The Chosen One

Думал о десяти причинах, почему ты так поступил: Первое, Ты не знаешь, что ты натворил, И второе, Ты не знаешь, чего хочешь, Однако третье, Ты знаешь, что ты сделал для меня, И четвертое, Ты собираешься получить ещё немного. Пятое, возможно, нет ничего, кроме лжи, И шестое — Ты не посмеешь это сделать. Седьмое, Ты думаешь, что отправишься на небеса, Но было бы просто замечательно, Если бы ты мог хотя бы подождать до девятого — Это происходит все время, Десятое — мы делаем это снова. Jon Licht — Amor Mas Mas Loco

      Добрался я без приключений, к счастью.       Счастье это было спорным, потому что означало, что впереди меня ждёт полный абзац. Сначала я подумал, что этим ужасом стало то, что, почти дойдя до ванной, я столкнулся с уже знакомой парочкой, состоящей из Снейпа и Квиррелла. Они меня конечно же не заметили, хоть в игре в прятки смысла было мало, но сегодня из меня никудышный собеседник, который им был не нужен к тому же.       — С-с-северус, но по-по-почему? Я п-п-просто хочу по-по-понять, — профессор Квиррелл схватил того за ладонь, и я затаил дыхание, боясь шелохнуться.       Только чужих мелодрам мне перед сном не хватало.       — Не здесь, — отрезал Снейп и, высвободив свою руку, развернулся, исчезая за поворотом.       Квиррелл остался стоять, опустив голову.       А я не мог продолжить путь, потому что дорогу мне преграждал отвергнутый несчастный профессор. Тот сгорбился, а плечи поднялись и резко опустились, будто он всхлипнул.       — Будете всю ночь там стоять, Квиринус? — внезапно раздался резкий голос Снейпа со стороны. — Снова ключ потеряли?       Квиррелл резко вскинул голову.       — К-ключ?       Послышался тяжкий вздох и поспешные отдаляющиеся шаги.       — О! — внезапно воскликнул профессор. — Я… по-по-подождите! — он сорвался с места, придерживая тюрбан, конец которого развевался за спиной, будто победный флаг.       Похоже, кто-то сегодня всё же добился желаемого.       Едва улыбнувшись своим мыслям, я наконец добрёл до двери.       — Сосновая свежесть.       Та распахнулась, и я ступил внутрь, вздохнув с облегчением.       Душистая пена, разноцветные пузырьки, приглушённый свет светильников и блаженное погружение в тёплые объятья воды — всё, что оказалось мне так необходимо этим вечером. Можно было проявить наглость и попросить Добби принести мне чашку горячего шоколада.       После щелчка задвижки я развернулся и уже собирался снять мантию, чтобы пройти к своему шкафчику, как окаменел с занесённой рукой.       — И кто же у нас тут? — заинтересованно протянул Том, окидывая взглядом то место, где я застыл соляным столбом, всё ещё невидимый для него.       Риддл сидел в правом углу бассейна почти рядом с трамплином, между краном, из которого валили розовые пузыри, и тем, что пускал белоснежную пену. А на самом бортике лежала книга и ручка.       «Уйти… Сейчас же нужно уйти», — бешено заметалась мысль в голове, а вместе с ней заметался и я.       Почему, чёрт возьми, он не закрылся?!       Отступив, я потянулся к засову, но, поддавшись мне, тот снова щёлкнул и задвинулся, не позволяя открыть дверь.       — Мне безумно интересно, кем может быть староста, который нарушает правила, пользуясь мантией-невидимкой для незаметного передвижения по Хогвартсу… — раздался за спиной насмешливый голос.       Пульс предательски участился, и я прижался к двери, скрывая ладонь под мантией. Рука лихорадочно дёргала задвижку, которая ни в какую не хотела поддаваться, и я прекрасно знал, кто не выпускает меня — плохо живётся волшебнику без палочки в волшебной школе.       — И часто ты так подглядываешь за альфами, пока они принимают ванну? — невинно уточнил Том, чем мгновенно взбесил меня.       Резко развернувшись, я стянул с себя рывком мантию, гневно уставившись на него.       — Тебя, может быть, и не видно, но даже отсюда слышно твоё злобное пыхтение, Поттер. Ты что, опять бежал? — совершенно не удивившись, добавил Риддл, чем вновь ввёл меня в состояние ступора.       Что теперь?       — Используешь её наличие, — поднял я в воздухе тонкую струящуюся ткань, — чтобы снова меня шантажировать?       — Может быть, тебе нравится постоянно нарушать правила, чтобы у меня был повод для этого?       Он приподнялся, раскинув руки по краям бортика, и я отвёл взгляд, ощущая не только всколыхнувшееся смущение, но и крохотное — кого я обманываю? — желание: желание продолжать разглядывать его.       И откуда это во мне?..       — Я позже вернусь, — мой голос прозвучал глухо, а движения стали резкими и неуклюжими.       Поскользнуться и навернуться на ровном месте не казалось сейчас чем-то невероятным.         — Зачем? Места тут много.       Я в неверии уставился на него, и Том приподнял брови в немом вопросе, мол, что тебя смущает, Поттер, здесь даже нырять можно, а ты боишься не уместиться.       — Я всегда принимаю ванну один, — отрезал я.       В действительности нас было не так много, чтобы мы сталкивались: восемь старост, староста школы и четыре капитана факультетских сборных. Я знал, что вместе сюда ходят Вуд и Дэвис, используя водные процедуры в качестве тренировки. Остальные же запирались на задвижку, избегая вот таких вот столкновений, хоть бассейн и правда мог вместить всех нас, но преимуществом считалась именно возможность побыть немного в одиночестве и расслабиться. Чего мне не позволили сделать.       — Ты… — я растерянно моргнул, не понимая, почему вообще должен оправдываться.       — Альфа? — заключил Том за меня, глянув исподлобья, отчего мурашки пробежались по коже.       — И это тоже, — нахмурившись, я вновь ощутил, насколько сильно я скучал по своей палочке.       Ей нужно было ещё минимум один-два дня «покоя», чтобы сердцевина восстановилась, что также послужило причиной моего кратковременного отпуска.       — Ты чем-то отличаешься от меня? — спросил он, продолжая смотреть на меня с немым вопросом на лице.       — Что? — не совсем понял я вопрос.       Нет, сам вопрос-то я понял, а вот что Том подразумевал — нет.       — Что там у тебя такого спрятано под одеждой, чего бы я не видел, что ты собираешься преодолеть весь этот путь обратно, ждать несколько часов, пока ванная не освободится, чтобы вновь тайком вернуться сюда посреди ночи и рисковать быть замеченным?       — Почему несколько часов?       Доходило до меня медленно…       — Потому что я только пришёл и уходить пока не собираюсь.       …а когда дошло, кровь прилила к лицу. Не от смущения, а от злости.        — Чем я отличаюсь? — переспросил я предельно медленно, широко раскрыв глаза.       У него что, раздвоение личности?       Определённо, палочка мне была жизненно необходима сейчас: я бы мигом вскипятил воду, чтоб наблюдать, как он рванёт из бассейна в чём мать родила.       — Не ты ли сказал, чтобы я посмотрел на себя, а потом на тебя? — понизил я голос, невольно приблизившись к линии золотых кранов. — Тогда зачем ты всё это спрашиваешь, если заранее… — я настороженно осёкся, нервно стиснув в руках мантию и тряхнув головой, отчего очки чуть не слетели с носа.       Чёрт!       «Тогда зачем ты всё это рассказываешь мне, если нашёл…»       Слишком знакомо.       — Это очередная насмешка, да?       — Гм-м, — задумчиво протянул Том, откинув голову назад и глядя на меня сквозь полуопущенные веки. — Всё верно. Посмотри на меня, Поттер, уверенного в себе волшебника, который всегда ходит с гордо поднятой головой, и на себя, того, кто ходит, не поднимая головы, шаря глазами по полу в поисках своей гордости, да так её и не находит. Благотворительностью я и правда не занимаюсь, не позволяя поднимать самооценку за свой счёт. Вот что я имел в виду, но не пойму, как всё это относится к происходящему?       Медленно выдохнув, я опустил голову, смотря себе под ноги, и коснулся лба, потерев его, тем самым задевая шрам. А затем вскинул взгляд, осознавая, что не могу скрыть своё изумление и желание закидать его вопросами.       Но… почему? Я чего-то недопонял? Что это значит? Он изначально имел это в виду или придумал сейчас? Как это можно придумать на ходу?       — Посмотри на себя, Поттер, — протянул он со смешком, — а теперь посмотри на меня. — Конечно, это можно выставить актом благотворительности, — его взгляд вновь стал оценивающим.       Снова прогремели в ушах его слова.       Но зачем ему придумывать подобное? В чём смысл сейчас менять свои показания? Из-за страха, что каждое неверное слово может послужить тому, что я обличу его перед Дамблдором? Это казалось мне несколько натянутым и неправдоподобным, будто я сам пытался вернуться к прежней версии, которая дарила своеобразную определённость в новых отношениях Том-Гарри, изменивших отношения Том-Чу. Но сейчас Том выглядел озадаченно, словно я нёс какую-то чушь.       На лбу выступила испарина, спина взмокла, очки запотели, так что видок у меня сейчас должен быть ещё тот: немного ошалелый.       — Тебе не жарко, Поттер? — поинтересовался он, вздохнув.       — Я… просто подожду.       — Если ты будешь ждать здесь до завтра вот так вот одетый, боюсь, мне снова придётся тащить тебя в больничное крыло без сознания, — заметил он, склонив голову набок и прижавшись ухом к плечу, отчего несколько влажных прядей упало на лоб. Осиротелая капля сорвалась с их кончика, скатившись по коже.       Сглотнув, я следил, как он коснулся языком нижней губы, слизав её.       Я просто не мог… Потому что он увидит всё. Даже Драко не видел — в Мэноре я плавал всегда в футболке, из-за чего тот недовольно бурчал. А ещё я, на минуточку, омега. Нет, то есть да… Мы там ничем не отличались физически, но как он это себе представлял?       Мы же не Вуд и Дэвис, в конце концов.       — Я пойду, — твёрдо заявил я, — так что оставь в покое задвижку.       Казалось, что меня начинает лихорадить — бросать из жара в холод и обратно, — и я тяжело выдохнул, коснувшись ладонью щеки.       В конце концов, можно вернуться утром, когда все будут на уроках, что мне и стоило сделать изначально.       Звук трескающейся ткани настиг меня как гром среди ясного неба.       Я даже не сразу понял, что произошло, пытаясь найти, что здесь могло издать подобный звук, пока не ощутил щекочущее прикосновение воздуха к… влажной коже. Обнажённой коже груди, живота, ног.       Опустив взгляд, я уловил последние моменты существования своей зимней мантии вкупе с рубашкой, штанами, и нижним бельём, которые, будто разрезанные острыми ножницами на несколько кусков, оказались у моих ног, превратившись в чёрно-белое месиво.       Мысли исчезли, помимо одного сплошного многоточия.       Я стоял совершенно голый и с широко раскрытыми глазами смотрел на то, что осталось от моей одежды. Смотрел, смотрел и смотрел, чувствуя себя словно во сне. Бывает, что вам советуют представить всех окружающих голыми, чтобы перестать нервничать. Вы выходите в центр зала, чтобы начать говорить, но вместо этого сами оказываетесь голым перед всеми. И внутри, внутри…       — Что?! — сжавшись, я резко обнял себя по плечам и вскинул изумлённые глаза, встретившись с его изучающим меня взглядом.       — Что ж, — протянул он, — ты можешь или побежать за халатом, Поттер, или прыгнуть в воду, или…       Он даже не успел договорить, как я, разжав ослабшие пальцы, бросил мантию-невидимку и сиганул внутрь бассейна, задыхаясь от переполняющего меня смущения и отчаяния. Уйдя с головой под воду, я закрыл лицо руками, вдавливая очки в кожу и осознавая, что мне не хотелось всплывать и смотреть ему в глаза, потому что… Чёрт? Зачем? Почему он это сделал? Чтобы потом описать всё увиденное в деталях? Посмеяться, как бочонок закатился к нему в ванную, красуясь? Что это вообще было?        Я даже не мог обмануть себя тем, что Том ничего не видел: в ванной было достаточно светло, чтобы он мог в деталях рассмотреть меня, идиота, застывшего истуканом от неожиданности. И, чёрт возьми…       Мысли отчаянно заметались, заставляя меня кривиться и пинаться в воде.       Какого дьявола я сиганул в воду, когда у меня в руках была мантия?!       Идиотский поступок застыл перед глазами, повторяясь раз за разом: вот я стою, обнимаю себя и, вместо того чтобы накинуть на себя мантию, отпускаю её, чтобы прыгнуть в воду.       Зачем я это сделал?       Достав ногами дно, я топнул, мысленно завыв.       Что дальше? Что дальше...Чёрт возьми! Что мне делать теперь?! Если бы мог аппарировать прямо отсюда…       Забарахтавшись в воде, я вцепился от отчаяния в волосы и потянул за них, зажмурив глаза.       Воздуха стало не хватать, но я не мог…       Я просто не мог снова посмотреть на него — это было выше моих сил.       Ощущение чужих рук вокруг талии стало отрезвляющим. Меня буквально вытянули наружу, а затем хлопнули по спине.       Воды я не успел наглотаться, но приступ кашля всё равно сдавил гортань, заставляя меня нечленораздельно захрипеть.       — Поттер, мне, конечно, стыдиться нечего, но тебе не кажется, что всё чересчур стремительно? — беспечно рассмеялся он.       — Стре… стремительно? — еле выдохнул я, жадно хватая воздух губами.       Глаза слезились, очки каким-то чудом остались сидеть на носу, и теперь я видел чужое улыбающееся лицо сквозь россыпь из капель.       — Подглядывать за мной под водой, — пояснил Том.       Подглядывать? Под водой?       Шестерёнки вновь со скрежетом завращались, позволяя мне выстроить логическую цепочку из событий: ныряющий я, прозрачная вода, голый Том… и не выныривающий я.       Он что, решил, что я…       — Я не смотрел! — руки упёрлись в его грудь, и кончики пальцев словно наэлектризовало.       Я вздрогнул, он тоже — будто нас обоих дёрнуло током. Разбавленная весельем чернота его глаз смотрела на меня неотрывно и настороженно.       Когда я вновь заплескался, вода дошла до подбородка, но скрыться полностью мне не позволили: Том с лёгкостью удержал меня на одном месте.       — А я не для того тебя спасал, чтобы ты утопился, — вкрадчиво предупредил он. — И раз уж мы столкнулись здесь по воле случая, позволь узнать, какую участь ты мне уготовил в своём плане?       Я вновь замер, ощущая, как пена щекочет ноздри, и непонятливо моргнул, продолжая молчать. Том слегка откинул голову и тяжко вздохнул, словно моя заторможенность его раздражала и забавляла одновременно.       — Великолепная командная игра, безусловно. Диггори ты собрался лечить, а что со мной вознамерился делать?       — Ничего, — буркнул я, опуская глаза и мгновенно осознавая то, насколько близко мы находились друг от друга.       — Решил придержать козырь на будущее? — усмехнулся он. — Одобряю, но мне хотелось бы знать хотя бы приблизительно, чего будет стоить твоё молчание.       — Тогда позволь и мне узнать, зачем ты подставился, воспользовавшись непростительным? — шёпотом спросил я.       — Воспользовался возможностью.       Я нахмурился.       — Для эффективного применения подобных заклинаний нужно определённое внутреннее состояние и исключительные обстоятельства, Поттер, которые во время обычной тренировки и дуэли исключаются.       — Нужно наслаждаться болью того, на кого направил палочку, — тихо заметил я.       — Верно, — он склонился ближе. — Но как понять, способен ли ты на такое, если во время тренировочных дуэлей применение непростительных эффективно, но недальновидно? Можно и заиграться.       Он что, пытается сказать мне, что воспользовался чрезвычайной ситуацией, чтобы попрактиковаться?       — А тебя не смущает, что тебя видели?       Том красноречиво окинул меня взглядом, мол, ты что, проспал всё произошедшее в кабинете директора или считаешь, что существует нечто такое, чего бы я не предусмотрел?       «Существует», — глянул я на него в ответ, вслух заметив:       — Тебя могли исключить.       — Ты разве не рад тому, что у тебя появился на меня компромат? — поинтересовался Том, чуть сощурив глаза.       — Если бы дело дошло до суда…       — Чего ты бы не допустил, Поттер, — перебил он меня. — Так чем же мне отплатить тебе за то, что ты решил своевременно забыть о проведённых мною опытах? Или, может, спасения достаточно?       Мои руки были полностью согнуты в локтях, и ладони уже не упирались, а просто прижимались к его груди… Почему мне чудилось, что он передвигается всё ближе ко мне? Почему ощущение пальцев на спине не казалось странным? Почему, чёрт возьми, я вообще не сгорел от стыда ещё, как планировал, а беседовал с ним, стоя в обнимку?!       — Я всё понял, — заключил он внезапно, чем чуть не поспособствовал остановке моего и без того потрёпанного сердца.       Понял всё? ЧТО понял, чёрт возьми?       Я моргнул, собираясь начать отпираться, но Том опередил меня:       — Когда ты начинаешь злиться, сразу забываешь о стыде.       Не сдержав вздох облегчения, я вновь мысленно чертыхнулся — сколько можно запутывать и пугать меня?       Мимо нас проплыло облако из больших голубых пузырей, и я зацепился за них взглядом.       Действительно, неописуемое смущение резко переросло в растерянность, а затем в возмущение его инсинуациями, и я упустил тот момент, когда место робости заняла наглость: ведь было наглостью с моей стороны столь спокойно находиться рядом, будучи голым. Может, вода вместе с пеной и скрывала всё, чего я так стеснялся, но всё же… Голый я, голый Том, почему-то его руки вновь на том же месте, что и во время нашего первого рандеву в коридоре — так почему я передумал тонуть в бассейне своего стыда и неловкости?       К сожалению или к счастью, глупым я не был, осознавая, что он просто умело перенаправил моё внимание, но было ли это намеренно или же ненароком — вот в чём заключался вопрос. Безусловно, за свою отчаянную смелость я поплачусь позже очередной бессонной ночью, во время которой, каждый раз прокручивая произошедшее в своей голове, буду вертеться, пинаться, комкать одеяло и трясти головой в попытке выдворить шальные мысли.        — Какое интересное наблюдение, — попытался съязвить я, коснувшись очков, и, подняв их на голову, слегка сощурил глаза.       Мы находились довольно-таки близко друг от друга — слишком близко! — чтобы я вполне отчётливо видел его и без дополнительной помощи.        Том молчал, встречая мой взгляд с толикой интереса и пристально вглядываясь, словно старался понять, что у меня сейчас на уме.       Не получится, даже не пытайся.       Удовлетворённо хмыкнув, я тут же ощутил то, что игнорировал до этого самого момента: тяжесть на ногах. Болтнув ими в воде, я на мгновение закрыл глаза, борясь с острым желанием горестно застонать.       Одежду-то он покромсал, а вот в бассейн я сиганул прямо в обуви. Палочки у меня временно не было, следовательно, после предстояло просить его подсушить их. И вообще, мне что, в халате возвращаться?       — Одежду восстановишь, — произнёс я, пытаясь казаться спокойным, пока моё сознание кувыркалось и вопило. — Я могу тебе пообещать, что не воспользуюсь своей памятью, пока у тебя не появится очередной повод шантажировать меня.       — Сдерживание, Поттер? — проигнорировал он мои требования. — Интересно, конечно, но у меня к тебе есть встречное предложение, — чужая ладонь чуть сдвинулась, и я невольно поднял руки, вцепившись в его плечи.       В этой части бассейн был не таким глубокими, но глубже, чем противоположная его сторона, и если Том мог стоять, то я даже на носочках не доставал до дна.       — Не люблю быть чьим-то должником, — сообщил он, вновь удерживая меня на плаву.       Это было… странно? Да, странно. Мне стоило бы отцепиться от него, подплыв к бортику, но я медлил. Том вроде даже не замечал того, что мы стояли почти в обнимку, словно происходящее его ничуть не удивляло — может, он посчитал, что я плавать не умею или что реально могу утопиться? — но нужно ли мне было тактично кашлянуть, оторваться от него и направиться к бортику, поблагодарив, что не позволил стать парой плаксе Миртл?         Я никак не мог понять, что в таких ситуациях следует делать, потому что для меня это тоже было впервые. Здравый смысл требовал проявить сдержанность и решительность, а сердце громыхало в груди, заглушая все его доводы, посылая одну волну тепла за другой, в чём и заключалась проблема: в ощущении лёгкого возбуждения, которое могло чересчур быстро перерасти в острое и быть замеченным им. Мы не соприкасались бёдрами — хоть на этом спасибо, — но если кое-что поднимется, тогда даже злость мне не поможет избежать участи вареного рака.       — Может, мы обсудим твоё предложение там? — указал я глазами в сторону.       Чужие губы тронула улыбка, но руки не убрались. Напротив, Том сместил их на мою поясницу, и от этого прикосновения вдоль моего позвоночника побежали мурашки, что под водой ощущалось как-то странно и волнующе.       — Отпустишь?.. — И тем не менее у меня не было ощущения ловушки, как с Седриком.       Вновь взболтнув ногами воду под собой, я скривился: по ощущениям, весили они тонну теперь. Преувеличение, конечно, но всё же.       — Нет, не сейчас. Дай мне… минутку.       Том выжидающе приподнял брови, словно заинтересованный тем, что ещё я могу учудить, а я, держась одной рукой за его плечо, кое-как снял сначала один ботинок, затем — второй, ощутив, как всё тело мгновенно стало легче.       Я прекрасно понимал, как это выглядит со стороны, поэтому не смотрел на него, когда тихо попросил:       — Отпускай.       — Сначала ты, — ответил он, едва приподняв одно плечо, и я ощутил пожар в груди, понимая, что, пока снимал обувь, моя рука-проказница машинально переместилась и теперь почти обнимала его за шею.       И стоило мне осознать это, как мы отпустили друг друга едва ли не одновременно: он отплыл к правому борту, я — к левому, следом вытащив хлюпающую обувь из воды и сразу же укутавшись в манто из белой воздушной пены.       — А носки ты снять не хочешь? — усмехнулся он, вновь раскинув руки по краям бортика.       — Мягче ходить по плитке, — незамедлительно отозвался я.       Чёрта с два я покажу тебе браслет.       — То есть ты всегда принимаешь ванну так?       — А в чём проблема? Это тоже нормами запрещено?       — Да нет.       — Я снимаю носки к концу банных процедур, — заметил я и почти шёпотом добавил: — Если тебе интересно.       За моим пояснением последовал кивок Тома, явно не верящего ни в это, ни в саму отговорку, и я нервно передёрнул плечами, напомнив:       — Ты вроде хотел что-то мне предложить.       — Ах да… Встречайся со мной, — изрёк он, почти лениво разглядывая меня, словно я тут же должен был согласиться.       Какая самоуверенность.       Неодобрительно хмыкнув, я уставился на мыльную пену.       …Словно я должен был согласиться на любое его предложение, словно я должен был согласиться встречаться с ним? Встречаться?       «Встречаться с ним… В с т р е ч а т ь с я   с   н и м…» — эхом отдавалось в голове.       Я изумлённо вскинул взгляд.       Так, стоп, что?!