The Chosen One

Я представляю эту жизнь Раскачивающейся виноградной лозой. Моё сердце колышется за чертой, В лицо, ослепляя, бьёт свет нескольких солнц. Поищи и ты найдёшь... Я стар, но не настолько опытен, Я молод, но не настолько отважен. Не думаю, что мир продаётся, Я просто делаю то, что нам говорят. Я чувствую, что всё как надо, Когда поступаю неправильно. Я чувствую, что что-то неладно, Когда поступаю правильно. Я мог бы солгать, мог бы солгать... Всё, что убивает, делает меня живее. OneRepublic — Counting Stars

      Я даже не смутился из-за его вопроса и был собою горд — огромное достижение, ага.       — Не пытайся заговорить мне зубы.       — Поза наездника, гм... Хочешь, чтобы я снова тебя прокатил? — он слегка приподнял бёдра, и я сжал его бока коленями.       — Хочу, чтобы ты сказал мне правду, Том, — склонился я ближе, вцепившись и натянув ткань, будто в вожжи. — И мне удобно, не беспокойся.       — Не раньше, чем ты извинишься.       — За что же? За побег с липового свидания? Я бы и раньше сбежал, знай, что ты воспользуешься им в собственных целях.       — То, что я убил двух зайцев одним выстрелом, не делает наше свидание липовым, — сощурил он глаза, и улыбка стёрлась с его лица. — Ты хоть понимаешь, в каком свете меня выставил перед своим крёстным? Тем более после случившегося с Диггори.       — Это вышло случайно, — нахмурился я, не понимая, что он имеет в виду.       Том недовольно скривился:       — Случайно или нет, Поттер, твой необдуманный поступок мог обойтись тебе очень дорого.       — Нет, не мог. Место прибытия я знал как свои пять пальцев, и желание туда попасть было на отметке выше среднего…       — А про самое главное — неспешность — ты, видимо, забыл, — перебил он меня.       — Я делал так много раз, — фыркнул я.       Он смерил меня терпеливым взглядом, будто непослушного ребёнка, и веско заключил:       — Обо мне, конечно, ты не думал.       Я недоумевающе моргнул, и Том добавил:       — Твой крёстный переполошился, само собой, и последовал за тобой в школу, а когда вернулся, то устроил мне допрос с пристрастием… Или ты думал, если сбежать, закрыть глаза и делать вид, что ничего не произошло, ни к тебе, ни ко мне не будет вопросов? — его ядовитый смешок вызвал очередной поток возмущения с моей стороны, который, тем не менее я проглотил: Том продолжил. — Мне пришлось воспользоваться Омутом памяти, чтобы доказать ему, что ты был со мной добровольно, что ничем я тебя не опаивал, а сбежал ты не потому, что их появление позволило тебе вырваться, а из-за смущения! — последнее он почти прорычал.       — Он подумал, что? — теперь уже стыд действительно прорвался на поверхность, стоило мне представить их разговор. — Ты показал… что ты показал ему? А твоя мама?       «…НИЧЕГО НЕ ОБЪЯСНИВ И ОСТАВИВ СВОЕГО ПАРНЯ ОТДУВАТЬСЯ? ТЫ ЕМУ СМЕРТИ ЖЕЛАЕШЬ?.. О, и Том мне ещё в кабинете директора понравился».       Эта двойственность, на которую я не обратил внимания, слишком впечатлённый его первыми словами и радостью за мои «отношения».       — Ничего такого, из-за чего стоило бы сейчас краснеть, — он нервно передёрнул плечами, поёрзав подо мной. — У мамы ко мне были несколько иные претензии, — и, заметив немой вопрос на моём лице, с лёгким раздражением добавил: — Я должен был быть в другом месте, но меня там не было, потому что у меня якобы было несколько неотложных дел днём…       — И это была ложь, — заключил я.       — Отчасти, ведь у меня действительно было неотложное дело. И я всё ещё жду, когда оно извинится, — смотрел он на меня немигающим взглядом.       — Но ты не появился в воскресенье, а потом игнорировал меня…       — Два дня мигрени — вот что ты оставил мне в подарок и даже не нашёл минуты написать и объясниться, — понизил голос Том, говоря обманчиво мягко. — А затем устроил цирк в переписке. На что ты рассчитывал, Поттер?       Я вцепился в его плечи, осознавая, что больше лежал на нём, чем сидел, но сейчас меня куда больше волновало другое:       — Ты знал?..       — Знал, — спокойно подтвердил он, будто само собой разумеющееся.       — Знал и молчал… — эхом повторил я и тут же ощетинился: — Выставил меня дураком!       — То есть это моя вина, что ты устроил мне сцену на словах и едва ли не обматерил за то, что я встречаюсь с тобой же?       — Но зачем? — проигнорировал я недовольное выражение на чужом лице. — Зачем ты всё это устроил?       — Я устроил? Я устроил… — повторил он с неверием и показательно фыркнул, прикрывая глаза. А затем прикоснулся к переносице и сжал её, застонав, будто в отчаянии. — Ты неповторим, Поттер!       — Ты хотел поиздеваться надо мной? — Мои руки вновь сжали чужой ворот, и я дёрнул за него. — Забавно тебе было наблюдать, как я бегаю за собственным хвостом?!       — А тебе? — его губы скривились в едкой усмешке, а рука безвольно упала на кровать. — Небось, смеялся до колик в животе, пока я рыл в неправильном направлении. Интересно, что ты думал в подобные моменты? Что я признаюсь МакЛаггену и выставлю себя круглым идиотом или что ты в конце признаешься сам с тем же результатом?       — Ты использовал его, — глухо отозвался я.       — Всего лишь хотел посмотреть, как далеко ты зайдёшь в своей лжи, — приоткрыл он глаза. — Сколько спален обыщешь, зная, что всё это лишено смысла и что ручка всё это время у тебя.       — Ты шантажировал меня… — я задохнулся от мгновенного осознания, о чём мы сейчас говорим. — Ты просто…       — Не надо, — покачал он головой, растрепав ещё больше свою причёску. — Не верю, что ты настолько наивен, чтобы не понимать, что такое настоящий шантаж: когда вздохнуть лишний раз боишься, потому что привычная тебе жизнь и репутация висят на волоске, когда тебя буквально держат за яйца, не позволяя сделать ни шагу без разрешения.         — И ты, безусловно, это умеешь, — прозвучало это несколько надменно, точно я не верил ему.       — Умею и практикую, — совершенно серьёзно ответил он. — Но не с тобой, — наши взгляды встретились, и у меня спёрло дыхание.       — Ты вёл себя, как говнюк.       — Но даже это не помогло.       — Ты оскорбил меня теми словами, — напомнил я уже едва ли не с детской обидой.       И сам на себя разозлился из-за этого: я должен был звучать серьёзно, а не так, словно мне показали конфету и не дали.       — И, вместо того чтобы врезать мне, ты побежал в комнату Кормака исполнять мои капризы, — хмыкнул он. — А потом расспрашивал о себе же, небось желая, чтобы я оскорбил тебя же.       — Я не… — осекшись, я ощутил, как щёки налились уже знакомым смущением.       — Неужели? — насмешливо спросил он. — И разве своим поведением я не подтвердил всё то, что ты думал о нашей первой встрече? Все твои опасения о разочаровании? Скажи, Поттер, ты ведь в глубине души торжествовал, оказавшись правым.       Я нахмурился.       — Это не так! Я был… был удивлён.       — Интересно чему. Ведь тот, с кем ты общался, должен был спокойно воспринять небольшую ложь, но ты считал, что понравился мне из-за… Из-за чего? Внешности, которую я ни разу не видел?       — Это не просто маленькая ложь, — скривился я. — А полное несоответствие: ты ожидал одно, а получил бы совсем другое. Это как приобрести волшебное перо, а получить по почте обычное… Я бы возвратил товар и больше бы не пошёл в тот магазин.       Том вздохнул, а затем повторил этот вздох, полный едва ли не отчаяния.       — И ты сам виноват: незачем было меня искать, — проворчал я, осознавая, что разговор сворачивает куда-то не туда: по тону, а не по содержанию. — Я ведь сказал, что не готов пока.       — И не был бы готов никогда, — спокойно ответил он, сощурив глаза. — Ты хотел искренности, Гарри, так будь искренен со мной и с самим собой. Ты не собирался встречаться со мной ни после экзаменов, ни потом. Ты так бы и смотрел на меня дальше, а вечерами писал, питая свою платоническую любовь, став мастером отговорок.       — Ты знаешь почему… — глухо отозвался я.       — Единственное, что я знаю, так это то, что ты написал мне и внезапно понял, насколько это удобно — недопарень по переписке. Отношения, которым не нужно уделять время, и можно общаться хоть с другого конца света — красота! — с притворным воодушевлением воскликнул Том.       Казалось, что мы до сих пор в дуэльном зале и каждое его слово — заклинание, которым он вновь загоняет меня в угол.       — Не надо, — попросил я, использовав его же слова. — Ты прав, может быть, это и не единственная причина, но я действительно боялся показаться тебе таким, какой есть. У меня есть зеркало, и я смотрюсь в него регулярно… И я пытался понять, сколько у меня шансов понравиться тебе, — мои глаза опустились куда-то на уровень его груди. Тому я точно не признаюсь, сколько омежьих журналов перечитал. — Но получал один и тот же результат: десятибалльные альфы не посмотрят на пятибалльных омег. А я даже пять баллов с трудом набирал.       Его ладони легли на мои щёки и сжали их, когда он приподнял голову, вглядываясь в лицо:       — Неужели всё то, что я тебе показал, было бесполезно? Диггори, Малфой, МакЛагген… Чёрт побери, Поттер! Даже омеги сохнут по тебе, а ты продолжаешь существовать в мире отрицания и кривых зеркал!       — Показал? — глухо переспросил я.       — Думаешь, было так необходимо толкать пафосные речи в кабинете директора и обнажать истинные чувства Диггори перед тобой? А после сегодняшней дуэли боюсь представить, сколько ещё фанатов у тебя появится, — буркнул он, отпуская моё лицо, будто это я был виноват.       Мы вздохнули в унисон и замолчали. Весь поток эмоций, оставшийся после дуэли, почти стих, и я, сам поражаясь своей смелости, коснулся его шеи.       Сложно было описать своё состояние в этот самый момент. Когда мы разговаривали с друзьями, я даже мысли боялся допустить, что он всё знает, а оказалось, что всё так и есть — Гермионе стоило бы вручить медаль за проницательность. Правда должна была стукнуть меня, будто обух по голове, но вместо этого внутри образовывался, сжимался, пульсировал ком из самых различных эмоций: счастья, удивления, страха, смущения — куда уж без него, — воодушевления и, к собственному удивлению, спокойствия. Спокойствия, что всё осталось позади… Я даже не осознавал, насколько эта ситуация довлела надо мной, заставляя нервничать, метаться и накручивать себя по поводу и без.       — Чувства Кормака ты тоже использовал, чтобы повысить мою самооценку? — поднял я глаза, встретившись со столь же задумчивым взглядом.       — Использовал? — Том усмехнулся. — Признаться тебе было исключительно его инициативой, как и сделать столь дурацкий запрос. Но, должен признать, произошло это весьма своевременно.       Я понизил голос:       — И всё же ты солгал мне.       Том вопросительно приподнял брови, и я пояснил:       — Ты знал с самого начала, что он скрывает с помощью окклюменции… и просто провоцировал меня с его помощью.       — Может быть и так, — даже не попытался он оправдаться.       Мои пальцы, невольно поглаживающие его шею, замерли.       — Зачем?..       — Ты и сам знаешь ответ на свой вопрос.       Он посмотрел в сторону.       — Я хочу это услышать, — настоял я, сжав его подбородок и поворачивая голову ко мне.       — Хочешь услышать подтверждение того, какой я нехороший человек?       — Хочу.       — Хорошо, — Том вздохнул. — Я мудак.       — Легче мне от этого не стало, — фыркнул я.       — Потому что тебе это и так было известно. «И червяк такой мерзкий-мерзкий внутри сидит»,— криво улыбнулся он.— Разве не ты это говорил?       — О тебе, но не о том, с кем переписывался. Или ты всё это время притворялся?       — Гарри, вспомни все наши разговоры, — его ладони легли на мои бока, и я вздрогнул. — Там не было ни темы, ни повода…       — Не соглашусь, — я сощурил глаза. — Я дал тебе веский повод воспользоваться мной, когда ты узнал, чем я занимаюсь на самом деле и что скрываю. Журналюги будут только рады, если у них появится шанс для скандального разоблачения, — мой голос с каждым словом звучал всё суровее, будто это уже произошло. — Теперь твои поиски выглядят несколько в ином свете, не находишь?       — Твоя самооценка делает такие громадные скачки, что я просто не поспеваю их отслеживать, — рассмеялся он. — Я узнал, кто ты такой ещё до того, как узнал, чем ты занимаешься, Поттер.       Моя рука, которая вновь вернулась к ставшему за пять минут обыденным поглаживанию, снова замерла.       — То есть как?       — То есть так.       — Как так? — стиснул я невольно пальцы, повышая голос.       — Я взломал волшебное перо, — хрипло пояснил он и скосил взгляд на мои сжимающиеся вокруг его шеи пальцы.       Я резко разжал их и глухо повторил за ним:       — Взломал…       — Полагаю, о таком варианте ты не подумал.       — Нет, думал, когда делал первый набросок чар… Но изначально я не планировал создавать волшебное перо с целью вести тайные переписки, поэтому дополнительный слой чар показался мне излишним, — прошептал я, растерянно моргнув.       Фактически если расплести два последних звена чар, то можно было настроить перо таким образом, чтобы оно завибрировало рядом с пером последнего собеседника…       — Но тебя это не волновало в нашем случае, — послышался его смешок, — ты ведь не считал меня достаточно умным, чтобы провернуть подобное, или я ошибаюсь?       Нет, он не ошибался.       Риск сломать ручку после был велик: пришлось бы убрать настройку и сплести чары обратно. А это намного сложнее процесса взлома. А если сломать ручку, то автоматически теряешь привязанный к ней никнейм, не имея возможности убрать связь.       — И ты… — я нервно сглотнул, чувствуя себя донельзя глупо. — Что ты думал?.. То есть, что ты думал обо мне?       До меня словно только что начало доходить, что это означало: что каждый наш разговор он знал, с кем именно говорит, и наверняка думал, что Поттеру совсем крышу снесло. Странный, тихий и с раздвоением личности.       — Почему сразу не сказал?..       Том приподнял брови:       — Сообщить тому, кто намеренно скрыл свою личность, что его трюк не прокатил? Начнём с того, Поттер, что я и сам был удивлён происходящему. Ты всегда сторонился меня, если не шарахался. Мне казалось, что я тебе неприятен, а тут ты вдруг сам написал, — он усмехнулся. — Сначала я подумал, что ты собираешься сделать запрос, но хочешь остаться анонимом — умно и одновременно наивно, — потом всё стало… странно, и я просто стал ждать, когда ты сделаешь первый шаг, но время шло, а тебе, казалось, было всё более комфортно держать меня на расстоянии вытянутой руки, избегать наводящих вопросов, а потом пялиться в Большом зале и пускать слюни.       Я нахмурился:       — Я не пялился — просто смотрел иногда. И слюни точно не пускал!       — Почему-то твои «иногда» всегда совпадали с моими «иногда», — усмехнулся Том и внезапно снял меня с себя, будто пушинку, стремительно поднимаясь с кровати. — И дело вот в чём, Поттер, — оглянулся он, стягивая с себя мантию и сбрасывая её на кресло. — Твой крёстный в порыве негодования обмолвился о том, что он вечно обо всём узнаёт последним, включая твою майскую поездку к чёрту на рога, но, к его облегчению, последним узнаю обо всём я. Сложить два плюс два было несложно. Наверняка ты собирался рассказать мне обо всём и свалить в закат. Хотя после гневной тирады о моём непостоянстве и ревности к самому себе вероятность твоего чистосердечного признания у меня под вопросом…       Я сел на самый край кровати, нервно отдёрнув помятую рубашку, выбившуюся из брюк.       — Поэтому, — он внезапно указал глазами на дверь, — теперь, когда ты получил свою правду, уходи.       Мне показалось, что я ослышался, и я даже приподнялся, подаваясь вперёд:       — Что?..       Том вздохнул и повторил:       — Уходи.         — Я не понимаю, — тихо возразил я.       Ком в горле сформировался мгновенно.       — Я уже сказал тебе, Поттер, что наш договор расторгнут, это касается и отношений, — терпеливо пояснил он.         — Но… — я встал, шагнув к нему, — ты не ответил на мой вопрос ранее.       — Отвечаю сейчас, — холодно отозвался он, смерив меня взглядом. — Мне казалось, что мы начнём встречаться, пусть и таким странным образом, ты постепенно обретёшь уверенность рядом со мной, не будешь шугаться и откроешься… Впрочем, разве не к этому всё шло? — склонил он голову, но вопрос был риторическим. — Но, как оказалось, внешность скорее мнимая помеха, за которой скрывается проблема несколько серьёзнее: нежелание. Принуждать тебя быть со мной, когда ты не заинтересован в отношениях, я не собираюсь, но и не вижу смысла продолжать эту игру, когда все карты уже раскрыты.       Я даже не осознал, как оказался около двери, прижимаясь к ней спиной.       — Теперь ход за тобой, Поттер, — понизил он голос, опираясь руками на спинку кресла. — Как я уже сказал, если хочешь, то приди и заяви свои права на меня, а если не хочешь… что ж, — он пожал плечами, — езжай, куда там собирался, как и хотел: без ненужного довеска.       — Почему я должен выбирать?..       — Не знаю почему, но разве не перед таким выбором ты поставил самого себя? — Том скосил взгляд и улыбнулся: — Что, если ты не захочешь никуда ехать, познав прелести другой страсти и другой любви? Ты такой здесь не один, и если думаешь, что у меня нет жизненных целей и собственных увлечений, то сильно ошибаешься. Но чем сложнее, тем интереснее, не правда ли? Всё… — отвернулся от меня, — иди.       Я нервно облизал губы, кончиками пальцев растирая шероховатую поверхность двери.       — Ты прогоняешь меня?       — А на что ещё это похоже?       — И будешь избегать теперь? — уточнил я шёпотом.       — Буду.       — И мы не можем… просто общаться?..       — Просто общаться с тобой может Малфой — я подобной выдержкой похвастаться не могу.       Сердце сделало кульбит, и я сдержал рвущуюся наружу улыбку.       — То есть мне самому нужно признаться тебе в чувствах и предложить встречаться?       — Если хочешь.       — А если не хочу?       — Тогда всего наилучшего, — буркнул он, и в следующий момент дверь вместе со мной открылась наружу.       Отшатнувшись, я возмущённо охнул, уперев руки в бока, но жаловаться было уже некому: дверь с громким хлопком закрылась прямо перед моим носом.       О, это будет очередная длинная бессонная ночь.