Почему мы не нашли друг друга раньше?

Без году неделя, мой свет, двадцать две смс назад мы еще не спали, сорок — даже не думали, а итог — вот оно и палево, мы в опале, и слепой не видит, как мы попали и какой в груди у нас кипяток. губы болят, потому что ты весь колючий, больше нет ни моих друзей, ни твоей жены. всякий скажет, насколько это тяжелый случай, и как сильно ткани поражены. [Вера Полозкова] Август. Вика постучалась к нему в номер через полчаса после неприятного инцидента на ужине. К тому моменту, пока она разговаривала по телефону со своей матерью, которая стала вторым человеком за день пытающимся расковырять ее самую больную не заживающую рану, столовая уже опустела, не считая поваров и его самого. Несмотря на то, что Вика попросила его больше не касаться темы смерти ее дочери, он все равно не смог удержаться, и не выдерживая ее слез, подошел к столу, чтобы выразить свое сочувствие, в котором она не нуждалась. Он только тяжело вздохнул, когда она отказалась от того, чтобы ее провожали до номера, и отодвигая с грохотом стул, уже на ходу бросила, что у нее все в норме, прежде чем окончательно исчезнуть из его поля зрения. То, что Вика была прекрасным собеседником и отличным слушателем он убедился еще тогда, когда сбежал от Юли бродить по городу, которая заподозрила его в измене, увидев их в ресторане, а ноги сами привели во дворец. Шел одиннадцатый час вечера, а она все носилась с телефоном по холлу пытаясь решить проблему с бронью. Тем вечером они пили кофе в ее кабинете, и он рассказывал ей о карьере в НХЛ, травме, после которой перестал играть, если бы не Юля, которая прервала их на середине разговора, требуя его возвращения домой, есть вероятность, что они просидели бы с Викой до утра. В этот раз они пили чай из пакетиков и вновь разговаривали о хоккее. Просто потому что никакого другого хобби у него не было, а ей было все равно, о чем беседовать лишь бы не сойти с ума, находясь в одиночестве в своем номере, постоянно думая о дочери. Ему давно не было настолько уютно с человеком и в тот момент, когда Вика бросила взгляд на свои наручные часы, беспокоясь о том, что она отняла у него столько времени, ему вдруг так отчаянно захотелось, чтобы она не уходила, но он не стал ее удерживать. Дурацкая чайная ложка, которой Вика случайно ткнула себе в глаз, собираясь поставить кружку на стол, полностью решила исход этого вечера. Глаз нещадно щипало, она злилась, пытаясь его открыть, при этом полностью отметая идею пойти к ВасГену. Он просто предложил свою помощь… В какой момент его руки начали скользить по ее лицу, а Викина ладонь удобно устроилась там, где его сердце билось как сумасшедшее, он и сам не знал. Всё, что он видел перед собой, это её испуганный, взволнованный взгляд, прежде чем его губы накрыли её собственные. Это с большим трудом можно было назвать поцелуем, простое прикосновение на пару секунд, и они тут же отстранились друг от друга, находясь в панике, не понимая, как вести себя дальше. Пока он пытался привести свой разум в чувство, Вика, пробормотав на ходу извинения, поспешила убежать из его номера как можно быстрей, забыв про то, что кружка с злополучной ложкой все еще находились в ее руках. Едва успела распахнуть дверь и чуть не сшибла с ног ошарашенного Антона. Лица у них обоих были в тот момент такими до ужаса растерянными, что Антипов моментально что-то заподозрил, но вслух ничего не сказал. Только смотрел без отрывисто на кружку, которую Вика всучила ему обратно в руки, и желая спокойной ночи, почти убежала, цокая каблуками по коридору. Антон спрашивал про присягу, а он с трудом помнил, что вообще отвечал ему в тот момент. Кажется, пытался оправдываться за Вику в такой поздний час в его номере. Ночью спалось ему плохо, он раз за разом то и дело прокручивал в голове их недопоцелуй, ворочаясь с боку на бок и то что с ним сейчас происходило пугало до одурения. Дома ждала Юля, с которой до выезда они опять поругались из-за какой-то мелочи. Скандалы в их семье происходили все чаще и чаще, а домой из-за этого хотелось приходить все реже и реже. Он был болен хоккеем, и она, прекрасно зная об этом, продолжала упрекать его в том, что дети почти перестали видеть отца, что проблемы со здоровьем доведут его до инсульта. В какой - то момент все дошло до того, что Юля почти что собрала свои вещи, чтобы уйти от него, но он каким-то чудесным образом смог ее остановить. Потом, когда в их клубе появилась Вика - красивая, уверенная, яркая, с которой он далеко не сразу смог найти общий язык, Юля вдруг вбила себе в голову мысль, что между ними что-то есть и искала малейший повод, чтобы уличить его в измене. До сегодняшнего дня ему бы и в голову не пришла такая мысль. Он чувствовал себя последней скотиной по отношению к Юле и детям, но ничего не мог с собой поделать - Викино лицо стояло у него перед глазами и ему отчаянно хотелось поцеловать ее еще раз, но уже по-настоящему.

***

Не смотря на бессонную ночь, на завтрак перед обратным выездом, он пришел почти что вовремя и кроме Точилина в столовой еще никого не было. — Ты вообще здесь? Сашка в который раз его о чем-то спрашивал, с беспокойством глядя на то, как он с отсутствующим видом водил вилкой по тарелке, кромсая несчастный омлет. И ведь даже почти не соврал Точилину, сославшись на то, что просто не выспался. Постепенно в столовую один за другим начали входить бодрые и свежие хоккеисты, которые точно не страдали бессонницей и не лезли целовать других женщин будучи женатыми. Разволновался, как пацан, когда услышал позади себя стук каблучков по полу и звонкий голос, желающий всем приятного аппетита. Точилин вместе с Геннадичем приветливо кивнули Вике, а он все никак не мог заставить себя повернуть голову в ее сторону. Она как назло села напротив них. — Доброе утро, Сергей Петрович! Вика поздоровалась с ним, и он, сделав пару глубоких вдохов, наконец-то посмотрел ей прямо в глаза. — Доброе утро, Виктория Михайловна! Она приветливо улыбалась ему и ни следа от той растерянной женщины, которая убегала вчера вечером из его номера после всего случившегося. А собственно говоря, чего он от нее ожидал? Что она станет выяснять отношения прямо при всех, или набросится на него посреди столовой? Ему бы выкинуть все это из головы, у него семья, а минутные слабости быстро проходят. Так и спорил сам с собой, пока Вика сидя от него в двух шагах, попивала кофе, постоянно сталкиваясь с ним взглядами. – Ты сегодня какой-то дерганный! Заметил ВасГен его странное поведение, когда Точилин ушел в свой номер собираться. Ответил ему тоже самое, что и Сашке — слишком много эмоций после вчерашней победы в матче, вот и не выспался. Друг в отличии от Точилина знал его как облупленного, скорей всего не поверил, но лезть в душу не стал. Вернувшись к себе в город, они с Викой сделали вид, что ничего такого особенного не произошло, обсуждая только работу. Он честно пытался о ней не думать, и приходя вечером домой, целовал в макушку Юлю, с которой у них было временное затишье, играл с Матвеем и читал Пашке Гарри Поттера. На свадьбе у Костровых все полетело к чертям. Когда Вика буквально ворвалась в ресторан, опаздывая на полчаса, сражая наповал если не всех, то многих присутствующих там мужчин, он сдерживал себя как мог, только благодаря своей спортивной закалке и присутствии Юли рядом. Наблюдать за тем, как Сашка, опрокидывая рюмку для храбрости, направляется к Вике, приглашая ее на медленный танец, было выше его сил. Он знал, что она давно ему нравилась, но в обычный день Точилин бы никогда не решился к ней подойти, а сегодня нашелся повод. Она охотно согласилась. Он изо всех сил старался не смотреть на то, как они топчутся посреди ресторана в объятиях друг друга, но все равно сдался, повернул голову и желваки на скулах от ревности заходили сами собой. Викины пылкие взгляды в его сторону не делали ситуацию лучше. Внешне он казался абсолютно спокойным и вроде бы никто ничего не заметил, никто — кроме сидящей рядом Юли. Она отказалась идти танцевать, списывая все на головную боль. Буквально через пять минут они извинились перед Кирой и Сашей и ушли из ресторана. Весь оставшийся вечер он ожидал от Юли взрыва, но она в кои то веки решила не закатывать ему скандал. В последнее время понимать ее становилось все сложней. После свадьбы между ним и Викой началась эта жесткая, изматывающая игра. Она мучила и его доводила до приступов ревности, но не предпринимала совершенно никаких шагов, ожидая, что в один прекрасный день он сдастся сам и несчастного Сашку, который совершенно был ей не нужен, но она все равно принимала его ухаживания и ходила с ним на свидания. Он сдался первым ровно через две недели. Просто ворвался в ее кабинет после тренировки, только пар из ноздрей не валил. Вика отчитывала кого-то по телефону, но увидев его, такого злого и взбудораженного, постаралась быстренько свернуть разговор. — Что-то случилось, Сергей Петрович? Она все прекрасно понимала, но продолжала ломать комедию, делая огромные невинные глаза. — Не прикидывайся, сколько можно издеваться? Я по-твоему железный? И оставь уже в покое Точилина, он этого не заслужил. Вика неспешно приподнялась со своего кресла и так же неспешно подкралась к нему, нарушая все возможные границы. От запаха ее духов, от того что она была так близко, ему, в который раз, сносило крышу. — Точилин, очень интересный мужчина, а вокруг вас Сергей Петрович мир не крутится! — Перестань! Мы ведь оба прекрасно знаем, что ты играешь с ним, только для того, чтобы пощекотать нервы мне. У тебя это получилось, довольна? — Мы с Точилиным… Договорить он ей не дал, обрывая на полуслове. Ничего не хотел больше слышать о Сашке, притягивая к себе и целуя так как давно хотел - жадно, уверенно, напористо. Она не сразу, но ответила, прижимаясь к нему всем телом, обвивая руками шею. Еще немного и он совсем бы перестал себя контролировать, еще немного и они бы занялись сексом прямо на нее столе, наплевав на правила приличия, на то, что он все еще был женат, открытую дверь и людей, которые ходили в коридоре. Он все еще был женат… Мысли о Юле отрезвляли, а уколы совести жрали еще с того самого злополучного вечера, когда он впервые поцеловал Вику в полумраке гостиничного номера. — Прости меня, мы не должны были этого делать. Отстранился от нее первым, и забормотав неуместные извинения, кинулся к двери, в спину ему прилетело язвительное: — И кто тут над кем издевается?

***

Впереди маячили выходные. Матчей у них не было, а Юля, забрав детей, отправилась навестить мать. Если честно, им давно пора было основательно отдохнуть друг от друга. В субботу вечером переделав все свои дела и лениво щелкая пультом каналы, ему вдруг так сильно захотелось увидеть Вику. При одной только мысли, что в данную минуту она могла сидеть где-нибудь в ресторане с Сашкой, внутри все закипело. Прежде чем написать ей, он минут десять ходил по комнате, сжимая в руке телефон, а потом решился. Она ответила сразу. Удивилась, но согласилась встретиться через полчаса возле дворца. Часы показывали почти восемь, стояла середина августа, солнце в это время садилось гораздо раньше, чем в июле, но тем не менее, все еще было светло. Когда он подошел, Викина машина уже стояла там. Тихонько постучал в окно, привлекая к себе внимание и открывая дверь, уселся рядом с ней на переднее сидение. Вместо приветствия получил колкое: — Сбежал от жены? Он поморщился, сегодня особенно не хотелось вспоминать про Юлю. — Она уехала с детьми на все выходные. — Понятно. Вика всегда выглядела безупречно, но сегодня выбрав красное платье до колен, а в тон ему такие же красные лодочки и ярко кровавую помаду, она напоминала ему пламя — в котором он сгорал уже почти месяц, при этом все еще оставаясь живым. — Куда поедем? Спустя минуту тишины в салоне, она забарабанила пальцами по рулю, ожидая от него хоть каких-нибудь действий. — Поехали на набережную! Предложил первое что пришло в голову. Вика кивнула, заводя ключ в замке зажигания, и автомобиль, визгнув шинами, тронулся с места. По пути они свернули в какое-то небольшое кафе, забирая с собой пиццу и два кофе в стаканчиках, потому что Вика была голодная, а он просто так за компанию. Было что-то подростковое в том, чтобы сидеть в сумерках на нагретом за день бетоне, свесив ноги вниз с парапета, вдыхая запах реки, наблюдая за тем как город погружается в сон, есть пиццу, запивая ее уже слегка остывшим кофе и молчать, не напрягая друг друга. Их первое, нелепое, странное свидание, Викины скинутые туфли, играющую вдалеке музыку и крики орущих птиц он будет помнить всю свою оставшуюся жизнь. — Вик, что нам делать дальше? Я без тебя не могу! Его голос прозвучал немного надломлено. — Я не знаю, что нам делать, Сережа! Она покрутила в руках пустой бумажный стаканчик и слегка поежилась от ветра, который дул от реки. — И поговори ты уже с Сашкой, он похоже правда в тебя влюблен, так нельзя. — Обещаю, что в понедельник все исправлю. Заметив то, как она обхватила себя руками, пытаясь согреться, он молча снял с себя кофту, накрывая ею Викины плечи. — Спасибо! Такой простой жест, а она вдруг наконец-то улыбнулась. — Совсем замерзла, если хочешь можем поехать к тебе? Предложил он, прекрасно понимая, чем все это закончится, вот она точка не возврата. — Ты уверен? — Более чем. Всю дорогу не прикоснулся к ней ни разу, а в лифте целовались как в последний раз. Нужно было видеть растерянное лицо Викиной пожилой соседки, которая шла выгуливать собаку, когда они вывалились на площадку растрепанные, тяжело дышащие и помятые. Забыли про нее тут же через минуту, оказавшись в Викиной квартире. В ее небольшой уютной двушке он провел всю оставшуюся ночь. Они занимались любовью в ее душевой, и он наконец-то мог не сдерживать себя. В тот момент, когда он опустился перед Викой на колени, превращая ее в ничего не соображающее желе, ее протяжные стоны были для него, как музыка для ушей. После, закрепили еще разочек в спальне. Она умоляла двигаться побыстрей, перебудив наверное всех живущих за стенкой. Вырубились оба только под утро.

***

Если честно, он понятия не имел, во сколько должна была вернуться Юля с мальчишками, но отчаянно надеялся, что вечером. Когда он разлепил глаза, щурясь от солнца, и нащупал телефон на тумбе, часы показывали двенадцать утра. Небывалая роскошь валяться в кровати до обеда. Рядом лежала сонная, горячая и голая Вика. Отчаянно не хотелось ее будить, но она, услышав его возню, проснулась сама. — Сварить тебе кофе? Ее голос был немного хриплым от сна и от этого не менее соблазнительным, но ему пора было уходить от нее, поэтому от кофе он вежливо отказался. Собирал раскиданную по полу одежду молча, стараясь на Вику не смотреть. Оставлять ее одну оказалось тяжелей, чем он мог себе представить. — Захлопни там дверь посильней. Провожать его она не вышла и даже не поднялась с кровати. Возле лифта он вновь столкнулся с той самой вчерашней соседкой. На этот раз она была без собаки и от ее недовольного взгляда по коже побежали мурашки. Когда они зашли внутрь, проехав пару этажей, она вдруг заговорила. — Я конечно все понимаю, вы с Викторией молодые, и я к ней очень хорошо отношусь, но нельзя ли в следующий раз вести себя потише? Я не спала почти всю ночь и подозреваю, что никто не спал. И высказав все, что у нее накипело, она отвернулась, не сказав больше ни слова. Перед соседкой было неловко, даже немного стыдно, но не настолько сильно, потому что она по сути была ему чужим человеком. А вот как, после того, что случилось, ему теперь смотреть в глаза Юле? На его счастье дома еще никого не было. Долго стоял под душем, смывая с себя чужие запахи, вспоминая то, как целовал Вику сзади в шею, убирал в сторону ее мокрые пряди волос, гладил ее грудь, спускаясь руками ниже, удерживал за бедра, вбиваясь в податливое тело, заставляя срывать голос. Он стоящий перед ней на коленях и ее пальцы, запутавшиеся в его волосах. Возбуждение не заставило себя долго ждать. Чтобы привести себя в чувство, решился на этот раз обойтись холодной водой. Вечером квартира вновь наполнилась шумом и детскими голосами. Мальчишки наперебой рассказывали про то, как они отдохнули у бабушки. Даже у Юли было прекрасное настроение. Он изо всех сил старался ее слушать, улыбался, но на душе скребли кошки. Уложив детей спать и помыв посуду, в спальне на нее вдруг что-то нашло. Он, привычно пожелав ей спокойной ночи, повернулся на другой бок, но через минуту почувствовав пальцы проникающие под его футболку, поглаживающие спину, замер, с ужасом подумав, о том, что тело больше никак не реагировало на Юлины привычные ласки. — Юляш, давай не сегодня, завтра рано вставать. Она ничего не сказала, но он все равно услышал ее беззвучный плач, заставляя в который раз чувствовать себя свиньей. Чтобы не нарваться утром на очередной скандал, сбежал на работу пораньше. Все рушилось, как карточный домик, и если бы отношения с Викой были его единственной проблемой… Точилин был не в духе с того самого момента, как только переступил порог тренерской, но упорно отказывался говорить, что случилось. — Дождемся Каштанову, тогда и объясню. Она появилась минут через десять в своем кремовом, брючном костюме и туфлях под цвет, как всегда ослепительно красивая. Он не мог перестать на нее смотреть и это не укрылось от Сашки. А дальше все происходило в духе мелодрам. Точилин, который каким-то образом узнал, о том, что они оба водили его за нос, в бешенстве всучал им билеты в кино на последний ряд, а после выстрелил в лоб своим вопросом: — У вас что-то было? Они с Викой отводили глаза, а он только и смог промямлить: — Нет. И вышло это настолько неубедительно, что никто бы не поверил, а Сашка тем более. Опрокинутый письменный стол заставил Вику вздрогнуть. Когда Точилин ушел, напоследок бросив ядовитое, о том, что в "Медведях" он больше не работает, а заявление об уходе принесет позже, и хлопнув напоследок дверью, в тренерской повисла тишина. — Я не хотела, чтобы так получилось. Вика выглядела растерянной, сжимала дурацкий билет в кино, не зная, как на все это реагировать. — Никто не хотел. Я попробую с ним поговорить. Сомневаюсь, что Сашка захочет слушать, но все равно попробую. Он вздохнул, и поднимаясь со стула, подошел, возвращая на место опрокинутый стол. — Сейчас у нас тренировка, я зайду к тебе после. Нужно было что-то решать, так больше продолжаться не могло.

***

Оставшийся август проходил в таком диком напряжении, что еще немного и он бы опять заработал нервный срыв, загремев в больницу второй раз. Как и предполагалось, Точилин послал его, а после и вовсе укатил работать в «Металлист». Вика времени зря не теряла, найдя им нового тренера достаточно быстро. Ему срочно нужно было с кем-то поговорить, а кто еще кроме Геннадича мог что-то посоветовать и поддержать. — Привет, ты не занят? Зашел к нему сразу после тренировки. Геннадич что-то увлеченно писал, но заметив его состояние, сразу же отложил все в сторону и снял очки. — Серега, что случилось? Усевшись напротив и набрав побольше воздуха в грудь, он наконец-то смог выдавить из себя: — Мы с Юлей разводимся! — Ты сейчас серьезно? Друг кажется не поверил в то, что сейчас услышал и его можно было понять. — Похоже на то, что я сейчас шучу? — он огрызнулся в ответ, но тут же взял себя в руки, извиняясь за несдержанность. — Так вышло, что я полюбил в другую женщину и изменил Юле! Лицо Геннадича от этих новостей все больше вытягивалось. — Господи, когда ты успел? Ты же сутками торчишь во дворце! — Во дворце и познакомились. Это наш... наша… спортивный директор! Геннадич был первым человеком, не считая Юли, которому он смог в этом признаться. — Я не знаю, что сказать - это настолько на тебя не похоже! Может быть ты просто увлекся? Виктория Михайловна конечно женщина видная, не спорю, но это же не повод рушить семью. — У нас от семьи осталось одно название. Я устал от бесконечных скандалов, подозрений и упреков, и я точно знаю, то что происходит сейчас, нельзя назвать просто страстью, вспышкой и увлечением. Не знаю, как насчет навсегда - это слишком громкое слово, но подозреваю, что надолго. — Антипов поэтому из команды ушел? Сопоставил дважды два ВасГен. Антон, так же как и Точилин практически взбесился, когда узнал об их с Юлей разводе. А еще ему никто не собирался рассказывать причину. Поэтому он узнал обо все сам, так же как и Точилин, подслушав их с Викой разговор в тренерской. Почему они никогда не закрывали двери? С тех пор, Антон больше ничего не хотел знать ни о «Медведях», ни о нем самом, но им все равно рано или поздно пришлось бы встретиться на льду. Сашка с радостью переманил его к себе в «Металлист», плюс украл у них Куницына, а Антипов в свою очередь забрал с собой Олю, так клуб лишился трех нужных людей сразу. — Ой, не спрашивай. А еще Юлька увезла детей, и не дает мне с ними общаться. Я обидел ее, но они-то в чем виноваты? — Серег, это конечно твоя жизнь, но ты все-таки подумай триста раз, стоило ли оно того? Он встал с места, после разговора по душам с Геннадичем стало гораздо легче. — Я уже все решил. Стоило Геннадич, определённо стоило!