Perfect combination

Я принялась собирать чемоданы сразу же, как только вошла в комнату. Почему-то на интуитивном уровне я подумала о том, что в Рим мы едем на срок не менее двух недель, а потому решила взять с собой, не много-не мало, два чемодана. И оба большие, чёрные. Учитывая, что мой стандартный набор для люксовых отпусков минимум на неделю обходится одним таким крупным чемоданом, на две недели я решила взять два, взяв в расчёт то, что обязательно пройдусь по магазинам. Поэтому, один чемодан я заполню только наполовину. Итак, приступим. В чемодан сразу полетели косметички. Средства гигиены, маленькая с лекарствами, косметика и небольшой контейнер со скотчем, клеем, ножницами и всем прочим необходимым для детских уроков декоративно-прикладного творчества. Последний набор был обусловлен моим типичным "Ну, мало ли!", которое я втолковывала всем с такой упертостью и серьёзностью, что люди соглашались. Далее. Небольшой набор из трёх пар обуви: балетки, чёрные туфли-лодочки и шлёпанцы. Поеду я в кроссовках. Два вечерних платья, две белых и одна черная майка, три пары брюк разных фасонов, блузка, десять комплектов нижнего белья (три из которых кружевные), две рубашки, пять пар носков, шорты, пижама и халат. Вроде все основное есть. Осталось сложить только пару-тройку сумочек и аксессуары, но это все пойдёт в другой чемодан. Можно считать, я собралась. Ах, да, еще нужно решить, какую сумму я собираюсь взять с собой. Какая там валюта в Италии? Евро. Надо рассчитать. Мне придётся разменивать злосчастные доллары – дабы не создавать неудобств – прямо по приезде. Думаю, двадцати пяти тысяч должно хватить. Я, конечно, могла бы не брать ничего, рассчитывая на великодушие и кошелёк Вилли, но не хочу же я показать себя со стороны, будто с ним пытаюсь сблизиться только из-за денег. Звучит, будто я высказываю кому-то свой коварный план, но это ведь правда не так! И вот, когда я уже практически окончательно собралась, мою голову осенило. Стеффани, чёрт её дери! Ведь как раз завтра я должна была пойти к ней в гости. Теперь придётся выбирать между крутой поездкой в Италию с моим потенциальным будущим мужем (остальные так, на фоне) или посиделками с девушкой, знакомство с которой в потенциале поможет наладить мою популярность в светском обществе. (И почему я стала так часто думать о только лишь возможных вещах?) Думаю, выбор очевиден. Хотя... Ведь есть ещё негласный третий вариант, который я, разумеется, только что самостоятельно придумала. Что, если позвать Стеффани с собой? Есть только пара загвоздок. Первая – лучше бы они не пересекались с компанией, с которой я еду отдыхать изначально. Вторая – мне нужно узнать название отеля, чтобы сообщить ей, куда ехать (если она поедет со мной, придётся выдать всю тайну о том, что моим спутником был сам Вилли Вонка). И третья – нужно найти на фабрике телефон, что, думаю, не так сложно. Кстати, Стеффани оставляла мне свой номер, нужно только найти бумажку. Я конечно, сомневаюсь, что у этой продвинутой девочки есть стационарный телефон, но попробовать стоит. Если не получится, то, не придя к ней в гости, я ничего не потеряю. Да и, думаю, она не сильно обидится. Я уже нашла Умпа-Лумпа, который провёл меня к телефону и, спросив название отеля, поблагодарила, отослав его обратно по делам. Гудки, гудки и вот наконец зевок и голос: —Да, кто это? —Стеффани, доброй ночи, это Розабела Оверлин. Слушай, в общем-то...—Сжираемая собственными сомнениями, я задумалась. Зачем мне вновь жертвовать собственным спокойствием и плести какие-то интриги, скрывать что-то? Я так от этого устала. Да и нахрен мне сдался этот социальный статус?! —Алло, Розабелла, ты ещё здесь,—вновь зевнув, быстро спросила Стеффани. —Да, извини, просто задумалась. В общем, прости, я не смогу придти к тебе завтра. —Оу, очень жаль. Почему?—Чёрт, придётся опять разыгрывать спектакль. Благо, этот не будет трудным. —Дело в том, что завтра с утра у меня срочный рейс в Италию. У меня там близкий друг, он очень болен и я опасаюсь за его здоровье. По словам врачей там чуть ли не смертельный риск. —Ох, как жалко. Надеюсь, с ним всё будет хорошо,—слова звучали как-то сухо. Впрочем, я её понимаю. Судя по голосу, очевидно то, что бедная Стеффани была вырвана из сладкого сна. Да, и не мудрено, уже первый час ночи! —Спасибо. Ладно, спокойной ночи. Я тоже пойду, завтра рано вставать. —Спокойной ночи.—В трубке раздались быстрые гудки, и, положив её на место, я поспешила вернуться в комнату и завалиться в кровать, предварительно заведя будильник на восемь часов утра. *** Я проснулась в приподнятом настроении и сразу же пошла в душ. Однако, сегодня с самого утра на фабрике почему-то было неимоверно душно, а потому я решила принять прохладный душ. Напевая импровизированную мелодию, я открыла кран и стала вертеться под душем, как следует намачивая голову. На бортике ванной первой баночкой, попавшейся мне на глаза, оказался дивный шампунь с ароматом вишни. Как же мне будет хорошо сегодня! Пока я мылась, представляла, как я гуляю по улочкам Рима, пью прекрасное вино в ресторанах. Я давно хотела посетить коллизей. Собственно, для того, чтобы не убить свои ноги, когда буду гулять по развалинам, я и взяла кроссовки и шорты. В Италии мне приходилось бывать ещё со Стивом, и, несмотря на то, что понаслаждаться ей я успела мало, до сих пор помню свои впечатления. Хотя, были мы не в Риме, а в Неаполе. Для полёта в на самолёте, да и для любых передвижений в другие города наиболее удобная обувь – кроссовки. К ним я надела широченные джинсы на низкой талии и белую майку и плащ сверху. От таких нарядов я совсем отвыкла. Удивляюсь, как что-то подобное оказалось у меня в шкафу? Покрутившись около зеркала, я вздохнулач осматривая уже ставшую родной комнату, которую придётся оставить на пару недель. Впрочем, с присутствием Мари, думаю, она не потеряет своих красок. Ах, точно, Мари! Придётся впервые оставить мою девочку на столь долгое время. Но, думаю, ручкам Умпа-Лумпов можно доверять. Погладив Мари за ухом, я села на кровать и стала ждать, когда за мной придёт присланный Вонкой Умпа-Лумп. Я пыталась прокрутить в голове всё, что связывало меня с фабрикой. А ведь было много чего. Причём эти три месяца были самыми яркими в моей жизни. По крайней мере, за последние несколь лет. Господи, какая странная привычка с нихуя придавать ситуации драматизма... Наконец раздался стук в дверь и, спросив, готова ли я, её открыли четыре человечка. Попрощавшись с Мари, я вытащила чемоданы, решив, что один из них я всё-таки покачу сама. По дороге к парадному входу, мы обсуждали, как и что нужно делать с Мари, пока меня не будет. Может вам я и не упоминала того, как ухаживала за Мари, но, прошу, поверьте нá слово, я это делала. Тут я вспомнила ещё одну деталь. Я серьёзно и очень настойчиво просила Умпа-Лумпов писать письма, звонить в номер и рассказывать обо всех изменениях в состоянии кондитера. Человечки кивали, стаскивая по ступенькам мой чемодан, который был выше их в два раза. Мне теперь ничего не оставалось, кроме как удивляться их слаженной работе. Мы дошли до машины, рядом с которой, на удивление, стоял Вилли. Пока человечки грузили багаж, я подошла к нему и, приобняв, серьёзно спросила: —Вилли, это что такое?! —А что не так. —Я кому говорила сегодня отсыпаться?! —Кстати, чудно выглядишь,—как ни в чём не бывало улыбнулся кондитер. —Ты издеваешься?! Но, в любом случае, спасибо. Так сколько ты спал. —Я абсолютно выспался. —Сколько. Ты. Спал? —Белла...—мой давящий взгляд ему прямо в глаза,—Ох... Дай вспомнить... Семь часов. —А если серьёзно? —Около... пяти. —И это ты называешь нормальным сном после всего того недосыпа, что у тебя скопился?! —Белла, я сам решу. —Да, решишь. Вот только потом расхлёбывать твое хуёвое состояние потом придётся мне, а это, поверь, сомнительное счастье.—Залпом выдала я. —Хорошо. Давай, я провожу тебя до аэропорта, а потом приеду домой и лягу спать. —И примешь снотворное, если не уснёшь сам? —Да. —Отлично. Только не переборщи с дозировкой, ха-ха. Мы уселись на задние сиденья машины и поехали в аэропорт. По дороге вновь начались разговоры. Я, стараясь придать голосу флёр безынициативности, спрашивала Вилли о том, как часто он посещает врачей, следит ли он вообще за своим здоровьем? А когда мы распрощались и я села в самолёт, в голове встал вопрос: "Что это, вообще, блять, было?!" Я, человек в целом не особо эмпатичный, да за кого-то всерьёз волнуюсь? Да, ну, нет. Ещё такой радости в жизни мне не хватало. И так переживаний на уме постоянно куча, а тут ещё эта дурацкая любовь. Жизнь уже не раз учила не бросаться в омут с головой и не доверять особо никому. И исключений тоже не искать. И шансов не давать. А если поддаёшься слабости, то уходить первой и по-английски, не оставляя за собой и следа. Но, если подумать, я ведь первая всё это затеяла. Одна из личностей в голове кричала окститься, повернуть назад и сбежать в Италию, приговаривая: "Видишь, как хорошо, случай сам подвернулся!" А вторая, как ребёнок, с остатками доверия к миру молила попробовать узнать что-то новое, произнося обнадёживающее: "А вдруг получится!" И я разрывалась. Разрывалась между голосом мягкого сердца, заточённого в железобетонную оболочку и мозга, одерживающего преимущество в большинстве моих решений. В этот раз, – возможно, по моей, а возможно, и нет, воле – им пришлось придти к компромиссу. Моим внутренним душевным советом было вынесено решение попробовать, довериться, сделать исключение, дать шанс, в общем – нарушить все мои табу. Но, чтобы, в противном случае, испытывать меньше боли, я заручилась поддержкой мозга, утверждающем, что, если ничего не выйдет, я забуду это всё, как дурной сон или неудавшуюся игру. Вот только не учли мы все одного: проигрывать я не умею.