому в знак вечной любви». Тогда-уже-не-Том и сам понимал, что несёт полнейшую чушь, но шейх внезапно оказался тронут. По-своему: разрешил в последний раз разделить постель с ним, а потом совершить изменённую версию харакири у него на глазах. Потрясающее великодушие. Сознание у Волдеморта в тот момент будто разделилось на два потока: первый — холодный, отстранённый, анализирующий происходящее Тёмный Лорд; второй — маска разгорячённого юноши, лишившегося ума от любви к благодетелю. Секс был. Это всё, что Волдеморт мог о нём сказать, потому что не помнил ни одной детали, несмотря на два потока сознания. Горячий юноша уводил внимание шейха от действий рационального разума, пока холодная часть выкачивала энергию. Шейх умер, даже не поняв этого. Сдерживающее проклятие не сработало, потому что Волдеморт не хотел «вредить». О, нет, напротив! Он хотел, чтобы шейху было так хорошо, как больше никогда не будет в жизни. Из гарема он едва сбежал. Помогла юношеская наглость, Феликс Фелицис и перекачка энергией. Сейчас вот, в серой английской действительности, давние навыки опять всплыли. Волдеморт никогда бы не подумал, что ритуальный секс окажется полезен при достижении бессмертия, хотя на Востоке это была обычная практика. Рассеянность потихоньку отступала, возвращалась кристальная чистота разума. — Барти, — позвал Волдеморт. Крауч, приютившийся около его кресла, как верный пёс, моментально вскинул голову: — Да, мой Лорд? — Найди для меня новых доноров. — Мой Лорд, могу ли я… могу ли я заменить их? Волдеморт кинул короткий взгляд на своего самого верного последователя — и хмыкнул. — Нет, Барти. Нет. Ты мне нужен живым. — Как прикажете. Крауч даже разочарованным не выглядел, настолько доверял приказам своего Повелителя. Такая преданность требовала награды, но Волдеморту ничего не шло в голову. И знания, и деньги у Барти и так были. Свобода маячила впереди, когда власть окажется в руках Тёмного Лорда. Девушку ему, что ли, подыскать для продолжения рода?.. По мановению руки своего Повелителя, Барти вышел из комнаты. Волдеморт и Люциус Малфой остались наедине. Малфой выглядел откровенно плохо: потускнел и посерел за время, что Тёмный Лорд отсутствовал. Жизнь его явно не щадила. И Волдеморт его тоже щадить не собирался. Этот ощипанный павлин умудрился потерять крестраж своего Повелителя! Такое не стоило оставлять без наказания. И одного Круцио за такое будет откровенно мало. — Друг мой Люциус-с, — протянул Волдеморт, внимательно наблюдая за реакцией, — у меня для тебя два задания…