"...А этот достоин"

Она снова маленькая. Деревня тихая-тихая совсем, будто мертвая. Разбившиеся лампы хрустят стеклянной крошкой под тонкими детскими лапками. Она бежит быстро, со всех ног — с разбегу ухает в проем, ведущий вниз, в деревню. Цепляется неокрепшей клешней за стену — как учили в палестре, спускается по витым переходам вниз, будто она паук, а не богомол — спрыгивает на гладкий темный пол. Снова бежит. Из темных неосвещенных переулков выглядывают рыжие безумные огоньки чужих глаз. о высшие, как же их много. Они — вчерашние друзья, наставники, коллеги, — идут, заплетаясь в собственных ногах, капают на пол рыжим чумным золотом, хрипят, жаждут крови для мстительного божества. Из пухлых, тошнотворно-упругих пузырей льется лживая, старая песня о силе без разума, без расчета. ты никуда не пройдёшь. сдайся, маленькая девочка. посмотри — это ли не сила, к которой стремится твой дом? — шепчет на ухо золотистый голос тихо-тихо, обволакивает, тянет на дно. Она отмахивается — заносит лезвие, поплотнее стиснув хелицеры. простите. так надо. вам уже все равно. Пика — детская, почти игрушечной совсем, становится обыденно-большой; вчерашняя хлипкая девчонка вытягивается — вот она сама уже выше любого из недавних соратников. Лезвие вспарывает чужой хитин быстро. Она не ощущает ничего, кроме сожаления и вины — отбрасывает трупы в сторону; шуршат бесполезные крылья и глухо бряцают неживые клешни. свет есть. надежды нет. В «тронном» зале ещё темнее, чем в остальной Деревне наверху — она входит в просторный зал и ненадолго затихает, сжимая пику в клешнях. — Средняя? Младшая? Эй! Зовет — громко, тревожно, — и не может дозваться. Отголоски подхватывает безразличное эхо — и долго-долго швыряет их туда-сюда где-то под потолком, пока в голове истерично бьется-бьется-бьется одна-единственная мысль: «найти сестер, пока не поздно». найти найти найти найти на… — Хоть одна из вас, отзовитесь! — теряя надежду, кричит она, почти срывая голос. — Сестры! — Что такое, сестра? Она выдыхает с облегчением. — О, вы здесь, хвала высшим. …Из темноты прилегающего коридора в полумрак зала медленно отделяются две высокие ссутуленные фигуры с оружием на изготовке. — Нет… Она непривычно даже для самой себя жмется в комок и медленно отступает к стене, сжимая пику в клешнях до хруста хитина. нет. нет-нет-нет-нет. этого не может быть. вы… вы тоже? — Я не стану с вами драться! Во всегда живых блестящих чёрных глазах в прорезях масок полыхает рыжий чумной огонь; льется из трещин в некогда изящных точеных телах ее сестер. нет… у меня больше совсем никого нет… — Эй, очнитесь! Ее не слышат. Ее никто не услышит. Разум констатирует, что хоть как пытайся достучаться, докричаться, дозваться, добудиться, — все уже кончено. Это все бесполезно. все твои попытки ничтожны. — подтверждает золотистый шепот в голове. — глупая и упрямая девчонка, сдайся, и вы никогда не расстанетесь. «Замолчи, это все до последнего слова ложь!» — огрызается почти отчаянно и медленно съезжает вниз по стене. это все бесполезно. Когда над ней заносят пики оболочки, что когда-то были самыми близкими созданиями на свете, она вскидывает рогатую голову и смотрит с тоской и скорбью на то, что от них осталось. — Все должно было быть по-другому… Замах. Она закрывает глаза. — Сестры! …Старшая рывком садится на смятой постели и расширившимися глазами смотрит перед собой. Не может отдышаться. В спальне Лордов, достаточно просторной и разделённой на несколько частей тонкими резными ширмами до потолка, как всегда тихо, уютно и сумрачно. Старшая рассеянно смотрит куда-то в полумрак от ночника и потирает лицо. Садится на краю кровати. «Значит, просто кошмар…» Она сидит неподвижно, как статуя, еще несколько минут, а после тихонько встает и, не набросив на плечи ни покрывала, ни накидки, заглядывает за соседнюю ширму. Младшая, как всегда, спит, разметавшись по всей кровати и почти скинув на пол одеяло. Старшая усмехается едва заметно — знает, что та с самого детства спит так, — и тихонько натягивает съехавшее одеяло обратно. Младшая, почувствовав движение, видимо, хотела проснуться, но после передумала и только с сопением перевернулась на бок, натягивая на себя ткань. Она проверила и Среднюю в дальней «комнате» — Старшую всегда удивляло, как та умудряется спать без задних ног, замотавшись в покрывало почти с головой. «Спят. — с каким-то непонятным усталым облегчением и удовлетворением думает она. — Целые, здоровые и живые.» Вернувшись в свою «спальню», она так же тихо опускается на кровать и отворачивается к стене. спите спокойно. … я буду оберегать, пока живая.