Может быть, это было волшебство, Как та фотография, на которой наc кто-то запечатлел; То, что я себе фантазировал, Потому что, когда все сказали: «Беги», Я влюбился. Вольный перевод Evalyn — Big Bad City
Пожелание по укорачиванию чёлки Магзда восприняла буквально, оставляя у меня на голове полтора дюйма волос, воинственно торчащих во все стороны — от укладки в её исполнении я отказался, — и моя голова стала похожа на нечто среднее между пальмой и ананасом. «Зато не будет жарко», — весело заметила она. Я её энтузиазма не разделял: волшебная стрижка аннулировала возможность быстрого роста волос — ходить мне с этим недоразумением несколько недель. Сириус, разумеется, начал бы причитать, что я никого не слушаю, и оказался бы прав. Но… что сделано, то сделано. К месту встречи я опоздал: покупал шапку, способную скрыть это безобразие — хорошо, что апрель выдался прохладным. Однако опоздал не только я, но и Том. Нервно крутясь около музыкального магазина, я сто раз наткнулся глазами на собственное отражение в окне лавки и успел даже написать несколько коротких сообщений. Хоть Сириус и казался временами крайне вспыльчивым, но идти на поводу у эмоций себе не позволял — его пост требовал холодной головы и трезвой памяти. Что не отменяло возможной ссоры с Регулусом. О стычке с Люпином я даже думать не хотел: никогда не понимал до конца, какие между ними отношения. Четверо друзей — мой отец, Сириус Блэк, Римус Люпин и Питер Петтигрю — были не разлей вода ещё со школьной скамьи. Назвавшись мародёрами, они мечтали бродить по миру, крадя тайны прошлого, как Прометей похитил огонь у Гефеста, чтобы подарить его людям. Уже тогда все четверо знали, чего хотят от жизни, по словам крёстного, а позже к ним присоединилась моя мать и, что удивительно, Северус Снейп — она привела его с собой, за компанию. Конфликт начался буквально сразу же. Первым камнем преткновения стали клички. Как рассказывал Сириус, Снейп взял себе прозвище «Ворон» — в схожести было сложно усомниться, — но мой отец упёрся «рогами» и продолжал называть его «Нюниусом». По его словам, настоящие альфы не должны ныть и жаловаться, а Снейп даже как-то расплакался — надо же! Вторым камнем преткновения стали факультеты: отец с гордостью говорил о мародёрах, как об истинных гриффиндорцах, забывая или намеренно упуская, что среди них есть один слизеринец, о чём неустанно напоминал Снейп. В конце концов они поссорились, потому что отец ляпнул что-то нелицеприятное о Слизерине, а Снейп воспринял это как оскорбление в адрес его матери. «Нюниус» превратился в «Нюню». Однако последней каплей, переполнившей чашу терпения, стала моя мать, нравившаяся обоим. Отец предложил ей встречаться, и Снейп тут же сделал то же самое. Мама отвергла их, и они обвинили в этом друг друга, мол, чтобы никого не обижать, она отказала и тому и другому. Вскоре Снейп объявил, что покидает мародёров и вступает в группу Пожирателей смерти — жуткое, конечно, название носил клуб писателей. Но проблемы, насколько я понял, были не только у этой троицы, но и у другой парочки: Римуса и Сириуса. Лунатику нравился Регулус, что, в свою очередь, похоже, не очень нравилось крёстному. Однако там было что-то ещё, о чём ни он, ни Люпин никогда не рассказывали. «Ошибки юности», — так они коротко об этом отзывались в один голос. Однако, исходя из того что Римус и Регулус сейчас работали вместе, но парой не являлись (хоть Сириус давно не был для них преградой), мне казалось, что дело было никак не в инстинкте старшего брата: всё же Люпин был не только его близким другом, но и просто хорошим парнем. Тем не менее, если крёстный не хотел об этом говорить, я не собирался лезть к нему в душу. Том материализовался столь же неожиданно, как и всегда — или я снова витал в облаках. Перед глазами зарябило от ярких цветов. — Что за… — я даже правильных слов не нашёл, принимая букет из шоколадных язычков на розовых палочках. Обёрточная бумага цвета фуксии тут же захрустела под пальцами. — Нам ведь надо получше узнать друг друга, — просто ответил он. — Твоя тайна раскрыта, — вздохнул я, глянув на него из-за букета. — Ты не умеешь делать подарки. Или это какой-то зловредный план по откармливанию меня шоколадом. Том хмыкнул и предложил мне руку: — Идём? — Можно без этого? — попросил я, с опаской глянув на его ладонь. — Настоящие пары держатся за ручку. — И не напоминают о подлинности их отношений на каждом шагу. — Как ты, оказывается, требователен к партнёру, Поттер, — он продолжал улыбаться, а мне захотелось огреть его этим шоколадным веником. — Скажи куда, и я просто пойду рядом. — Люблю сюрпризы, — покачал Том головой. Я мысленно хмыкнул. Сомневаюсь, что мой майский сюрприз его обрадует. — В таком случае иди впереди, а я за тобой. — Будешь преследовать меня? Звучит опасно. — Том цокнул языком и прошептал: — В этой шапке ты выглядишь очень подозрительно… У меня аж мороз по коже. Я вскинул взгляд, буравя его им. Казалось, он надо мной издевается или… — Ты её ради меня надел? — чужая рука коснулась помпона и сжала его несколько раз подряд, а я вздрогнул от неожиданности. Мы часто придерживались такого тона в переписке: он подкалывал меня, я — его, и это часто перерастало в нечто иное. Именно это я принимал иногда за флирт, но что я мог знать, правда? — Ты со мной флиртуешь? — глухо спросил я. — Так ты понял, — вновь сжал он мой бедный помпон, после чего я тряхнул головой, вынуждая его убрать ладонь. — Разве не это делают люди, состоящие в настоящих отношениях? — Вообще-то, заигрывают до начала настоящих отношений, — возразил я, поправив шапку. Ещё чуть-чуть, и он бы её стянул. — Чьё же это экспертное мнение? Я лишь фыркнул. А затем он подхватил меня под локоть и потянул за собой. — Нас же увидят, — пробормотал я, пытаясь отстоять свободу своей конечности. — О, ужас, — флегматично отозвался Том. — Так это для маскировки? — обернулся он, указав глазами на шапку. В этот момент как раз из-за угла показалась тройка студентов, и я резко поднял букет, спрятав лицо. «Конечно же, нас увидят, тупая ты башка!» — возразил я сам себе, понимая, что уже поздно для таких предъяв. Все УЖЕ в курсе. — И какая разница, — раздался насмешливый голос Тома, словно он понял, что у меня на уме. — Или ты ещё не слышал о нас, Поттер? Поползли слухи, что мы с тобой помолвлены с детства. Я споткнулся, навалившись на него, и чуть не выронил из ослабших пальцев весьма тяжёлый букет. Вместо того чтобы поймать меня, Том отпустил, и я вцепился в край его мантии, натянув её до предела. Мне даже показалось, что та затрещала по швам. — Только не раздевай меня при всех, Поттер! — в притворном ужасе ухватился он спереди за мантию, а затем расплылся в улыбке: — Или в моём присутствии тебя ноги не держат и сердечко делает «ту-дум»? — П-прекрати, — прошептал я в отчаянии, чувствуя, как щёки за одно мгновение начали полыхать огнём, и, пряча свой стыд за раздражением, спросил: — У тебя что, раздвоение личности?.. Мои пальцы всё ещё сжимали ткань его мантии и, резко отпустив её, я отступил, прижимая к груди свою шоколадную ношу одной рукой. — Расслабься, сегодня я доктор Джекил, если ты понимаешь, о ком и о чём я. — Конечно понимаю! — возмутился я и тут же поджал губы, заметив тень улыбки на чужом лице. Ходячая провокация. Даже для Джекила уж очень он сегодня был улыбчивым. С чего бы?.. Том внезапно кашлянул, спрятав часть лица за высоким воротом, о который будто потёрся носом, не сводя с меня нечитаемого взгляда. — Мы уже близко, — окликнул он меня и возобновил шаг, следом завернув за угол. Я пошёл следом и тут же налетел на него, сипло чертыхнувшись. Букет помялся, бумага зашуршала. — Что такое?.. Встав на цыпочки, я выглянул из-за его плеча. Впереди мелькнула тень. Тюрбан — весьма специфический головной убор, чтобы не узнать профессора Квиррелла. — Ты чего застыл? — шепнул я, словно тот мог нас услышать. — Подожди, — в тон мне ответил Том и приблизился к небольшой бочке в стороне. Оставшись без «стены» передо мной, я повторил его манёвр и вновь остановился чуть позади, выглядывая из-за чужого плеча. Квиррелл не просто стоял — он размахивал руками и тыкал в кого-то, будто разговаривая с самим собой. Однако это было не так: с нашего места было видно, что дверь дома, напротив которого он стоял, оказалась открыта и на пороге кто-то стоял. Следовательно, профессор с кем-то ссорился. — Мы можем обойти? — спросил я. — Могли бы, будь они чуть дальше, — ответил Том. —…Бесчувственный чурбан! Ненавижу тебя! — донёсся до нас яростный вопль, и Квиррелл развернулся так резко, что полы его мантии взметнулись, поднимая пыль с дороги, когда он стремительно направился в противоположную от того дома сторону, исчезая из виду. Его тайный собеседник перестал быть тайным, появившись на террасе. Само собой, это был Снейп. — Идём, — коротко окликнул меня Том и, не получив реакции, потянул за руку. — Нельзя же так! — цыкнул я на него. — Мы ничего не видели и ничего не слышали. — Неправда, — перешёл я на бег, едва поспевая за ним. Снейп уже исчез, и дверь была закрыта. В окнах горел свет. Я знал, что многие профессора ради удобства приобретают дома в Хогсмиде — в основном те, у кого есть семья, — но не знал, что Снейп — один из таких. — И что ты предлагаешь? — окинул он меня насмешливым взглядом. — Хочешь поиграть в сваху? — Нет, но… — Они сами разберутся — не дети. Почему-то это его «не дети» было сказано таким тоном, словно и сам Том был уже едва ли не стариком. Я собирался возразить, но он крепче сжал мою ладонь, таким образом пресекая назревающий спор.***
Хогсмид хоть и был деревушкой небольшой в сравнении с той же Годриковой впадиной, но всё же сильно разросся за последнее время. Чтобы обойти поселение целиком, потребовалось бы несколько дней, а двадцать лет назад, по словам Сириуса, — всего лишь несколько часов. Поэтому понятие «уже близко» было относительным и отняло у нас ещё пятнадцать минут пути, во время которого мы пререкались. Оказалось, что Северус — проводник Тома. Тот человек или же, скорее, наставник, которого приставляют к юному легилименту, чтобы он помог ему овладеть даром без вреда для себя и для остальных — чтобы стал его «проводником на пути чужого разума». А ещё оказалось, что Квиррелл около двух лет тому назад сделал Снейпу предложение — шутка близнецов не так далеко ушла от реальности на самом деле. В то время предложение Квиринуса носило чисто деловой характер — «как наше с тобой», уточнил Том с усмешкой, — но они так и не смогли договориться. Квиррелл хотел детей — время поджимало, — а Снейпу это было не нужно. Что случилось потом, Том был не в курсе и лезть в чужую личную жизнь не собирался. Чем-то мне это напомнило мою позицию насчёт Сириуса, поэтому я притих. Действительно, что я мог сделать? Решать чужие проблемы, когда со своими-то едва справлялся? — Мы пришли, — оповестил меня внезапно Том и в два прыжка поднялся по лестнице, ведущей на террасу. — Что это за место? — спросил я опасливо, когда он открыл передо мной дверь, услужливо отступая в сторону. Внешне здание ничем не отличалось от остальных жилых домов. Разве что было новее — из последних построек, скорее всего. — Неужели ты не слышал об этом доме? — изумился Том, не торопя меня. — Нет? — с той же вопросительной интонацией протянул я, шагнув внутрь, и начал осматриваться. Однако царивший в помещении полумрак сделал это затруднительным. — Некоторые считают, что по выходным здесь закатывают самые роскошные вечеринки, — раздался его шёпот над моим ухом, а затем — щелчок закрывшейся двери. Могильная тишина заставила меня усомниться в том, что здесь есть кто-то, помимо нас самих. Том неспешно обогнул меня, преспокойно направившись вперёд, и тут же свет вспыхнул везде, открывая передо мной убранство просторного зала. Может, мы рано? Я стоял, наблюдая, как он расстёгивает мантию и оставляет её на спинке одного из кресел, а затем скидывает ботинки. Те тотчас ожили и направились к обувному стеллажу, запрыгнув на полку. — Здесь никого нет, — тихо заметил я. — Естественно, Поттер. Сегодня у нас приватная вечеринка: только ты и я. Чувствуй себя как дома. За замешательством последовало смущение. Я вновь тряхнул букетом на эмоциях, теперь уже внимательнее разглядывая обстановку. Минималистично и светло: дерево, стекло и минимум зелёного цвета, к моему удивлению. — Это твой дом?.. — Мамин, — поправил меня Том и направился к кухонной стойке, совмещённой с другой, напоминающей барную. На столешнице уже стояли несколько бумажных пакетов с логотипом торгового центра, которыми он и зашуршал, поднимая на меня взгляд: — Она редко здесь останавливается. В основном, когда хочет побыть одна. — Вдали от твоего отца? — притворился я дурачком. Сделать это оказалось сложнее, чем могло показаться на первый взгляд. — Скорее, вдали от своих навязчивых интрижек. С отцом они давно в разводе, — пояснил Том со странным выражением лица, словно его это веселило. — Так и будешь там стоять? — И всё же дом можно назвать твоим, — кивнул я сам себе и уточнил, будто не веря в то, что говорю: — Ты привёл меня к себе домой в первое же свидание? — А где ты хочешь играть в это? — вскинул он брови, посмотрев на мой букет. Туда же посмотрел и я. — Играть… во что? В поедание шоколада? На мгновение перед глазами застыла картинка того, как мы на спор уплетаем шоколадные язычки, и у меня вырвался нервный смешок. — Ты только что позволил мне убедиться, что бывают студенты скучнее рэйвенкловцев. Какое упущение с моей стороны, — гремя чем-то, буднично заметил Том и предложил мне: — Выбери любой цветок и съешь. Если посмотреть на них чуть сбоку, то язычки и правда напоминали цветы. Каллы, может быть? Озадаченно наблюдая, как он колдует над двумя стаканами, я выбрал первый попавшийся. Шоколад тонкой пластиной лёг на язык и мигом растаял, оставляя приятное фруктово-горьковатое послевкусие. — Какие твои любимые позы в сексе? — И, мгновенно зажав рот рукой, я уставился на букет во все глаза, а затем непонимающе — на Тома. Тот отнял взгляд от бутылки, которую держал в руке, и задумчиво склонил голову набок: — Любимые-любимые? — уточнил он как ни в чём не бывало. — Если ты так настойчиво просишь меня выбрать, дай хотя бы время на раздумья… Том зашуршал пакетом, доставая ещё что-то — лимоны, — а я беспомощно моргал, пытаясь понять, что это только что было. — Это не я спросил, это… — я аккуратно положил букет, словно оттуда могла выпрыгнуть гадюка, и отошёл от него. — Что это, чёрт возьми? — Один из самых популярных товаров в «Зонко», или у вас играют в «Правду или действие» по старинке? «Нам ведь надо получше узнать друг друга», — мгновенно всплыло в мыслях. — Может быть. Не знаю, — растерявшись, пожал я плечами. — Ты никогда не участвовал в полуночных мероприятиях своего факультета, — заключил Том с лёгким удивлением. — Я просто закрывал на них глаза, ведь иначе мне бы пришлось пресечь любые попытки устроить в гостиной вечеринку. — Какая жалость, — вздохнул он рассеянно. — Послабление, Гарри. Полумна пресекает попытки, а ты закрываешь глаза и участвуешь в их небольших мероприятиях. Пока они под присмотром, всё в порядке, однако чересчур сильно натянешь вожжи и получишь бунт на корабле. — Я и не мешал им, но участвовать в этом не обязан! Том лишь насмешливо глянул в мою сторону и двумя руками одновременно сжал лимонные половинки. — Там все вопросы… такие? — с опаской посмотрел я на букет. — Наборы разные бывают, но цель всегда одна: весело провести время. — Весело провести время, — эхом повторил я. Сгореть от смущения — это весело? Я машинально стянул шапку и застыл, когда осознал, что сделал, — но не в ней же мне сидеть весь вечер? Том окинул меня пристальным и столь же нечитаемым взглядом, а затем, подхватив оба стакана, приблизился и протянул мне один из них. Спиртом напиток не пах, напротив, его аромат был сладковатым с примесью цитруса и чего-то неопределённого: то ли кофе, то ли корицы. — Вот и повод для тоста нашёлся, — произнёс Том. — За твою новую стрижку, Поттер. Стоит ли? — Всё настолько ужасно? — спросил я тихо, понимая, что Риддл не станет мне лгать. — Если бы… — туманно ответил он и опрокинул содержимое своего стакана в рот. Я сделал осторожный глоток, но это и правда был какой-то безалкогольный коктейль, в отличие от напитка Тома. Он опустил голову и едва заметно поморщился, словно прочувствовав всю крепость. — Если ты собираешься напиться в моём присутствии, староста, предупреди заранее, — попросил я. Том хмыкнул: — Завидуй молча, староста. — Я? Завидую? Сняв с себя мантию, я остался в одном безразмерном свитере, достающем мне почти до самых колен. Это рассмешило Тома сильнее, чем моя новая причёска. — К твоему сведению, алкоголь убивает клетки мозга тысячами, — положив мантию вместе с шапкой, категорично заявил я. — Горе от ума, — парировал он, склонившись ко мне. — Ты прямое тому доказательство, Поттер, да и я тоже. Нашли два безмерно умных несчастья друг друга. Я недоумённо моргнул, а Том, не став ничего пояснять — ну конечно же! — обогнул меня, подхватил букет и сунул его мне в руки. — Пойдём. — Куда? — шёпотом спросил я. На мгновение мне показалось, что он уже был слегка навеселе. — В спальню. Первый вопрос требует практического ответа, — отозвался Том со скучающей миной, чем ввёл меня в состояние ступора, засвидетельствовав который, он закатил глаза и направился к небольшому возвышению в углу гостиной. Плюхнувшись прямо на пушистый ковёр посреди разбросанных подушек, Том поднял стакан, насмешливо наблюдая за мной. — Тост за твоё отсутствующее чувство юмора. Я заскрипел зубами и, поспешно разувшись, направился к нему, размахивая букетом, словно кувалдой. — А можно без этого? — Без пошлых шуточек я не увижу это убийственное выражение на твоём лице, Поттер, — оставил он стакан в стороне. По пути я заметил на столе акустическую систему, имеющую весьма вычурную форму масляной лампы, и, придержав букет под мышкой, потёр её бочок. Голос певца группы «Ведуньи» чуть не оглушил меня, заставляя тут же стукнуть пальцем по поверхности. Зазвучала какая-то ненавязчивая знакомая мелодия — у меня часто было включено радио за работой в мастерской, — и я оглянулся на Тома. — Создаёшь атмосферу, — констатировал он, принимая полулежащее положение, будто собирался позировать для картины. — Вот, — вернул я ему букет и уселся, заграбастав себе подушку одной рукой, чтобы удобнее было сидеть. — Ты первый. — Как пожелаешь, принцесса, — улыбнулся он, а я вздрогнул, тут же нервно присосавшись к своему напитку. «Боюсь, эта принцесса мне бы ухо откусила, уж очень у неё воинственный вид временами». Совпадение? Безусловно, это ничего не значит. Даже если он мысленно нарёк меня так — принцесса? Серьёзно? — то это никак не связано с Чу. — Может, включишь мистера Хайда? — предложил я без особой надежды на успех и слегка нахмурился. Однако Том был слишком заинтересован выбором. Он извлёк язычок и, покрутив меж пальцев палочку, со словами «была не была» откусил. — Ты веришь, что любовь может длиться всю жизнь? — тут же последовал вопрос. — Нет. — Почему? Как и веры, ответа у меня не было, но, как объяснить её отсутствие, я понятия не имел. — Думается мне, что задавать вопросы собственного авторства вне правил, — усмехнулся я и снял очки, оставив их в стороне вместе с наполовину опустевшим стаканом. — Разве можно считать это вопросом? Это необходимое уточнение, — небрежно махнул рукой Том. — Называй как хочешь, но суть от этого не изменится. — И односложные ответы не принимаются. — Это где-то написано? Я показательно покосился на яркую обёрточную бумагу. Том осклабился и, протянув руку, извлёк изнутри небольшую карточку, а затем протянул её мне: — У каждой игры есть свои правила. Пробежав глазами по четырём строкам, я обречённо вздохнул. 1. Дабы избежать горькой участи, всегда отвечайте правду и только правду. 2. Односложные ответы — да или нет — запрещены, иначе игра теряет смысл. 3. В каждом наборе есть ровно восемь язычков с действиями. Выполните каждое из требований, дабы избежать адской кары. 4. И не забывайте улыбаться!