***
После восстания Эгмонта, кардинал был особо щепетилен в плане наказаний - уж слишком много сторонников избежали своей участи. А потому, оставить "виновника" дожидаться своей участи в Багерлее, Дорак не мог слишком громким было дело, и всего за несколько часов участь тессория была решена. Маркиза в сопровождении усеченной свиты и племянника, прибыла на отведенное им место за десяток минут до казни. Предстоящее, хоть и было устроено поспешно, но по всем правилам, и эреа стискивала в руках позолоченный билет, безбожно его сминая. По соседству, были места отведенные роду Колиньяр, поэтому Урсула, придвинувшись к сестре, накрыла её ладонь своей, успокаивая. Эстебан, сопровождавший тётушку, лишь успел кивнуть отцу, как завопили флейты, знаменуя прибытия повозки с осужденным. Поначалу слышались ещё вопли простолюдин, но те быстро стихли за музыкой и окриками стражи. Создатель милосердный! Эстебан не знал, как это возможно, но выглядел Манрик ещё хуже, чем вчера после убийства: всё ещё в пышном, но покрытом засохшей кровью наряде в родовых цветах, бледный до синевы, потухший... ... с посветлевшими до снежно-белого за одну ночь висками. Леопольд сам поднялся на помост, не пришлось тащить, но ноги волочил он точно марионетка со спутанными нитями. Замер лишь в шаге от палача, как зверь, замерев перед его алой рубахой. Тот, вонзив секиру в край плахи, протянул руку, первым делом вырывая ею из руки тессория белую трость. За ней последовали остальные украшения и символы, последней, поверх сорванного камзола, легла печать Тессории. Положив ладонь на плечо, палач заставил Манрика рухнуть на колени, медленно, но верно опускаясь на плаху. Одним движением забрал секиру, высоко её поднимая, поправил собранные лентой в хвост волосы, чтобы не мешали, а затем... Эстебан вцепился в сидение, вглядываясь до боли, запрещая себе моргать, а потому точно видел, как секира, под вопли, завершила свой удар. Палач поднял отрубленный хвост, под слова геральда развеивая рыже-седые пряди по ветру: -... ныне считается мертвым. Безымянному простолюдину надлежит последовать за погребальной процессией графа Леопольда Манрика в храм, дабы пройти крещение. На этом, казнь завершена! Сбоку облегченно охнула Маргарита. Эстебан опустил веки, ощущая, как из-под них стекают жаркие слезы, и тут же стер их рукавом, скрывая от прочих. Палач передал взошедшему следом на эшафот Фридриху вещи, после чего бережно подняв к удивлению оставшегося в сознании Леопольда на руки, бережно перенося его в трупную повозку, после чего та, окруженная Манриками и стражами, чинно проследовала к храму. На плечо легла тяжелая, точно орудие палача, ладонь. Кое-как стеревший следы слез Эстебан поднял взгляд, встречая отцовский. - Прогуляемся, сын? Эстебан встал, и кивнул, пристаиваясь за отцом следом.***
Зимние аллеи привлекали мало народа, тусклые и скудные в своем убранстве, особенно после такого зрелища, а потому, никто им не мешал. Жоан-Эразм заговорил не сразу, лишь углубившись в самое сердце дворцового сада, не глядя, выдохнул: - Учитывая все сложности и щекотливости дела, а также прошения, король лично, вследствие отсутствия супрема, в милости своей, даровал Леопольду Манрику гражданскую казнь. Высокий и крепкий, самую чуточку сутулый, Жоан-Эразм обладал голосом внезапно мягким, хоть и глубоким, и даже во время самых бурных судебных разбирательств не повышал его до крика. Вот и сейчас, сказано всё было хоть и тихо, но веско. Эстебан снова облегченно выдохнул. Король... да и не только он, оказался внезапно милостив, учитывая ходившие слухи о том, что кардинал желает сжить со свету Колиньяров и Манриков. Леопольд жив. И, что немаловажно, тень его греха не легла на семью. Можно сказать, это было наименьшее из возможных зол, учитывая ситуацию. Всё же, Фламинго не Ворон, чтобы вылезать из любой интриги сухим. - Как тебе удалось? Отец, чуть помедлив, ответил честно: - Ворон помог. - На вопросительный взгляд сына, Жоан-Эразм повел плечом, отвечая: - Сказал, что его оруженосцу нужен управляющий, а никто, лучше Лео Каданеро с поднятием Надора не справится. Эстебан дернул уголком губ. Мда, вот уж ирония: Манрик, судя по всему, так хотел получить доступ к богатствам Надора, Манрик и получил... И всё же, ловко, ловко: кардинал чужими руками избавился от нескольких проблем, ещё при этом смог продемонстрировать щедрость короны и получить бывших врагов в должники. - Сильвестр отметил, что если оный верно прослужит герцогу Окделлу десять лет, то его могут ввести в род. Каданеро отправится в Надор через неделю, как только передаст все дела в тессории приемнику. Жоан-Эразм замолчал, снова смотря на сына. Несчастья, павшие на род Фламинго, слишком сильно сказывались на нём - видимо, Эстебан до сих пор винил себя в смерти Константина. Поэтому, герцогу было радостно видеть, что сейчас сыну стало легче. Потому что хотя бы одной смерти удалось избежать. - Чем это обернулось для нас? - Эстебан не верил, что всё прошло так легко, уж слишком крепко два их рода были сплетены. - Я потребовал рассторгнуть помолвку Арнольда с Анной-Ренатой. Фридрих, как старший, согласился. Гонец уже сегодня отправится к расположению Резервной армии. - И всё? - удивился Эстебан. - Да. - кратко ответил отец, уставившись на него в ответ так, что Эстебану стало неуютно, пока Жоан-Эразм первым не отвел взгляд в сторону, переводя внимание и руки на сухую ветвь дерева, ведя по ней пальцами. - Я слышал, что ты сдружился с юным герцогом... - словно бы без связи, произнёс он, и Эстебан понял: Алва. Всё так легко прошло лишь из-за того, что Рокэ посчитал нужным вмешаться, зачем-то (на закуску?) отдав Манрика Окделлу. Разрыв помолвки, в своё время тем же Леопольдом буквально навязанной, Колиньярам была только на руку, не говоря уже о том, что этот ход давал сохранить приличия, мнимо отстраняясь от временно потерявших часть сил Манриков. Если бы не Ворон, Сильвестр бы похоронил бы их всех разом. А всё из-за того, что Эстебан умудрился поладить с Ричардом, который и был Живожором. Эстебан сжал кулаки. Ему... ему ещё было трудно думать о том, как о нечеловеческой сущности, так и о ведущем свою неведомую игру интригане, но одно он мог сказать отцу честно: - Мы не друзья. Ричард стал ему слишком близок для друга, иначе ему бы не было так больно от каждого слова и поступка. Те... не отзывались бы на нём так остро, настолько, близко, точно на нём самом. - И вряд ли сможем ими быть, хоть Ричард... и дорог мне. - выдохнул, признавая очевидное, Эстебан и поднял взгляд - у отца, слишком сильно, чтобы обвинять в том легкий мороз, горели щёки. А вслед за ним, зарумянился и сам Эстебан, осознавая, что сказал. Создатель... Жоан-Эразм, смущенный больше сына, отвел лицо в сторону, кашлянул в кулак, косолапо переминаясь с ноги на ногу. - Гм, что ж... - он не решился судить сына, зная, что тот бы не ответил так прямо, не будучи в том уверен, а значит, между ним и Окделлом всё было сложнее, чем казалось с виду. - Тогда постарайся не стать ему врагом. Кажется, вепри под вороновым крылом скоро снова будут в чести. Подтверждая его слова, с вершины дерева сбоку рухнул снежный ком. Мужчины подняли взгляд, но ветви лишь легонько покачивались, точно лишившись груза. Эстебан поджал губы, кивая. Это он пообещать мог: Он сам не хотел враждовать с Ричардом.***
- Надеюсь, вы сбежали не для перекуса. - хмыкнул Роке, оглядывая оруженосца. Ричард по-собачьи встряхнулся, избавляясь от снега, смотря на него с укоризной. - Вы же знаете, что я пообещал Эстебану... не есть без нужды. - приведя себя в порядок, юноша прищурился, довольно замечая: - Вы удивительно быстро смирились с моей природой, эр. Алва лишь фыркнул, понукая Моро. - Не могу сказать, что это было быстро, но... Меня бы не прозвали Леворуким, не умей я управляться с различными тварями. А вы, в отличии от многих, хотя бы Талигу не вредите. Однако, юноша, на кой демон вам сдался Манрик? Как с Ричардом в своё время, вступиться за фламинго Алва решил исключительно чтобы узнать - а что будет, если поступить так? Это уже позднее Ричард последовал за ним, предложив разумный предлог и наказание. Но зачем это самому Окделлу нужно было, Рокэ не знал. - Всё просто: матушка собирается скоро приехать в Олларию, навестить меня, а заодно подготовится к дебюту сестёр. Лараку же я Надор больше не отдам - матушка чуть его не придушила за прошлую попытку управится с делами феода. А учитывая то, что это Манрик чуть не разорил Надор, то кто, лучше него же, сможет поправить благосостояние герцогства? От внезапной разумности выводов, Алва снова оглядел Ричарда - всё ли с ним в порядке? - Однако... - протянул он, но подоспевший на Гогане Эстебан прервал его. - Значит, эреа Мирабелла решила почтить столицу визитом? - Бедная столица. - вместо прежней мысли подхватил Рокэ. - Юноша, вы хоть гарнизон предупредите, чтобы те сдались без боя по её приезду, избегая лишних жертв. Но Ричард лишь фыркнул: - Бросьте! Матушка не настолько жутка, как слухи о ней. Наоборот, она ещё молода, и я искреннее надеюсь, что она сможет найти счастье с кем-нибудь ещё! - Ричард, ты сейчас говоришь о женщине, которую даже Штанцлер, чтобы его крысы в Закате грызли, побаивался и если поминал, то исключительно украдкой. -мягко заметил Эстебан. Ричард засопел и заверил его: - Я тебя с ней познакомлю, и ты убедишься, что всё это басни и враки. - Ловлю на слове. И, кстати, Ричард... - вкрадчиво начал Колиньяр, да так, что мурашки побежали по спине у обоих герцогов. - Управляющим ты озадачился. А о том, где будешь размещать родню? Ричард опешил, но после робко улыбнулся: - На самом деле, я рассчитывал на гостеприимство монсеньора, всё же, он должен обеспечивать меня всем необходимым на любой случай. Настала очередь Ворона впадать в изумление. - Юноша, а вы с дерева не падали? Ричард передернул плечами, словно снова стряхивая снег и прищурился. - С чего вы взяли? - С очевидной травмой головы, что туманит ваше мышление. Чтобы Мирабелла Надорская жила под одной крышей с убийцей своего мужа? - Ну, некоторым вдовам не мешало даже пребывание с вами под одним одеялом. - пожал плечами тот, тут же опуская голову с мнимой кроткостью, а Алва покачал головой. Воспитал наглеца на свою голову, весь в него! Бедная Оллария, что с тобою будет, когда три года спустя это чудовище выйдет из-под его опеки? Создатель, сохрани Талиг! Эстебан расхохотался, внезапно звонко, нарушая морозную тишину. Посмотрел на Ричарда с отчетливой, хоть и слишком тонкой, чтобы это заметил посторонний, нежностью, приправленной горчинкой грусти, покачал головой, произнося: - Давайте не будем вводить госпожу во искушение. Полагаю, я могу поговорить с тётушкой, чтобы та приняла твою мать и сестёр у себя. Надеюсь, пребывание в вотчине маркизы Фукиано не нанесёт урона вдовьей чести? - В этом плане она ещё нещепетильнее меня. - заверил его Ричард, и Колиньяр кивнул. - Значит, решено. Алва оглядел их обоих, после чего повернул Моро в сторону, давая свободу и им, и себе, в основном - мыслям. Ему определенно нужно было подумать над тем, какую игру начал Эстебан.***
Очнулся Робер снова в комнате, с наручниками на руках. Голова, вопреки желанию, была ясной, а мысли и ощущения - чёткими донельзя, поэтому он быстро обнаружил чужое присутствие. - Доброе утро, Эпине. - Мирабелла сидела поодаль, ведя кистью, привыкая к новенькому кнуту в руке. - Как себя чувствуете? Робер повел головой, поднимаясь с пола. Слишком легко и слишком быстро, как дошло до него позднее, но тогда он лишь сглотнул вязкую слюну и признал: - Я... Я чувствую... Язык пробежался по заострившимся зубам. - Я чувствую голод. Мирабелла благостно улыбнулась, показывая ему собственные клыки.