***
- Ещё раз? Валентин прислушивается к себе, но после машет головой. Пьяной вседозволенности от силы хватило одного удара живожорской лапы, чтобы исчезнуть из его головы. - Не надо, спасибо. - Валентин пробует кончиком языка, как заживают сквозные порезы от когтей, цокая. После убийства отца и Штанцлера его... понесло. Ещё сильнее, чем в тот раз, когда он задумывался об этом. Защита возникла почти сразу, и была ещё сильнее, но само ощущение того, что он смог заставить людей устроить всё это... пьянило настолько, что к здравости суждений помогала вернуться только хорошая оплеуха, как сейчас. - Итак, Штанцлер больше не проблема. Кто следующий? Ричард задумчиво чешет задней лапой затылок, пожимая плечами. - Ариго? От них больше прочих им пахнет, значит, общались больше. Валентин задумчиво кивает, уточняя: - Справишься? - Конечно, да. - улыбается Ричард. - Я не буду один. А вот по поводу тебя я беспокоюсь.. Валентин слабо приподнимает уголки губ, после чего признаётся: - Арно... написал мне. Сам. Сказал, что услышал о смерти отца и спрашивает, чем может помочь. Я попросил его поехать в Васспарад со мной. Ричард гордо ему кивнул. Значит, Валентин тоже решил всё рассказать ему о себе и о своей семье - что-то Окделл сомневался в том, что в родовой вотчине Спрутов могли быть какие-то проблемы после того, как в нём больше полугода обитал Джастин. Ричард за холку пригибает Певчего к себе, присолняя свой лоб к чужому. - Удачи тебе... брат. Тино выдыхает, приобнимая в ответ. - И тебе.***
После того, как он по-быстрому привёл себя в порядок, искупавшись в бадье (единственный несомненный плюс его нового заключения - он легко может нагреть любую воду до нужной температуры), Робер спустился на ужин - те, как были, так и оставались совместными, на них он встречал Мирабеллу с детьми и Меллит, общаясь - к счастью, сил после тренировок с эреа не было никаких, а потому, навредить гогании он не мог. - Через пару дней мы отправляемся в Олларию. Робер едва проглотил вставший комом кусок зайца, выдавливая из себя: - На кой? Раз эреа сказала "мы", значит, едут все. А он, на минуту, всё ещё персона нон-гранта всея Талиг. - Айрис нужно подготовиться к дебюту. Да и Манрику точно нужно отдохнуть - мальчики с ним славно порезвились. Робер предпочел не представлять, что там сделали с Фламинго, снова взявшись за еду, пока не подавился осознанием. - Погодите, он уже здесь? - Да, прибыл днём. Но слишком устал, потому удалился к себе, иначе бы я вас представила друг-другу. - В качестве кого? - пытаясь продавить в себя застрявший кусок. Горло внезапно расширилось и еда, кажется, упала прямо в желудок. - В качестве моего любовника и слуги - Уилла, и его сестры, внебрачной дочери моего мужа - Мелхен. - Мирабелла с улыбкой погладила Мэллит по голове. Робер моргнул раз, второй, пока сипло не выдохнул: - Я?! Л-любовником!? Вашим? Мирабелла надула губы. - Думаете, я слишком стара, чтобы иметь любовника? Робер не думал. Он знал Матильду, у которой поклонники были в трое моложе, но Мирабелла... Хотя, выглядела эреа, признаваясь честно, даже лучше, чем Матильда. Гораздо лучше! Едва ли на третий десяток, стройная, статная, с тяжелыми кудрями цвета красного золота, закрывающих спину и плечи, для приличия прикрытых вдовьим кружевом, глубокие и чистые изжелта-голубые хищные глаза, смотрящие насмешливо и мудро, не давали отвести от неё взгляда. - Эм... вы смерти моей желаете, эреа? Меня же каждая собака в столице знает! - Не беспокойтесь об этом. - ухмыльнулась она, и от совершенно юношеского задора в глазах и румянца словно стала ещё моложе. - С такой скандальной историей, в лицо тебе заглядывать не будут, разве что в штаны. Ну, а чтобы наверняка ничего никто не заподозрил, мы изменим ваш цвет волос на схожий с Меллит - всё же, вы должны быть похожи на настоящих брата и сестру хоть немного. Робер покосился на темно-рыжую косу Мэллит, прошёлся ладонью по собственной шевелюре и вздохнул. - Да, эреа. Всё равно, спорить с дамой бесполезно - не поедет с ними как часть свиты, провезут в багаже.***
- Значит, ты хочешь, чтобы я приютила у себя семью людоедов, которых не берут ни пули, ни ножи? - выгнув бровь уточнила Марго, постукивая пальцами по подлокотнику, другой рукой подпирая подбородок. - Да, но если ты считаешь, что это слишком опасно, я не настаиваю, тётя. - кивнул Эстебан. - Просто сниму приличный дом неподалёку, найму прислугу и... - Я так считаю. - кивнула Марго, улыбаясь ещё шире. - Но я согласна. - Уверена? Эреа лишь фыркнула. - Не лишай меня столь экзотического удовольствия, Тенье. Кто ещё может похвастаться тем, что принимает у себя Мирабеллу Надорскую, знаменитую Окдельскую отшельницу? Эстебан лишь хмыкнул. О да, о матери Ричарда, он и от него, и от других слышал многое, и совершенно разное, так что, интерес тётушки был понятен. Та обожала, что экзотику, что опасность, а семейство надорцев обещали быть и тем, и другим. Помнится, в своё время тётушка держала ручного парда, что она водила на поводке по Олларии вместе с левретками, пока тот парочку её любимых не сожрал. - Спасибо. - искренне выдохнул он. - Что-нибудь ещё интересное слышала? Дама на секунду задумалась, после чего пропела. - В Васпараде всё спокойно. - Даже после убийства герцога? - изумился Эстебан. - Именно! - та щёлкнула, смыкая веер, указывая им на племянника. - Чтобы эти морские гады, да сидели смирно, когда место главы пустует? Ни подстав, ни притязаний? - Марго фыркнула, не особо веря в чужую семейную сплочённость. Эстебан, после разговора с Окделлом и раскрытии тайны настоящей смерти Джастина - тоже. - Что ж, полагаю, воцарение нового герцога в вотчине будет омрачено внезапными и совершенно случайными смертями самых недовольных... - про себя шепнул Эстебан, тут же поморщившись. Ему довелось, по роду службы, несколько раз общаться с дальними родичами Валентина, и он точно знал, что из семейства тот был наименее склочным и наиболее приятным в общении. Но при этом не переставал быть той ещё заразой. Что уж говорить про остальных? По идее, раз Окделл им временно стреножен, он должен под любым предлогом напроситься к Приддам в гости, может быть, ему удастся хоть кого-то спасти, но... Получится ли? У Эстебана до сих пор руки дрожат, стоит вспомнить, как пуля в упор не причинила особого вреда, а он сам засыпал сном младенца, когда эти твари были в его комнате. Что он... как он может им помешать? Собственное бессилие злило неимоверно, но при этом Эстебан буквально чувствовал всей своей сутью, что и Ричард, и Валентин находятся в своём праве. В сакральном, древнем, как сама Гальтара или гоганские артефакты, праве существ, чья природа отлична от людской. - Тенье? Эстебан моргает, отводя взгляд. Ежится, поводя плечами - даже в жарко натопленном будуаре, ему на секунду стало стыло, выходец рукой по хребту провёл. - Ничего, тётушка... - он выдохнул, опуская веки, не замечая собственной дрожи. - Совершенно ничего... А секунду спустя он оказался снесён тетей, что крепко-крепко его обняла, и сам вцепился в неё, стискивая в ответ. Мертвенная стылость ненадолго отступила.***
Он не знал, что его разбудило, но Эстебан вскочил, заполошно дыша, разрывая вязкую тишину ночи. Черная живая кровь, белые глаза, длинные, как клинки, ногти... - Дурной сон? - мягко осведомились от окна. Эстебан повернулся, чувствуя, как дернувшееся нервно веко мгновенно успокоилось. Колиньяр до сих пор этого не понимал: как могло существо, настолько опасное в целом, восприниматься им столь близким и дорогим? Столь... опекающим и искреннем в своей заботе? Окделл пугал. Пугал всякого, кому хватало ума понять, насколько смертоносна его суть, либо кому не хватило удачи её увидеть воочию. И Эстебан, до сих пор по крупицам восстанавливающий сведения о с ним схожих, должен был понимать это лучше прочих, но... Ричард с мягкой улыбкой повернулся к нему, и, проходя мимо, забрал со столика с рябиновым букетом кувшин и бокал, наполняя тот водой, передавая Эстебану. Тот, как мог, кивнул, делая первый глоток воды. Ещё теплой, с мёдом. - Как долго ты здесь? Ричард лишь улыбнулся, не отвечая прямо. - Очередное преимущество божественной крови - сна требуется существенно меньше. Хотя, любовь ко сну во мне уменьшилась вряд ли. - хохотнул он, сверкая нелюдской золотинкой во взгляде, и тут же, вопреки, широко зевнул. Пожалуй, это был наиболее честный ответ, который от него можно было ожидать. Ричард, отступив, одним движением взгромоздился на древесную перекладину в ногах кровати, невозможным для человека образом выгибая стопы, точно птичьи лапы, усаживаясь на корточки. - Я не могу понять... Ты же не боишься меня, я это чувствую. Так почему избегаешь? Что тебя злит? Эстебан показал зубы донцу, допивая воду. Четвероклятое чутьё Гнева! - Я должен тебя бояться. Но у меня не получается. Я должен быть зол, потому что только так я буду иметь стимул противостоять тебе. - процедил он. - О. - Ричард расцвел, в совершенно нелепой улыбке, широкой настолько, что у человека уже бы треснули губы и щёки. Эстебан не хотел борьбы с ним, но его долг не мог допустить так просто завершить борьбу. Колиньяр выгнул бровь, и Ричард смущенно и поспешно прикрыл рот ладонью, парой секунд спустя справляясь со своей радостью. Эстебан покосился на пустой кубок, после чего метнул его в Ричарда. Тот, продолжая улыбаться, поймал его, останавливая полёт в пяди от собственного лба. После чего за ворот стянул с себя камзол и рубаху, обнажаясь и подбираясь ближе. Опешивший Эстебан даже ничего сделать не успел, когда перед его лицом оказалась морда, схожая с псовой, только раза в четыре больше. Морда тыкалась, ластилась, под его недовольное фырканье и попытки отпихнуть её, устраиваясь на кровати огромным клубом, обжимая его костистой, но очень тёплой и приятной тяжестью. В итоге, он оказался полностью уложен на чужое тело, уложившее гривастую четырёхглазую голову ему на живот, тыкаясь в ладонь с намёком. Ричард смежил веки, затихая, ожидая, как же Эстебан поступит. Пока не ощутил, как чужие пальцы осторожно вплетаются в серебристые пряди. Окделл приоткрыл один из боковых глаз смотря на одновременно нежное и сосредоточенное, полное тьмы лицо своего человека, но быстро смежил веки, пока его взгляд не ощутили. Пусть. Пусть. С ним Эстебан уже начал примиряться. Борьба осталась лишь с самим собой.