пленённые (captives)

      «Уже две недели нахожусь на базе. Думал, написать Вам раньше, но откладывал до последнего. Здесь тепло, сухо, горячо, но мне легче дышится. Выхожу на дежурства — сам вызвался. Думаю, так лучше. Так я быстрее вернусь в строй.       Здесь много новых ребят, которые ещё не понимают, что их ждёт. Я практически ни с кем не разговариваю, а они не лезут. Из отпуска вернулись не все парни, с которыми я когда-то проходил КМБ , но друг с другом нам намного проще. Вы как всегда были правы, мистер Пак, они для меня свои, и я для них свой. Нам даже разговаривать не требуется, мне кажется, мы понимаем друг друга по взгляду.       За эти две недели я заметил, что мне и правда стало намного лучше. Кошмары, конечно, посещали меня, они сильные, но после них в патруле я как будто летаю. Я сконцентрирован 24/7, но это не доставляет мне неудобств. Со мной действительно всё в порядке. По крайней мере, я так думаю.       Знаете, сейчас армия — это единственное, что может меня спасти. Жить оказалось намного проще, когда у тебя есть чёткий распорядок дня и приказы, которые сыплются на голову каждые несколько часов. Я практически не думаю — делаю то, что сказано. Мы прошли очередную подготовку, более усовершенствованную. Это что-то вроде обучения: изучаем много карт, тактику, командиры орут, пытаются вдолбить в нас хоть какие-то стратегические навыки. Ведение боя на различных местностях имеют большой смысл для меня. Я хочу знать, с чем могу столкнуться. Новобранцы относятся к этому проще, поэтому замкнутый круг из ора и нарядов никак не прекращается.       Послезавтра я отправляюсь на задание. Пока меня не было, талибов сломили, а в Кабуле обосновался ИСАФ , и вроде бы стало спокойнее, но вылазки всегда заканчиваются чем-то горячим.       Не знаю, будете ли Вы отвечать и придут ли сюда письма, но намерен сдерживать обещание.       Надеюсь, у Вас всё хорошо, сэр       П.С. Благодарю Вас за подарок, мистер Пак. Часы — просто отпад. Вы снова попали в точку, сэр. И нет, это не отсылка к тому, что Вы снайпер. Это отсылка к тому, что я чувствую себя в безопасности, когда знаю, сколько прошло секунд или минут. Ещё раз большое Вам спасибо, сэр!» Январь 15, 2002.              «Вы как всегда знаете меня лучше, чем кто-либо другой. В том числе и я. Часы возвращают меня в реальность.       Со мной всё в порядке. Получил небольшой ушиб, когда столкнул новобранца с мины. Здесь почти всё заминировано. Это обсуждалось сотни раз, но увы… Очень раздражает чужая беспечность. Интересно, я тоже был таким идиотом?..       После первой же вылазки имеющих опыт сформировали в группу из пятнадцати человек. Мы сумели пройти все тесты. Предполагаю, что скоро на нас возложат задачи и выберут командира. Наверное, так будет лучше. Или нет. Одно знаю точно: с этими ребятами я знаю, что нахожусь в безопасности. По крайней мере, они не собираются наступать на то, что лежит неправильно. Говорят, нас ждёт небольшое спецобучение, но нам некогда учиться, честно говоря. Сколько бы сюда не впускали новобранцев, они все куда-то деваются. Столько групп сформировано, что всего и не запомнишь. Хотя я должен.       Относительно самочувствия сказать нечего — я в порядке. Правда. Устаю, как и все остальные, борюсь с собой и периодами завываю по ночам, но к этому относятся с пониманием. Командир пристально наблюдает за нами, возможно, он что-то подозревает. Я боюсь, что меня отправят в тыл, если кто-нибудь узнает об этом. Хотя я уверен, что всё-таки в личном деле написано больше, чем необходимо.       Как у Вас дела? Зима собирается заканчиваться или нет? Я только недавно осознал, что не слепил ни одного снежка. Ужасно. Вы должны это исправить, сэр, так что слепите пару штук за меня.       Благодарю Вас за письмо, мистер Пак. Получить его было… хорошо. Почта приходит быстро, но вот сортировка занимает много времени. Думаю, мне нравится знать, что за чертой происходящего есть кто-то, кто переживает обо мне. Наверное, мне стоит себя беречь» Январь 26, 2002.              «Снится Чондэ. Ладно, наверное, это не лучшее начало для письма, но я так устаю, что мозг сдавливает меня даже во сне. Не уверен, что Вам будет приятно читать эти строки…       Я в норме. Мы продолжаем подготовку. Проходят какие-то отборы, пока ничего не понятно, но мы усиленно подбираемся к нужному рейтингу. Ребята хорошо работают, осознанные и целеустремлённые. Думаю, Вам не будет интересно читать о них, но каждый из них по-своему хорош в своём деле. Да, кстати, нас всё-таки сгруппировали и теперь намерены обучать отдельным специальностям. Полагаю, мне всё-таки светит пройти семинедельный курс. Кто знает, может, Вы наконец-то побудете на месте человека, который ошибается. Говоря точнее: на моём месте.       Как Вы там? Америка стоит на месте? Надеюсь, что да. Спасибо за Ваше письмо. Вы просто не представляете… впрочем, Вам и не нужно» Февраль 07, 2002.              «Чёрт возьми, я совершенно не уверен, что смогу получить Ваше письмо, сэр. Нас перебросили обратно в Америку, здесь мы пройдём сокращённый месячный курс. Я не уверен, что могу написать обо всём. Вероятность того, что письмо просто порвут или откажутся отправлять, крайне велика. У Матео было именно так: из трёх страниц пришлось сократить до одной. Нам действительно нельзя писать о многом. Должно быть, Вы знаете о правилах военной почты, сэр. Вероятно, Вам было куда писать, когда Вы проходили службу.       Нас сорвали с коек буквально час назад, а мы уже собраны и готовы к отправке. Прямо сейчас я пишу Вам письмо в самолёте. Отдам его капитану, он благосклонно относится к почте, так что обещал утроить пересылку. Во время обучения почта не уйдёт и не придёт, так что не пишите, пока я не сделаю это сам. Надеюсь, смогу продержаться без Вас этот месяц, мистер Пак. Я не уверен, что смогу пройти психологические тесты, но очень надеюсь, что пройду в группу штаб-сержанта Морана.       Пожелайте мне удачи, сэр.       Очень надеюсь, что у Вас всё в порядке.       П.С. Я выбил десять из десяти на пробах. Немного не вложился во временные рамки, но сумел.       Я напишу Вам, мистер Пак. Обязательно. Через месяц. А если не пройду в группу, то ещё раньше.       Рядовой 2-класса Бён Бэкхён» Февраль 08, 2002.              «Какое счастье написать Вам, если бы Вы только знали, сэр…       Такое ощущение, что я не уезжал. Там было всё то же самое, только воздух другой. И люди более расслабленные, кроме одиннадцати специалистов, которые выворачивали нас наизнанку тридцать суток. Лишь позавчера вечером мы узнали с какой целью проводилось экстренное обучение. Не могу сказать, сами понимаете. А ещё командир предложил подумать о новых контрактах, долгосрочных, как у всех, кто вступает в ряды армии США. Наверняка Вы скажете, что я бездумный болван, но я согласился сразу же. Остальным потребовалось всего несколько минут, чтобы решить своё будущее. Конечно, за оставшиеся три с половиной месяца много чего может произойти, но мне бы хотелось, чтобы моё решение до двадцатого июня не изменилось.       Курсы я прошёл, хотя это было чертовски трудно. Боюсь, что после вторжения мне понадобится дополнительное обучение… Да и вообще много чего необходимо научиться. И всё же, я стал более уверенным. Я чувствую облегчение от того, что знаю, что должен делать и как именно.       Сейчас я снова на базе. Послезавтра мы отправляемся в путь, и я надеюсь, что мы сумеем оттуда вернуться живыми. Вы правы: мы ещё слишком малы, чтобы лезть впереди со всеми, но свою задачу будем выполнять там же. Наверное, обо всём Вы узнаете по телевизору или радио в ближайшее время.       Надеюсь, Вы простите мне это, но я безумно хочу получить от Вас письма. Они — единственное подтверждение того, что Вы не плод моего воображения. Что ж, как видите, этот месяц дался мне тяжело.       Видимо, никогда не перестану терзать свою голову мыслями о Вас. Пусть будет, что будет. Я запрещаю себе зачёркивать все эти строки, потому что не знаю, что будет завтра, не говоря о большем.       Безмерно благодарю Вас за то, что Вы сделали и делаете для меня, сэр. Если бы Вы только знали… Впрочем, Вы и знаете. Точно.       Пусть у Вас всё будет хорошо» Март 09, 2002.              «Я не открывал Ваше письмо, сэр. Оно под подушкой, рядом. До сих пор не знаю, в курсе ли Америка чем закончился бой . Первое, что я сделал, открыв глаза, это попросил написать письмо. Знайте, что со мной всё в порядке. Нам удалось сделать то, что требуется.       Молюсь, чтобы письмо дошло до Вас как можно скорее, мистер Пак.       Жму Вашу руку. Надеюсь на лучшее. Пусть у Вас всё будет хорошо.       П.С. Следующее письмо напишу, как только окрепнет кисть. Ждите. В ближайшие недели оно прибудет» Март 21, 2002.              «Мэтью не выжил.       Меня выписали.       Всё хорошо» Апрель 01, 2002.              «Думаю, я наконец-то понял, что нас вообще здесь не должно быть. В армии США множество хорошо обученных подразделений. Нас не должно было здесь быть, но мы вызвались. Я думаю, Чондэ был бы жив, если бы не подписался на всё это. Я сожалею настолько, что готов перерезать себе глотку, как это сделали с ним. И Мэт был бы жив. И вообще все те парни, с которыми я проходил КМБ… Чёрт.       Моё состояние обострилось. После выписки всё, чем я занимался, это патрули. Множество патрулей. Иногда даже неважно то, куда ты едешь — главное доложить. Командира нашего отряда зовут Райан, он тыкает пальцем на карте, докладывает о выезде, и мы катаемся по поселениям. Теперь это всё, что мы можем делать. Талибы либо уничтожены, либо отошли в Пакистан или… один Бог знает, куда эти черти делись.       Ужасно скучаю по Вам. Ужасно не хватает Вас рядом. Моя голова сходит с ума вместе с рукой, которая сейчас дрожит от желания… нет, не только зачеркнуть эти строки, но и прикоснуться к Вам. Ладно, простите. Мне очень жаль, что Вам приходится это читать.       Спасибо, что существуете, сэр. Лишь это знание даёт мне силы двигаться дальше» Апрель 15, 2002.              «Я надеялся, что Вы не заметите, а Вы заметили. На самом деле мне больше не хочется писать письма, но я помню о своём обещании и намерен сдержать его, как бы не было трудно. Да, к сожалению, именно с этим и связаны впритык поставленные даты. Смею отметить, что обещание я не нарушаю, так как за почту не отвечаю, а вот в сроки вполне укладываюсь.       У меня всё нормально, наверное. Я патрулирую. Полагаю, это будет длиться до самого лета, так что не ждите длинных текстов, сэр.       До следующего письма, мистер Пак» Апрель 28, 2002.              «Облака здесь движутся быстрее. Не знаю, с чем это связано. Может, мне так кажется. Здесь сухо и пустынно. Местные жители потерянные, но с жаром уверяющие, что любят американцев. Иногда обращаются за помощью, иногда пытаются убить. Всё моё время это либо обучение, либо патрули. Ничего иного нет. Такое ощущение, что всё закончилось. Командир говорит не расслабляться.       Чувствую себя потерянным, когда возвращаюсь в место дислокации, но как только нужно в путь — собраннее меня не найдётся солдата.       Я ужасно скучаю. Изо всех сил стараюсь выгореть, но не выходит.       Порою вместо Чондэ и Мэтью мне снитесь Вы, сэр, и я догадываюсь, почему Вы так сильно хотите меня убить.       Надеюсь, у Вас всё хорошо» Май 11, 2002.              «Наверное, пришло время немного рассказать о работе. В любом случае, больше мне не о чем Вам рассказать.       Мы отряд разграждения. Проделываем проходы в массовых заграждениях и разрушениях в наступлении и при передвижении войск, очищаем местности от мин, неразорвавшихся снарядов, авиабомб, фугасов и вообще взрывоопасных предметов. Состав пополнили, теперь нас двадцать человек. Райан хороший стрелок, но командир из него не очень — слишком суетливый. Лично мне хотелось бы сразу получить чёткие указания, он пока на такое не способен. Ещё есть пулемётчики. Есть сапёры. Есть стрелки. Есть инженеры. Нас, снайперов, мало. Кажется, мы вообще здесь лишние с корректировщиками. Отряд в нас не нуждается, мы вообще временное формирование, но в принципе на патрулях — самое то. Вперед нас никто не перебрасывает, прямо сейчас мы просто разминируем местность и наблюдаем за гражданскими. Муторно, но сохраняет напряжение до конца дня. Ребята трудятся, и я вместе с ними.       Кстати, попросился пройти курсы снайперов до конца. Командир отмахнулся, но может быть мне удастся завершить обучение в этом направлении. Возможно, сформируют отряд спецназначения, и я смогу быть полезным, а не просто стоять с автоматом в полной экипировке, мечтая о малейшей тени.       И всё же, мне бы ужасно хотелось сказать, что находиться здесь скучно. Однако не могу. Днями я загружен настолько, насколько это возможно, но вот по ночам ни Вы, ни Чондэ, ни погибшие ребята и даже живые не дают мне покоя. Сапёры рискуют больше всех, они всё ещё учатся и переживают. Они молодцы больше, чем кто-либо другой.       Мистер Пак, Вы не думали завести собаку? Что думаете по поводу добермана или ротвейлера? Мне кажется, они достаточно милы, чтобы скрасить Ваше одиночество.       Со мной всё в порядке.       До следующего письма, сэр» Май 24, 2002.              «Вам определённо нужна собака, сэр. Я не всегда буду гостить на Вашем коврике, так что... Ах, ну простите мне это! Ладно-ладно!       Меня пообещали включить в списки. Ощущаю проблески удовлетворения от того, как буду часами валяться в грязи без возможности отогнать надоедливых мошек или продумывать маскировочный костюм. Вот там-то мне не дадут расслабиться ни на минуту. Предчувствую боль в теле и крепкий сон, едва голова коснётся подушки. Знаю, Вы скажете, что это мазохизм, сэр, но это необходимый мне мазохизм.       Надеюсь, в этот раз мне позволят изучить направление разведки более углублённо. В прошлый раз всё объяснили поверхностно, никаких заданий или тестов — скукота. Я же хочу быть полезным командирам на всех уровнях.       Не знаю, сколько будет длиться обучение. Вероятнее всего это будет полный курс. Нужно будет узнать у командира по поводу контракта, потому что мой закончится через семнадцать дней.       И всё же, не знаю как Вы, а я бы хотел с Вами встретиться. Очень хотел бы. Если контракт закончится, и мне придётся отгулять неделю — я вырвусь в Америку любой ценой. Даже то, что я снова буду помехой в Вашей жизни, не умаляет моего желания увидеть Вас, сэр. Моё выживание исключительно Ваша заслуга, мистер Пак. Не знаю, стоит ли за это благодарить, но… Вы понимаете.       Ждите письма. После выяснения обстоятельств я обязательно отправлю весть» Июнь 04, 2002.              «Возвращаюсь двадцать первого числа.       Сборы назначены на девять утра.       К двенадцати будем в Америке.       Не отвечайте. Здесь я больше писем не получу.       Рядовой 2-класса Бён Бэкхён» Июнь 16, 2002.