***
Манрик был вкусным. Тощим, но неплохим, мясо жевалось приятно и просто. И кости были достаточно крепкими, чтобы не рассыпаться в труху от первого укуса. И всё же, Ричард продолжал испытывать досаду, даже когда зарывал вдосталь погрызенные косточки, уложенные с чужим телом в свежий гроб как можно глубже. Ярость, обуявшая его, когда он увидел, как рыжий пристаёт к Эстебану, упорно не желала проходить, даже после того, как он устранил её источник. Настолько, что он даже голову оставил целой, словно чувствовал, что не имеет права на своё любимое лакомство. Только… почему? Ричард снова покосился на лежащую неподалёку голову. Если подумать, то… Манрик принадлежал ему, Эстебану, ещё с Лаика будучи в его шайке-лейке. То есть, Колиньяр мог с ним делать всё, что угодно, тот был его, это Ричард забрал чужое. Хвост сам собой зашуршал по траве. Мда, неловко вышло... Ричард тоненько скульнул, отряхнул лапы, хватая голову под мышку. Ну что ж, съеденного не вернуть, значит, он отдаст то, что осталось! В лучшем виде из возможных, готовым к употреблению!***
Три дня спустя, на очередном совете, Алва отдал деду украшения внука. Чтобы их отыскать, Ричард и Эстебан, вынужденные работать заодно, обошли всех ювелиров и скупщиков в Олларии, скрывая личности, естественно. И именно Колиньяру повезло - как раз во время его визита, какой-то жулик пытался продать брошь Константина для шейного платка. После допроса и обыска, одного и другого и лавки, нашли перстни и информацию. Жулик оказался профессиональным мародёром, не в первый раз сбывавшим краденную у мертвых добычу. До могилы, в которой нашёл украшения, довел чуть ли не бегом. Старая перечница Тара, вдова, прохиндейка и скупердяйка, не пользовалась таким интересном у мужчин в жизни так, как к ней приставали после смерти, потревоженная уже третий раз. Под молитвы прихваченного клирика и взгляды Первого маршала, стражники споро раскопали могилу и вытащили гроб. Эстебан побледнел, прижал надушенный мятным и лимонным маслом платок к лицу, но придвинулся ближе. Смрад от открытой домовины был такой, что даже у герцога Алвы побледнело его молочно-белое лицо, став ещё светлее. Клирик вздрогнул, спешно начиная очередную молитву, чертя защитные знаки. Ричард глубоко вздохнул и тут же отвернулся, но его никто не винил и было из-за чего: Тело старухи было отчетливо приподнято над дном. Можно было подумать, что это подушка или перина, но Эстебан сомневался, что простолюдины стали бы на такое тратится, и верно: периной телу служили ещё одни останки, прикрытые ошметками одежды. Розового и изумрудного цвета. Эстебан услышал, как кого-то за его спиной начало тошнить и еле сдерживал дурноту сам, глубоко дыша лимоном и мятой. Он не должен, он не имел права на слабость! Нет! - На костях есть следы. От зубов. - Конечно же, сиятельный Алва был выше всех низменных слабостей и, где-то достав тонкую и гибкую ветвь, аккуратно приподнял ткань, рассматривая кости. - На собачьи или шакальи похожи мало. Ричард, бледный, с лихорадочно, болезненно-жалобно сверкающими глазами, растерянно топтался рядом, напоминая нашкодившего щенка. Кажется, он до сих пор не до конца, как и большинство, не осознавал, насколько ужасно то, что он, что они услышали. - Эсте? - выдохнул он, когда Эстебан, покачнувшись, привалился к нему, хватаясь за плечо, чтобы устоять. Взгляд его, прошедшийся по сжатой челюсти, крохотным зрачкам и напряженному телу, смягчился, как и голос, уже тише произносящий: - Всё хорошо, всё будет хорошо... Крупная, горячая ладонь провела по спине, и Эстебан кивнул, выпрямляясь, шепотом обещая: - Я обязательно узнаю, кто это сделал. Окделл кивнул, прикрывая глаза с золотистыми искорками. - Я в этом даже не сомневаюсь. И ободряюще улыбнулся, показывая самые кончики клыков.***
Ричард снова задумчиво почесал лапой затылок, смотря на то, как распевается Валентин. С каждым разом у того получалось всё лучше, добыча сама шла им в руки, хотя, промашек пока было много. Поэтому, а ещё из-за воспитания, Придд отказывался убивать сам. Впрочем, это не мешало ему лакомиться притащенным щедрым Ричардом кусками на равных. Гордость, человеколюбие и воспитанность молчали в тряпочку, когда нутро Певчего требовало жрать, возмещая затраченные на волшебные песни силы. - Эстебану не понравился подарок. - не найдя в себе верного ответа, выдохнул-прорычал вслух Ричард. Певчий мягкой оборвал очередной Зов, склонил голову вбок, хлопая хвостом по воде. - О, то есть, ты уже понял? - Понял что? - проворчал Ричард и тут же замер. Золотые луны глаз удивленно расширились, когда Окделл осознал: Добыче подарки не дарят. Её либо пожирают, либо оставляют в живых, если время охоты не пришло. За ней не следят еженощно, не тоскуют, не хотят извиниться. - Но мы же оба самцы... - прижав уши к голове, провыл тот. Валентин, повернувшись к нему, прищурил все четыре глаза, не без ехидства спрашивая: - То есть, из всего, тебя волнует только это? Окделл махнул хвостом, случайно окуная кончик в воду и тут же его поджимая - вода была ещё холодной, настолько, что клыки свело даже от этого. Как Придд в ней сидел, в ледышку не превращаясь? Может быть, он был слишком легкомысленным, но сейчас его действительно волновало только то, что чужой пол затруднял становление Эстебана его парой. - Хотя, сомневаюсь, что даже это может быть помехой. Мы же не люди. Уже нет. - хмыкнул тот, разглядывая собственную перепончатую ладонь, то втягивая, то выпуская когти. - Ты говорил, что твои родные тоже обернулись, значит, женщины тоже имеют силы. Значит, кровь передаётся и через них. Сомневаюсь, что Абвении позволили бы так глупо оборвать свой род из-за предпочтений. Ричард кивнул, признавая логику, а после прислушался к своему телу, вопрошая. Кровь сейчас к нему была ближе, звучала чётче, и долго ждать не пришлось: ответ пришел жаром и несколькими больше ощутимыми, чем видимым, осколками чужой памяти и Ричард, осознав их, кивнул. Абвении действительно были очень, очень мудры. И очень не хотели, чтобы их кровь пропала. - Значит, задача у тебя только одна. - продолжил рассуждать Валентин. - Сблизиться с Эстебаном настолько, чтобы он стал твоей парой и не послал даже тогда, когда узнает, что Живожор - это ты. Сможешь? Ричард прищурился, осматривая самого Спрута. Тот был на удивление воодушевлен. А потом вспомнил, что они находятся в общей лодке, а потому, Придд больше всех заинтересован в том, что происходит между Ричардом и Эстебаном. Ведь если даже Колиньяр, с которым Окделл цапался весь Лаик, сможет его принять, стать его парой, то и у Валентина с Арно всё получится. Ричард развёл лапы, оскаливаясь. - А куда я денусь? Без Эстебана, он уже это понял, ему плохо. Слишком плохо, чтобы трудности пугали.***
Последние дни Эстебан чувствовал себя как во сне. И уже не знал, хотел ли проснуться поскорее или никогда из него не выбираться. Он тесно общался со своим кумирой, Рокэ Алвой, познавая и учась у него. А ещё... А ещё был Ричард. Странный, почти незнакомый. Внезапно внимательный, вдумчивый, подхватывающий всё на лету. Колиньяру внове было видеть его таким, но приятно. Слишком приятно, чем тот готов был это признать. И, подчас, только присутствие Ричарда спасало других от его сварливости. - Разрубленный змей! Сколько ищем, а никто похитителя в глаза не видел! - Он выбирает одиночек и действует наверняка. Единственной промашкой, что можно считать, было то, что он отпустил последнего хурия. - Но и тот ничего внятного нам не сообщил... - выдохнул Колиньяр. - Демоны, нам бы хоть что-то от него получить! Ричард виновато поджал губы и кивнул, ободряя. - Уверен, скоро ты что-нибудь отыщешь. - Мы отыщем, Окделл. Мы.***
Даже ради Эстебана, Ричард подставляться не собирался, но... Побаловать его можно было. Валентин шипел и плевался, говоря, что не в коня корм, и Колиньяр всё равно не оценит изысканный душок тухлятины, которого Придд так упорно добивался. Хурий, на свою беду, прожил дольше, чем рассчитывали они оба, будучи пособием для Валентина по отработке навыков. Ричард даже подкармливал его в логове, как мог - всё равно, сбежать благодаря сломанной ноге тот не мог, а если бы сбежал, почти покинувший его рассудок не дал бы рассказать лишнего. Эстебан хотел что-то от хурия? Он это что-то получит. Например, отменный, отборный, с боем вырванный у Певчего ливер. Или сердце. А может, оба сразу? Ночью, бережно подхватив пастью подарок, Ричард поспешил к Эстебану. Ныне он знал, где расположена его комната, а потому, дождавшись, когда пройдёт очередной патруль, аккуратно вскочил на ограду, а уже с неё - на балкон второго этажа угловой комнаты, спальни, отведенных Эстебану покоев. Аккуратно, когтем поманив к себе, Ричард заставил защёлку сдвинуться, откывая ему путь внутрь. Пахнуло вишней, острым, терпким потом, хоть и очень легко, и теплом. Ричард потянул носом, едва сдерживаясь от того, чтобы не заглотить подарок в одно движение. Вкусно. Слишком вкусно. Переступив лапами, Ричард придвинулся ближе, забираясь на кровать. В последнее время, сон Эстебана не жаловал. То ли чувство вины грызло, то ли подспудная догадка о том, что раз их преступник осмелился подобраться так близко к дому цивильного коменданта, то со временем может обнаглеть ещё больше и забраться внутрь. Поэтому, ощутив, как мягко прогибается перина, нахмурился, провернулся и посмотрел сквозь ресницы. У его ног над кроватью возвышалось... нечто. Нечто, казавшееся сотворенным из концентированной черноты, узко выделяющейся серебристым контуром и огнями золотистых глаз, всех четырёх. Нечто дружелюбно махнуло ему хвостом, подбираясь ближе, и, наклонив вытянутую звериную морду, склонилось, аккуратно вываливая прямо Эстебану на живот нечто темное, влажно-лаковое, ласково ему скалясь полной слюной пастью. Вглядываться в дар Эстебан не стал. Лишь одним движением вытащил из-под подушки пистоль, и, прищурившись, сжал курок, целясь твари между глаз. Выстрел слился с обиженным рёвом. Ричард кувыркнулся назад, разбрызгивая капли прозрачной золотистой крови, и, ощутив ещё один выстрел, позволил камням поглотить себя, выкидывая из дома. Встряхнувшись, Ричард клацнул челюстью, услышав, как встревоженные стражники сбегаются ближе, и, как можно незаметнее, выскользнул наружу, уходя по теням и крышам. Он едва успел вернуться в особняк на улицу Мимоз и принять человекоподобный вид, когда к ним прибыл гонец.