***
Хозяин дома оказался не из многословных. Яна пыталась с ним заговорить, но он её будто и не замечал. Постоянно находил, чем занять руки: то колол дрова, то топил баню, то курил длинную трубку и подметал двор. В какой-то момент сталось совсем уж неловко: Яна взяла и ворвалась в чужой быт, нарушила порядок и вообще... нахальная какая-то! Чтобы не оставаться в долгу и хоть как-то попытаться разговорить хозяина, Яна и сама взялась за быт. Бесконечные, нескончаемые дела. Яна подметала пол, но пыль будто вновь оседала уже через половину дня. Подсыпала курам зерно, а они склёвывали его в считанные секунды. Подкладывала в камин новые дрова, которые вскоре обугливались до состояния бесполезных головёшек. Что ни делала Яна, всё шло по кругу, второму, третьему – и так до бесконечности. И передохнуть-то некогда: только Яна присядет, как новое дело уже подоспеет. В какой-то момент ей стало казаться, что незнакомец испытывает то ли силы её, то ли терпение. Солнце не выглядывало из-за туч, а если и выходило, то лучи не могли пробиться сквозь острые макушки ёлок. Порой становилось страшно: а что, если солнце и не появится? Новый день не наступит, и только тени будут прыгать у тусклых стен. Здесь было мертвецки тихо, по-августовски душно, и время текло безумно медленно. Яна села перебирать ягоды малины от клопов, разобралась с целой корзиной, второй, а стрелки на часах и не думали двигаться вперёд. А как будто напротив: ей казалось, что принялась за работу в полдень, а часы на запястье упорно показывали половину одиннадцатого. Яну это бесило. Но больше бесило полное отсутствие внимания от хозяина: хоть бы представился, хоть бы сказал проваливать или оставаться – нет же, молчал и даже в сторону её лишний раз не смотрел. Бесил недостаток новостей из внешнего мира. Бесило бессилие и смутное, тревожное чувство пустоты и неопределённости. Неосторожное движение рукой, и несколько чистых ягод мягко скатились на пол. Яна едва сдержала за зубами нехорошее слово – она вообще старалась как можно меньше шуметь в этом незнакомом доме, – и наклонилась в поиске беглянок. Сквозняк от открытой двери шелохнул прядь на затылке. — Яна? Ровно секунда, достаточная для поворота на девяносто градусов, чтобы увидеть говорившего. Яна едва не свалила стул, себя и всё, что было ещё на столе, когда вскочила с места. Толком вначале не осознала, что бросилась прямо на шею Балору, крепко и горячо обхватывая его руками. Наконец-то хоть какое-то живое и знакомое существо! Балор стушевался и передёрнулся, но Яна и не думала его отпускать – авось, потерпит пару минут. — Я должен был догадаться, что тебя хуй убьёшь, — выдохнул Балор, слегка приобнимая Яну за плечи в ответ. Яна нервно усмехнулась и уткнулась лбом Балору в ключицу, выслушивая глухие удары сердца за грудной клеткой. Что-то живое в этом тихом доме, кто-то живой и неимоверно нелепый. Вскоре Яна неловко отстранилась и даже хотела отойти на приличное расстояние, но не выдержала. Схватила Балора за предплечье, крепко цепляясь пальцами – чтобы точно убедиться, что это не сон. — Ты как? Что с тобой случилось? Ты откуда здесь вообще? Боги, они тебя не поймали? — мигом затараторила Яна, выискивая в лице Балора хотя бы один ответ. — Ха-ха. Поймали, — Балор скривил лицо, невысоко приподнял рубашку. Ненадолго, но достаточно, чтобы Яна успела заметить ещё свежее багрово-фиолетовое пятно синяка на боку. Она округлила глаза в ужасе и приложила ладонь ко рту, непроизвольно резко ахая. — Твою мать... Тебя били? Но ты же... ушёл? — Да нихера не ушёл, — в голосе у Балора послышалось явное раздражение. Яна не понимала: он злится на неё или же на ситуацию, но руку на всякий случай неловко убрала. — У меня за дверью сейчас стоят двое из ларца, караулят. — Но ты же откуда-то здесь взялся... — Приснился. Сказали, что у тебя портал в озеро открылся. Хотел убедиться, что живая ещё. В комнату вошёл хозяин и сложил на стол несколько тканевых мешочков. Кинул взгляд на Балора, медленно перевёл на Яну – наверное, впервые так долго смотря на неё с первого дня. А какой сейчас? Или сейчас первый день? Яна что-то не могла вспомнить ни единого рассвета или заката. — Приснился? Балор вместо ответа поднял её запястье на уровне глаз. На руке мутно, как сквозь толщу воды, поблёскивали часы, выхваченные Яной из его кармана в последний момент ещё в пабе. — Сказал. Приснился. Ты спишь же, — разъяснил Балор, на что Яна удивлённо вытаращилась на циферблат. Все странности объяснялись в миг, но возникала большая трудность. Если она некоторое (может, весьма даже продолжительное) время была в отключке, даже не подозревала об этом, то как теперь проснуться? — А что… как мне? Балор запнулся, резко оборачиваясь и более не смотря на Яну. Приглушённо, как издали, послышался стук, и Балор растворился в воздухе. Яна растерянно осмотрелась вокруг себя, совершенно не представляя, как раньше просыпалась после занятий. Только сейчас стало заметно, как на самом деле тускло выглядит солнечный свет, падающий из окна. Тихо так, что слышно собственное прерывистое дыхание. Странное ощущение на затылке чужого взгляда. Яна поняла, что хозяин так и не ушёл из комнаты и всё ещё смотрел прямо на неё. Наконец он пожал плечами и выдохнул безвкусный дым. — Просыпайся уже, раз отдохнула. К нам гости.***
С Паши катился, пожалуй, десятый град пота. Балора это забавляло. Очередько казался огромным, монолитным и безжалостным в камере. В бескрайней воде, весь красный от усилия, он выглядел нелепым комаром, который только и мог, что пищать над ухом. Балор подставил лицо озёрному ветру и прищурил глаза. Не до конца, так, слегка. Обязательно, чтобы вся лодка оставалась в поле зрения. Или хотя бы та её часть, где Данила задремал у кормы, периодически посматривая в водную даль. Он держал глаза лишь наполовину прикрытыми, ухо востро, а ручного бесёнка на плече. При всей напущенной расслабленности Бесобой был готов мгновенно вскочить и ринуться в бой, и это было видно по чересчур надвинутым на глаза бровям. Они вскоре высадились на берег нагретого солнцем песчаного пляжа. Всего на расстоянии вытянутой руки раскинулся беспросветный хвойный лес, отзывающийся шелестом на малейший шорох ветра. Павел вытащил лодку на берег и уже вознамерился двигаться в лес, как Данила точным коротким движением перехватил его за шиворот и остановил на месте. — А за лодкой кто будет смотреть? — радостно воскликнул Шмыг, крутясь вокруг изумлённого Пашки. — Да ничего с ней не станется, постоит час-другой. А вот этого надо покрепче держать, а то сбежит ещё. — Ну так распределяем задачи. Мы – на этом, ты – на лодке, — парировал бес. — Кто-то должен осмотреть берег и воду, вдруг всплыла, — отозвался Данила. — И за имуществом доверенным присмотреть заодно. Лес всё равно не пустит тебя, ты же человек. А мы до Пса дойдём, он говорил, ему бес для исследования нужен. — Ага, и вы просто поведёте его по лесу? И он ни разу не сбежит? — Операция одобрена Советом, — отрезал Данила. — И я, как старший на задании, даю тебе задание – прочесать берег и следить за лодкой. Вопросы есть? Вопросов нет, выполняй. Было видно, что Павлик так и нарывается на спор, да только никто слушать его не стал. Подтолкнув Балора в спину к границе леса, Данила и сам зашагал вперёд. Балор успел кинуть презрительный взгляд на оставленного на берегу и в дураках Очередько, прежде чем скрылся в тени елей. — Вы совсем его за дурака держите? — громким шёпотом спросил Балор, параллельно стараясь не споткнуться о собственные ноги в густом мху. — Нельзя держать за дурака того, кто не знает слова «дурак», — показательно фыркнул Шмыг. — Проверить берег действительно нужно, — спокойно прервал их Данила. — А вот видеть Павлу, что второй подозреваемый жив – необязательно. Если жив, конечно. Подозрительно всё это. По крайней мере, так казалось Балору. От того – напряжённо. Не может же быть, чтобы всё шло так гладко, чтобы сам Бесобой прятал от ярого фанатика Паши Яну, при этом не зная точно, жива ли она. И что Балор вроде и под присмотром, но идёт свободно. В нужном Даниле направлении, но сам, не в клетке, не в верёвках. Правда, тут и бежать некуда: всюду абсолютно одинаковый лес с одинаково безличными высокими тёмными деревьями. Направо пойдёшь – кукухой поедешь, налево пойдёшь – от голода помрёшь. И непонятно, считают ли Данила со Шмыгом, что в лексиконе у Балора помимо слова «дурак» есть ещё «баран», «остолоп», «бестолочь» и иже с ними. Благо, шли недолго. Ровно столько, чтобы Балор успел задуматься о том, что ещё чуть-чуть, и он начнёт уставать. Стоило среди пушистых веток замаячить дыму, а за ним и деревянным стенам дома, как Балор непроизвольно выдохнул. Всегда поджидал подвоха, что вот сейчас его тюкнут по темечку и оставят гнить одного в лесу. Балор постоянно непроизвольно думал обо всех возможных вариантах собственной смерти, но почему-то всё ещё был живой. И потому начинал доверять на уровне не принадлежащих ему инстинктов Даниле. — Эй, хозяин, открывай! Ставь чайник, мы нежданно и надолго! — закружился под окнами Шмыг, пытаясь заглянуть внутрь. Данила трижды громко и внушительно постучался, пока Балор облокотился на стену и рассматривфал двор. Совсем крохотный, едва ли обозначенный старой плетенью и пушистыми ветвями дикого можжевельника. По узкой тропинке из опавших хвоинок гуляла парочка кур, важно оглядывающая гостей. Никаких тебе искусственных грядок и культурных плодовых растений, если не считать волчеягодника с блестящими бусинами красных ягод у самого порога дома. Из жилья первым делом потянуло тонкой струйкой табачного дыма, а уж только затем выглянула седая макушка. Балору не удалось нормально рассмотреть хозяина во сне у Яны, потому сейчас он стал весь внимание. На свет, слегка пощуриваясь, вышел щуплый длинный человек неопределяемого возраста. Крупные круглые очки будто ещё сильнее уменьшали его лицо, и без того скрытое за козлиной бородкой. Одет человек был чудно́: рубашка застёгнута вкривь и вкось, плетёная жилетка будто бы слишком велика, штаны подвёрнуты. Седые волосы заплетены в свободный хвост, и в них тут и там выглядывали обломки веточек. Человек неспешным, словно ленивым, а на деле весьма цепким взглядом окинул гостей. Впускать так просто он их точно не собирался, а потому Данила первым прервал тишину. — Привет, Пёс! Давно мы не виделись. — Ага. Давно, пожалуй. — Очень не хочется тебя отвлекать, — в нетерпении перебил их Шмыг, застывая у самого носа Пса. Чертёнок крайне был обескуражен тем, что ему не позволяют зайти и дать отдых копытам. — Ты девочку не находил дня этак три назад? — Девочку? Не находил. — А тебя какая-нибудь девочка находила? — нахмурился Данила. — Интересный вопрос. А что за третий с вами? — Пёс кивнул острым подбородком в сторону Балора. — Молчаливый юноша. — Он молчит, потому что страдает от любовной тоски! — трагично вклинился в разговор Шмыг. — Это ж его даму сердца мы ищем. Пёс, будь другом человека, скажи: живая-то девочка? — Это Балор. Он колдун, заключённый и бес. Натуральный бес. Ты говорил, тебе нужен для исследования, — отрезал Данила. — Ну, раз говорил. Ладно, нехорошо через порог дела решать. Заходите, коль пришли, — Пёс покачал головой и отошёл от двери, позволяя компании войти. Внутри терпко пахло древесной стружкой и ягодным соком, и что-то в этой уютной тяжести ароматов было очень знакомым Балору. Он схватил Данилу за рукав и прошипел ему в самое ухо: — Какие ещё, мать их, исследования? Мы вообще об этом не договаривались! — Данила, будь добр. В соседней комнате мышь завелась, что ли. Посмотри. Но и пальцем не трожь! — донёсся голос Пса. Бесобой в ответ лишь пожал плечами и пошарившись по карманам, достал оттуда небольшой мешочек. Его же и всучил в руки Балору. — Работай, — коротко отрезал Данила. — Докажи, что можешь быть полезен. А я пойду узнаю про Яну. Мешочек оказался совсем лёгким, но ощущался знакомым в руке. Балор раздражённым взглядом проводил Бесобоя, скрывшегося за занавеской из плотной ткани и крупных бусин. В голове какая-то каша. Балор совершенно не понимал, чего от него требуется, что они вообще здесь делают, как это связано с Яной, как ему уйти. Будто почувствовав чужой взгляд у себя на лбу, он поднял глаза и увидел Пса за обеденным столом. Перед ним на цветастой скатерти лежали какие-то дощечки, пинцеты, ножички. Пёс поманил Балора рукой, приглашая сесть. — Ну, показывай свои игрушки. Раз пришёл. Зазвенели камушки, заплясали в бликах солнца редкого хмурого солнца, когда Балор вытряхнул их из мешочка. Это была знакомая ему бирюза с шеи Яны, только теперь находившаяся в весьма плачевном состоянии. Пёс задумчиво стянул перчатку с правой руки, являя на свет обрубок: кисть полностью была ампутирована по запястье, и заместо неё стоял деревянный отшлифованный протез с тонкими пальцами и острыми, как стилеты длинными когтями. Балор о таких существах читал: антропоморфные духи леса, пришедшие из глубин цивилизации; настолько плотно связанные с природой, что со временем становящтеся её неотъемлемой частью. — Вы леший? — предположил Балор. — Друзья зовут меня просто Лёша. Но у меня нет друзей, поэтому зовут Псом. И ты зови, — деловито хмыкнул Пёс, рассматривая один из камней на свет. — А зачем я вам понадобился-то? — Ну это ж ты его сломал. Поведай, как сделал это, — Пёс внимательно осмотрел подвеску, покрутил в руках, постучал остриём когтя по нескольким камням. Затем выудил из мешочка массивный перстень грубой огранки с плоским квадратом чёрного камня. — Вот это сняли с покойного. Здесь с внутренней стороны – глиф Связи. — Цепочку порвал, — пожал плечами Балор. — Она хрупкая оказалась, на самом деле. Не чистили никогда, а Яна не снимала даже в воде. Окислилась. — Цепочка, значит. Вижу. Хм… Посмотрим. Дай руку. — Вы ещё и чароплёт что ли? Работаете с этими штуками. — Увлекаюсь. По работе приходилось. Руку дай. Идея эта Балору отнюдь не пришлась по душе, но возразить он не успел. Старик сам перехватил его кисть и резко пребольно кольнул ногтем в палец. И не вырваться: хватка оказалась железная, и кровь каплями-бусинами начала собираться в небольшой флакончик, неизвестно когда оказавшийся в руках Пса. Всего несколько капель, и Балора отпустили. Он с отвращением на лице отшатнулся и вскочил на ноги, едва покачиваясь. — Это ещё что за хуйня?! — Ну, не шуми. Мышек мне распугаешь. Представь, что ты смертельно болен, и тебе постоянно нужно лекарство. Ты идёшь за ним к аптекарю каждый месяц. У тебя есть запас, который обеспечивает тебе нормальное существование. Но однажды случается, гм, кризис, а твои запасы исчерпаны. Ты знаешь, что у аптекаря есть лекарство, но сейчас ночь, а нужно срочно. Ты врываешься в его дом, воротишь там всё вверх дном, бьёшь окна и ломаешь дверь в агонии. Твой взлом оставит след. — На артефакты Яны должны были остаться следы взлома? – насторожился Балор — Ага. Если вы говорите правду, конечно. Вот только надо отличить: где следы твои, а где – не твои. Понимаешь, к чему веду?***
На месте спокойно не сиделось. Во-первых, Яна отлежала себе всё на свете, пока три дня высыпалась на сто лет вперёд. Теперь компенсировала кругами по комнате и потягиванием. Во-вторых, Пёс строго-настрого наказал ей сидеть в комнате и не высовываться, хотя она точно знала, что пришли за ней. Яна не могла просто отсиживаться, пока Балор отмучивается за них двоих. На душе скребли кошки, и Яне оставалось только шныряться по комнате на носочках и нервно грызть ногти. Ткань у входа дёрнулась, отодвинулась движением крупной руки. Яна помнила это лицо: один из тех, кто пришёл в их дом, кто гнал её дальше от мамы и спокойной жизни. Внутри всё похолодело. Неважно, куда она пробежит, как далеко зайдёт – её всё равно найдут. И сделают то же самое, что и с Балором. Никому – вообще никому – доверять нельзя. Сдадут и даже не вспомнят. Мужчина открыл было рот, но Яна, вообще-то, не просто так плыла сто часов и ещё сто часов бродила по лесу, чтобы вот так глупо сдаться. Она резво обернулась, оценила обстановку вокруг себя и схватила первое, что попалось под руку. Увесистая фоторамка не совсем метким броском была отправлена прямо в лицо Данилы-Даниила, но тот успел скорчить удивлённое лицо и пригнуться. — Яна, успокойся! Мгновенно пропало раздражение. Яна поняла, что зря она погорячилась, надо было просто любезно спросить, что же нужно этому молодому человеку. Тут же захотелось извиниться и предложить незнакомцу чай. Наверное, такого эффекта Данила ожидал от чудодейственного «успокойся», вот только ни черта это слово не работало. Скорее только больше взбесило. К несчастью, в близлежащем пространстве не оказалось тяжёлых предметов декора. Яна ухватила конец подушки и кинула её. И снова неудача: та упала на пол, не долетев до цели. — Ты совсем что ли?! — грозно прогремел незнакомый голос. — Мы спасаем тебя, дура набитая! Перед лицом Яны как будто из воздуха возникло... что-то. Кто-то. Облако? Крыса? Уродливый синий младенец с хвостом? Яна аж присела на тумбочку, в ужасе вглядываясь в неизвестное явление. Явление было нахмуренным и держало Янино лицо в двух толстеньких когтистых лапках. — Вдох-выдох! — скомандовало существо, показательно надувая и сдувая щёки. — Истерики нам тут не хватало! И ты, Данила, тоже хорош! Кто ж так заходит? Яна беспомощно хватала ртом воздух, не находя ни единого слова. Цензурного, по крайней мере. Нецензурных слов у неё как раз было полно. Тем временем Данила схватил существо за шкирку и оторвал от лица Яны. Ну вот и всё. Она опять всё сделала не так и упустила шанс бежать. Теперь уже никому не получится помочь: ни себе, ни Балору. Или всё же?.. Пока Данила грозно шикал на синюю землеройку (Яна всё ещё не оставляла надежды понять, что это такое), Яна вскочила с места и кинулась вперёд. Попыталась толкнуть здоровяка в грудь, отодвинуть, чтобы пробежать мимо. К сожалению, она даже не успела подумать, поджидает ли её кто-то снаружи. Даниил выставил руку в бок, перегораживая проход, да так, что Яна на ней повисла не хуже нашкодившего говорящего голого землекопа. Удар пришёлся поддых, и она непроизвольно выдохнула. Теперь точно конец. Если только не получится сбежать на выходе. — Яна, выслушай меня хотя бы. Я тебя не трону, слышишь? А ты, — Данила обратился к крысе и мгновенно сменил тёплый успокаивающий тон на грозный. — А ты, Шмыг, заткнись ради всех богов и духов. Любое несанкционированное слово – отправишься к Псу на отбивные. Все меня поняли? — Так я вообще тебе ни слова больше не скажу, с-собака ты неблагодарная! Помогай после этого людям, — огрызнулся Шмыг. Данила этим ответом остался удовлетворён и отпустил существо в свободный полёт. — Балора вы тоже не трогали? — прошипела Яна, пытаясь нащупать ногами пол. Воистину, этот дитина был раза в два выше неё и вообще любого знакомого ей человека! Этот ответ Даниле понравился уже не так сильно. Он устало вздохнул и посадил Яну на постель; положил ладонь на плечо, удерживая на месте. Знакомый жест, от которого Яну аж передёрнуло. — Ему я ничего не обещал. Но я его и не трогал. Тебе же даю слово, что не наврежу. Хочу помочь. — Да что вы мне сказки рассказываете? Не надо мне помощи такой. — А по-моему, тебе очень нужна помощь, — тихим мягким голосом ответил Данила. В груди больно отозвалось, а в носу противно защипало. Яна закинула голову вверх, чтобы не расплакаться, упорно делая вид, что раздумывает. Взгляд упал на обиженно молчащего Шмыга, который, казалось, вот-вот разорвётся от невозможности высказаться. Чем-то в этом нетерпении он напоминал Балора, которого хлебом не корми, а дай вставить слово. — А это что? — не сдержалась Яна. — Что? ЧТО? Хахаля своего так называть будешь, а я между прочим... — Шмыг. Бес он, друг мой. Не смотри, что дурной: язык как помело. — Я самый адекватный из вас всех! Одна подушками кидается и истерит, другой оскорбляет меня и не ценит, про остальных я вообще молчу! — Это так бесы выглядят? — Не все. Не всегда. Они же сами себе форму выбирают. Иногда... неудачно. — Это оскорбление моего достоинства на почве ксенофобии! Данила вновь устало вздохнул и лишь отмахнулся от Шмыга, обращая всё своё внимание к Яне. — У тебя нет причины мне верить. Но у меня нет причины с тобой разговаривать. Хотел бы – забрал без разборок, и дело с концом. И не смотри на меня так. Мне не нравится, что делает Совет, и я не хочу просто быть собачкой у них на поводке. Мне не нравится, что они хотят что-то скрыть и использовать для этого вас. — Допустим, верю, — выдержав паузу, сдалась Яна. Она, разумеется, не верила и каждую секунду ждала подвоха. А Данила успокаивал, как назло! Всей своей большой непоколебимой фигурой и прямым взглядом – успокаивал. — А если окажется, что мы виноваты? Или кто-то один из нас? Или если ты так решишь? — Это будет другой разговор, — честно ответил Данила. Яна тревожно заёрзала на месте, опуская глаза в пол. — Что я могу сделать? — Рассказать. Всё: что случилось той ночью, как ты очутилась тут. Только кратко. Много раз Яне до этого казалось, что всё происходит не с ней и вообще неправда. Вот и теперь будто рассказывала какую-то далёкую историю из прошлого, совершенно не связанную с ней. Историю о доме, о детстве, о магии, которая казалась игрушкой, а оказалась неуправляемой бедой. Сложно было поверить, что все события на деле уложились в день-другой. Данила слушал. Ни разу не выразил сочувствие или жалость ни единым мускулом лица, и Яна была за это благодарна. Ей нужно было окончить рассказ, но если бы её начали успокаивать, если бы хоть на секунду она дала бы волю скорби – тут же разнюнилась и вряд ли смогла бы продолжить говорить. Яна закончила, медленно выдыхая. Усталость разлилась по венам: всё-таки она не до конца восстановилась, и такие долгие разговоры всё ещё утомляли. Данила кивнул и перекинулся взглядом с задумавшимся Шмыгом. — Совпадает, — пожал плечами Данила. — Ага, я бы поверил. Только не забывай, что чертила наведывался к ней прям перед нашим отправлением. — Я могу ещё что-нибудь сделать? Помочь как-то? — Яна слегка смутилась. Ну да. Ожидаемо же, что вылазка Балора не осталась незамеченной. — Никак, на самом деле. Мне надо было убедиться, что ты жива и находишься под присмотром. Сиди тихо, не ищи проблем. Не уходи отсюда, — отчеканил Данила, вставая. Шмыг уже умчал за занавесь, отсалютовав Яне напоследок. — Просто сидеть на месте? Вышивкой, может, заняться, пока вы разбираетесь? — тихо, но твёрдо произнесла Яна. — Если ты сможешь как-то помочь, то обязательно дадим знать. Это твоя безопасность, а не какое-то пустое желание запереть тебя. Обещаю, что помогу тебе. Вам. Постараюсь. Снова ладонь оказалась на плече у Яны, только теперь никто не удерживал её. Попытка ободрить. Дать какую-то опору, поддержку. Не помогло: Яна чувствовала себя невероятно одинокой и запутанной, а ещё – виноватой, что она остаётся сидеть здесь, в безопасности. — Идём, проводишь, — мягко усмехнулся Данила. Ткань колыхнулась, выпуская из комнаты их двоих. Данила ещё раз слегка сжал её плечо и кивнул на прощание. От стола поднялся Пёс, что-то бормочущий своему соседу. Но Яна уже не видела их двоих, потому что заметила того, к кому обращался Пёс. Глупая виноватая улыбка сама собой появилась на её лице. Скрипнула дверь, и Яна успела лишь услышать, что у них с Балором на всё про всё – минут пять, не больше. Балор выглядел ещё более хмурым, чем во сне. Он не исхудал, стал не сильно бледнее, но что-то неуловимо резкое застыло в уголках его глаз. К такому-то и подходить совестно. Под рёбрами сильнее заворочалось гадкое чувство вины, и Яна не посмела подойти совсем близко к Балору. — Выглядишь неплохо, — попыталась неловко улыбнуться Яна. — Тебе смешно, я смотрю. Как-то... не так Яна всё представляла. Не после того, как Балор пришёл к ней во сне, просто чтобы убедиться, что она живая. Сейчас Яна очень чётко понимала, как скучала, и как хотелось обнять нормально, в жизни. На неё в упор смотрели колючие злые глаза, и за ними не было ни намёка на то, что их общение в прошлом что-то значило. Этого стоило ожидать. Балор сам говорил, что она интересует его вплоть до того момента, как может быть ему полезной. — Что тебе сказал этот хмырь? — Просил рассказать, что случилось. Говорил, поможет нам. Только попросил не высовываться отсюда и не лезть. — Удобно, — хмыкнул Балор. — Будешь отсиживаться, пока остальные за тебя всё решат. Или получают за тебя по почкам. — Я не собираюсь слушать его и сидеть на месте! — вспыхнула Яна. Балор задел непосредственно за живое, высказал именно то, о чём думала она сама. — То, что случилось с тобой – неправильно, и мне ужасно, ужасно жаль. Я обязательно придумаю, как тебе помочь, и мы оба выпутаемся из этой истории. — А уже поздно. Где ты раньше-то была? Меня уже схватили, если не заметила, и сейчас повезут обратно. Что ты вообще можешь? — Ещё не знаю, но обещаю, что придумаю что-то. Я тебя не брошу. Как минимум ты спас мне жизнь, помнишь? Сам же говорил. — Не давай обещаний, которые не в состоянии исполнить. Честное слово, я уже думаю, что с твоим чокнутым дедом было проще, чем с тобой. — Тогда видимо, и не надо было меня спасать! Разбирался бы с ним сам, — Яну почти переклинило от внезапной злости. — Согласен. — Ты же несерьёзно сейчас? Кровь стучала где-то в висках. Побледневшая Яна в неверии смотрела на Балора, чувствуя, как горят щёки. Послышался негромкий предупредительный стук: время, отведённое на прощание, заканчивалось. Балор раздражённо цокнул языком и поймал взгляд Яны. — Ян, что ты хочешь от меня? — отчеканил он, сложив руки на руки. — Ничего. Ничего мне от тебя не надо! Знаешь, люди так делают иногда. Помогают друг другу просто так, потому что это правильно. Или опять заведёшь свою шарманку, мол, Яна, я же не человек? — Какая же глупая, просто невероятно непробиваемая идиотка, — не выдержал и злобно зашипел Балор. — Именно люди так и поступают. Никто и никогда не делает что-то просто так. Все ищут какие-то мотивы. Вот и ты – тебе просто необходимо утолить своё чувство вины и занять себя, потому что на деле ты ничего из себя не представляешь без меня. У тебя нет ни целей, ни интересов, ни друзей, и ты почему-то решила найти всё это во мне. Да ты никому не нужна, даже родным похую на тебя. Почему ты думаешь, что я хоть чем-то отличаюсь? Потому что проявил к тебе малейший интерес? Какая же ты нелепая. — В тебе нечего искать. Ты пустой, абсолютно пустой. Уходи. Просто... уходи. И разбирайся со всей своей хуйнёй сам. — Это не так делается, Яночка, — Балор криво усмехнулся, грубым движением схватил её руку и положил ладонью в район груди, где у людей обычно бьётся сердце. — Ты должна сказать «Изыди». — Изыди. И катись ко всем чертям. — Для человека с патологической потребностью делать всё по-своему ты порой удивительно послушная девочка. — И не смей мне больше сниться, урод. — Ты жалкая. — Это ты жалок! Тратишь всё своё время на какие-то поиски, хотя сам в душе не ебёшь, что ищешь! — О, Яна, как ты ошибаешься. Я-то как раз прекрасно знаю, что ищу. Постучали совсем уж громко, но Балору второго предупреждения и не потребовалось. За ним захлопнулась дверь, и Яна почувствовала, как свежий ветер скользнул по лихорадочно красному лицу.