The Chosen One

Вскружи мне голову, Давай же, повали меня наземь, Брось меня в огонь: Ты знаешь, я возьму вину на себя, Но я не готова ни к чему. Терпи меня, излечи меня и отыщи наши заблудшие души, Разгадай мне эту загадку, Но я ни к чему не готова. Cyan Kicks — Riddle

      Весь красный от смущения, теперь ещё и грязный, без верхней одежды, в одном носке и с торчащими во все стороны волосами — таким я предстал перед всем миром после своего первого свидания.       — Что произошло? — спросил завхоз, подступая ко мне прихрамывающей походкой.       — Ничего, сэр! — выпрямился я как по струнке.       — Ничего? — вновь проскрипел старый бета, подозрительно кривясь. — Когда ты покидал утром Хогвартс, на тебе была пара сапог, мантия и очки…       — Меня ограбили, — ляпнул я первое, что пришло на ум.       — И даже скальп сняли? Какие нынче отчаявшиеся воры, — хмыкнул тот. — А теперь попробуй сказать правду.       — Я замёрз, — вот она — правда. — Сэр, можно меня… аппарировать прямо в спальню?       — Можно-то можно, но я обязан проинформировать директора, Поттер.       — Мой опекун в курсе, — поспешил я заверить его.       — И он отпустил тебя в таком виде?       — Ладно, я… сбежал. Мы немного поссорились, и я устроил бунт, — приврал я немножко, предвидя нашу скорую встречу и последующую за ней ссору.       Тот лишь многозначительно усмехнулся, давая понять, что ни на грош мне не верит.       — Гоген, — гаркнул Филч и, когда домовик появился, приказал ему: — Отведи мистера Поттера в его комнату.       Тот лишь кивнул в ответ, взирая на меня большими чуть ослепшими глазами.       — Спасибо, сэр, — глухо отозвался я, ощущая, что стопа начинает замерзать, а весь тот ужас, что у меня творился под штанами, — подсыхать и неприятно липнуть к коже.       — Не благодари раньше времени, Поттер: Дамблдора я всё же извещу.       Ответить я не успел: Гоген сжал мою ладонь, и в следующее мгновение я уже стоял в своей спальне, а домовик исчез.       — Чёрт, — застонал я, опускаясь на пол рядом с кроватью, и тут же заколотил по ней кулаками: — Чёрт, чёрт, чёрт!       Стянув второй носок и свитер, я забросил следы своего преступления под кровать и извлёк из тумбочки запасные очки.       Вот так. Ничего не произошло. Абсолютно ничего.       В тот вечер эйфория, что я чувствовал всё то время, что длилась игра, превратилась в тяжёлое ощущение, неприятно сосущее под ложечкой. Я боялся, что мои подозрения обернутся правдой и завтра Том снисходительно усмехнётся, дескать, игра закончилась, пончик, — настоящая игра, — и, не прерви нас родители на самом интересном, всякое могло произойти…       Само собой, мы бы не переспали, но своего рода развязка всё же наступила бы, и этого было вполне достаточно. Тем не менее я не пошёл на поводу у эмоций в попытке трезво глянуть на ситуацию в целом, и, как в любой выдвинутой нами теории, в моей появились несостыковки. Главной из них был Драко: он никак не мог не знать о заключённом пари. Будь всё так, как я в момент паники надумал себе, Малфой бы, безусловно, предупредил меня.       Версия с пари временно была спрятана в дальний ящик. Однако в таком случае у меня не осталось логичных объяснений странному поведению Риддла: мне было несложно «играть» свою роль — я и не играл толком, — а ему? Простое «нравлюсь» также не являлось вариантом: как я столь быстро смог ему понравиться?       Безусловно, будь я самим Аполлоном, то можно было предположить ещё, что это «нравлюсь» относилось к смазливой рожице и прекрасному телу, что означало бы, в свою очередь, разовый перепих, потому что ему понравилось моё тело. Романтичнее было предположить, что симпатию вызвала моя душа, ведь «важно то, что внутри, а не снаружи», как часто декламировала Гермиона, в чём я сомневался: с моей душой Том ещё был не знаком, чтобы оценить её по достоинству. Да и каким бы прекрасным существом ни был, к примеру, домашний эльф или гоблин, нельзя отрицать важность того, что влечение всё же — совокупность факторов. Внешность — это не то, что можно просто проигнорировать, потому что чья-то «душа» прекрасна или ум — незауряден и пытлив. И всё же… стоило лишь на мгновение допустить мысль об истинной симпатии, появившейся каким-то чудесным образом, как я медленно начинал сходить с ума, вновь вспоминая, чем мы занимались у него дома и где успели побывать его руки.       А пока я мучился, мечась меж стыдом и всколыхнувшейся эйфорией, у меня начало чесаться лицо, а за лицом — и всё тело. Зеркало отразило лихорадочного меня, покрытого красными пятнышками. Игру мы не закончили — там вроде оставался ещё один вопрос, — и вот она месть.       Лишай.       Но это было ещё не всё: в какой-то момент непрекращаемой чесотки мне стало так жарко, что дым пошёл из носа, а в горле всё пересохло. Но стоило только выдохнуть, как изо рта вырвалась струя пламени, подпалившая одеяло. Затем место высыпания заняла сажа… И я зарёкся играть в подобные игры в будущем.       Именно в таком состоянии и обнаружила меня Гермиона.       Она смеялась, собирая с уголков скатывающиеся слёзы, пока я менял постельное бельё, но выпрашивать информацию не стала: я пока был не готов рассказать, что случилось. Это было слишком… интимно, слишком тяжело. Но причина для моего расстройства нашлась: разговор с Сириусом. Друзья давно знали о планах «покорения» Атлантиды, и лишь их поддержка позволила мне укрепиться в своих намерениях. После же короткого разговора об угадываемой реакции Сириуса я заторопился в ванную комнату — обычную, — и мы с ней попрощались в гостиной.       Лишь под горячими струями душа я понял две вещи, которые, конечно, понимал и до этого, но ещё не успел пропустить через мясорубку своего сознания: во-первых, Сириус нас застукал, во-вторых, я застукал Сириуса.       Что он делал с матерью Тома в её же доме, рассчитывая к тому же, что там никого не будет?..       Ответ, конечно, у меня был, но, давая его, я впадал в лёгкий ступор.       По возвращении моё перо едва ли не подпрыгивало поверх постели. Сообщение Сириуса было весьма красноречивым: «Жди!» Как я рассудил, ожидать мне стоило кары, а ссориться с крёстным было сейчас невыгодно: месяц быстро пролетит. От Тома же не было никаких вестей, поэтому я взял перо Чу и написал ему, намереваясь понять по ответу, сильно ли ему досталось от родителей и жив ли он вообще после визита крёстного. Однако ответа не последовало, и тогда я написал гневное сочинение на тему того, что думаю о его легкомысленном поведении: дескать, сначала признаётся мне едва ли не в любви, а затем начинает встречаться с другим. Чувствовал я себя при этом столь абсурдно, что, казалось, полувялое чувство стыда обрело второе дыхание.       Вот тогда он ответил.       Лорд Волдеморт: Мой маленький гений ревнует? Тогда явись и заяви свои права на меня.       Я чуть не поперхнулся печеньем — на шоколадные батончики мне теперь даже смотреть было сложно без смущения.       Чу: Это несправедливо.       Лорд Волдеморт: Несправедливо? Ты уверен, что это подходящее определение?       После его ответа я решил молчать — показать характер и ложную обиду. Но и Том тоже больше не написал мне ни строчки.       А утром начался настоящий хаос.       Громовещатель застал меня ещё в постели, и, слава основателям, что это случилось именно там, а не посреди Большого зала.       — ГАРРИ! — руки машинально зажали уши в предвкушении гневной тирады. — Я ТАК РАД, ЧТО ТЫ НАЧАЛ С КЕМ-ТО ВСТРЕЧАТЬСЯ! ОЧЕНЬ РАД! — медленно опустив ладони, я осоловело моргнул в попытке понять, послышалось ли мне, но тут же поднял их снова. — И ВСЁ ЖЕ, БЕЗОТВЕТСТВЕННЫЙ МАЛЬЧИШКА, КАК ТЫ ПОСМЕЛ СОВРАТЬ МНЕ О «СЛАДКОМ КОРОЛЕВСТВЕ»? И КАК ТЫ МОГ АППАРИРОВАТЬ, НИЧЕГО НЕ ОБЪЯСНИВ И ОСТАВИВ СВОЕГО ПАРНЯ ОТДУВАТЬСЯ? ТЫ ЕМУ СМЕРТИ ЖЕЛАЕШЬ? ИЛИ СЕБЕ? А ЕСЛИ БЫ ТЕБЯ РАСЩЕПИЛО?! ЧТО ЭТО ЗА ВЫКРУТАСЫ?! — от вопроса к вопросу его интонация становилось всё более обвинительной и звучной, а затем Сириус неловко кашлянул и уже более миролюбиво добавил: — О, и Том мне ещё в кабинете директора понравился.       Я покраснел, натянув одеяло на голову.       — И, как ты уже понял, не только он… Неудобно получилось. К слову, о директоре… ПОЧЕМУ ДАМБЛДОР ПОПРОСИЛ МЕНЯ БЫТЬ ТЕРПЕЛИВЕЕ К ТЕБЕ И БОЛЕЕ МИРНО РЕШАТЬ НАШИ СПОРЫ? ТЫ ЧТО, ОПЯТЬ НАВРАЛ С ТРИ КОРОБА, РАССКАЗЫВАЯ, ЧТО Я ВЫГНАЛ ТЕБЯ ИЗ ДОМА В ТАКОМ ВИДЕ?! — Раздался тяжкий вздох, и Сириус снова понизил голос: — Мы с тобой никогда не говорили на эту тему. Мне казалось, что тебя слишком смутят подобные беседы, но знай, что я приму любой твой выбор… — письмо сделало паузу и вновь заорало: — И, ЕСЛИ ТЫ ДУМАЛ, ЧТО ЛЕГКО ОТДЕЛАЛСЯ, — НЕ НАДЕЙСЯ! В СУББОТУ, КАК ОБЫЧНО, В ТРИ.       На этих словах письмо вспыхнуло, растворившись в вихре пепла, а я понял, что слегка переоценил себя и недооценил его.       Вот же ж хитрец.       Вечером я ожидал, как минимум, вызова в кабинет директора этим утром, где бы меня уже поджидал Сириус для серьёзной воспитательной беседы, ну или письма с разрешением покинуть школу для встречи с ним сегодня. Но… крёстный был РАД, когда любой другой бы всполошился и начал читать нотации. Он даже типичное «предохраняйтесь» не добавил. И всё потому, что в свете последних событий ему эти отношения были выгоднее, чем мне: кто ж поедет неизвестно куда, когда влюблён? А если бы я ещё и залетел, став молодым папашей, то года на три путь в Атлантиду мне был бы заказан. За это время многое могло измениться.       После полученного письма и сделанных выводов я ещё долго негодовал — уж лучше бы он лично явился и за ухо меня оттаскал! — избивая ничем не повинную в моих бедах подушку до тех пор, пока не выдохся.       Однако чёрная полоса только началась.        На завтраке Тома не было, а я прислушивался к чужому шушуканью, чего не делал никогда. Хоть идея с пари была мною отвергнута, но всё же страх услышать о том, что пончика якобы распечатали, остался. В обеденное время тот тоже не появился, и я написал ему, с каждой секундой чувствуя себя всё более виноватым за то, что, как сказал Сириус, оставил его отдуваться за нас двоих, пойдя на поводу у своей паники или паранойи — плевать, что это было. На моё сообщение я также не получил ответа. А когда тот и к ужину не явился, хоть обязан был быть уже в школе, я сам отправился на его поиски, балансируя между злостью и всё тем же чувством вины.       Которое тут же растворилось, будучи смещённым раздражением, стоило мне наткнуться на него. Точнее, на них: Том вместе с Кормаком направлялся в библиотеку. Я даже скрывать своего присутствия не стал, замерев истуканом посреди коридора. С МакЛаггеном мы уже виделись сегодня, а вот Том просто мазнул по мне незаинтересованным взглядом и открыл дверь, пропуская внутрь Кормака.       — Есть какие-нибудь идеи? — донёсся до меня приглушённый голос МакЛаггена.       — Только несколько пробных вариантов, — Том покачал головой с улыбкой. — Но мы что-нибудь придумаем.       «Мы» придумаем? Мы?!       Дверь за их спиной закрылась, а я невольно шагнул вперёд, горя желанием пойти следом за ним и вытянуть за мантию обратно, потребовав объяснений, но вовремя остановился, нерешительно топчась у дверей библиотеки. Со стороны, наверное, могло показаться, что я потерялся в коридорах Хогвартса, то отходя, то разворачиваясь и возвращаясь. На самом же деле я просто не мог решить, что мне делать: чувства и здравый смысл вели ожесточённый спор.       Мне было неприятно и как-то горько — никогда бы не подумал, что могу быть таким… ревнивцем? cобственником? — но, с другой стороны, я понимал, что ничего страшного не происходило: они ведь не в спальню к Тому вместе ходили, так чего я так переполошился?       Я пришёл к компромиссу с самим собой и написал ему.       ГарриПоттер: Всё нормально?       Но сообщение осталось без ответа.       В понедельник стало ясно почему: Том меня игнорировал. Конечно же, такое отношение — и моя новая стрижка — породило множество сплетен, к которым я старался не прислушиваться, а также интерес со стороны друзей.       «Что между вами произошло?» — стало вопросом дня для Рона, Гермионы… и Драко. Тот во время обеда подсел к нам как ни в чём не бывало и делал вид, что не было никакого разговора и о его чувствах я до сих пор не знаю.       Может быть, это даже к лучшему: сейчас мне хватало драмы в жизни. А общаться с ним по-прежнему стало своего рода отдушиной и в каком-то смысле успокоило. Что до остального, то это был крах: Том не разговаривал со мной, а Чу не разговаривал с Томом.       Порочный круг молчания.       Единственной моей радостью была вернувшаяся волшебная палочка, которую я постоянно крутил и вертел меж пальцев, пытаясь приноровиться к её буйному нраву — какому волшебному инструменту понравится быть сломанным?       За практикой и подготовкой к экзаменам я и провёл свой день, силясь не думать о Томе каждые несколько минут и не хлопать себя по карману в ожидании весточки от него, но к вечеру всё повторилось. Я наткнулся на эту парочку — не то чтобы я их специально поджидал, дежуря где-то поблизости… — и ощутил, как досада крепнет внутри, порождая возмущение и какую-то тоску — я вляпался всё же. И пока я наблюдал за тем, как они в очередной раз исчезают за дверьми библиотеки, меня перехватил профессор Бири и сообщил недоумевающему мне, что приятно удивлён моему желанию посетить его семинары. Я тоже был удивлён своему желанию их посетить, ведь сам не записывался. После же оказалось, что это Сириус постарался, решив, что моих знаний о взаимодействии альф и омег недостаточно.       Да уж. А толку-то от этого?       Ворочаясь в кровати, я не мог уснуть.       У меня создалось такое ощущение, я что-то упускаю из виду, но что именно — понять не мог. Может, Риддлу стало совестно перед Чу и он решил отдалиться от меня? То есть я сам всё испортил, устроив ему небольшую сцену в лице Чу… Но как иначе? Если бы я промолчал, то Том бы удивился: дескать, я сам признался, что симпатия взаимна, а затем проигнорировал тот факт, что он начал крутить роман с другим омегой буквально сразу же.       Как так?..       Казалось, я скоро или с ума сойду, или действительно раздвоюсь.       Во вторник ничего не изменилось, кроме того, что я проследил за ними из тени и сел неподалёку, а затем отправил Тому сообщение:       ГарриПоттер: Пока ты развлекаешь Кормака, мне проверить его спальню?       Вот так и падают на самое дно.       Лорд Волдеморт: Нет.       ГарриПоттер: Почему?       Лорд Волдеморт: Это уже без надобности.       Я удивился.       Мог ли он раскрыть тайну МакЛаггена за это время и ничего мне не сказать?       ГарриПоттер: Это не он?       Лорд Волдеморт: Нет.       Тогда почему ты продолжаешь крутиться рядом с ним, чёрт побери?!       ГарриПоттер: Кто тогда следующая цель?       Моя попытка пошутить не увенчалась успехом.       Лорд Волдеморт: Тебя это больше не касается, Поттер. Я аннулирую наш договор.       Я перечитал эти строчки несколько раз, поднял взгляд, уставившись в темноту, и продолжил сидеть в полумраке коридора, прислушиваясь к биению собственного сердца, словно это было единственной константой в моей жизни.       ГарриПоттер: Это значит, что всё кончено?       Я гипнотизировал белый лист блокнота, боясь того, что может написать ручка в ответ.       Да или нет? Всё кончено между нами?       Разве это не я должен был избегать его, стесняясь и делая вид, что ничего не произошло? Ладно, я сбежал в субботу… Но разве этого достаточно, чтобы вот так вот бессовестно игнорировать меня? Положение было деликатным, и этим всё можно было объяснить. Я как застуканный любовничек, выпрыгнувший в окно. Только не альфа, а омега.       Тогда, может, действительно пари?       На первом свидании ничего не вышло — он наигрался и кинул меня, проиграв спор. И вот уже моя помощь в поиске самого себя не нужна, и даже не смотрит в мою сторону после всего, что мы там творили — для него это обычное дело, что ли? — и сухо отвечает, если вообще отвечает, и опять рядом Кормак крутится… Или он вокруг Кормака продолжает крутиться, и… много чего! А я…       Глубоко вдохнув, я задержал дыхание, снял очки и потёр переносицу.       Чёрт, я понимал, что ревную. Ревную дико и отчаянно; ревную непонятно к кому и сожалею непонятно о чём; ревную до скрежета зубов и желания высказать ему всё в лицо, будто истеричка какая-то.       Нет… я ещё не достиг той кондиции, чтобы рыдать в туалете плаксы Миртл.       Может, это даже к лучшему, что всё завершилось, так и не успев начаться. С одной стороны, мне казалось, что наши отношения закончатся катастрофой, и потому в мае я бы сбежал со спокойной душой зализывать раны, с другой — в тот вечер я засомневался, что всё кончится именно так. Или он великолепный актёр, или Том действительно принимал меня и наслаждался моим обществом так же, как и я его — вторая мысль, пришедшая ко мне ночью после свидания, когда я ещё представлял наше воссоединение утром в Большом зале.       — У тебя вошло в привычку прятаться, — внезапно раздался голос Драко над головой, и я несмело поднял взгляд.       Очки тут же вернулись на прежнее место. Не хватало вторую пару потерять: мои вещи Том так и не вернул — это было неразрешённое дело, с которым я оттягивал и за которое цеплялся.       — Я не прячусь.       — Захотелось побыть в тишине? — Малфой опустился рядом со мной. — Или кого-то караулишь?       — Только здесь есть скамейки.       — Сделаю вид, что поверил тебе.       — Я переписываюсь, — приподнял я блокнот и постучал по краю ручкой.       — С Томом?       — Почему сразу с ним?       — Ну, не знаю… Потому что ты выглядишь мечтательно-несчастным?       Я скривился:       — Просто задумался.       Драко вздохнул.       — Ты хотел, чтобы я был с тобой искренним, Гарри, — он посмотрел прямо перед собой, — но сам считаешь искренность чем-то постыдным, будто боишься, что тебе в душу плюнут. Думаешь, я буду смеяться, если ты признаешься, что сейчас сидишь около библиотеки, поджидая Тома?       — Нет… но разве тебе не неприятно?       — Если честно, я сам не совсем понимаю, как себя чувствую, но знаю одно — не хочу видеть такое скуксившееся выражение на твоём лице.       — Это моё обычное выражение лица, — рассмеялся я.       Драко скептически хмыкнул.       Возможно, сейчас отличный момент, чтобы кое-что уточнить.       — Ты знаешь что-нибудь, — я нервно передёрнул плечами, — о таблицах побед?       Малфой удивлённо приподнял брови.       — Я таким не увлекаюсь.       — Знаю, но ты ведь в курсе, кто увлекается среди альф?       — Гм… — он на мгновение задумался, усмехнувшись, — джентльменское соглашение заставляет меня о таком помалкивать.       — Заниматься подобным далеко не по-джентльменски, — фыркнул я. — То есть ты бы промолчал, если бы кто-нибудь на меня поспорил?..       — Разумеется нет! — почти возмущённо вскинулся он и притих, разглядывая меня. — Ты просто так интересуешься, опять помогаешь обиженным и угнетённым или?..       — Просто в голову пришло, — отмахнулся я от его придирчивого взгляда.       — Тебе никогда просто так в голову ничего не приходит, Гарри.       Мы замолчали, и тишина по-прежнему была уютной, что не могло не радовать.         — Когда-нибудь кто-нибудь хотел, — я запнулся на мгновение, чуть покраснев, — поспорить на меня?..       За вопросом не последовало ожидаемого «нет» и удивлённого взгляда Драко, словно я спросил нечто глупое.       — Хотел, — произнёс он неторопливо и скривился, — но пари так и не было заключено, к их счастью.       — Кто это был и когда? — похолодел я изнутри.       — Диггори в начале учебного года затеял, а кто был вторым — не знаю.       — Ты поэтому просил перестать заниматься с ним?       Возможно, несколько недель назад это бы меня поразило до глубины души — Седрик хотел затащить меня в постель на спор? Ничего себе! — однако после всего случившегося я даже мысленно не удивился подобной новости.       — Седрик явно был не в себе, — развёл он руками.       — А ты мог бы узнать, кто был вторым участником? — аккуратно поинтересовался я, скосив взгляд.       — Могу поспрашивать, конечно, но почему вдруг тебя это заинтересовало… Что произошло?       Малфой подобрался, будто собираясь меня защищать от невидимых обидчиков.       Как мне спросить его, из тех ли Том, что заключают пари, или же не из тех, чтобы он не воспринял этого на его счёт после всего этого длинного вступления?       — Так, — протянул многозначительно Драко, окинув меня цепким взглядом с головы до пят.       Похоже, я снова наломал дров.       — Вы с Томом поэтому игнорируете друг друга? Он что-то сделал?       — Нет, нет, — забормотал я, — не знаю. — И тут же возмутился: — Разве я его игнорирую?!       Да я уже взглядом дырку в нём, наверное, прожёг за завтраком, обедом и ужином.       — Просто кое-что произошло, и он теперь себя странно ведёт, — спокойно пояснил я.       В любом случае это было не то, чем я бы хотел делиться с Драко в свете последних своих открытий. Одно дело, признать, что караулю Тома около библиотеки, другое — рассказать о нашем взаимодействии в субботу.       — Нет, не знаешь или поспорил? — вкрадчиво уточнил он.       — Ты лучше его знаешь, — покривил я душой, — почему ещё он бы мог заинтересоваться мной?       — То есть это всего лишь твои домыслы?       В ответ я неразборчиво что-то промямлил.       Драко буравил меня взглядом в течение минуты, а затем вздохнул с таким показательным огорчением и недоумением, что его реакция вызвала недоумение уже у меня.       — Что?..       — Ты неизлечим, Гарри. А ты не думал, что, может, его приворожили? Подумали, давайте-ка подгадим Поттеру и приставим к нему Риддла, — усмехнулся он. — Или Сириус через угрозы заставил его встречаться с тобой? — Цокнув языком, Драко забормотал: — Какие ещё могут быть варианты, кроме обыкновенной симпатии одного человека к другому? Ах да, быть может, это мы его подкупили звонкой монетой?       — Это вообще не смешно, — вскинул я подбородок.       — А по мне так очень.       Драко вздохнул, а затем несколько печально улыбнулся и протянул ладонь, коснувшись моих торчащих волос, тихо заметив:       — Всё забывал сказать: тебе идёт эта стрижка.       В воскресенье мои старания по их укрощению ни к чему хорошему не привели: чёлка встала дыбом прямо посреди обеда, что выглядело в разы ужаснее. Поэтому я просто ерошил их рукой и на этом ежеутренний ритуал красоты заканчивался.       — …Я бы даже и не подумал о таком, — раздался восторженный голос Кормака со стороны, и я резко обернулся.       Он шёл, прижимая книги к груди, а рядом следовал улыбающийся той же самой улыбкой, что я лицезрел весь субботний вечер, Том.       — Ты себя недооцениваешь, а мне явно льстишь.       Кормак насмешливо скривился:       — Я ещё даже не начинал. Мы могли бы по такому поводу сходить куда-нибудь в субботу, — предложил он. — Что скажешь?       — У меня есть одно местечко на примете, — склонил голову Риддл в согласии.       «Всегда можно устроить второе первое свидание, например, в следующие выходные?»       Кормак резко остановился:       — Надеюсь, это «Пятнистый клён»? Слышал там есть подпольный дуэльный клуб.       Том рассмеялся.       Я стиснул в ладони блокнот, ощутив, как острый край листа порезал палец, и услышал тихий голос Драко:       — Гарри, это ещё ничего не значит: просто дружеская встреча. Том весьма общительный человек, и у него много знакомых и друзей…       Я скосил взгляд на Малфоя, иронично приподняв брови.       Ничего не значит? Ничего не значит то, что он сухо мне отвечает, игнорирует при встрече и пойдёт весело проводить время с Кормаком в следующие выходные, когда мы вроде бы договаривались о повторном свидании?       Хотя чего это я возмущаюсь: он ведь сказал, что договор аннулирован? Сказал. Договором была помощь в обмен на помощь. Если моё содействие ему без надобности, значит, наши отношения закончились ещё в выходные.       Отлично. Прекрасно… Чудесно, чёрт возьми!       — Мне всё равно, — процедил я и резко поднялся.       Драко был прав, я не хотел делать из себя посмешище. Не хотел сгорать от ревности, бурлящей внутри, подобно лаве, не хотел испытывать все те эмоции, что захлёстывали меня, вынуждая вести себя импульсивно, глупо, по-дурацки в конце концов… Я далеко не дурак, просто идиот по жизни.       — Тогда проверь — хочешь? — предложил Драко.       — Что проверить?       — Что ревнуешь не ты один, — и снова его слова были приправлены печалью. — Используй меня.       Использовать?       Я вышел из тени, и они нас заметили. Том наградил меня взглядом длиною в секунду, а Кормак приветливо кивнул с радостной улыбкой, словно это с ним у меня были отношения.       Мне правда хотелось выкинуть нечто эдакое… Но я не знал что. Наверное, просто хотелось перестать ощущать себя так, как сейчас: непривычно беспомощно и болезненно. Однако использовать Драко, чтобы спровоцировать чью-то ревность? А что, если он просто пройдёт мимо? Что, если всё действительно кончилось, пусть скомкано и непонятно? Что я этим добьюсь, кроме как сделаю больнее и себе, и Драко? Ладно я, но с Малфоем я не мог так поступить.       — Незачем, — покачал я головой, направляясь в противоположную сторону, и еле слышно добавил, когда Малфой поравнялся со мной: — Пусть делает что хочет.       — Опять думаешь в первую очередь об остальных, а не о себе. Не бойся творить глупости, Гарри, и совершать ошибки.       — Это бесполезно, — пожал я плечами.       — Неужели?       Я красноречиво глянул на него, ощущая, как в груди саднит. Драко в этот момент криво усмехнулся, скосил взгляд и внезапно громко рыкнул:       — Да без проблем!       А затем потянул меня на себя, отчего я чуть не оступился, удивлённо раскрыв глаза. Ощущение прикосновение чужих губ к моим было лёгким, нежным, почти воздушным — сильно отличающимся от поцелуя с Томом. Даже от того первого, в коридоре.       — Только не бей, — насмешливо выдохнул он в мои губы, слегка смяв их своими и я беспомощно замычал, вцепившись в его плечи.       Однако отторжения внутри я не ощутил, как было от одной лишь мысли о прикосновениях Диггори и, собственно, от его прикосновений. Сейчас же ощущения были иными, несколько непонятными — диковинными, я бы сказал.       — Ты что делаешь? — растерянно пискнул я и отступил, чувствуя, как лицо заливает краска. — Мы… в коридоре!       — Мы одни, — фыркнул Драко и дотронулся до моей щеки.       Резко схватив его за руку, я заметил весёлый огонёк во взгляде.       — Мы не одни!       Я скосил взгляд на замершую парочку, которая собиралась, видимо, завернуть за угол, но была привлечена громким криком Малфоя.       — Разве? — Драко сделал такие ошарашенные глаза, что ему следовало бы вручить премию слизеринца года, когда он посмотрел в том же направлении, что и я. — О… Том, я думал, что вы уже ушли.       — Прошу прощения, староста, — изрёк я едва ли не официально и, так и не решившись разглядывать его в страхе обнаружить скучающее или бесстрастное выражение лица, озвучил очевидное: — Мы уже уходим.       А затем потянул Малфоя за собой.       — Ты видел? — по-заговорщицки прошипел Драко, игриво толкнув меня.       — Давно я тебя не бил, да? Я не смотрел.       Да, Поттер, строй из себя сильного, независимого омегу.       — Только не в нос, Гарри, — прогнусавил он, заставляя меня невольно улыбнуться. — Хорошо, что я смотрел.       — Том не идиот, чтобы повестись на это.        — Дурак — не дурак, а лицо было каменное.       — Тоже мне показатель, — разочарованно вздохнул я и ускорил шаг, желая оказаться как можно дальше.       Как по мне, так ревность должна выражаться не атрофией мимики.       — Вот только одно мне непонятно, — задумчиво протянул Драко, проигнорировав мою печаль. — Почему МакЛагген смотрел на меня с таким недовольством?       — А? — растерянно переспросил я, покосившись.       С недовольством?..       — Гарри! — внезапно окликнули меня, и я резко обернулся.       Но застал позади нас не запыхавшегося Тома — ага, размечтался… — а Кормака. Тот шумно выдохнул, лихорадочно пытаясь заправить ту самую непослушную прядь волос за ухо, и посмотрел на меня так, словно собирался сейчас вызвать на дуэль — столь решительным был его взгляд.       Что происходит?       — Гарри… — повторил он отрывисто и нервно облизал губы, вновь шумно выдохнув.       — Что-то случилось?..       — Ты мне нравишься!       Наши голоса прозвучали в унисон, а рядом раздался удивлённый смешок Драко.