Пути колдуна неисповедимы

Блеск солнца на снежных сугробах приводил Яну в какой-то невероятный восторг. Отмёрзшие на морозе руки такого чувства не вызывали. Мама уже устала читать нотации дочери о необходимости варежек и, судя по всему, благодарила богов за то, что эта егоза согласилась повязать шерстяной платок на голову. Яне же просто-напросто не выносила холод, но ещё больше не выносила эту тёплую, стесняющую движения одежду. Они были на ярмарке выходного дня, и весь рынок так заманчиво пестрел товарами на любой вкус. Яне хотелось всего: ярких сладостей, игрушечных кукол в жёлтых платьицах, голосистого соловья в клетке, переливающихся всеми цветами радуги бус. Дедушка смилостивился над неспокойной внучкой и купил ей карамельную звёздочку на палочке, а папа на это проворчал что-то про то, что завтра у Яны заболит горло. Вокруг все счастливо гудели, сплетничали, торговались, пели. Ярмарка дышала жизнью, и Яне хотелось быть частью этого веселья. Но ровно до того момента, как к ней подходили торговцы и предлагали подарить что-нибудь за песенку. Яна тут же ужасно тушевалась и пряталась за спиной у папы, пока взрослые смеялись над её стеснительностью. Лиц было так много, что в какой-то момент они окончательно смазались в совершенно похожие. У всех них были острые точёные черты лица, густые брови и яркие очень знакомые глаза. Яне это не нравилось. Она всё чаще цеплялась то за маму, то за отца, чем в определенный момент стала вызывать уже не смешки, а одёргивания и укоры. Толпа всё густела, и Яна испугалась, что вот-вот потеряется. Вслепую девочка вцепилась в мамин рукав, но когда подняла глаза, поняла, что ошиблась. Над ней возвышалась белая, почти сливающаяся со снегом, женщина. У неё были белые, собранные в высокую причёску волосы, белые ресницы и белоснежные одежды – не считая длинных красных бус на шее. Над светло-серыми глазами тяжело нависли тонкие брови, а уголки пухлых губ были опущены. Женщина будто не заметила девочку и легко выскользнула из её хватки. Она пошла дальше, оставляя за собой на снегу след из кроваво-красных бусин. Вокруг все настороженно гудели, перешёптывались, нервно хихикали. Ярмарка дышала смертью, и Яне хотелось оказаться как можно дальше отсюда. Девочка начала хныкать и бегать от одного человека к другому, пытаясь найти родителей. Так продолжалось до тех пор, пока её не схватил за руку очередной торговец. Он вложил в её ладонь что-то, но Яна испуганно бросила вещь. Из руки ничего не выпало, но и в руке тоже было пусто. Яна подняла испуганный взгляд на торговца. У него было такое же, как у всех мужчин здесь лицо, а по плечам лежали смоляно-чёрные волосы. Мужчина открыл рот, в котором зияла пустота: не было ни языка, ни зубов, ни глотки – только темнота, которая становилась всё больше и больше. Яна неосторожно попятилась и споткнулась о человека сзади. Одежда теснила, и бежать было практически невозможно, будто само время застыло на месте и держало Яну в своих руках. Темнота накрыла, схлопывая пасть прямо над её головой. От открытого окна дул прохладный ветерок, и Яна даже не сразу поняла, что сейчас всё ещё лето, а не зима. Пальцы всё ещё дрожали от холода, а лёгкие горели от бега. Раздражённо Яна сжала одеяло и выругалась в темноту. «Вот так и ссорься с чертями», — мысленно расстроилась Яна. Это был третий кошмар за ночь, который неизменно кончался одним и тем же: лицом Балора в немом крике. Этот был самым неприятным, потому что начинался так хорошо, а закончился полным... Балором. Не могла понять Яна двух вещей: это она сама себе выдумала на нервах, или это Балор ей посылает какой-то знак? Если второе, то какой? Разбираться ни сил, ни желания не было. Днём Пёс по самые уши загрузил Яну хозяйскими делами, и теперь хотелось простого человеческого поспать без сновидений. Она ещё чувствовала наваждение дрёмы и позволила ей взять власть над разумом. В конце концов, Балор сам попросил её отвязаться, так почему она должна беспокоиться о нём? На небе не мигало ни одной звезды, лишь полумесяц изредка загадочно улыбался из-за лёгких облаков. Ветер подул сильнее, и Яна прижалась ближе к Балору. Не то чтобы он был сильно теплее её, но так было как минимум уютнее. Балор бубнил что-то очень скучное и оттого нечленораздельное, а Яна умиротворённо вдыхала запах его волос. От них тянуло чем-то умопомрачительно солёно-морским с нотками воздуха после грозы. И совсем неважно, что там Балор говорит, куда важнее, что можно быть рядом. Яна повернула лицо и зарылась носом в кудри Балора, отчего он тут же замолчал. Было что-то приятно волнующее в этой тишине и беззвёздной ночи, в близости шеи и чужом учащённом пульсе. Не сдержаться – а Яна и не противилась желанию попробовать. Она быстрым, почти мимолётным движением коснулась губами кожи на шее, оставив влажный след. А затем снова, и снова, и снова. Однажды поддавшись искушению – не остановишься, и Яна совсем не заметила, как запустила пальцы Балору в волосы и принялась бесстыдно целовать его в шею, челюсть и те края оголённых ключиц, куда могла дотянуться. Стало так невыносимо жарко, что, казалось, ещё немного, и бес и вовсе расплавится у неё под руками. Балор перехватил её лицо и поднял вверх за подбородок. В животе заныло, когда Балор притянул её к себе и поцеловал: тягуче, сладко и жарко до безумия. Яна совсем не помнила себя, цеплялась за волосы и плечи Балора и часто-рвано дышала, срываясь на стон. Его руки были везде, а губы – ещё мягче, чем она себе представляла. Это было похоже на миллион маленьких фейерверков, и Яна раньше и не думала, что такой восторг может испытывать человек от простых касаний. На пару секунд – всего на пару! – они отстранились друг от друга, глотая ночной воздух. Яну слегка потряхивало, и она продолжала держать Балора за рукав, надеясь не упасть. Хотелось что-нибудь сказать, но слова не шли. Да и не было уверенности, что такое чувство можно как-то описать. Яна посмотрела на лицо Балора, надеясь увидеть на нём подтверждение её догадок, и так и обомлела. Его рот был неестественно раскрыт в немой попытке что-то сказать, расширяясь до размеров огромной бездонной чёрной пасти. На этот раз Яна знала, что ей не удастся бежать. — Да пошёл ты знаешь куда?! — простонала Яна, скрывая краснющее от стыда лицо под одеялом. Уж такое нескромное посягательство на личную жизнь она терпеть не намерена! Всё тело продолжало некомфортно гореть, и от жара не спасала даже приоткрытая форточка. Яна угрюмо уставилась в темноту, будто там мог оказаться виновник её бессонницы, но в комнате была только она одна. Тихонько скрипнули половицы под шагами. Яна лишь надеялась, что Пёс блаженно спит и не станет задавать ненужных вопросов. Месяц светил едва-едва, и Яне приходилось двигаться по комнате вслепую. Все Балоровы дары были оставлены ею на столе ещё вчерашним днём, однако сейчас на месте лежали только серёжки. Часы бесследно пропали, либо Яну подводило её зрения в столько тёмный час. Тяжко вздохнув, Яна решила, что некоторые невыносимо настойчивые бесы её не отпустят спать, и дрожащими руками нацепила серьги. «Ну не диво ли! Она соизволила ответить.» «Какого чёрта?!» — Яна чувствовала, как мгновенно покраснели щёки от одного голоса. «Меня. Либо ты очень недогадливая, либо очень не хотела меня слышать. Не знаю даже, какой вариант нравится меньше.» «Ты меня оскорбил, выбесил, послал куда подальше, а теперь чему-то удивляешься?» «Ах, это всё дела прошлые. Я уже и забыл, что ты на что-то обижена. Ближе к делу: тебе нужно отправиться к себе домой.» «Мне нужно? Ты не охуел?» Балор деланно вздохнул. К Яне вернулась трясучка, и она едва дошла обратно до кровати. Не знала даже, что возмутило её больше: сон или тот факт, что Балор наговорил столько обидных вещей в их последнюю встречу, а теперь делал вид, будто Яна устраивала бессмысленную драму. «Ты хочешь, чтобы я извинился?» «Как минимум.» «Извини.» «Пошёл нахуй.» «Ну Яна!» «Пошёл нахуй.» «Тебе что, десять?» «Пошёл нахуй.» «Моя милая Яна Константиновна, нижайше прошу прощения за своё непозволительное поведение и оскорбительные слова. Впредь я буду более учтив к вашим чувствам.» «Тебе смешно?» «Нет, мне нихера не смешно! Ладно, прости, я серьёзно. Я раскаиваюсь. Больше никаких издёвок и оскорблений. Обещаю.» Естественно, Яна ему не поверила. Она зевнула и обратила свой взор в ночное небо, будто молила об избавлении от такого наказания. «Теперь, когда ты меня простила, ты согласишься помочь?» «Я не сказала, что простила. И помогать тебе не буду.» «Душа моя, я бы с радостью совершил прогулку до твоего дома сам. Но вот невезение! Сижу в ебаной тюрьме вместо тебя. Ты мне, вроде, позавчера клялась, что хочешь помочь и вообще в беде не бросишь. Уже забыла?» «Да, и ты сказал, что я бесполезная и ничего не смогу сделать. Уже забыл?» «Как думаешь, как там твоя мама? Ты пропала когда, пять дней назад? Хоть раз весточку ей послала?» «Это уже манипуляция», — Яна резко выдохнула, виновато отводя глаза от облаков. «Я мог бы сказать, что если ты мне не поможешь, то придётся навредить твоей матери. И это была бы манипуляция! Но я же так не сказал!» «Ты невыносимый, лживый, мерзкий, эгоистичный...» «И хорошо целуюсь?» Дзынь! Это серёжки с тихим звуком полетели на пол. Яна была в бешенстве и не знала, куда себя деть от смущения. С минуту или две она тупо смотрела перед собой, закусив губу. Вдох. Выдох. Сдох. И сейчас забыть про этого самого невыносимого эгоистичного, так ведь... не даст спать. Одно из колечек заманчиво поблёскивало от месяца, и Яна вновь нацепила амулет. В голове зазвучал приглушённый восторженный смех. «Не смей, слышишь! Мне плевать, не буду спать всю оставшуюся жизнь, но хотя бы не буду иметь с тобой ничего общего!» «Молчу. Честно. Молчу», — Балор в последний раз хихикнул и глубоко вдохнул успокаиваясь. — «Значит... так. Плёвое дело: тебе нужно пробраться к себе домой и поискать кое-что в кабинете твоего деда. Я услышал краем уха, что Совет проводил там обыск и изъял что-то, а я ничего там нужного не нашёл. Быть может, у тебя получится.» «Даже если бы я согласилась, не могу выбраться с острова. Пыталась искать лодку, но они нашли меня, и...» «Ты глупая или издеваешься надо мной? Порталы тебе нахуя?» «... И у меня не получается создать портал. Ни вспомнить, ни начертить.» «Ты при мне трижды их создавала, три-жды. Пробуй ещё раз.» Продолжать дискуссию Яна не сочла нужным, а всего лишь многозначительно вздохнула и направилась к сундуку с оставленной для неё одеждой. Получится наколдовать портал – великолепно, она сможет вырваться на волю и что-нибудь сделать. Не получится – Балор тому свидетель и пусть даст ей наконец заснуть. Перебирая вещи, услужливо предоставленные ей Псом, Яна думала о том, что неплохо бы забрать несколько своих вещей. В конце концов, она не могла точно сказать, когда сможет вернуться домой. Впутывать в эту историю маму Яна уж точно не собиралась. Повезло, конечно, что Пёс ещё был совсем худым, и на Яне его льняные штаны и рубашки не смотрелись мешковатыми. Только приходилось подворачивать штанины: слишком уж долговязым оказался хозяин дома. Признаться честно, Яне было страшно пытаться вновь открыть портал. Испытать неудачу, понять, что всё время обучения потрачено впустую. Откатиться назад, к тому времени, когда Яна совсем была неопытная и не знала ничего об окружающем её мире. Но тогда незнание было понимаемо, а сейчас – непростительно. «Ты слишком загоняешься. У тебя всё хорошо получалось.» Шурх! Яна выскользнула из комнаты через форточку знакомым движением и воровато оглянулась – это уже входило в привычку. Хороши августовские ночи: короткие, светлые, заливающиеся песнями ранних птиц. До рассвета ещё час-два точно, а уже небо чистое, серо-голубое, а не беспросветно тёмное. Над головой раскинулись точечки звёзд. Хотелось вдыхать эту ночь, и чтобы взошло солнце как можно позже. На всякий случай – чем чёрт не шутит – Яна подкралась слегка вглубь леса, так, чтобы не сразу можно было её разглядеть из дома. Нужно было сосредоточиться, а Балор, как назло, в самый ответственный момент молчал. И даже не думал помочь советом. Яна закрыла глаза, отсчитывая собственные вдохи и выдохи – так легче отбросить тревожные мысли. Неспешно, аккуратно потянулась к собственной памяти, выискивая в ней светящиеся ниточки. Вот и первый знак зажёгся яркой-яркой звёздочкой, а за ним и второй. Яна даже забыла, как дышать: боялась обрадоваться раньше времени и спугнуть. Но память сама услужливо выдавала картину, и Яна только и успела как подумать о том, как сильно хочет оказаться дома. Судорожный выдох – от неожиданного перемещения и ещё не осознанного счастья от успеха. В городе даже воздух другой, не такой густой и свежий. Так пахнет домашняя кухня вечером после приготовления ужина. «Умница.» Что-то в этом тоне... пренебрежительно-ласкательное? Хорошо, что хоть и светло, а всё ещё ночь скрывает лёгкий румянец на щеках. Приятно – и от похвалы и от осознания, что есть, за что. «Иди аккуратно, через заднюю дверь. Но будь осторожнее, там наверняка на входе какая-нибудь гадость в виде сигнальной печати.» В окна дома совсем не горел свет, а от того он казался совсем заброшенным и холодным. Неприятное ощущение. Яна заткнула свои неприятные ощущения куда подальше и, пригнувшись, тихонько прошла через колючие ежевичные кусты к дому. Интересно, спит ли мама? Как она вообще? Всё-таки Яна надеялась, что сможет с ней поговорить. Просто убедиться, что она в порядке, успокоить, поговорить – хотя бы пару минут. «Ян... насчёт Арины. Не ожидай ничего.» «О чём ты?» «Она приходила ко мне на допрос. И вела себя, откровенно говоря, странно. Уверяла, что у нас с тобой был продуман план, как вдвоём избавиться от деда твоего.» «Шутить изволишь?» — Яна нервно хмыкнула, чувствуя, как тяжело становится на сердце. — «Наверняка это Совет такой версии придерживается. Вот и она... не знаю. Не говори чушь.» «Я тебе просто говорю: не ожидай ничего. А сейчас закрой глаза и поищи свечение какое-нибудь, блик, допустим, у двери. На полу, на кирпиче, на окне. Найди, но не трогай пока.» И такое уже Яна делала, когда искала, куда сбежать из дома и нашла дедушкин портал. Оттого – легко, когда знаешь, куда хотя бы двигаться. И всё равно не так просто, как кажется с первого взгляда. Под веками будто одна лишь кромешная тьма, в которой не видно следов печати, даже крохотной точки света. Спустя несколько минут мучений и бесплотных раздражённых вздохов Яна ухватила краем глаза край печати: она лежала прямо на пороге, под половиком. «Умница», — бархатно прошелестел Балор, и Яну аж пробило насквозь. — «Не вздумай трогать голыми руками. Найди что-нибудь, чем можно её повредить или стереть. Не рукавом!» На раздумия – всего несколько секунд. Яна открыла глаза, выцепляя из теней очертания глифов. Нанесены бледным, едва заметным мелом. Хотела было протереть ногой через половик, но Балор на эту идею мгновенно зашипел. У Яны начинали формироваться некоторые подозрения, но... она подумает об этом позже. В поле зрения как раз удобно возникла жестяная лейка для маминой мяты. Яна, стараясь не шуметь, быстрым движением отодвинула носком ботинка коврик у входа и пролила воду на рисунок. Мел зашипел, стекая по каменным ступеням. «М-м… Неплохо. Забыл предупредить. Скорее всего, у тебя немного времени. Наверняка они узнают, что печать взломана.» «Спасибо, что вовремя предупредил», — Яна искренне надеялась, что Балор мог различить раздражение в её мыслях. Ответа не последовало, а ждать его смысла не было. Перешагнув мокрый порог, Яна проскользнула в тихий тёмный дом. На секунду ей даже показалось, что глаза ослепли, не способны больше воспринимать свет. Тишина глотала звуки и чувства, рассеивая жизнь пылью по мебели. Интуитивно Яна почувствовала, не увидела, не услышала – мама в гостиной. Просто знала, куда идти в поисках единственного источника тепла в доме. То самое кресло, где ещё несколько дней назад Яна застала дедушку. В эту ночь камин уже не горел, а в кресле сидела мама в полудрёме. Она опёрлась щекой по ладонь, поставленную на локоть, и потихоньку съезжала вниз, грозясь вот-вот уронить голову. Яна чувствовала себя привидением, не различала даже звука собственных шагов. В голове молчал Балор, но отчётливо чувствовался невесомым дыханием на затылке. Только вблизи Яна рассмотрела, что на коленях у дремлющей матери разлёгся Барсик. Он сонно поглядывал на ночную гостью и таинственно подмигивал в темноте. Неловко. Яна почему-то думала какое-то время назад, что Барсик – это Балор, который поглядывает за ней в образе кота. Раздалось возмущённое фырканье, столь явственное, что Яна даже обернулась. Разбудить осторожно, нежно. Яна опустилась перед креслом на колени, села на пятки и аккуратно взяла свисающую мамину руку в свои ладони. За свистящим испуганным вздохом – резкое, мгновенное пробуждение. Мама вскинулась, диким взглядом окидывая Яну. — Это я, не пугайся. Прости, — горячо зашептала Яна, располагая руку на мамином колене в попытке успокоить. — Прости, что я так поздно. Не волнуйся. Видишь, я в порядке. — Каждый раз больно, как в первый, — надломанно прохрипела мама. Яну обдало холодом: никогда не слышала раньше такого голоса у неё. — Боги, зачем вы меня испытываете... — Мам?.. Как ты? Как ты чувствуешь себя? — Ты и правда очень похожа на мою Яночку. Жаль, что не она. — Как это – «не она»? Мам, это же я. Тут темно, может, свечу найти какую... — Ты не обманешь меня, — прошелестела мама, холодно улыбаясь. Странная улыбка, при которой ни дрогнул почти ни единый мускул на лице, а глаза остались такими же стеклянными, — Моя Яночка умерла. Давно. — Что ты говоришь такое? Возьми меня за руку, она же тёплая! А вот тут можно пульс нащупать. Я дышу, я вот, живая перед тобой. Мама, пожалуйста... — Нет, ты мне не дочь. Ты убила. Я не хотела в это верить, но теперь вижу это собственными глазами. Ты поселилась в её трупе и гниёшь изнутри, разрушая всё, к чему прикасаешься. — Пожалуйста, прекрати, ты меня пугаешь. «Яна, уходи. Она не в себе.» Но Яна не могла. Как заворожённая она слушала мать, не осознавая до конца ужасающий смысл её слов. Всё тело мелко дрожало, и это всё казалось одним из страшных снов. Вот-вот Яну поглотит тьма, и она проснётся в кровати. Это ведь не может быть по-настоящему её мама? — Я все эти годы надеялась, что это неправда. Но моя маленькая девочка мертва, и в её теле поселилось мерзкое демоническое отродье. Знаю, ты не остановишься, пока не убьёшь и меня тоже. Тебе всегда будет мало смертей. Ты уничтожила всё! Теперь уже ничего не осталось, и вскоре я тоже умру. Ты же за этим пришла сюда? Определённо это всё – часть выступления Балора, и вот-вот этот кошмар закончится. Без сомнений, сон, иначе почему Яна не может пошевелиться и не различает слов сквозь громкий шум в ушах? С маминых колен спрыгнул и зашипел потревоженный кот. А всё потому, что мама медленно наклонилась вперёд, вытягивая вперёд руку. Балор надрывно орал прямо в мысли, но Яна не могла понять, чего же он хочет. Стало совсем тяжело дышать: то ли от страха, то ли от сомкнутых на горле рук. В голове жутко звенело, но прояснялось, трезвело, пока Яна хрипела и царапала ногтями мамины пальцы. Та впала в немое исступление: смотрела волком, исподлобья, без единой эмоции. Барсик зашипел, заметался по комнате. В голове сама собой возникла мысль: если коснуться лба, она уснёт. Яна беспомощно отцепила левую руку, нащупывая лицо матери. Кончики пальцев горячо защипало, воздуха становилось всё меньше. Наконец хватка на горле ослабла, а вскоре мамины руки и вовсе повисли. Яна едва успела поймать её падающее тело и усадила удобнее в кресле. Кожу на шее саднило, но сильнее щипало глаза. «Живая?» Забывая о том, что её никто не увидит, Яна нервно кивнула и поднялась с колен. Барсик вжался в угол, обнажая блестящие в темноте клыки. Время поджимало, и Яна, стараясь не смотреть в сторону мерно вздыхающей матери, на ватных ногах направилась к лестнице. В голове смешались все мамины слова, но одна мысль крутилась назойливой белкой. «А если я и правда умерла? А если я просто оболочка?» Тело действовало само собой, помня о поставленных задачах куда лучше оглушённой головы. Руки суетливо сгребали первую же попавшуюся одежду в кожаный чемоданчик, туда же полетели баночки, бутылочки и вообще всё, что казалось более-менее необходимым. То и дело Яна срывалась на истерические пошмыгивания носом и икание. «... Ты меня слышишь?» «Нет.» Раздражённый вздох. Яна резко вздрогнула и застыла на месте: ей показалось, что кто-то коснулся её затылка. Ощущение скользнуло от шеи к волосам, слегка потянуло за пряди назад, провело кончиками ногтей по коже. Всё стало ясно, как только на Яну накатила волна невероятного спокойствия: Балор «съел» все её чувства, прямо как несколько дней назад. Это было неприятно, но... принесло облегчения. «Не лезь ко мне в голову», — выдохнула Яна, закрывая чемодан и выходя из комнаты. «Не удержался. Я ужасно голодный, а ты такая... заманчиво чувствительная.» И никакого разочарования или грусти от закрытой двери. Почему-то Яна знала, что больше не вернётся сюда, но даже не обернулась на комнату, в которой провела последние восемнадцать лет. Дедушкина комната была закрыта на ключ: формальный запрет, снимаемый одним движением руки. Яна знала, что за багетной рамой висящей справа картины прячется запасной ключ. Тусклая спальня встретила пылью, столь непривычной в этом помещении: дедушка никогда бы не позволил скопиться у себя такому количеству грязи. «Что мне искать? И как?» «Попробуй снова поиск. Мне тут птичка на хвосте принесла, что Совет обыскивал кабинет деда твоего и что-то даже изъял. А я тут ничего интересного не нашёл. Может, ты что-нибудь накопаешь.» «Ты не нашёл, а я смогу?» «Ну... портал же нашла. Вдруг он снова спрятал на крови.» В этот раз под глазами комната почти сразу заискрилась: то тут, то там отблёскивали магические штучки, потревоженные обыском Советом. Нет, даже запах в этой комнате другой. Весь дом с его темнотой, холодом чужой, незнакомый Яне. А Яна – лишняя ему. «Ты когда-нибудь прекратишь заниматься самокопанием?» «Я не могу просто взять и перестать думать о том, что сказала мама. Это может быть правда? То, что я на самом деле – не я?» «Нет. Я так не думаю.» «Почему?» «Потому что Арина явно не в себе. Потому что у вас абсолютно одинаковое страдальческое выражение лица, поэтому я даже не сомневаюсь, что ты её дочь. Потому что если бы ты каким-нибудь бесом, всё было бы гораздо проще. И вообще, это всё происходит не так. Ты можешь быстрее искать?» Отодвигались от стен тяжёлые тома книг, прощупывалась каждая доска, и Яна даже опустилась на пол в поисках какой-нибудь хитроумного механизма тайника. Пусто. Много следов, ни одного верного. Много мыслей, ни одной о деле. «Я же правильно понимаю, что пока мы так общаемся, ты можешь копаться у меня в голове?» «Правильно понимаешь.» «И почему так не могу я?» «Потому что нужна определённая сноровка. Опыт. Знания. В общем, всё то, чем твоя прелестная голова не обременена.» Яна решила не отвечать – была выше всего этого, а какой-нибудь лестный эпитет в свою сторону Балор и так может найти у неё в мыслях. К тому же, ей не давал покоя потрёпанный рисунок в тёмной рамке на полке: два молодых парня в старомодных одеждах, небрежно нанесённые на бумагу карандашом. Прищурившись, Яна заметила, что у одного из молодых людей в руке нарисована книга или же записная книжка. Аккуратно вынув лист из рамки, Яна промешкалась всего секунду. Пальцы прошли через бумагу, пропав в рисунке, и вскоре Яна нащупала потрескавшуюся обложку корешка. Не без усилий книжка была извлечена наружу, а внутри совершенно точно оставалось что-то ещё! Сначала это почувствовала Яна, а вслед за ней мгновенно понял Балор: кто-то скрипнул половицами на первом этаже. Яна успела скомкать рисунок в карман (воистину, чудесное приспособление), а книжку спрятать за пояс брюк. Есть ли у неё время выбежать из комнаты и спрятаться в кустах? «Прыгай из окна, оттуда порталом воспользуешься! Если здесь – отследят.» «С ума сошёл? Я костей потом не соберу.» «Я соберу за тебя, прыгай!» Балор чудесно находил голосом ту самую грань между визгливой истерикой и яростным шипением, перекатывая то одну, то другую интонацию. Именно поэтому Яну проняло даже сквозь его же чары спокойствия: другой выход, может быть, и есть, но этот будто бы самый простой. Окно дедушкиной спальни выходило на передний двор, а оттуда, конечно, проще всего сбежать. Только спрятаться негде. Яна свесила ноги из окна, перевернула корпус и крепко вцепилась руками в подоконник. Собравшись с духом, она повисла на наружней стороне окна, а затем отпустила руки, мгновенно пожалев обо всех поступках в жизни, которые привели её к этому моменту. Приземление отдалось болью в ступнях, но, по крайней мере, Яна была жива. В одном из окон мелькнул свет, переходящий из комнаты в комнату. Яна отползла к кустам, зажмурилась и через несколько отчаянных попыток перенеслась к дому Пса. Голова слегка кружилась, а Балор подозрительно молчал. Тяжело задышав, Яна приложила руку к груди и прислушалась к звукам ночи. Вдали защебетала зарянка, засерело небо. «Я могла... переместиться к тебе», — пронзила мысль Яну. — «Помочь.» Но Балор уже исчез из её мыслей, оставив после себя внезапное чувство ужасной усталости. Сейчас Яна была уверена, что вновь не сможешь открыть портал без его помощи, – а у неё не было сомнений, что действовали они вместе. Смешанные чувства: она так и не могла понять, как ей следует общаться с Балором, как воспринимать его поведение. Продолжая рассуждать о насущном, Яна едва впихнула усталое тело в окно и развалилась на кровати даже не раздеваясь. Ужасно интересно, что же такое Яна нашла у дедушки, но почти невыносимо клонило в сон. Слишком темно, чтобы читать, даже несмотря на медленно начинающийся рассвет. А потому она могла уснуть и отдохнуть, хотя бы на пару часов. Перед тем, как упасть в дремоту, необдуманно Яна подняла руку и коснулась пальцами губ, мгновенно вспыхнув. Кажется, она совсем пропала.

***

Очнулся Балор от того, что его усиленно трясли за плечи. Он даже не заметил, в какой момент отключился. Наверняка девочка все силы высосала, пока так долго искала хоть что-нибудь. Балор силился вспомнить, нашла ли что-то годное. От размышлений прервал довольно грубый толчок в плечо. Над душой стоял Данила, обеспокоенно пощёлкивающий пальцами прямо у Балора перед глазами. — Я задремал, — прокашлялся Балор, выпрямляясь из неудобной позы. — Ты нам зубы не заговаривай, — прищурился Шмыг, на всякий случай контрольный раз похлопав Балора по щеке. — Не спят демоны, не пизди. — Так я задремал, а не заснул. Задумался, — туманно ответил Балор. Да что там такого-то Яна нашла, как вспомнить-то теперь, когда ему так назойливо мешают? Шмыг начал было что-то говорить, но Данила отмахнулся от него и очень серьёзно посмотрел на Балора, у которого всё ещё немного кружилась голова. — Расскажешь после. Ситуация патовая. Только что мне сообщили, что назначили дату заседания по вашему делу. Сознание мгновенно прояснилось. Заседание – неприятно, но не так важно, как то, что нашла Яна. Балор узнал вещичку из прошлого и теперь надеялся, что он ошибся. От Балора требовали какой-то реакции и ответов, и именно сейчас, когда его разбросало по всей камере мыслями о том, что будет дальше и о чужих снах.