The Chosen One

      Я приближался к Тому ровно до того самого момента, пока между нами не осталось всего несколько шагов, после преодоления которых у меня намечались серьёзные проблемы с последующими действиями.       Что я вообще собирался делать?       Том, в свою очередь, наблюдал за моим приближением, не сдвинувшись с места, и лишь едва заметно покачивал ногой, а на его лице вместе со злостью было отпечатано ожидание или же, скорее, предвкушение. Однако я в последнюю секунду сменил направление, повернув налево, и врезался в стойку меж двумя разговаривающими группами, как ни в чём не бывало взяв чистый стакан, на месте которого тут же появился новый.       Глупо, наверное, выглядело — отдать свой стакан Гермионе, покинув её и ничего не сказав (хотя она, скорее всего, уже поняла, в чём дело), чтобы взять другой. Как и глупо было то, что я не собирался вроде как пить, когда собирался сделать обратное…       Мой взгляд упал на бутылки. На некоторых из них действительно было написано светящейся краской, что с чем нужно смешивать, но рисковать я не стал, отыскав смородиновый ром.       — Эй! Я не закончил! — послышался взвинченный голос одного из близнецов сбоку.       — Идём танцевать? — весело спросил второй, но тут же присоединился к брату: — Ты куда? Том?!       Я не сдержал улыбку, потому что, в отличие от них, прекрасно знал, куда тот направляется в этот самый момент. И оказался прав. Конечно, я ожидал, что Том просто встанет рядом, будет таранить меня взглядом и допытываться словами, но вместо этого ощутил его — он прильнул ко мне со спины и шепнул:       — Ты потерялся, Поттер?       — Нет, — я передёрнул плечами, наблюдая, как его руки ложатся на барную стойку по обе стороны от меня.       Я оказался в ловушке.       — Ты не против… Мне содовая нужна, — неуверенно указал я в сторону разноцветных бутылок.       — А мне всё же кажется, что ты перепутал адрес. Видок у тебя как раз для вечера игры в Cкрэббл.       — На себя посмотри, — фыркнул я, подманив бутылку с помощью акцио. — Может, у вас тут не вечеринка, а цирковое представление? Или вы выбираете королеву карнавала?       За спиной послышался приглушённый смех, я повернул голову, встречаясь с ним взглядом. Нелепый парик всё ещё свисал разноцветными прядями, обрамляя лицо и придавая ему несуразный вид.       — Думаешь, у меня есть шанс на победу? — чужие губы маняще изогнулись.       — Чего-то не хватает, как по мне, — усмехнулся я, резко отвернувшись, и ядовито добавил: — Попроси того омегу разукрасить тебе не спину, а лицо. Зелёные тени на веки во имя Слизерина и алую помаду поверх контура бантиком, — я чмокнул губами, поражаясь самому себе и, посмотрев на стол, плеснул содовой в стакан, но всё содержимое тут же исчезло.       — Как это понимать?..       И я опять противоречил сам себе.       — Кружевное бельё и макияж, Поттер. Какие ещё у тебя фетиши? — опалил его шёпот моё ухо, посылая толпы мурашек вдоль позвоночника. — И с имбирным элем будет лучше.       Я хмыкнул, зачарованно наблюдая, как стакан заполняется кубиками льда, затем — двумя унциями тёмного рома, после чего Том выжал внутрь лайм и добавил светлого имбирного эля. И, разумеется, пока он всё это делал, я ощущал каждое его движение, как своё.       — Один глоток.       — Но тут целый стакан, — покосился я на него.       — Я тоже люблю этот коктейль.       — То есть ты намешал себе, а мне можно только попробовать?       — Если не хочешь — не пей. Моя вечеринка — мои правила, Поттер, — его рука потянула стакан в сторону, но я тут же вцепился в него.       — Ладно… Твои правила — понял, — проворчал я.       Вот только любые правила можно обойти.       И когда я поднёс к губам, то сделал такой большой глоток, что чуть не захлебнулся.       — Если я сейчас пощекочу тебя, ты лопнешь и забрызгаешь мне всю стойку? — его ладонь скользнула вдоль моего бока, и, едва успев проглотить напиток, я закашлялся.       — Ты… совсем дурак, что ли? — выдавил я и злобно оглянулся на него, заметив тень веселья на лице.       — Какой вместительный у тебя рот, — протянул Том и посмотрел на стакан, но двусмысленность этой фразы нельзя было не уловить.       Тем не менее она меня не раздражала, как в случае с тем парнем, а слегка смущала…       — И это я не к тому, что туда много еды помещается, — добавил он, усмехнувшись.       Я сказал слегка?       Щёки полыхнули, а выпитое будто забурлило внутри, всасываясь в кровь и разгоняя её.       — Куда он пошёл, чёрт возьми?! — будто разрезал воздух чужой возмущённый возглас.       В этот момент свет погас, а на потолке стали загораться тысячи небольших очагов света, словно сотни палочек врубили люмос.       — Ты прячешься или меня прячешь?       Том оглянулся, но всё равно сложно было что-то разглядеть дальше нескольких шагов, а я отвернулся и добавил чересчур раздражённо:       — Вечеринка ведь в их честь, и они ищут тебя, — теперь уже я начал придираться, мысленно четвертуя себя за то, что рядом с ним я просто не мог держать язык за зубами. — Ты сказал, что будешь ждать моего хода. Однако недолго же ты ждал.       — Мы с близнецами в дружеских отношениях, — спокойно парировал он.       — Ты всегда позволяешь своим друзьям лапать тебя?       Теперь я звучал ещё и глупо.       — А что, Поттер, — поддел он меня, и под ритм музыки темноту начали разрезать ярко-голубые лучи, рисующие в воздухе разные Патронусы в виде геометрических фигур, — мне лучше начать с ними целоваться, как ты? Сначала с Малфоем, потом с МакЛаггеном. Кто следующий? Уизли или Грейнджер? Может, пойдёшь и Диггори клюнешь? Авось расколдуешь и дебила в человека превратишь.       Резко повернувшись к Тому, я чуть не стукнулся лбом о его подбородок, но тут же опомнился и возмущённо возразил:       — Я не целовал Драко! И… и МакЛаггена тоже! Это они поцеловали меня!       — Поэтому спрашиваю тебя: ты всегда позволяешь своим друзьями целовать тебя? — сощурил он глаза, и я понял, что под поверхностной игривостью всё это время пряталась злость.       — Почему ты так зол на меня?       — Неужели так сложно догадаться почему? — приблизил он своё лицо к моему. — На контакт ты идти не хочешь, когда мы сталкиваемся — сбегаешь, но и ответа никакого не даёшь.       — Это я сбегаю? А кто дверью хлопает перед моим носом и уходит, даже «пока» не сказав?!       — Потому что пределом моих мечтаний не являются вечные препирательства с тобой насчёт того, кто кому дверь в библиотеку открыл, — парировал Том.       — А пределами моих мечтаний — ваш с Драко конфликт из-за меня.       — Конфликт? — скривился Том.       — Из-за вас я даже сконцентрироваться не смог в библиотеке!       — Дело не в тебе, а в Малфое, — понизил он голос. — Ты хоть в курсе его планов на твой счёт? Хотя… предположу, ты снова в неведении и считаешь, что если игнорировать проблему, то она сама разрешится.       Я нервно сглотнул и тотчас вспомнил слова Беллатрикс.       «…Не без повода же Том так обозлился на Драко. Нам не нужна Холодная война на факультете, тем более между старостами».       — Беллатрикс сказала, — выдавил я, — что он хотел сделать мне предложение после выпуска.       — И, разумеется, ты не говорил с ним на эту тему, ведь это сущий пустяк, — кивнул Том.       — Нет, не говорил, потому что его фантазии меня не касаются, — скосив взгляд, я невольно потянулся к стакану, но тот отъехал дальше.         — Не касаются? — уточнил Том, насмешливо приподняв брови. — Или же ты просто не хочешь топтать его мечты и видеть чужое разочарование. Фантазии МакЛаггена ты не подпитывал, но Малфой — другое дело.       — Да, другое!       Я заметил игру желваков на чужом лице, и на мгновение мне показалось, что те самые серебристые прожилки вновь засветились, окружая зрачок и будто подсвечивая его алым бликом изнутри… Но яркий луч ударил по нам, и, когда я моргнул, чужие глаза вновь были непроглядными озёрами тьмы и ярости.       — Он не просто друг, он близкий мне человек… Том, — выдохнул я.       — И поэтому ты будешь позволять ему всё, лишь бы он не отвернулся от тебя? — спросил Том едва различимым шёпотом, от которого я похолодел изнутри.       — Драко никогда не позволит себе ничего лишнего. Я знаю его.       — Так ты, наверное, думал и о Диггори.       — Нет! — сощурил я глаза. — Считаешь меня настолько наивным?       — Видимо, я единственный, о ком ты изначально думаешь в негативном ключе, — усмехнулся Том и задумчиво добавил: — Наверное, загвоздка всегда была именно в этом.       — Что?.. — рассеянно уточнил я.       — У нас с Малфоем состоялось два разговора, — посмотрел он в сторону. — И оба мало отличались друга от друга. Темой, конечно, был ты, но причина нашего конфликта не в тебе. По его словам, у такого, как я, нет ни шанса на успех, — его губы растянулись в неприятной усмешке. — В отличие от него, поэтому только с ним ты сможешь быть самим собой, ничего не потеряв, но многое приобретя. Он уверен, что ты согласишься выйти за него лишь потому, что твои границы он трогать не собирается, предложив себя в свободное пользование в качестве сексуального партнёра, если ты будешь в этом «нуждаться», но также домработника, и няньки, на которую ты сможешь оставить ваших детей, и Мордред пойми кого ещё — всё это, пока ты будешь покорять свои пирамиды. Такова идеалистическая картина его будущего с тобой, от которой он не планирует отказываться и, видимо, появилась она давно… Но ты, конечно, ни сном ни духом об этом, — перевёл он взгляд на потрясённого меня. — Именно поэтому Малфой меня сильно разочаровал. Нельзя же быть таким наивным дурачком.       Потрясение, приправленное сотней вопросов к Драко, тут же превратилось в злость из-за слов о наивном дурачке, и я мгновенно огрызнулся:       — Считаешь, что уважать мои границы, поддерживать меня и позволять покорять «мои» пирамиды — свойственно только дурачкам? Может, мне вообще не место там? Тогда где? На кухне?       Том приподнял брови и тут же закатил глаза:       — Ох, Поттер, разве я что-то говорил о том, где твоё место? Я просто не верю, что ты согласен на подобные отношения, — покачал он головой. — И нет, дело не в пирамидах, а в том, что он пытается обмануть самого себя, а заодно и тебя. Он думает, что простая формальность удовлетворит его жажду, но ему всегда будет мало тебя, твоего внимания и тех чувств, что ты способен ему дать, потому что партнёрские отношения, которые он собирается предложить тебе, сработают, только если оба человека безразличны друг к другу. Ты сам задавал мне этот вопрос, когда мы играли в ту же самую игру: «А что, если появятся чувства?» — он улыбнулся. — И сам понимал, к чему это приведёт: к тому, что один из партнёров закончит глубоко несчастным, наблюдая за безразличием второго. В случае Драко он начнёт подавлять тебя, разрушив и твою жизнь, и свою.       Почему он так говорит, будто всё на свете знает?       Меня это почему-то раздражало. Умников вообще мало кто любит. Я знал это, поэтому никогда не пытался казаться таковым, хоть у меня было своё мнение насчёт множества вещей. Но Том или, скорее, то, как он говорил о моей жизни, о возможном будущем с Драко... Это было не просто мнение или предсказание, он говорил с такой уверенностью, будто видел это сотни раз или проживал — не знаю, что именно, но это действительно раздражало.       — А тебе-то откуда знать, какой будет наша с ним жизнь? — сощурил я глаза. — Мы предположили с тобой и другой исход: если чувства появятся у обоих. Может, я со временем отвечу ему взаимностью…       Том лишь усмехнулся краем губ, словно подобное невозможно.       — Что ж, раз ты так считаешь, мне принять это за ответ на мой вызов, Гарри? Таков твой выбор? — наши взгляды встретились, и я заметил тень неуверенности на его лице, отчего вздрогнул, сглатывая откуда-то взявшуюся горечь. — Я дал тебе время…       — Неделю!       — А сколько тебе нужно? Две недели? Месяц? Может, в сентябре мне ответишь? Или пришлёшь открытку с отказом, когда под венец пойдёшь с Малфоем?       — Я уже сказал тебе, что меня не касаются фантазии Драко.       Но нужно было что-то с этим решать, но что?..       — Ты сам только что сказал, что не мне судить, какой будешь ваша жизнь. А вдруг действительно всё будет по взаимной любви? — изрёк он ядовитее любой змеи.       — Прекрати, — я коснулся его руки. — Сейчас не то время. Экзамены…       — А потом фестиваль, — перебил он меня, — а после фестиваля ты вроде домой собирался.       — А если я не дам никакого ответа, будешь искать утешение в компании близнецов? — сощурил я глаза в негодовании. — И что мне вообще нужно делать, по твоему мнению? Из твоих уст я слышал о чувствах Седрика, о чувствах Драко и даже о Кормаке, но ты так и не сказал мне в лицо, что чувствуешь сам! Я до сих пор не понимаю… не могу осознать, что ты знал и играл всё это время, наблюдая за мной, словно я какая-то подопытная мышь!       — Всё ещё считаешь себя жертвой, а меня подлым обманщиком?       Том вздохнул. Подняв руку, он стянул парик, положил его на столешницу и беспокойно взъерошил взмокшие смоляные пряди, отливающие из-за света синевой.         — Ты ведь мне тоже не говорил о своих чувствах, но для меня это очевидно. Если бы ты только мог ощутить всё то, что чувствую я, — глухо изрёк он, подняв взгляд. — Но в чём-то Малфой был прав. Я буду поступать так, как посчитаю нужным, и, возможно, ты не всегда сможешь принять это…       — Я никогда не откажусь от своего призвания и часто буду в разъездах — такую жизнь я для себя выбрал и не потерплю, чтобы кто-то посягнул на мой выбор.       — Это для меня тоже очевидно, Поттер. Но проблема в том, что ты заглядываешь слишком далеко в будущее. Не всегда всё получается так, как мы того хотим. Сейчас передо мной стоит школьник, — Том тихо рассмеялся. — Впрочем, как и перед тобой. Я не вижу смысла говорить о том, что будет через несколько лет: мы можем сойтись, повстречаться и… разбежаться. В отличие от Малфоя, замуж я тебя не зову прямо сейчас.       — Ты прав, но есть и другая проблема, — спокойно изрёк я. — Я заглядываю не в далёкое будущее, а в самое что ни на есть ближайшее. Ты ведь знаешь, что я летом уезжаю?       — И поэтому ты не хочешь давать мне ответ?       — Мы не увидимся почти четыре месяца, — опустил я взгляд, осознавая, что мне уже это кажется слишком долгим периодом, когда я соскучился по нему за какую-то неделю.       — Совсем? — уточнил он.       — Я смогу выбраться только раз в месяц… Но писать буду часто.       — Что ж, забавно начнутся мои первые отношения, — Том осклабился. — Но ты же вернёшься? Или собираешься превратиться в русала и заставить меня отправиться на твои поиски?       Русала?       — Откуда ты?.. — сначала я нахмурился, пытаясь понять, откуда у него информация, а затем удивлённо моргнул и с заминкой переспросил: — Подожди, первые?       — Откуда я… что? Знаю? Куда ещё ты можешь хотеть столь страстно, что аж дождаться окончания школы не можешь? Простая догадка, которую ты только что подтвердил, — Том улыбнулся.       — Это твои первые отношения? — переспросил я, отмахнувшись на время от Атлантиды.       — Если ты согласишься.       — Ты что, ни с кем не встречался?       — Ты перефразировал предыдущий вопрос, — подметил Том. — Это странно?       — Нет, просто… — я нервно кашлянул, скосив взгляд и заметив, что Корвус тянет куда-то близнецов, которые, как показал направленный на Тома взгляд, похоже, обнаружили пропажу. — Мне казалось, что у тебя есть… опыт.       Будто почувствовав их внимание, Том шагнул вперёд, заставляя отступить и прислониться к стойке поясницей.         — О каком именно опыте идёт речь? — понизил он голос, прижавшись ко мне.       — Ну, — я покраснел. — О… о всяком.       — Мы ведём такие серьёзные разговоры в такой несерьёзной обстановке, — склонившись, вкрадчиво протянул он, и я вздрогнул, когда его губы задели мочку моего уха. — Если ты о сексуальном опыте, то он действительно имеется, но я ни с кем не встречался и не горел желанием это делать. До твоего появления. Можно ли считать это признанием, Гарри? Или мне нужно опуститься на одно колено и спеть какую-нибудь любовную серенаду?       Наверное, я сейчас был похож на помидор: щёки полыхали столь же сильно, сколь стучало сердце, будто пытаясь выпрыгнуть из груди. Хотелось положить руку поверх грудной клетки и попытаться сдержать этот бешеный стук.       — Нет… Серенад не нужно.       — Замечательно. Тогда не будем больше ходить вокруг да около. Спрошу снова: мне отойти… — Том сделал паузу, и в его голосе появилась лёгкая хрипотца. — Или всё же рискнёшь вцепиться в меня, Гарри?       — Хочешь, чтобы я принял решение под давлением? — шепнул я ему на ухо и невольно задел носом его волосы.       Ноздри защекотал тяжёлый и немного странный аромат парфюма. Он почему-то пах водой, песком и солью… На мгновение я ощутил себя тростинкой посреди бушующего океана за миг до того, как меня накрыла с головой гигантская волна, толкнув в объятья беспросветной тьмы морского дна. Тело потяжелело, дыхание спёрло, а на языке появился привкус соли и воды.       Осоловело моргнув, я приоткрыл рот и тяжело втянул воздух, словно и правда секунду назад тонул и не мог дышать.       — Никакого давления, — раздался его голос. — Я могу и подождать: меня всё вполне устраивает.       Он слегка навалился на меня, но эта тяжесть была приятна, как и прикосновение к его чуть влажной, горячей коже, и я вновь втянул странный аромат, но наваждение прошло.       — И, если ничего не получится, мы расстанемся?       — Разве не так делают, если ничего не получается? — казалось, он улыбается.       — Так… Наверное, так.       С одной стороны, когда моя рука поднялась и легла ему на плечо, я чётко осознавал, что делаю, с другой — когда вторая ладонь скользнула вдоль чужих рёбер, обвела бок и прижалась к спине, мне казалось, что я действую под влиянием момента и своих неугомонных желаний… Но разве само желание не является главным в подобных вещах? А я желал согласиться, очень сильно желал просто сказать «да», несмотря на сигналы здравого смысла, что мне сейчас не до отношений, что это может всё усложнить, и наверняка всё усложнит...       Но в таком случае, когда будет время?       В конце концов, встречаться с кем-то — это не безвыходная ситуация и не необратимое состояние.       Мои пальцы заскользили вдоль его лопаток, прощупывая мышцы под кожей, поглаживая саму кожу и, скорее всего, растирая краску, и я прильнул всем телом, ощущая, что сам обвиваюсь вокруг него подобно змее. Том шагнул назад, утягивая меня, и медленно задвигался, словно в танце, а вместе с ним задвигался и я, позволяя странному чувству расцветать внутри. Мне казалось, что я обнимаю нечто, что всегда принадлежало мне и только мне одному, и эта жадность не столько пугала, сколько дарила осознание, что я никогда прежде и ни с кем другим не ощущал себя так: самим собой и одновременно не принадлежащим себе…       И вряд ли буду.       — Да что здесь творится?! Чёрт тебя побери, Корвус! Отцепись уже от меня! — голос Родольфуса вернул меня с небес на землю.       Том лениво обернулся на источник шума, а я не знал, нужно ли мне убирать руки или же теперь я могу делать всё, что хочу: например, не отпускать его и не делать вид, что всё это чистая случайность…       Вздохнув, я невольно рассмеялся, чувствуя себя как-то глупо и в то же самое время понимая, что счастлив.       Как же всё сложно, однако, когда встречаешься с кем-то.       Том решил мою дилемму. Развернувшись, он обхватил меня одной рукой за талию, прижимая к себе, и, склонившись, шепнул:       — Не думай, что я забыл. Причину своего и её, — указал он глазами на танцующую и явно отрывающуюся по полной Гермиону, — присутствия здесь объяснишь мне позже.         Мне почему-то это напомнило Сириуса, но возразить я ничего не успел.       — Том! То-ом! Как ты посмел бросить нас на нашей же вече… — Родольфус замолчал на полуслове, заметив меня, и уставился во все глаза, словно призрака увидел.       А за ним появился и Рабастан.       — Косичка?..       Том вопросительно посмотрел на меня, а я тут же неловко кашлянул.       — Добрый… вечер?       — Что ещё за косичка? — капризно переспросил Родольфус, уставившись на своего близнеца.       Разумеется, тот меня не запомнил, в отличие от брата. Что тоже было странно, если быть откровенным: я не ожидал, что кто-то из них вообще меня запомнил.       — Милый, потерявшийся в поезде мальчик, который попросил разрешения потрогать мою косу, — не отводя от меня взгляда, сказал Рабастан. — Не помнишь?       — Вымахал ты, однако, «милый мальчик», — усмехнулся Родольфус, переключив внимание на меня.       И я невольно сжался под его изучающим взглядом, будто способным заглянуть даже под одежду.       Это что, намёк?..       — Прости моего брата, — произнёс Рабастан. — Он та ещё заноза в заднице.       — Я что, ошибаюсь, по-твоему? — махнул рукой в мою сторону его близнец. — Да он выше тебя сейчас!       — Выше?       Рабастан внезапно шагнул вперёд, оказавшись напротив меня, настолько близко, что я мог разглядеть мимические морщинки, когда на чужом лице расцвела улыбка.       — Проверим, — протянул он, и я вздрогнул, когда чужая ладонь дотронулась до моего лба и провела невидимую линию до его. — Ты прав, — подтвердил он, продолжая буравить меня этим непонятным взглядом. — Где-то полтора дюйма разницы, наверное… Какой приятный сюрприз — обнаружить тебя здесь, косичка.       — А теперь сделай шаг назад, — внезапно изрёк Том. — И спрячь этот взгляд: Гарри занят.       Я непонятливо моргнул, посмотрев на Риддла, а затем перевёл взгляд на Рабастана. Тот скользнул глазами вниз, будто только что заметив, что Том приобнимает меня, а я — его, после чего насмешливо спросил:       — Тобой, что ли?       — Разумеется.       — И надолго?       — Не дождёшься.       — Косичка, тебе лучше пересмотреть своё решение. Этот парень невыносим, — шутливо кивнул он в сторону Тома, а затем отступил ровно на шаг.       — Отвратительно, — протянул Родольфус, будто понял, что здесь происходит, в отличие от меня. — Опять ты клеишь всё, что движется.       — У нас с косичкой длинная история, — возразил Рабастан. — Он — не «всё, что движется».       Клеит?       — Ты…       — Гомик он — вот кто, — фыркнул Родольфус, перебивая меня. — И извращенец. Ты что, ещё тогда на ребёнка глаз положил?       Это смутило меня, но несколько в ином смысле: что-то тёмное и неприятное просочилось в разговор, начавшийся шутливо и несерьёзно. От этого хотелось отгородиться и забыть. И речь шла не о Рабастане.       — Ты хоть понимаешь, что несёшь? — повысил голос тот. — И злись где-нибудь в другом месте. Косичка не виноват.       — На что бы мне злиться? — нагло усмехнулся его близнец, не сводя с меня неприязненного взгляда.       Он смотрел на меня так же и в поезде, но тогда это были высокомерие и раздражение из-за приставшего ребёнка, сейчас же в этом выражении читалось нечто иное: будто у него появились личные счёты со мной.         — Не вынуждай меня, Родольфус, — отрешённо изрёк Рабастан, и я заметил, как за его спиной материализовался будто бы запыхавшийся Корвус. — Или расслабься, или проваливай в общежитие: насколько я помню, ты ещё чемоданы не разобрал.       — Ты будешь мне указывать? — вспыхнул тот.       — Родольфус, — совсем тихо произнёс Том, но мне стало не по себе, — правила распространяются и на тебя в том числе, ведь ты такой же гость, как и все остальные.       — Неужели? Такой же? — повысил он голос. — Тебе не кажется, что ты перегибаешь палку?! — И он снова глянул на меня, будто на букашку, которую собирается раздавить.       Рабастан поморщился, подхватив брата под локоть.       — Корвус, отведи…       — Я никуда не пойду, — вырвал тот руку. — Это МОЯ вечеринка, и здесь не только она мне принадлежит, — Родольфус истерично рассмеялся, уставившись теперь горящим взором на Риддла.       Что происходит?..       — Том, — Рабастан виновато улыбнулся. — Он просто хватил лишнего.       — Казалось, кто-то меня заверил, что всё в прошлом. Если ему здесь не нравится, это станет последней его вечеринкой, — сообщил Том, мазнув взглядом по Родольфусу, который походил на готовый к извержению вулкан.       — Какого чёрта ты говоришь обо мне так, будто меня здесь нет!        Риддл проигнорировал его выпад. Он шагнул в сторону, потянув меня за собой.       — Сейчас же вернись! — крикнули нам вслед.       — Да угомонись ты уже!       Я следовал за Томом, обернувшись на смотрящего нам вслед Родольфуса, перед которым тут же встал Корвус Лестрейндж, и наш зрительный контакт прервался.       — Почему он так себя ведёт? — спросил я, но Том лишь раздражённо повёл плечом. — Тогда куда мы идём? Мне нужно Гермиону предупредить…       — Я приведу и её, а ты пока побудешь в комнате, — ответил он.       Людей внезапно стало меньше, а дышать — будто легче, и зал прямо перед глазами резко кончился.       Мы оказались в коридоре.       — Но я не хочу сидеть в комнате, — возразил я, однако Том уже открыл первую попавшуюся дверь и завёл меня внутрь.       Да что, чёрт возьми, здесь творится?!       — У тебя было что-то с Родольфусом?       — Если ты о сексе, то нет. Я с ним не спал и не собирался.       — Но он так реагировал, будто между вами что-то было…       — Скажем так, — он закрыл дверь и повернулся ко мне, — у него лёгкая зацикленность на моей родословной.       — В смысле?       — Он считает, что в глазах собственного родителя будет достойным фамилии Лестрейндж, пусть и способен дать жизнь всего лишь полукровке, если этот полукровка будет иметь кровь потомков Салазара Слизерина.       — Но ты сказал, что у вас дружеские отношения.       Мне это категорически не нравилось.       Том потёр веки и вздохнул:       — Это не означает, что мы с ним лучшие друзья. Всё это началось из-за Рабастана. Тот стал чёрной овцой в своей семье, а так как Родольфус — его близнец, то это коснулось и его. В какой-то момент он так сфокусировался на том, чтобы доказать отцу, что он «правильный», что стал чересчур настойчивым в некоторых аспектах.       — Другими словами, он помешался на тебе.       Том криво улыбнулся:       — Но, в отличие от вас с Малфоем, он может твердить об этом, но в глубине души знает, что решений я своих не меняю. И наши с тобой отношения помогут ему принять это и успокоиться наконец.       — Так, минутку… — Я опустил взгляд, разглядывая носки ботинок и пытаясь осмыслить то, что он только что сказал, а затем посмотрел на Риддла, нахмурившись и уточнив: — Ты что, использовал меня, чтобы отвязаться от Родольфуса?       Том прикрыл глаза и помассировал переносицу.       — Позволь уточнить очевидное, Гарри: каким боком я тебя использовал, если даже не знал, что ты явишься сюда?       — Я не про сейчас говорю! Ты сам подошёл ко мне…       — Вообще-то, это ты направился ко мне, — приоткрыл он глаза.       — …и так легко принял, — продолжил я, проигнорировав возражение, — что меня не будет четыре месяца и что я весьма занятая личность.       — А я весь день в потолок плюю, — вновь вклинился Том.       — В следующем году ты начнёшь подготовительную программу, и тебе придётся часто с ними видеться… А так ты вроде занят, избавившись от чужих притязаний, если те тебе так не нравятся, но одновременно свободен, потому что меня не… — не успел я докончить, как он преодолел расстояние до меня в один шаг и впился в мои губы, больно прихватив нижнюю зубами и тут же отпустив.       Я ойкнул, а Том мрачно посмотрел на меня.       — Пришёл в себя? — поинтересовался он. — Если бы мне нужно было избавиться от Лестрейнджа таким образом, я бы просто заплатил кому-нибудь за спектакль…       — Но он бы просёк!       — Поэтому я и говорю: если бы. Гарри… — вздохнул он, — не буду спорить, что у тебя, возможно, есть причины подозревать меня во всех возможных злодеяниях, но хочу сказать сразу: я не спорил на тебя. — Он едва заметно пожал плечами, заметив моё удивление. — Я слышал, как Малфой расспрашивал, и подумал, что ты ищешь очередной повод уличить меня в чём-нибудь, поэтому не хочу давать повод для сомнений.       Мне почему-то стало совестно, но просить прощения я не собирался.       — И ты меня винишь в этом после всего?       — После всего? — понизил он голос. — Это я должен подозревать тебя в постоянной лжи. Ты тот, кто начал наши отношения с обмана.       — Мой обман был невинным, — вспыхнул я. — А ты водил меня за нос больше двух месяцев и мастерски играл свою роль!       — Я не водил тебя за нос, а подыгрывал, дав тебе время. Но, конечно же, в поисках причины моего «внезапного» интереса к тебе ты перебрал кучу всего, добравшись до вероятности существования пари, но не подумал, что я просто знаю, кто ты такой и подаю все мыслимые и немыслимые сигналы, — развёл он руками и ими же всплеснул, рассмеявшись: — А вот и первая ссора. Поздравляю нас с ней!       Коснувшись лица, я поправил очки и сообщил:       — Я с тобой не ссорюсь. Я пришёл за своими вещами.       — Почему это звучит так, будто ты собираешься со мной расстаться спустя пятнадцать минут отношений?       — Я просто говорю, что хотел бы их вернуть. Поэтому я и пришёл сюда вечером… Ты вроде бы хотел знать, как мы с Гермионой оказались здесь.       — И ты снова лжёшь, — констатировал он, шагнув ко мне, — но злодей и интриган здесь я?       — Ладно… — я вздохнул, покачав головой.       — Ладно что?       — Ты мудак, злодей и интриган, но хоть красивый… Конечно, это ничего не меняет — теперь я вижу, какой ужасный выбор сделал. И, Мерлин, какую же чушь я несу, — я нервно хмыкнул и потёр лоб. — Я просто напуган и… и нервничаю.       Том хрипло рассмеялся. Я ощутил беглое прикосновение к лицу и поднял взгляд. Его пальцы заскользили вдоль моей щеки, очертив скулы, и коснулись уха.       — Что тебя напугало? Родольфус?       — Нет… Я почему-то испугался сказать тебе причину своего появления, — пояснил я, заметив немой вопрос на его лице, — но какой смысл в этом страхе, если мы теперь встречаемся, да?       — Теперь ты пугаешь меня, — медленно произнёс Том. — Что такое срочное заставило тебя прийти сюда этим вечером, о чём ты теперь боишься мне рассказать?       — Я, — вздохнув, я вновь понял, что отчаянно краснею.       Почему я, чёрт возьми, краснею, когда всё самое страшное позади?       — Ты?..       — Я… — и вновь пауза.       — Ты взорвал Хогвартс и теперь в бегах?       — Нет, — замотал я головой со смешком.       — Тогда что?       — Я… — потупившись, я хлопнул себя по щекам, и раздался хлёсткий звук, а вместе с этим и моё признание: — Я соскучился по тебе. Вот… Ещё тогда, когда я забыл про треклятых кроликов, подумал, что хотел бы просто поговорить с тобой, но это будто стало недоступным. Если говорить, то тема выбора всплывёт, а я не знал, нужно ли что-то делать или оставить всё как есть. Поэтому… поэтому пришёл. Я думал просто посмотреть на тебя, и, если ты меня заметишь, использовать вещи как мотив, но пришёл я сюда действительно не из-за них… Да и странно было бы, верно?       Том вновь заставил меня посмотреть на него и улыбнулся столь мягко, что я на мгновение оторопел, разглядывая незнакомую до этого самого момента улыбку.        — А ещё ты хотел застать меня и облегчить себе задачу, не так ли? — произнёс он, и я отмер. — Если ты постоянно недоговариваешь, Гарри, мне приходится вечно договаривать за тебя.       — Я застал тебя… но не ушёл.       — Я ничего такого не делал, чтобы ты меня «заставал».       — Просто позволял себя трогать и шептать на ухо, — скривился я.       — А ты тот ещё собственник, оказывается, — рассмеялся он.       — Просто это неприятно…       — Тогда прекрати целоваться с кем попало, раз это понимаешь, — он внезапно расстегнул перчатки для квиддича, стащил их и положил на стол.       И только тогда я огляделся, осознавая, что стою в спальне. Нетронутой и обезличенной, поэтому, скорее всего, это была гостевая комната.       — Мне теперь сидеть здесь всю ночь?..       — Будь на твоём месте кто-то другой, я бы его уже сдал Филчу, так что радуйся, что ты для меня особенный.       — Но ведь никто не знает, кто мы такие, — прошептал я. — Да и какая разница? Я слышал, что сюда часто пробираются пятикурсники.       — Но это не значит, что они здесь задерживаются надолго. Тем более мне казалось, что такие развлечения тебе не по душе, — медленно произнёс он, — но теперь ты хочешь вернуться туда…       — Но ты ведь вернёшься в зал?       — Так вот оно что, — он рассмеялся. — Будешь следить, чтобы ко мне никто не приставал? Или не приставал один конкретный человек? Не беспокойся, Рабастан сможет его успокоить.       — Просто хочу… — и вновь лицо запылало, — побыть с тобой подольше. — Порывисто облизав губы, я поспешил добавить: — Раз теперь мы встречаемся…       — У меня такое ощущение, что теперь ты используешь это в качестве отговорки, — он улыбнулся. — Можешь уточнить, что в твоём понимании побыть вместе?       — Я хочу разговаривать, — выдохнул я, осознавая, как это звучит, — и целоваться… Вряд ли сейчас возможно нечто другое в подобной обстановке.       — Ещё ты можешь просто остаться в комнате со своей подругой и дождаться утра. Я попрошу эльфа принести вам молока с печеньем.       Не скрывая гнева, я наградил его тяжёлым взглядом.       — Я тебе говорил, что ты очень требовательный? — улыбнулся он, потрепав меня по щеке, словно ребёнка. — Целоваться и болтать — чудесный план, но, боюсь, я немного-много пьян сейчас, чтобы трезво реагировать на тебя, Гарри.       — Ты и во время игры был пьян.       — Ни капли. Разве что расслаблен, а сейчас в моей крови достаточно медовухи, чтобы медведя плясать заставить, и стою я прямо и говорю лишь из-за двух отрезвляющих эликсиров, чьё действие начнёт таять через час.       — И что? — выдохнул я, невольно коснувшись волос. — Можешь приставать ко мне…       — Гарри, ты пил что-нибудь помимо того, что я предложил тебе?       — Ещё несколько глотков.       — Глотков чего, — помрачнел он.       — Не знаю, — пожал я плечами. — Гермиона дала какую-то гадость, но я не пьян.       — Нет, ты просто открытым текстом просишь меня приставать к тебе, когда я даю тебе понять, как именно это может закончиться.       — Ну и пусть…       Том внезапно принюхался.       — Алкоголем ты почти не пахнешь.       — Я же говорю, что я не пьян! И ты будто удивлён этому. Если уж на то пошло, то ты видел меня голым и прекрасно знал, о ком я фантазирую, — проворчал я, — когда я рассказывал тогда…       — То есть тем вуайеристом в твоей комнате был я? — хмыкнул он.       — А разве не это признание ты выпытывал у меня?       — И сейчас поражаюсь твоей смелости и почему-то мне кажется, что у неё есть некоторые ограничения.       — Поражаться смелости гриффиндорца, — хмыкнул я. — Это весьма оригинально, что могу сказать. И я уже говорил тебе, когда соглашался на фальшивые отношения… чего хочу.       — Хотел переспать и кинуть меня — да, я помню, — мрачно усмехнулся он и отошёл от меня. — И тем не менее ты продолжаешь краснеть, как, к примеру, только что. Твоя подруга не могла тебе ничего подмешать? Зелье раскрепощения, например?       — Оно кислое и с ярко-выраженным вкусом клюквы, — скривился я. — Я бы узнал.       — Пробовал?       — Однажды. Когда был один…       Том откинул голову и рассмеялся, а я наблюдал, как двигается его кадык.       — Чтобы сделать что? Неужели подрочить в первый раз?       Я насупился:       — Четырёх стен я не стесняюсь, если что.       — Тогда что же ты делал?       — Написал тебе, — вздохнул я, прикрыв на мгновение глаза.       В этом даже самому себе я стыдился признаваться, предпочитая считать, что я сделал это, надеясь, что мне никогда не ответят.       — Но я… я не буду раздеваться. Поэтому это не зелье.       — То есть ты будешь спать со мной в одежде? — озадаченно спросил он.       — Ну, в пижаме.       — И в пижаме мы будем…       — Можешь касаться меня под одеждой, — перебил я его сипло. — Как во время игры…       — Но ты сам сказал, что я видел тебя голым — Том задумчиво коснулся подбородка, разглядывая меня.       — Не вблизи, и это длилось всего лишь секунду!       — Но я успел всё рассмотреть, Гарри.       — Неправда, — замотал я головой.       — Ты стоял там истуканом дольше секунды. И мне всё понравилось.       — Не говори так, — прошипел я. — Я пухлый!       — Скорее, временами ты очень грозный. И просто очаровательный, — улыбнулся Том и внезапно позвал: — Локки!       Пока я переваривал его заявление, не зная, смеяться мне или плакать, в комнате материализовался эльф. На вид он был ещё совсем юным, и привычная белая сорочка оказалась подпоясана, что придавало ему чудную стать.       — Локки слушает хозяина.       — Моего гостя могли опоить каким-нибудь зельем?       Эльф повернулся ко мне и тихо спросил:       — Локки может подойти к гостю хозяина?       — М… Да, — я непонятливо уставился на Тома, но эльф тут же оказался подле меня.       — Локки может дотронуться до гостя хозяина? — широко раскрыл он глаза, и я кивнул, после чего меня взяли за руку и стали тереть подушечки пальцев, а затем массировать ладонь, разглядывая и принюхиваясь.       — Гость хозяина может глубоко вдохнуть через нос, задержать дыхание и выдохнуть через рот?       Я так и сделал, замечая, как глаза домовика закрылись, а крылья носа затрепетали. Затем он щёлкнул пальцами, и в его руке появилась простая деревянная палочка, как для эскимо.       — Гость хозяина может положить её на язык, подержать и отдать Локки, когда Локки попросит?       — Гермиона не могла меня опоить… — упрямо уставился я на Тома.       — Гость хозяина не хочет? — виновато уточнил домовик.       — Гарри, сделай, пожалуйста, как он просит. Хоть это и маловероятно, но в сами бутылки могли что-то подмешать. А это прямое нарушение правил моих вечеринок, так что дело не только в тебе, я просто хочу удостовериться…       — Что я в своём уме? — перебил я его.       — Что ты не одурманен.       — Ладно, но если тебе нужно моё скромное мнение, то я просто выпил водку с шоколадным ликёром, и это было очень гадко.       Я вздохнул, положив палочку на язык, а затем отдал её эльфу, чтобы тот тупо уставился на неё, будто мог разглядеть нечто невидимое для нас.       — Локки готов дать хозяину ответ, — кивнул домовик и повернулся к Тому. — Гостя хозяина действительно опоили. Корнем валерианы. Локки найти виновника?       Не сдержав смешок, я снял очки и потёр переносицу. Гермиона добавила мне седативное, чтобы я успокоился и «расслабился».       — Нет, не стоит, — Том, кажется, выдохнул с облегчением. — Но у меня для тебя есть ещё одно задание.       — Чем ещё Локки может служить хозяину?       — Пригляди за другой моей гостьей. Гермионой Грейнджер. Шестое правило, десятое... и одиннадцатое по обстоятельствам.       Почему это прозвучало так, словно…       — Локки обязательно всё выполнит, — поддакнул тот с явной гордостью в голосе, точно важнее ему ничего не поручали.       — Иди, — отпустил его Том, и, когда я надел очки, эльфа уже не было.       — Что это за правила?..       — Лимит на алкоголь, слежение и предоставление комнаты отдыха в случае нужды.       — И много их у тебя?       — Достаточно.       — А если какие-нибудь исключения для пятикурсников, встречающихся с хозяином вечеринки?       — Об этом я как-то не задумывался... — притворился он глубоко озабоченным. — Возможно, стоит пересмотреть часть из них, если ты пообещаешь вести себя хорошо.       — Теперь моя очередь спросить тебя, можно ли принимать это за твой ответ? Ты согласен?       — Но не на то, о чём ты думаешь. Вдруг ты что-нибудь затеваешь? — его губы растянулись в улыбке. — Получишь от меня желаемое, и поминай как звали.       Внутри всколыхнулось возмущение.       — Ты сейчас серьёзно?       — Если всё не так, то и спешить нам некуда.       Я заметил палочку в его руках, и без того тусклый свет в комнате погас, оставляя лишь пролившуюся внутрь двумя продолговатыми пятнами синеву из окон: одна тянулась в сторону платяного шкафа, другая — поверх кровати. Том сделал шаг назад под моим непонимающим взглядом и прислонился к двери, запирая её, а затем сместился в сторону, к угловому креслу, и сел в него, будто слившись с тенью.       — Что ты делаешь?..       — Воплощаю твою фантазию в жизнь, — прозвучал будто из ниоткуда его голос, более глубокий и ровный. — Ты говорил, что представляешь, как стоишь на четвереньках, а я наблюдаю за тобой, пока ты ласкаешь себя… Покажешь мне, Гарри?