- Ты действительно уже не боишься? - Ричард смотрел пытливо, но не забыл сделать укус мяса с шампура. Эстебан его понимал - запах у кагетского кушанья, заказанного Окделлом прямо на кагете с клыкасто-ласковой улыбкой, от которой трактирщик ринулся на кухню мгновенно, был чудесный. А ответ... Ответ он и сам хотел бы знать.
- Я... знаю, что мне вреда не причинят. По крайней мере, пока. Ни Живожор, ни второй. - осознав, что проговорился, маркиз впился в мясо белыми жемчужинами зубов. Губы тут же заблестели от вкусного сока. Эстебан облизнулся, жмурясь от вкуса, не замечая, как впился в него Ричард взглядом на секунду зазолотившихся глаз. Но затем, моргнул, сливая четыре зрачка в два, про себя благодаря скупого трактирщика за малое количество свечей, и уточнил:
- Второй?
- Я... сомневаюсь, что Живожор устроил всё это один. В тот, самый первый раз, я ощутил его присутствие, смог проснуться, даже дать отпор, но потом... - Эстебан горько хохотнул. - Людвиг уже шутит по поводу того, что у него бессонница прошла. В первый раз Живожор ждал, хотел увидеть реакцию на подарок, но затем - нет. Что изменилось? Ответ - даритель.
- Умно. - хрустя зелёным луком, кивнул Ричард. - Даже слишком. Но ты не ответил, боишься?
- Смерти - нет. - выдохнул Эстебан. - О ней меня ещё в детстве предупредили.
Окделл вскинул бровь, берясь за следующий кусок мяса, а Колиньяр начал пояснять.
- Мои родители очень долго не могли завести детей. Отец даже думал, что ему всерьёз придётся передавать титул брату. И тогда, отчаявшись, мать где-то нашла ведьму и отправилась к ней.
Ричард даже жевать перестал.
- И... что?
- Ведьма оказалась настоящей, не шарлатанкой и не простой деревенской знахаркой. И сразу сказала, что детей у неё будет двое, девочка и мальчик, которым она уже беременна. Только вот судьба у наследника будет сложной, ещё в юности столкнётся он со Смертью. И та либо уничтожит его, либо псом цепным следовать будет. - Эстебан отхлебнул вина, смачивая разом пересохшее горло.
- Первое случится - не только я, но и весь мой род вместе с родиной уничтожен будет. Второе... Чуть ли не личное благословление от Создателя получу и мир спасу, слишком уж красочно ведьма матушке счастье после описывала. Так что, нет, смерти, своей смерти, я не боюсь. - признал Эстебан. - Меня страшит то, что будет после неё.
Они замолчали, отвлекаясь на еду. Колиньяр думал, что после того, как всё сказано, ему, им, будет неловко, потребуется говорить дальше, пояснять что-то ещё, но... Ричард просто принял его слова, и сейчас сосредоточенно что-то думал, не забывая наслаждаться пищей.
От невысокой, ближе к камину, сцены, послышалась музыка и женский мягкий, но незнакомый напев. На кагет похож он был смутно, как и на известные Эстебану языки, такого он точно раньше не слышал.
- Что это?
- А, знаю. - отозвался Дикон. - Это бакранское наречие. Вернее, их легенда. - потянувшись за кусочком мяса в тарелку Колиньяра, сказал он. Эстебан, фыркнув, хлопнул его ладонью по пальцам.
- Окделл, ты обжора хуже Живожора! - и верно, блюда перед Ричардом уже были пусты, когда успел? - Что за легенда?
Ричард, не смутившись и не обидевшись, подтянул к себе ближе общее блюдо с мясом на шампурах под томатно-травяным соусом, начиная рассказ:
- Давным-давно в горах жил Зверь - дитя Камня и Вод. И не было существе его могущественней, а потому дни его проходили в тишине и покое, да присмотре за иными существами, что жили в его долине, как людей, так и животных. На глаза он попадался изредка, лишь напоминая, что каждый из них должен жить в довольстве, но не избытке, не ущемляя других. Зверь управлял водами, позволяя всходам быть обильными, закрывал своей шкурой небо в непогоду, рыком поднимал задремавшее солнце, и, долго ли, коротко ли, все начали почитать его, точно бога.
Зверь не возгордился и не назвал себя равным Создателю, но дары принимал, ещё усерднее защищая тех, кто принял его опеку. Так длилось множество лет, пока не повстречал Зверь Деву, дочь одного из вождей поклонявшихся ему племён. И, как бывает в легендах, эти двое полюбили друг-друга...
Ричард хмыкнул, обводя по ободу кубка пальцем, пронзая тишину тонким, хрустальным звуком.
- Только вот, за столько лет люди в долине так привыкли к тому, что Зверь - бог, что даже помыслить не могли об обычной любви между ними. По крайней мере, пока она является человеком. Тогда собралась вся долина, думать, как же помочь им... Долго ли, коротко ли, а решили Деву принести Зверю в жертву. - зло улыбнулся Окделл, сверкнув глазами. Эстебан, не глядя, смочил горло, чувствуя, как воздух перехватывает от ужаса. Обычная, казалось бы, история, но...
- Когда Зверь в следующий раз спустился к ним, добрые люди тут же поднесли ему очередную жертву - его собственную возлюбленную, уже готовую к употреблению. Зверь даже сначала не понял, что он видит, но потом...
Улыбка Ричарда стала ещё шире, он словно упивался чужой страшной участью.
- Гнев его был страшен. Поднялись воды и камни рухнули вниз от плача их единственного сына, подгребая всех, кого он некогда защищал, под собой. А Зверь, всё ещё не веря, стоял на месте, всем своим телом обнимая возлюбленную... - Ричард, одним движение обхватил кубок и выпил залпом.
- А песня подробно говорит о том, как и скольких он убил, когда взялся за дело сам. Кто же остался жив, и все их потомки, обречены на то, что их души попадают в его лапы, дабы он мог терзать их вечность. И дабы никто это не забыл, эту милую песенку поют на всех похоронах, провожая покойников в последний путь к Зверю!
Эстебан повторил трюк с вином вслед за Окделлом, но тут же закашлялся, еле отдышавшись.
- Действительно, мило... Кто додумался пить похоронную песню в кабаке?
- А, это... - махнул рукой с полупустым шампуром Окделл. - У них не так много песен в целом. Да и эта - самая красивая. Вот и поют. Алве она так понравилась, что он её теперь вечно под нос напевает.
Эстебан представил это зрелище и прыснул. Потом посмотрел в кубок, на бутыль, но долить не решился, спросил:
- Надолго ты уезжаешь?
- На пару недель минимум. - вздохнул Ричард, даже еду отставляя. - Матушка ещё до похода сообщала, что нездорова. Надо проверить её.
- Да за пару недель можно до Агариса и обратно съездить! - фыркнул Эстебан. Ричард рассмеялся, качая головой.
- Конным до Надора, с нашими дорогами, минимум пять дней, а то и неделя, по хорошей погоде. И там хоть немного побыть должен. - Ричард улыбнулся мягче, щуря глаза. - А что, ты уже соскучился?
- Окделл, скальная ты рожа, Живожора тебе в ухажёры! Катись купатом отсюда и до возврата! - фыркнул Эстебан, пихая его в плечо. Ладонь самовольно задержалась на чужой руке, скользя вниз, сминая ткань так, чтобы почувствовать, проласкать прикосновением мышцы.
У Ричарда в глазах заплясали звёзды. Эстебан долгую секунду смотрел на это, пока не вспомнил, не отнял руки. Окделл не возражал, лишь слизал с губ отголосок мясного и винного вкуса, поманил за собой, оставляя на столе монеты.
- Идём. Уже поздно.
Кто бы иной остановился в трактире на ночь, но разве им бояться Живожора? Это они на него охотятся!
Эстебан завыл, запрокинув голову, задорно и ломко, заставляя окрестных шавок разом удивленно смолкнуть. То ли вино, то ли остатки лета, горели в его южной крови, поджигая скулы румянцем. Ричард смотрел на него с восторженным ужасом, почти благоговением, и Эсти от этого взгляда чувствовал себя как никогда живым, бесстрашным и одновременно - спокойным.
Ричард вернётся. Куда он денется?
И руки снова стиснули плечи, вторя, прижимая к себе. От Ричарда вкусно пахло вином, мясом, и самую чуточку, чем-то непонятным, знакомым, но смутно, соловновато-пряным. Может, морем?
- Нет. - мягко выдохнул Эстебан в чужие губы, виновато потираясь щёкой о чужую скулу. - Не надо, Ричард.
- Почему? - надув губы, спросил тот. Эстебан взъерошил ласково его отросшие волосы, шепча:
- Потому что последний, кто пытался меня поцеловать, на следующее утро украшал своей головой мой порог.
Эстебан хотел, видит Создатель, сам хотел поцеловать четвероклятого, ставшего слишком близким Ричарда, но... Не так. Не так, когда всё так похоже.
Тот, неожиданно для Эсти, понял. Выдохнул обиженно, но кивнул в кожу, отступая, словно невзначай проведя губами по шее, а руками - по бокам к самым бедрам, сжав те на миг.
Эстебан зашипел, раскрыл рот, выдыхая сквозь зубы в небо. Несносная каменная голова!
- Убирайся, Окделл. И только посмей не вернуться!
- Не беспокойся. Я тебе ещё и вкусненького в подарок добуду! - с совершенно дурацкой улыбкой заверил его Ричард и Эстебан решил ему поверить.
***
Неделю спустя Эстебан, проверяя вместе с сеньором гарнизон, был окликнут стражей.
- Эр Стефан! Вам тут... это.
"Это" оказалось переминающимся с ноги на ноги купцом с подручными. Все трое, увидев его тут же заулыбались, и, в должных почтенностью выражениях, объяснили: им было велено, за соответствующую плату передать ему груз.
Колиньяр, сначала нахмурившись, после расслабился и кивнул. Воот, а Окделл говорил, что путь в одну сторону неделю займёт!
Ящик тут же поставили перед ним, уж больно купец спешил, и троица скрылась. Эстебан уже было хотел приказать, чтобы ящик перенесли на конюшню, но за плечом любопытно засопел граф, пришлось открывать.
Выдрав несколько досок, Эстебан нахмурился: на солнце тускло блеснули две головы, конская и вепрева, и кончик крыла.
- Нет... - дернув головой, беззвучно выдохнул Колиьяр.
Он пересмотрел слишком много древних книг, чтобы не узнать.
Следующие доски Эстебан сорвал в одно движение, опускаясь на колени, чтобы поднять крышку у большой, даже с виду древней шкатулки, украшенную родовым зверем прошлых королей.
Та не сразу поддалась дрожащим пальцем, но всё же открылась, позволяя увидеть большую, плотно закрытую, для надёжности залитую сургучом, банку с чем-то белым.
Эстебан кое-как поднял ту, но, заметив контур, выступивший в молоке, отшатнулся, роняя.
Стекло, рухнув на медный уголок шкатулки, разбилось, окатывая стоящих рядом по сапогам молоком, давая разглядеть то, что внутри стеклянной раковины.
Эстебан часто задышал, хватаясь за грудь. Позади кого-то затошнило, но не его - он, увы, уже привык, и лишь тихонько, сотрясаясь всем телом, засмеялся.
Он уже привык. Создатель, он уже привык к тому, чтобы видеть перед собой оторванные головы юнцов. Всего-то и отличий от Манриковской, что эта была смуглой и лицом ему незнакомой.
Он уже привык, и это страха не вызывало. Его ужасало другое, не действия даже, слова, что раз за разом, одно за другим, всплывало в его голове:
"- Я обязательно узнаю, кто это сделал.
- Я в этом даже не сомневаюсь."
"- Демоны, нам бы хоть что-то от него получить!
- Уверен, скоро ты что-нибудь отыщешь."
"- Ну, если он принесёт мне голову Раканского принца, я подумаю насчёт свидания."
"-Я тебе ещё и вкусненького в подарок добуду!"
У Эстебана всё внутри дрожит, а снаружи - губы, готовые расплыться в безумной улыбке. Он же... он же сошёл с ума, верно? Ведь не может быть, что...
Граф уже послал цивильников вдогонку за купцами, и помог ему встать, оглядывая с тревогой. Но Эстебан уже приходил в себя, хоть и продолжал пристально, но пусто смотреть на голову, лежащую в осколках.
Смерть уже его избрала.
А до приезда Окделла ещё минимум неделя и целая вечность, чтобы придумать ему вопросы.
Конец первой части
