Мёртвое сердце

Лили сидела в хижине Хагрида, — натоплено было зверски, но Эванс всё равно дрожала от холода, — и недовольно клацала зубами по очередному кубку с чаем. Коллекция Хагрида разрослась, посуды стало больше, чем других вещей; не спасали ни зачарованные шкафчики, ни безразмерные сумки, ни специальные сундуки для хранения множества кубков. Они стояли везде, абсолютно везде, даже на полу. Сам полувеликан передвигался сквозь эту кубковую армию с грацией кота, а вот Лили приходилось себя левитировать, чтобы ничего не сбить. Но сейчас она не собиралась вставать из-за стола. Сейчас Лили твёрдо намеревалась пить горячий чай литрами, кашлять водой с привкусом водорослей и дрожать от холода внутри. — Ты пей чаёк, пей, — приговаривал Рубеус, ставя перед Эванс очередной дымящийся кубок и обтирая красное лицо от пота. — Он согреет. А воду плюй сюда, нечего внутри её держать. Наглоталась, бедняга. Я сейчас дровишек подкину, грейся. Рубеус болезненно поморщился, пригладил бороду и пошёл к очагу. Тварь, что цапнула Хагрида под бородой, оказалась то ли ядовитой, то ли слишком магической: болячка у друга Эванс всё никак не заживала, продолжая беспокоить полувеликана. Лили с благодарностью принимала его заботу и продолжала дрожать — больше с ненавистью и злобой, чем от реального озноба. А как всё хорошо начиналось! Она была готова возненавидеть свою палочку с шерстью сантового оленя. Казалось, что животина принадлежала не Санте, а Сатане. Разница в одной букве, а вот последствия… ну не могла шерсть северного оленя, — обычного, магического оленя! — принести Лили ТАКИЕ приключения! Пожалуй, исток всей этой ситуации, — холода, воды в лёгких, злого озноба и перетопленного дома Хагрида, — был в том, что Лили согласилась идти на Святочный Бал вместе с Виктором. Она не видела ничего страшного в своём решении: ну согласилась и согласилась, дальше-то что? Бедняга-Крам неплохо к ней относился, был обязан явиться на Святочный Бал в компании красивой девушки и до оторопи не хотел приглашать одну из своих вечно визжащих фанаток. Лили подходила просто идеально. Ей тоже хотелось попасть на Бал. Это Эвансу были все эти дела индифферентны, он больше занимался поиском подходящего места для своего ритуала и перепиской с Сириусом. Лили, конечно, тоже время от времени наведывалась к своему «месту», дому Петунии Эванс, но всё-таки предпочитала обращать внимание ещё и на собственную личную жизнь. А Бал… это же мечта всех девушек! К тому же, у Лили была уникальная возможность ощутить себя принцессой на этом балу. Как бы Лили ни относилась к принцессам в общем. Она ради платья даже расковыряла свою приютскую заначку и потрясла Дин — эльф много получал с продажи некромантского аконита. Так что заказали у лучших портных лучшие ткани, чтобы Лили ощущала себя благородной юной мисс. Платье вышло тёмно-бордовым, и почему-то ассоциировалось у Лили с Джессикой Рэббит, хотя не было ни обтягивающим, ни блестящим. У него даже вырезов не было. Может, дело было в том, что сочетание красного платья и рыжих волос, которые Лили зачесала вперёд, подобно мультяшной героине, чтобы скрыть полосу шрама. Потому что спина у Лили тоже была закрыта. И были рукава — длинные, закрывающие руки. В любом случае, первым делом, когда Крам увидел Лили в её красном платье, он кивнул и протянул ей руку. А потом парой небрежных жестов поправил Лили волосы так, чтобы они не закрывали её лица. — У тебя красивый щека, — серьёзно сказал Виктор. — Шрам хорошо выглядит. Лили на это поморщилась. — Ты просто присмотрелся. — Может быть. А может, мне просто нравится, как ты выглядеть. Кто знает? Впоследствии Лили была благодарна Виктору за то, что он убрал её волосы: во время танцев они бы дико мешались. Вечер прошёл достаточно гладко, чтобы обращать на него внимание. Лили танцевала с Виктором, с Сэмом, с Майком и даже с Жераром — того толкнула к подруге Анжела. Но больше всего, конечно, было танцев с Виктором; ни он, ни она не уставали как другие ученики, поэтому тур мелькал за туром, а они всё танцевали и танцевали… до тех пор, пока приятная, классическая музыка не сменилась каким-то «современным» убожеством — тогда Виктор предложил уйти в сад. — С радостью, — согласилась Лили. — Не понимаю я эту молодёжь… Крам шутку оценил и рассмеялся — тихо, совсем без улыбки. Выглядело это достаточно угрожающе, но Лили уже привыкла к тому, что Виктор так показывал своё веселье. Сад был украшен по-настоящему волшебно. Тут и там летали крошечные ледяные феечки, которых можно было легко перепутать с большими фигурными снежинками. Стояли прозрачные статуи, — не из льда, а из чистого, яркого хрусталя, — подсвеченные изнутри магическими огоньками. Искусственный тёплый снег устилал траву, но то тут, то там выглядывали крошечные зелёные пучки растительности. Это всё было похоже на сказку. Виктор и Лили прошли в один из закутков, огороженных живой изгородью, и устроились на скамейке. Эванс по привычке накинула на них погодные чары, хотя в этом не было необходимости — в саду оказалось тепло и приятно. — Неплохой день, — заметил Виктор. — И вечер. Хороший. Лили улыбнулась, с удовольствием увидев столь редкую улыбку Крама в ответ — как всегда неловкую, неуверенную из-за мало работающих лицевых мышц. — Ты разобрался со вторым туром? — Вряд ли там будут драконы, Лилия. Но да, я понял, что будет. Это… Он поманил Эванс, чтобы та подвинулась поближе — и, когда Лили подсела, наклонился к ней. Вместо того, чтобы рассказать о втором туре Турнира, Виктор коротко поцеловал Лили в щёку. -…секрет, — закончил он. — Сама всё увидишь. Лили рассмеялась и шутливо пихнула Виктора в плечо. Это и правда был хороший вечер, и огорчало Эванс только одно: больной, полный горечи взгляд её Таинственного Профессора, когда тот увидел их уединение. Лили, конечно, не давала никаких обещаний или обетов верности, они даже не поговорили толком после того случая в Крауч-холле, и никто никому ничего не был должен, только вот... Только вот кольцо из бирюзы жгло карман. Лили так и не смогла заставить себя оставить украшение в спальне, даже на один вечер. И Эвансу его было не отдать — брат на Рождественские каникулы уехал к Сириусу. Лили в доме Блеков ждали только на следующий день после Бала. Слова Виктора о том, что Лили «сама всё увидит» о втором этапе Турнира, кстати, оказались пророческими. Эванс потом частенько их вспоминала — и всегда недобрым словом. Язык у Крама оказался злым. Второй этап Тремудрого Турнира был назначен через две недели после окончания Рожденственских каникул — на двадцатое января. Лили в этот день с самого утра пригласили в кабинет к директору Дамблдору. Эвансу при этом было запрещено идти за сестрой. Следующее, что помнила Лили — как она открыла глаза, а вокруг было слишком много воды. «Слишком много» — это не разлитая кружка и даже не бассейн. Лили оказалась в воде с головой, вода была вокруг и внутри неё: в лёгких, в желудке и даже, судя по ощущениям Лили, в голове рядом с мозгом. Как так — она не понимала, но чувствовалось это всё крайне неприятно. И, будто бы мало было этой вездесущей воды, Лили оказалась связана. Причём так сильно, что о том, чтобы выпутаться, разговора даже не шло — её так связывал разве что покойный ныне Август в не-средневековье. Со внутренним смешком Лили подумала, что испытание водой в духе Инквизиции она бы прошла. Она дышала холодной водой и ощущала вкус водорослей на языке, смотрела по сторонам и пыталась хоть что-то увидеть. Тщетно: под водой оказалось слишком темно, чтобы человеческие глаза разобрали что-либо. Лили едва видела таких же магов-неудачников, как и она сама, что покачивались рядом под водой. С одним только отличием: другие связанные волшебники были без сознания. Лили повертела головой, но картинка от этого яснее не стала. Неподалёку от девушки, судя по её ощущениям, что-то плавало; иногда Лили слышала приглушённое ворчание и неразборчивые выкрики, отдалённо похожие на человеческие. Затем рядом с ней что-то заклокотало, как большая птица, и перед самым лицом Лили появилось… что-то. Оно не было похоже ни на человека, ни на рыбу, хотя прослеживались знакомые черты и от первых, и от вторых. Вытянутая голова с абсолютно плоским лицом, огромные глаза без век, полосы жабр, толстые лоснящиеся губы, за которыми пряталось множество иглоподобных зубов. Около ног Лили вился гладкий хвост без намёка на чешую, за руки Эванс схватили длинные, когтистые пальцы. Меньше всего эта тварь напоминала русалку из бестиариев. Но, учитывая, сколько русалочьих поколений могло смениться с момента перемещения морской водицы в котлован Чёрного Озера… вполне возможно, что здешних русалок просто настигло вырождение из-за малого разнообразия генов. Монстр что-то прощёлкал клыкастой пастью, но Лили, ясное дело, ничего не поняла. Тогда не-русалка дёрнула пленницу за руки, расцарапав те до крови. Тварь явно наслаждалась. На запах растворившихся красных капель подобрались другие русалоиды. Они обступили Лили, и Эванс внезапно вспомнила, как в не-средневековье её и Салазара также окружали оборотни из Запретного Леса. Только сейчас рядом с Лили не было ни наставника, ни кого-либо, кто мог помочь. И волшебной палочки у неё тоже не было. Белокожие гладкие русалоиды перещёлкивались о чём-то своём. Та тварь, которую Лили увидела первой, вылизывала ранки на руках девушки. Но кровь всё равно успевала раствориться в воде. Поэтому тварь присосалась к царапинам. В следующий момент другая русалка подплыла к Лили, разорвала на ней чулок и так же присосалась к бедру. Эванс ощутила, как её кожу проткнули острые клыки — несильно, но достаточно, чтобы пошла кровь. Обе подводные вампирши не просто наслаждались, а натурально ловили кайф. И, судя по тому, как они тёрлись друг о друга плавниками — ещё и возбудились. Что-то подобное Лили видела по Дискавери. Про дельфинов, правда… Русалки вокруг агрессивно виляли голыми хвостами. У тех, что напоминали внешне мужчин, из паховой сумки показались члены — совсем не человеческие, слишком большие и длинные. Лили от подобного вида ощутила тошноту, ей стало плохо до головокружения. Чёрт его знает, что это были за брачные танцы, но для Лили они точно не принесли бы ничего хорошего. Магия внутри неё бурлила и выплёскивалась в воду вокруг, но от неё русалки только больше заводились. Выбраться из подводного плена у Эванс тоже не удавалось — мешались антимагические верёвки. Про других пленников русалоиды забыли. К Лили попытался пристроиться ещё один русалоид, — он выбрал другую её ногу, чтобы укусить, — но ему не дали сделать это те твари, что уже высасывали капельки крови из девушки. Они оторвались от её конечностей и агрессивно, предупреждающе зашипели. Другие отозвались таким же шипением. Лили прикрыла глаза, стараясь свернуть свою магию и собраться с силами — они ей явно понадобятся, чтобы выбраться отсюда. Она уже поняла, где она была. Чёрное Озеро, конечно же. Сегодня был день проведения второго Этапа, Лили очень ждала его, чтобы увидеть всё и поболеть за друга. Крам держался как скала и не говорил ей, что будет за испытание, но иногда всё-таки проговаривался. Из этих обмолвок было ясно, что у него возьмут нечто «дорогое» и спрячут под водой возле Замка. Но ни Лили, ни Виктор, ни даже Эванс не могли и подумать о том, что «дорогим» окажется гриффиндорка-четверокурсница! Они ставили на что угодно: на любимый снитч, метлу, одежду, кошелёк с золотом, даже на волшебную палочку… но не на Лили. Русалки собрались вокруг Лили в большой движущийся клубок. Видимо, они о чём-то договорились, потому что Эванс то и дело видела перед собой новую рожу с длинным шершавым языком. Лили кусали, царапали, тёрлись об неё колючими телами, царапали и кусали, и казалось, что не будет всему этому конца. Спас Лили, как и должно было быть, Виктор. Он то ли применил к себе частичную трансфигурацию, то ли не до конца перекинулся в животное — Эванс не поняла, да и всё равно ей было. Голова у Крама оказалась акульей, как и плавник вместо ног; между двумя животными частями было человеческое тело с очень нужными руками. Крам врезался в клубок русалок на полной скорости. Очень помогли акульи челюсти: ими Виктор разрывал тварей и едва не перекусывал пополам. Плавником он избивал русалоидов, и те медленно опускались на дно в глубокой отключке. Один раз Виктору даже удалось прорваться к Лили и надкусить верёвку, которой были связаны её руки. Эванс увидела, как сузился акулий зрачок, когда Крам тупым носом ткнулся в красное облако её крови, а в следующий момент Виктор развернулся и опять поплыл к русалкам. Вероятно, чтобы не поддаться инстинктам и попросту не съесть свою подругу. Лили тотчас принялась активно выпутываться из верёвок. Она извивалась, тянула руки в стороны, дёргалась, но помогало это мало. То ли путы закрепили слишком хорошо, то ли срабатывал заговор на верёвках, не дающий нормально пользоваться магией… Лили едва-едва ослабила верёвку на руках и смогла отвязаться от той, которой была привязана к штырю, а илистом дне. Виктор продолжал рвать русалок. На дно падали части тел, но крови не было. Лили зубами кое-как развязала один из узлов на руках и наконец освободила ладони; дальше дело пошло легче и быстрее. Вовремя: несмотря на явный перевес в силе Крама, русалок было попросту больше. Толпою валят даже льва, как говорится. Магия Лили клокотала внутри, дожидаясь, пока Эванс не избавиться от последнего кусочка антимагических пут. Лили раздражалась вместе со своей силой. Ей не нравилось запертое волшебство, она не любила плавать в закрытых водоёмах, она никогда не любила русалок и ей до слёз было жалко Виктора, которого твари из Озера пытались надеть на вилы. Крам уворачивался, но уже успел упустить несколько чувствительных тычков острыми кольями. К месту сражения подплыл Седрик — он оказался более тривиален и использовал заклинание Головного Пузыря. Увидев, что за чертовщина творится, хаффлпаффец быстро притянул заклинанием двух других пленников и уплыл обратно — вероятно, звать на помощь. Несколько чар от Диггори придали Виктору сил и отогнали от Крама с десяток русалок. Лили даже понимала Седрика. Сама бы сделала ноги в такой ситуации, да только верёвка мешалась. Наконец, с путами было покончено. Магия Лили сразу рванулась во все стороны, кипятком обжигая озёрных тварей и подтягивая к Эванс её друга. Выглядел Виктор откровенно плохо: раны кровили, акульи глаза становились всё более человеческими и начинали закатываться. Аниформа медленно таяла, возвращая юноше человеческий облик. Поэтому Лили сделала то, что в последнее время получалось у неё лучше всего: она переместила себя и Крама прямиком на берег Озера. Их приветствовали как победителей; в конце концов, они опередили Седрика, тащившего на себе двух других заложников, и Флёр, что сошла с дистанции в самом начале и теперь взволнованно смотрела на воду. Правда, радостные крики стихли, едва маги заметили большое количество натекшей крови. Лили отплёвывалась от воды, не скрываясь. Говорить или дышать, когда в лёгких булькает жидкость, было совершенно невозможно. — Я в порядке, в порядке! — отмахивалась Лили от рук медиков и внимания Помфри. — Лучше помогите ему! У него точно истощение, он нас сюда перенёс на выбросе! Наглой лжи поверили, Лили и не сомневалась. Она ведь должна была оставаться без сознания всё то время, что провела под водой, рассматривая особенности местной фауны. Помфри и её помощники из больницы Мунго занялись Виктором, а Эванс смогла улизнуть из-под их излишней заботы. Северуса видно не было, но Лили чувствовала его взгляд: долгий, тяжёлый, изучающий. Но и это ощущение пропало. Видимо, кто-то отвлёк её Таинственного Профессора... директор, к примеру. Она пошла к Хагриду. У воды полувеликан не хотел сидеть, так что они договорились, что Лили придёт к нему после окончания соревнований, чтобы всё рассказать. Так что теперь Лили оставалось только пить горячий чай, плеваться озёрной водицей и слушать причитания Хагрида. — Всё хорошо, — успокаивала она полувеликана. — Ты ж дрожишь, Лили! — Мне просто надо отвлечься от всего этого. От Турнира, Хогвартса… от Турнира особенно. — От Трунира да… будешь чай? — Конечно. Хагрид прошёл к очагу, взял чайник с огня и налил кипятка в один из кубков. Затем гарцующей походкой, совершенно не подходящей его весу, направился к шкафу с сушёными травами — и не дошёл. Споткнулся об один из своих драгоценных экспонатов и упал, великаньим телом передавив добрую сотню разнообразных кубков. — Ты в порядке? — поднялась со своего места Лили. Хагрид тяжело охал и лежал на спине, запрокинув голову. Борода его по-смешному задралась, открывая вид на мощную шею. Прямо в ключичной ямке Лили разглядела круглый мясной шар — выглядел он как глазное яблоко, только из кожи. Можно было различить крошечные глазки, две щёлки вместо носа и огромный, широкий рот на этом паразите. Шар открыл глазки, увидел Лили и хриплым злым голосом гаркнул: — Что уставилась?! Лили присела обратно на стул. — Ничего… — Ну так и не пялься тогда! Поднимай этого идиота, быстро! Лили махнула рукой, магией убирая осколки и беспорядок. Вторым взмахом она привела в себя Рубеуса, — магии потребовалось очень много, всё-таки полувеликан, — а третьим поставила его на ноги. Рубеус смотрел на Лили настороженно, но ничего не говорил. Вместо этого он всё-таки наполнил очередной кубок чаем, поставил его перед подругой, коротко потрепал её по сухим волосам и предложил: — Раз уж тебе хочется отвлечься от Турнира… Может, тогда пойдём завтра прогуляемся? Мне нужно посетить пару лавок в Лондоне.