The Chosen One

Есть ли лекарство? Я не уверен, Потому что обожаю тебя На коленях — вот моё признание. Я не в силах избавиться от этой заразы, Несущейся по венам, Как будто ты яд, Ядовитая змея, скульптура, Вырезанная из чистого совершенства — Я цепляюсь за это увлечение Бегущее по моим венам. Детка, ты яд, Яд для меня. Вольный перевод. Scarlett Rose — Poison

      Обед с крёстным протекал по уже знакомой мне схеме — последние новости, моя учёба, его работа, скверный характер Кричера — и помог расслабиться после напряжённого утра и столь же напряжённых дискуссий с друзьями, пока наш разговор не начал плавно сворачивать с привычной колеи в дремучие дебри.       — Какие у тебя планы на лето, Гарри? — осторожно поинтересовался Сириус.       — Для начала отдохнуть. Потом посмотрим… У меня есть кое-какие идеи, — туманно ответил я. — Мистер Оливандер порекомендовал не торопиться с презентацией детектора: слишком мало времени прошло с появления волшебной коробки на рынке, да и само изобретение узкого направления, поэтому его стоит анонсировать в определённом кругу для начала.       Крёстный вздохнул, отпивая из бокала и не сводя с меня проницательного взгляда.       Чёрт…       В определённом кругу, который был настолько определённым, что сложно было не понять, с какой именно целью я разрабатываю часть своих изобретений и для кого.       — Что? — отвлечённо уточнил я, пытаясь выглядеть непринуждённо.       — И никаких мыслей? Что в твоём понятии «отдохнуть»?       — Может, буду днями напролёт ковыряться в мастерской, а может, поедем куда-нибудь с друзьями. Брат Рона приглашал нас посетить Драконоведческий заповедник, — неловко увернулся я от ответа, делая глоток горной воды.       Вновь раздался скорбный вздох.       Я в мгновение ока пожалел, что затеял тот разговор по душам с Драко. Сейчас ощущения были похожие: словно у меня пытались выпытать нечто важное — признание.       Сириус едва ли не церемонно поставил бокал на стол, промокнул губы салфеткой и, оставив её в стороне, поправил манжеты. Я понял: надвигается буря.       — Ты уже специалист, хоть пока и младший, а летом тебе исполнится восемнадцать, Гарри, — произнёс он задумчиво, будто взвешивая каждое своё слово. — Я могу сделать вид, что не замечал изъятия существенных сумм с твоего счёта и не знаю о поступлении точно таких же сумм на счёт экспедиции; могу сделать вид, что не понимаю, по какой причине ты стремился в столь раннем возрасте побыстрее сдать экзамен; могу сделать вид, что поверил тому, что летом ты собрался запереться дома…       — Регулус рассказал? — поджал я губы, решив больше не тянуть.       Атмосфера мгновенно стала ощутимо тягостной. Глубокие морщины пролегли на чужом лбу, когда он еле слышно спросил:       — Почему ты утаил это от меня?       — Я не утаивал, просто собирался сказать тебе чуть… чуть позже.       — Когда я бы поймал тебя на пороге с собранными чемоданами? — помрачнел он. — Твои родители доверили мне тебя. Я и без того подвёл их, а затем подвёл тебя…       — Ты не подводил меня, — перебил я его, покачав головой. — У тебя не было возможности забрать меня, а системе плевать на отдельных людей. Я знаю, что одно твоё слово, одна твоя рекомендация, и меня никто не возьмёт. Но ты должен понять, что это… что мне это необходимо.       — Ты не готов. У тебя нет опыта, — твёрдо изрёк он. — Регулус поступил опрометчиво, что-то тебе наобещав.        — Но никто не рождается с опытом! — воскликнул я.       — Младших артефакторов не допускают до экспедиций подобного уровня, Гарри.       — В одиночку — нет, но я буду частью группы Люпина, и у него как раз вакантно место ассистента.       — О, — оскалился Сириус, — так ты ещё и с Римусом сговорился за моей спиной.       — Я ни с кем не сговаривался…       — А вакантное место пустовало из-за нехватки желающих, — хмыкнул он. — Никогда бы не подумал, что меня сочтут за идиота.       — Это не так, — прошептал я. — Просто я понимаю твоё нежелание участвовать в этом после всего и твой страх. Я не хотел тебя беспокоить.       — Нет, Гарри, ты не понимаешь, насколько сильно меня пугает перспектива потерять тебя там навсегда, — скривился Сириус так, словно это уже произошло. — И больше всего меня поражает, что Римус пошёл на это, зная заранее, что я не одобрю. Да он сам должен был отказать тебе!       — Я имел в виду твой страх перед этим местом, — пояснил я и сделал несколько больших глотков, опустошив стакан.       В горле пересохло то ли от нервов, то ли от страха.         — Я не боюсь, — отмахнулся он.       — Поэтому четыре года копаешься в песках без видимого прогресса.       — Видимый прогресс есть…       — Несколько булыжников, — кивнул я.       — Это ступеньки, — поправил меня Сириус. — И речь не обо мне, Гарри!       Он вздохнул, прижав ладони к лицу, и устало глянул на меня сквозь пальцы.       — Я должен попытаться.       — Попытаться что?       — Найти их…       — Гарри! — Сириус резко отнял руки от лица, едва не уронив столь резким движением свой бокал.       — Пока тела не были найдены, ничего нельзя исключать. — Я повёл плечом и поднял на него взгляд: — Ты сам рассказывал мне, что часть дворца всё ещё была накрыта чарами, не пропускающими воду.       Крёстный поморщился, словно от зубной боли.       — Ты считаешь, что поисковые группы прохлаждались весь месяц, что длились поиски? Или, может, сомневаешься в их профессионализме?       — Но они обыскивали небольшой квадрат, — возразил я. — Я сопоставил обе карты, и там есть затемнённые места, где они не искали.       — Они искали там, где случился обвал, — терпеливо пояснил Сириус. — Чары запечатали стену изнутри, если бы пропавшая группа смогла её разрушить, то туннель к городу оказался бы открыт. Но скажи мне, чем Регулус занимается до сих пор? Пытается вновь проложить путь, потому что, к сожалению, проклятие окаменения, Гарри, отражает любые атакующие чары и повышает риск повторного обвала. Долбить стены в том месте небезопасно, и Атлантида вся пронизана этим исказившимися со временем чарами… Ты понимаешь, насколько это опасно? — вскинул он брови, подавшись вперёд. — И, даже если представить на одну секунду, что они всё же смогли оказаться по другую сторону баррикады, как бы они выжили в течение стольких лет?       — Водорослей, рыбы и Агуаменти вполне достаточно, — твёрдо заявил я и поспешно добавил, заметив, что он снова хочет мне возразить: — Среди пропавших также было двое авроров, и их подготовки должно было хватить, чтобы выжить в тех условиях… Если исключить возможные ранения и поломку палочек во время происшествия. Но и при таком варианте развития событий нельзя забывать, что при них было несколько наборов зелий, а палочки никак не могли сломаться все сразу. Даже одной бы хватило, Сириус, — мне пришлось перевести дыхание после выданной мною тирады. — И я знаю, что ты собираешься мне сказать сейчас: что в таком случае они попытались бы выбраться оттуда. Но что, если они ожидали помощи извне, которая так и не прибыла, потому что их искали в другом месте?        Я знал, что мои предположения звучат необоснованно и даже фантастически — мечтой подростка, желающего найти своих родителей спустя столько лет, — но я не мог перестать об этом думать. В уме постоянно вертелось гипотетическое «а что, если…» К счастью, эти мысли терзали не меня одного. Римус поддержал меня морально, давая понять, что я не схожу с ума, а Регулус отнёсся с пониманием к моему желанию, но Сириус… Сириус слишком страшился того места, чтобы взглянуть на всё непредвзято. Я не мог представить тот кошмар, через который ему пришлось пройти по возвращении на поверхность.       Сириус вздохнул и прикрыл глаза, сжав переносицу двумя пальцами и размяв её, а затем, словно подтверждая мои мысли, изрёк:       — Это место проклято, Гарри, и не в том смысле, с которым мы могли бы сладить как волшебники.       Да, с этим были определённые проблемы.       — Я не верю в гнягуров.        Мой решительный тон был встречен с явным скептицизмом с его стороны.       — Странно во что-то не верить в нашем мире. Странно и опасно, если ты твёрд в своих намерениях туда отправиться, — нахмурился Сириус.       — Это всего лишь тени падшего царства… — И понизив голос, я воодушевлённо заговорил: — «Шепотки, словно отголоски былых времён, слышались отовсюду и одновременно не имели источника. Замершие силуэты, отпечатавшиеся на стенах, дарили ощущение, что в полумраке полуразрушенных стен прячутся тени. Они наблюдают, но ничего не делают…» — не ты ли мне это рассказывал?       Сириус печально улыбнулся:       — Тебе нравилось слушать эту историю, и я превратил её в сказку. Я не склонен верить во всё, что говорил Питер, — его поступку нет прощения, — но магические тросы, даже с дефектом, не должны были лопнуть так быстро. Что-то буквально снесло их, натянув до предела, и врезалось в свод. И под чем-то, естественно, я имею в виду не гиппокампа.       Поёрзав, я нервно сглотнул.       Мне было известно, как работали тросы: любое морское существо, включая русалок и прочих, проникнув случайно в тоннели, просто бы прошло сквозь них. Чтобы зацепить связку тросов с такой силой, нужно было, к примеру, чтобы полувеликан на всей скорости, на которую способна метла, налетел бы на неё, ухватившись заклинанием в полёте, и потянул, а затем, не рассчитав траекторию, врезался бы в стену. Но даже такое натяжение не смогло бы так просто порвать магические сплетения, способные выдержать вес дракона. Да и летать там было невозможно: проходы были полузатоплены. Поэтому дознаватели опирались на то, что тросы были изначально бракованными, что подтвердил Петтигрю. Сириус же в своих показаниях говорил о предшествующем сейсмическом явлении, следом за которым мой отец резко приказал вытаскивать их, а затем волшебные тросы резко натянулись, заскользили влево, после — вправо, пока не лопнули и не начался обвал. Было предположение, что кто-то применил сильное атакующее заклинание, отскочившее от окаменевших «проклятых» чарами стен, с чего и начался обвал, но, если кто-то из пропавших, включая моих родителей, это сделал, значит, настолько сильно испугался, что потерял способность здраво мыслить.       Сириус не любил говорить о произошедшем в тот день, считая, что, будь он чуточку быстрее и активируй в тот же миг извлечение, действующее как аппарация и позволяющее использовать трос в качестве проводника, чтобы мгновенно перенести волшебника в точку привязи, то спас бы их всех. Люпин же был уверен, что Сириус извлёк бы нечто иное: мифического гнягура.         Хоть Римус и упомянул о них, но именно Сириус рассказал мне, что одна из табличек, которую им удалось доставить, а моей матери — расшифровать, являлась предостережением — типа того, что висит перед Запретным лесом: «Не входить». Адресовано оно было явно не тем, кто заявится туда после, а заплутавшим атлантам. Предупреждение гласило не ступать в «запретные воды» из-за повышенного риска столкнуться с «Гняг У Ра», что был переведено моей матерью, как «кричащий» или «зовущий» во тьме. Запретными водами явно именовались затопленные зоны, что прекрасно вписывалось в одну из версий, указывающей на то, что перемещение острова под воду потревожило нечто дремавшее под ним, и это нечто истребило атлантов. В любом случае я полагал, что это могла быть какая-то разновидность русалок: не под водой язык водяного народа волшебниками воспринимался всегда как скрежет и крик, тем более что некоторые подвиды не отличались дружелюбностью.       Сириус внезапно хмыкнул, словно что-то вспомнив, и, потерев подбородок, отпил вина. Он мельком мазнул по мне взглядом, устремив его в одну точку.        — Мы тоже были очень молоды, полны энтузиазма и едва ли опытны для подобной экспедиции, Гарри — открытие Гипербореи было не в счёт. Но нам повезло, потому что другую группу возглавлял Дож, и именно на него были возложены все надежды. Нам же позволили идти следом, словно разрешая детям копаться в чужой песочнице, пока они не путаются под ногами. Но знаешь, что говорил твой отец, когда мы каждый день взвешивали все риски каждого нового шага, сделанного на пути к Атлантиде?       — Что?..       — Что она поёт ему, — он слабо улыбнулся и, сощурив глаза, поинтересовался: — А тебе?       Опустив взгляд, я нервно покусал губу и вздохнул.       Это будет сложно…       — Не знаю, что имел в виду под песней мой отец, Сириус, — признался я, озабоченно посмотрев на него, — но я явно ничего такого не слышу.       — И тем не менее что-то происходит, — заключил крёстный, заставив меня поёжиться под пристальным, изучающим взглядом — его профессиональным взглядом, как я называл это явление.       — Не могу сказать точно, когда впервые мне это приснилось, — я откинулся на спинку стула, уставившись на пустую тарелку от десерта. — Впрочем, мне снились и другие сны, которые повторялись через некоторое время — это не странность, — но конкретно это сновидение было каким-то неправильным. Сначала мне было страшно, так как это больше походило на кошмар, потом — ужасно тоскливо, а затем — и вовсе больно. Я просыпался, давясь слезами.       — Что это был за сон? — спокойно спросил Сириус.       — Со временем сон начал меняться, но вначале... Зал. Везде белый мрамор, яркая керамика и голубоватые блики на полу, словно над нами вода, через которую просачивается свет, — заговорил я, сдерживая дрожь в голосе. — Я неторопливо иду между расступающимися колоннами, пока передо мной не появляется трон, и лишь тогда я поднимаю взгляд… А затем меня переполняет всепоглощающий страх. В этот момент я чаще всего просыпался, и в течение нескольких минут мне казалось, что в комнате горело два алых уголька, следящих за мной.       — Почему ты мне не сказал, что тебя мучат кошмары?       — Потому что не мучили они меня, — фыркнул я. — Рону, вон, снилось постоянно, как он бежит через лес, а его преследует множество Чудовищных книг о чудищах на паучьих ногах. Мне казалось, что в этом нет ничего такого. Особенно после книг, которыми я зачитывался, и твоих рассказов.       Сириус помрачнел.       Я знал, о чём он думал в этот самый момент: о моей излишней самостоятельности. Когда он забрал меня, возможно, что-то уже бесповоротно изменилось внутри: я привык справляться со своими проблемами сам. А после, не то чтобы я не хотел с ним ими делиться, мне даже в голову не приходило, что это нужно и можно делать.       — И как этот сон менялся? — спросил он, вернув нейтрально-внимательное выражение лица.       Вздохнув, я покрутил стакан меж ладонями.       — Наверное, где-то в тринадцать кошмар перестал им быть. Всё было точно так же, но, подняв взгляд, я продолжил идти навстречу тому, кто поднялся с трона. Выглядел этот человек странно: бледная кожа, совершенно лысый череп, алые глаза, свет которых и преследовал меня после пробуждения, прорези вместо носа, острые зубы, блеснувшие в улыбке… — Я опустил взгляд, поймав отблеск света на донышке стакана, и добавил вполголоса: — Каждый раз он улыбался мне, и я просыпался. Так сон обрывался несколько раз подряд.       — Он был похож на мэрроу? — задумчиво уточнил Сириус.       — Нет, ни хвоста, ни жабр у него я не увидел. На нём было надето некое подобие халата в пол, и тело было абсолютно обычным, — ответил я.       Мне даже не пришлось напрягать память: этот образ стал едва ли не обыденным и хорошо знакомым для меня.       — А затем? — подстегнул меня Сириус.       Его бокал снова наполнился.       — Я помню конкретную дату, когда сон изменился снова: в ту же ночь, когда мне исполнилось пятнадцать. Помнишь, — я глянул на него вопросительно, — ты тогда ещё нашёл меня на кухне, пьющим чай и пытающимся разболтать Кричера? — Сириус сдержанно кивнул, а я продолжил: — В том сне он улыбнулся мне вновь, а затем я сделал следующий шаг. Дойдя до него, я поднял руки, словно о чём-то прося, и оказался в объятьях. Он обнимал меня, а я ощущал такую тоску, что едва смог вырваться из плена того сна. Проснулся я весь в поту.       Смутившись, я снял очки и протёр их, но Сириус не торопил меня, выжидающе наблюдая.       — А ещё через год я убил его, — скривившись, я надел их обратно, прижав мостик к переносице. — Всё повторилось. Обнимая меня, он что-то шептал, я отвечал. Кажется, он что-то хотел у меня спросить, и той же рукой, что лежала у него на спине, я продырявил ему грудь, словно кинжалом — не знаю, что это было за заклинание… Я не мог сглотнуть, в груди был ком, и я задыхался от переполняющей боли. С этим ощущением потери — наверное? — я и проснулся, — голос дрогнул снова. — Такая версия сна мне снилась ещё дважды в тот год.       Хоть я это уже и пережил на уровне ощущений, но, каждый раз всплывая перед глазами, тот сон заставлял сердце болезненно сжиматься.       — Что случилось после? — спокойно спросил он.       Его спокойствие мгновенно передалось мне, позволяя отмахнуться от мимолётных, почти фантомных ощущений.       — Я отступил. Он пытался подняться, алая лужа формировалась на полу, и я снова отступил, посмотрев на свои ладони — они были в крови. И я увидел не только кровь, гм…       Коснувшись волос на затылке, я провёл рукой вверх, взъерошив их, и покосился чуть поодаль на что-то празднующую группу волшебников. Сириус приподнял брови в немом вопросе: «Что же там было ужаснее продырявленного тела и океана крови, в котором я стоял?»       — Увидел живот, — мой сдавленный шёпот заставил его брови дёрнуться ещё выше, и я тут же пояснил: — То есть я был в положении… В общем, я поговорил с профессором Трелони, — забормотал я, вновь смущаясь, — и она сказала, что подобные сны можно трактовать по-разному, но это указывает на долгий путь становления или на степенное развитие отношений, которое посеет страх быть преданным или же страх предать — зависит от того, с кем я себя идентифицировал во сне, — оставив свои волосы в покое, я опустил ладонь на стол. — Мы трактовали свои сны, и у каждого была какая-то абракадабра. Мои ещё не были самыми странными. Это отчасти меня успокоило. Профессор сказала, что чем больше я буду бояться происходящего во сне и сопротивляться этому, тем чаще он будет приходить ко мне… И я отпустил напряжение и страх. С начала курса этот сон мне ещё ни разу не снился.       — Но что-то изменилось, — порывисто заключил Сириус, и я не смог сдержать улыбку.       — В новогодние каникулы.       — Я помню, — задумчиво протянул он, скользя взглядом по столу, — первого ты был сам не свой с утра. Сказал, что у тебя болит голова, хоть глоток эльфийского вина не мог стать причиной для похмелья. Снова этот сон?        Сириус с тревогой посмотрел на меня, и я покачал головой.       — Тогда что?.. — И он нахмурился, словно сам себе ответил, тут же невесело усмехнувшись: — Понятно. Ты рассказал Регулусу, но не мне. Почему… Гарри?       — Да ничего я не рассказывал ему!.. В тот момент я вообще не думал об этом: меня больше интересовали материалы о браслете. Если бы я смог понять четвёртое и последние два магических сплетения, Сириус, понимаешь, что бы это означало? — раздражённо побарабанив пальцами по столу, я вызывающе глянул на него. — Мне нужна была капля вдохновения, я хотел скоротать время, поэтому попросил, не сильно надеясь, что он согласится, показать наработки родителей. Те, что так и остались пылиться в папках из-за недостатка информации… Вместо материалов о браслете Регулус принёс мне всё тем вечером, дав два дня и сказав, что на меня всё равно распространяется действие соглашения о неразглашении.       Сириус заскрипел зубами, и я едва ли не скороговоркой выдохнул:       — Прошу тебя, только не используй это, чтобы его отстранить! Он ни в чём не виноват.       Смерив меня возмущённым взглядом, он покачал головой, вкрадчиво попросив:       — Продолжай.       — В одной из папок было много разных снимков. И вот…       Я достал визитницу, выудил из неё сложенную пополам фотографию, развернул её и медленно положил на стол, подтолкнув к нему.       Взгляд Сириуса из непонимающего стал удивлённым, а затем и вовсе встревоженным. Я ощутил себя точно так же, когда, отложив снимок с несколькими скульптурными рельефами, наткнулся на изображение фрески. Сначала я не понял, на что смотрю, и пришлось покрутить фотографию; потом пришло удивление, а за ним последовал испуг.       Фреска изображала процессию. В самом конце шли двое мужчин, один за другим, с кувшинами, перед ними шествовала триада женщин: одна с лирой, вторая — с флейтой, третья — с арфой. Ещё двое мужчин шли в ряд с поднятыми руками, будто готовые в любой момент взмахнуть палочкой, а возглавлял шествие другой мужчина, сильно отличающийся от предыдущих. Его кожа была бледной, а чёрные косы, присутствующие у всех семерых, отсутствовали: ни единого волоска не оказалось на черепе и даже чёрточки бровей. То же касалось и носа.       Сложно было не узнать в изображённом человеке свой оживший сон.       — Я помню, — пробормотал он.       — К фотографии прилагалось несколько маминых заметок, — пояснил я. — Она указала, что это из какого-то помещения, похожего на святыню. Несколько фресок были испорчены, несколько — будто разбиты, другие уходили вглубь дворца. Там были пометки «перекрытые проходы» и «снять», но больше снимков я не нашёл, поэтому… полагаю, она не успела.       — Во дворце около двухсот пятидесяти помещений. Это огромный комплекс связанных между собой зданий, — прочистив горло, отозвался Сириус. — Мы смогли укрепить чарами и проникнуть в часть хозяйственных помещений, и оттуда во двор. Один из проходов вёл в храм. Из-за небольшого размера Лили была уверена, что это царское святилище, а не дворцовое. Именно там мы нашли браслет, — мазнул он взглядом по мне.       Несоответствие меня удивило, и я уточнил:       — Ларец ведь был найден в помещении под дворцом…       — Многие коридоры уходят глубоко под землю, Гарри. Фактически артефакт мы обнаружили под храмом, — пояснил Сириус и чертыхнулся, поспешно предложив: — Мне кажется, будет лучше, если ты снимешь браслет и заменишь его одним из твоих.       — Нет, не в нём дело, — покачал я головой. — Сны мне снились как с ним, так и без него: в день рождения я снял его на ночь.         Сириус сложил фотографию с отсутствующим видом и возвратил её мне. Недовольно поджав губы, он накрыл лицо руками, потирая глаза раз за разом, и шумно выдохнул, моментально опустив ладони:         — И что же ты планировал делать? Думаешь, каких-то трёх месяцев хватит, чтобы найти необходимое?       — Ты бы мог забрать меня в начале мая, — предложил я нехотя и убрал визитницу в карман.       — Ладно, каких-то четырёх месяцев, — поправил он себя, приподняв одну бровь. — После начнётся новый учебный курс. Напоминаю на тот случай, если ты забыл.       — Нет, не забыл, — хмуро парировал я. — Этого времени достаточно, чтобы осмотреть фрески… Но я не могу обсуждать с тобой детали экспедиции, в которой ты не участвуешь.       — А ты не можешь присоединиться к ней, пока тебе не исполнится восемнадцать, — хмыкнул он едко, — поэтому срок сокращается до месяца.       — Могу, если ты подпишешь разрешение, — сощурил я глаза.       — Конечно же, я не буду ничего подписывать, Гарри.       — Вот как, — резко поднявшись, я гневно уставился на него. — Хорошо, мне и месяца хватит.       — Сядь, — не повышая тона, приказал Сириус.       — Мне уже пора.       — До девяти ещё много времени, Гарри.       — У меня встреча.       — С кем?       — Я оставил друзей в «Сладком королевстве».       — И они там целых три часа скупали все сладости? — скептически уточнил Сириус.       Показательно вздохнув, я поправил мантию:       — Нет, Сириус, мы там расстались и договорились встретиться после обеда. С чего вдруг ты стал таким подозрительным?       — А каким я должен быть после всего, что ты мне рассказал? Что, если ты рванёшь к точке отправки сейчас?       — И кто меня там примет без разрешения?       — Уверен, что у тебя был план на этот счёт.       Щёки невольно порозовели и, видимо заметив это, он осуждающе сощурил глаза.       План действительно был. Я планировал использовать переводную бумагу — тоже моё изобретение, — Сириус бы подписал совершенно безобидное разрешение, а его подпись отпечаталась бы на совершенно другом документе, не таком безобидном.       — Регулус не станет рисковать карьерой. Явно не так, — понизил я голос, ощущая нервную дрожь в конечностях. — Ты всегда мне доверял.       Сириус наградил меня долгим изучающим взглядом и вздохнул с какой-то убийственной усталостью, потерев ладонью усы.       — Гарри, ведь дело не в доверии. Я сам взял тебя с собой прошлым летом. Но там… — его голос дрогнул, и моё сердце сжалось. — Там опасно, понимаешь?       — Конечно понимаю. Отряд авроров присоединяется к вам не просто для красоты, — напомнил я тихо. — С нами пойдёт Грюм, и ты лучше других знаешь его послужной список: нет опасности, с которой он бы не справился.       Крёстный слабо улыбнулся, будто мысленно умиляясь моей наивности, и вздохнул, махнув рукой:       — Другие подростки уговаривают своих родителей отпустить их в клуб, а ты просишь меня дать тебе разрешение, чтобы отправиться в смертельно опасное место... И где справедливость?       — Это значит, что ты подумаешь?.. — с надеждой спросил я, ощущая, как та теплится внутри, порождая всполохи радости.       — Это ничего не значит, — сурово ответил он, но я всё же видел брешь.       Брешь сомнения.       — Совсем-совсем?       — Гм…       — Сириус, скажи, что хотя бы подумаешь, — попросил я шёпотом, затаив дыхание.       — Милостивый Мерлин, ты хоть понимаешь, о чём просишь меня?! — укоризненно воскликнул он. — Подумать о чём? О том, чтобы отпустить тебя в путешествие, из которого не вернулись твои родители?       — Не надо, — покачал я головой. — Не используй их…       — Ты ведь использовал, — вскинулся он. — Хотел, чтобы и я задался вопросом: «А если Гарри прав?»       — Я сказал тебе о своих целях: во-первых, найти родителей, во-вторых, понять, что означают мои сны, отыскав место, где мама сделала те снимки.       Он хмыкнул в неверии:       — Как всё просто у тебя. Спустился, вошёл, посмотрел, понял и вернулся, — показательно развёл руками Сириус. — Тебе и недели достаточно.       — Почему ты злишься?..       — Потому что ты собираешься так безрассудно рискнуть собой и просишь моего дозволения, чтобы сделать это! — вскинул он острый взгляд, о который с лёгкостью можно было порезаться. — Если Джеймс и Лили там, они их найдут и без тебя, когда продвинутся внутрь комплекса, ведь, несомненно, ты поделился с Регулусом и Римусом своими мыслями.       — Это не то. И фрески… я не смогу получить доступ к фотографиям, если не буду участвовать.       — Как не должен был получить до этого, — хмуро заметил крёстный, — но получил.       — Потому что это отсеянные материалы!       — Нет такого понятия, Гарри, пока экспедиция продолжается.       — Меня ведь не пустят вперёд, — использовал я последний аргумент. — Только когда укрепят местность, проверят… Ты и сам знаешь порядок: я почти всегда буду на скамье запасных.       — Зная тебя, ты что-нибудь придумаешь, — не поддался на провокацию Сириус и добавил: — Римус не совсем осознаёт, с кем связался. Думает, скорее всего: «Этот милый мальчик будет ходить за мной тенью и вникать в нюансы профессии».       Я возмущённо глянул на него:       — Нет, но он хотя бы не думает, что я напою его слабительным, побегу впереди всех и буду всё трогать с восторженным видом дурачка! Ведь ты себе так это представляешь?        Он вновь посмотрел на меня с подозрением, будто в его мыслях я уже этим и занимался.       — Я. Всегда. Аккуратен, — процедил я.       — Сколько пожаров ты устроил, работая в мастерской, Гарри?       — Это другое.       — Ах, друго-ое, — нараспев протянул он.       — Чёрт, — запыхтел я недовольно, и Сириус сердито уставился на меня. — Прости? Но пожар под водой не так опасен.       Последний аргумент можно было выбросить в мусорный бак.       — Всё, хватит, — покачал он головой. — Я ничего не могу тебе обещать, Гарри.       — У тебя целый месяц на раздумья, — вполголоса сообщил я.       Лицо Сириуса исказило изумление, и он вкрадчиво поинтересовался:       — Это что такое было сейчас — ультиматум, что ли?       Покусывая губу, я пожал плечами и, попав под ужасающее действие сурового взгляда «а ну-ка повтори», энергично замотал головой:       — Просто напоминание… Не обязательство. Никак не обязательство, — для пущего эффекта я виновато улыбнулся.       Он вновь горестно вздохнул, указав глазами на стул:       — Хватит топтаться на месте. Сядь.       И я тут же спохватился, глянув на часы.       — Мне правда пора.       — В «Сладкое королевство»?       И да и нет.       Когда я только подходил к пабу, получил неожиданное и непонятное сообщение от своего нового не совсем настоящего парня: «В полшестого около музыкального магазина. Не опаздывай, душа моя». Да уж, от этого «душа моя» веяло столь явственным сарказмом, что оставшаяся после сообщения кислая мина на моём лице впечатлила даже крёстного.       А сейчас я как раз опаздывал.       — Не совсем, — уклончиво ответил я. — Я подумывал подстричься и записался на пять.       Всё недовольство из-за наших пререканий тотчас смыло волной чистого изумления:       — У старушки Магзды?       — Не такая уж она и старушка.       Опаздывал я как раз в парикмахерскую. Само собой, дело было не в «свидании» — красоту наводить? Ещё чего! — я просто решил, что пора разглядеть прекрасный мир перед собой более отчётливо, а до встречи с Томом оставалось ещё целых сорок минут.       — Ты сильно рискуешь.         Он прикрыл рот рукой, делая вид, что снова разглаживает усы, но улыбку я всё же разглядел. От неё у меня на душе стало теплее — я не любил с ним ссориться, а ещё меньше хотел его огорчить.       Сириус внезапно хмыкнул:       — Я ведь тебе рассказывал…       — Да-да, — закивал я головой. — Именно поэтому я не хотел тебе говорить.       — Может, мне пойти с тобой?       — Нет уж, спасибо, — задвинув свой стул, я поправил очки. — Это всего лишь стрижка, Сириус. Всё. Я ушёл.       Махнув рукой, я услышал за спиной его весёлое:       — Твой отец тоже это повторял, пока Лили ему косы заплетала…       Хохотнув, я буквально выскочил из паба.       К сожалению, в этом раунде я одержал поражение, но кому-то сегодня точно попадёт.       Римуса и Регулуса следовало бы предупредить о надвигающемся шторме.