does it bother anyone else, that someone else has your name

Доступен основной квест: Не переговоры Продемонстрируйте свои навыки владения словами и информацией мастеру этого дела и переиграйте его на его поле. Награды за выполнение: Интеллект +3, доступ к новой локации Наказание за провал: Интеллект -3, Удача -3 Сегодня. Это случится сегодня. Сегодня он встретится с Урахарой. Когда наступает вечер, Акира выскальзывает из окна намного раньше, чем запланировал. Урю еще не спит, на размытую фразу о том, что брат планирует зачистить подозрительную группу Пустых где-то на юге города, покупается сразу и порывается составить компанию — вдруг что случится, вдруг ему понадобится помощь или прикрытие, вдруг ему банально скучно и одиноко станет. Рокуши стыдно врать ему, стыдно просить не волноваться и отдыхать — в реплике можно прочитать «ты мне надоел, отвали», если читать с конца зеркальное отражение, — но он это делает. Пустых он действительно зачищает, самым честным образом выполняя суточную норму сломанных масок, и в полночь стоит в Касазаки, неподалеку от гипермаркета, с крыши которого спустя секунду вальяжно спрыгивает Ишшин с таким видом, сложно полдня на ней сидел в ожидании Акиры. — Ты вовремя, — кивает он. — Стараюсь, — парирует Акира. — Какой план? План оказался слишком простым для всей ситуации: буднично следовать за помахавшим ладонью в пригласительном жесте Куросаки до магазинчика Урахары, периодически стягивая рейши в арбалет и рассеивать раньше, чем рефлексы вынудят его выстрелить — пусть Ишшин разбирается, нечего лишний раз светить способностями, о которых ему прекрасно известно, напоминая, что пацан-квинси всосал часть его шинигамской рейрёку и подставил под удар их обоих. Ишшин не Бьякуя или Маюри — ни моментальной рациональной сдачи властям или живого научного интереса Акира от него не дождется, за что спасибо. Тем не менее, тот ни сказал ни слова о том, кем они друг другу приходятся после того, как услышал про якобы амнезию. «„Куросаки-сана“ будет достаточно,» — довольно дружелюбно заявил он, обрубая на корню все расспросы, и Акира прикусил язык. На вопросы он себе сам ответил, так что теперь его забота — следить за тем, что он говорит: Ишшин ему не «дядя, который может за него впрячься», а «друг семьи, теоретически способный сдать его людям, которые в пару часов организуют ему казнь». От знакомства с Урахарой Акира ожидал большего. Он должен был быть хитрым скрытным засранцем, частенько презентующим себя достаточно жалким, чтобы как союзники, так и противники недооценивали его и не имели понятия о его реальной силе. И когда Ишшин притащил его к Киске, он настроился на настороженное уважение. И ошибся. Урахара оказался слишком хорошим актером. Увидеть Ишшина он удивлен не был и сразу завел разговор о незнакомых Акире глушилках реяцу — неудивительно, что Куросаки так хорошо скрывался все время. Глушилок он в каноне не помнил, а потому подсознательно сосредоточился на непринужденном подслушивании, воодушевленный возможностью узнать что-то новое и занести это в сложившуюся в голове картинку сеттинга. Ожидания вновь остаются неоправданными прерванной жестом речи Урахары. Ишшин машет ладонью, привлекая его внимание к Акире, вполголоса обрисовывает ситуацию, периодические кивая на уточняющие вопросы. Акира вздыхает и отворачивается: память у него плохая, но в пересказе он не нуждается. — Добрый день, Исида-сан. Ах, нет, Рокуши-сан, прошу прощения, — к нему наконец-то обращаются напрямую. Акира молча кивает. Он не помнит, чтобы представлялся документальной фамилией или представлялся вообще, но, конечно же, в этом не было необходимости — Киске и без него прекрасно известно, кто он такой и кем приходится Исиде Рюкену. Акира даже не будет удивлен, если окажется, что Урахара знает о нем больше его самого. Ну, то есть об Акире, которого он слегка вытеснил из истории. А вот у нынешнего Рокуши мог бы даже быть шанс его удивить. — Да Вы проходите, проходите, не стойте в проходе, — Урахара начинает суетиться, продолжая прикидываться непримечательным лавочником. Распахивает фусума в комнату, небрежно приглашающе машет ладонью, пропускает Акиру вперед неожиданно галантным жестом, успевая при этом щелкнуть по носу Джинту, сунувшегося следом. Акира вздыхает и присаживается за низкий столик, понимая, что выбора у него нет, и участвовать в обсуждении все же придется, хотя Ишшин вряд ли оставил что-нибудь недосказанным. Урахара самым издевательским почти образом приносит дорогому гостю чаю, — зеленого, в глиняной пиале без ручек, в тон атмосфере некоторой старины, — лживо заискивающе двигает к нему чашку и заглядывает в глаза с выражением азартного интереса. Киске наблюдатель. Ему нравится прослеживать развитие событий, изучать возможности их последствий. Он предпочитает знать, что происходит, чтобы удовлетворить неуемное любопытство, заполнить себя информацией до краев и быть способным выкрутиться в любом из возможных финалов. Урахара хочет контролировать любую ситуацию в рамках эксперимента. И Акира может это понять. Ухмылка расплывается по лицу, и он прячет ее краем чашки — азарт просыпается совершенно не вовремя, у него еще даже нет плана, как переиграть переигрывание Урахары, а он уже чувствует себя так, словно давно победил в еще не начатой даже игре. — Итак, чем же может быть полезен Вам скромный торговец? — Мне казалось, Куросаки-сан уже изложил суть проблемы, не так ли? — Акира отвечает вопросом на вопрос и попросту тянет время, прикидывая, о чем ему умолчать, кроме того, что он немного не тот, кого в нем видел Ишшин. Урахара энергично кивает: — Да-да, верно, я примерно представил себе, как он видит произошедшее. Но сейчас я хотел бы услышать Вашу версию событий и предположительные ожидания от нашего с Вами знакомства, — «я хотел бы услышать, как много ты знаешь и как быстро мне стоит тебя устранить» слышит Акира и прикрывает глаза, пряча тревогу, с серьезным кивком. — Боюсь, я Вас разочарую, Урахара-сан, мне почти нечего Вам рассказать, — обычно именно после этой прелюдии люди не затыкались пару часов, но он планировал стать исключением. — Я эхът квинси, — хотя сейчас, вероятно, больше нет; — в Наруки оказался случайно, увлекшись патрулем, так же случайно оказался в непосредственной близости от Куросаки-сана, когда мы собирались разобраться с одним и тем же Пустым, только Куросаки-сан вместо Пустого разобрался со мной. Думаю, он Вам сказал то же самое, — Урахара удовлетворенно кивает без намека на то, что история Ишшина могла отличаться, и Акира сейчас сам копает себе могилу. — Что касается того, почему я здесь… объяснить значительно проще: мне не нужна сила Куросаки-сана, у меня есть своя, ей противоположная, а Куросаки-сан утверждал, что Вы можете предложить выход из ситуации и способ возвращения ему сил без моей смерти в процессе. Брови Урахары насмешливо ползут вверх, в выражении лица отчетливо читается, что он готов сейчас отказать Ишшину в помощи просто ради того, чтобы увидеть его лицо в этот момент: Акира озвучил это так, словно Куросаки пообещал ему безопасное избавление от чужой рейрёку, будучи уверенным, что Урахаре известно, как, и он просто обязан помочь из чистого энтузиазма. Собственно, именно так оно и звучало из уст Ишшина, но тот, наверное, слышал это иначе. — А еще Куросаки-сан сказал, что Вы были другом моей семьи, — добавляет Акира с невинным выражением лица, выдержав достаточно драматичную паузу. Эффект усиливает выражение лица Урахары, потерявшего дар речи и, кажется, готовность съязвить. — Вы назвали меня по фамилии, так что, думаю, он был прав. — Прошу прощения? — о да, это выражение растерянности неповторимо, и Акира намерен запомнить его надолго. — Ой, а Куросаки-сан не уточнил, что у меня ретроградная амнезия? — от идеи похлопать глазами Акира отказался — и так слишком наигранно, да и образ ему не идет, если его раздуть. — Вас просто Рю- отец часто упоминал, и я думал, что не помню Вас, как и детство до четырех лет, или мы просто не виделись лично… Эм, да, наверное, не виделись, боже, я выгляжу идиотом, — Акира бурчит под нос, имитируя растерянность и нервное переплетение пальцев в разные фигуры. И это работает. — Вы правы, не виделись. Я имею в виду, с момента Вашего рождения. Я принимал у Вашей матери роды. И вот на этом моменте Акира выпадает в ступор, который даже не приходится имитировать. Какие к хренам роды, Урахара ученый-изобретатель, а не акушер. Хотя если он блефовал ради блефа, эффект это вызвало сильный. От озвучивания «каких к хренам родов» он воздерживается, но и по лицу вопрос прекрасно читается. Акире и самому стоит придумать впечатляющую линию красивого вранья с честными глазами, чтобы «переиграть и уничтожить» Урахару или чего там от него квест хотел. — Это… довольно шокирующая новость, — слова нужно подбирать внимательнее, пока он не разберется, в какую часть блефа можно поверить и можно ли вообще. — К ней Куросаки-сан не успел меня подготовить. У Ишшина лицо не менее ошарашенное и слова он, кажется, подбирает тоже. Невероятно. — Ты прав, не успел. Я не думал, что вы начнете знакомство с чего-то настолько… неординарного. Но я вроде уже говорил, что знал твою мать. Мне просто незачем вредить ее сыну, а тебе не о чем волноваться: Урахара-сан не намерен причинять тебе вред, — конечно, не собирается, ведь Акиру наверняка можно использовать, и до этого он должен оставаться в безопасности и добром здравии. Он бы сейчас даже не удивился, если бы Урахара сам подстроил всю эту ситуацию с нереалистичной передачей сил шинигами чистокровному — или уже нет? — квинси. Вот как Айзен с Рукией. Правда, в то, что Айзен банально пиздел, Акира бы поверил быстрее, чем в то, что это делает Урахара. — О, ни в коем случае. У меня нет никаких причин волноваться, ведь я так удачно встретил человека, знавшего моих родителей еще до моего рождения, — Акира изображает радостное воодушевление и довольно хлопает; впрочем, он и правда воодушевлен: если Урахара говорит правду, это может оказаться зацепкой. — Вы же можете рассказать мне о них и о том, какими они были людьми. В глазах Киске он замечает что-то похожее на удовлетворение — отметил еле слышный в интонажии нажим, прозрачно намекающий, что ответ Акира не просит, а требует; у него есть некоторые задатки манипуляций информацией, и теперь он хочет увидеть их развитие. Это еще не победа в игре, но хотя бы намек на получение преимущества… — Боюсь, я вынужден отказать, как бы мне ни хотелось удовлетворить Ваше любопытство, Рокуши-сан. Некоторые знания могут принести Вам вред и чем дольше Вы останетесь в неведении, тем спокойнее сможете спать, — …или нет. Или все-таки да: ему только что прямо сказали, что родители и, вероятно, он сам прочно увязли в сюжетном дерьме, и сюжета этого в оригинале явно не наблюдалось. — Говоря о неведении, — Урахара милостиво прерывает почти начавшийся поток мыслей и домыслов вежливым покашливанием, — должны ли мы перейти к основной проблеме или вам нужно больше времени на моральную подготовку? — Ишшин вопросительно приподнимает брови, и Акира принимает решение за двоих, лаконично информируя, что да, пора бы уже, он сюда не чай пить пришел. А дальше слегка подвисает: а как ему силы-то Ишшину вернуть? Понятно, что Урахара нужен был для стабилизации процесса и обеспечения безопасности, но сама обратная передача это, собственно, обратная передача и должна, наверное, осуществиться зеркальным образом. Ишшин в него меч воткнул, и Акира его частично украл, значит, теперь его очередь тыкать Куросаки колюще-режущим. Нюанс в том, что колюще-режущего у него нет. Есть, конечно, еще вариант отрубить Сакецу с Хакусуем, чтобы наверняка, и просто подождать, когда подгрызенная энергия Ишшина восстановится сама по себе. Но «Сакецу с Хакусуем» у Акиры тем более нет, он не Ичиго, которому можно было их перерезать, пробудить силу квинси в форме меча и наплести, что она шинигамская. Урахара смотрит почти понимающе, будто читает мысли: — Следуйте за мной, Рокуши-сан, нам стоит сменить обстановку для следующих действий, — небрежно помахивает ладонью в ответ на немой вопрос Ишшина, мол, без тебя никуда, ты тоже иди. По дороге соизволяет все-таки озвучить все то, о чем Акира уже успел подумать: объясняет про базовые точки шинигами-Пустых-арранкаров так, чтобы понял квинси, которого в Рокуши видит, выражает сомнение в том, что он сможет призвать занпакто для простейшей обратной передачи духовной материи. Акира кивает и угукает с задумчивым видом, притворяется дурачком, уточняя, почему же нельзя Сакецу с Хакусуем ему искусственно создать на один раз, как будто уже того, что превращение в человеческую душу после их уничтожения не было достаточно для понимания: квинси и так уже люди, им нечего превращать. Урахара приводит их в небольшую комнатку вроде больничной палаты, только втиснутой в здание стиля феодальной Японии: те же тонкие стены, фусума почти что картонные, но койка вполне обычная, разве что раскладушку напоминает больше, чем обычную постель. Киске указывает на нее рукой, намекая ложиться, Акира медлит и мнется, со сложным лицом обрисовывает в воздухе пальцами абстрактные фигуры, в итоге указывая куда-то в область своей одежды — снимать? Он очень надеется, что ему скажут «нет». Урахара смотри на него удивленно, словно он спросил полнейшую глупость, и сам он себя чувствует так же. — Нет, Рокуши-сан, мне необходим доступ к ядру Вашей души, и от Вас потребуется только расслабиться по возможности, позволить мне делать то, что я делаю и при необходимости следовать указаниям. Но если Вам будет удобнее без какого-либо предмета одежды, сложить его Вы можете на комод слева от Вас, — Акира чувствует себя уже не дурачком, а полным придурком, хотя голос Киске звучит ровно и уже даже без намека на насмешливый интерес: ученый занят увлеченным вводом данных в проявившийся прямо в полотне стены небольшой сенсорный экран. Типичная феодальная Япония. Стоит ему опуститься на койку и дождаться, пока Урахара парой прикосновений к сенсору выровняет положение ее плоскости в нужной горизонтали, как его конечности оказываются прочно закреплены полупрозрачными ремешками, выросшими по краям. На ощупь они из мягкого материала — запястье не натирается, когда Акира пытается им повертеть; держат крепко, но недостаточно туго, чтобы обозвать их оковами — именно фиксируют положение, но не лишают свободы движений. На пробу Акира двигает лодыжкой, сдвигая ее от края, куда ее вытянуло, ближе к центру, и крепление свободно движется следом, затем и второе; руки Рокуши оставляет вытянутыми вдоль тела, как они изначально и закрепились. По взгляду неотрывно наблюдающего за ним Ишшина он угадывает, что Куросаки ожидал немного другого развития событий. Ишшин хмурится, сведя на груди руки, по напряжению мышц можно понять, насколько «немного» он удивлен, но пока он не говорит ни слова, Акира молчит тоже. Ему самому становится тревожненько, и то, как легко он может шевелиться в импровизированных креплениях, очевидно призванное убедить его в полной безопасности и возможности прекратить, как только ему захочется, оказывает противоположный эффект. Это фарс. Его не намерены сдерживать напрямую и так банально. Если Урахара не волнуется о том, что он может дернуться, извернуться или вовсе попытаться сбежать, значит, бежать ему некуда и в какой-то момент он столкнется с препятствием, имеющим настоящий вес, а не этими демонстративными методами. Ученый, наконец, оборачивается, вероятно, закончив настраивать… что бы он там ни настраивал. Буквально из воздуха — Акира пропустил момент, когда Урахара доставал его — в его руках появляется обруч, такой же полупрозрачный, как и мягкие ремешки на запястьях и лодыжках. Только в отличие от них обруч оказывается осязаемым и металлически-прохладным, когда Киске с согласия Акиры водружает его Рокуши на голову, от него расходятся под кожей ниточки холода, как будто корни сорняка-паразита. Акира не может ответить себе на вопрос, что его в нем напрягло, но что-то все-таки это сделало. Урахара советует ему расслабиться, и это совет из категории «следовать указаниям», и над ним очень хочется посмеяться едко и мерзко — расслабишься тут. Глаза закрыть и притвориться достигшим дзена он может и делает это, хотя бы пытаясь прикинуться следующим инструкциям. Урахара где-то сверху удовлетворенно хмыкает, и холодок обруча становится ощутимее, ему очень легко представить, как бледно-голубоватые метафорические ниточки-корешки тянутся дальше и глубже, оплетая вены и добираясь в каждую точку тела. И все. Больше ничего не происходит. Спрашивать, правда, он пока не решается: вдруг все так и должно быть, а он сейчас начнет разговаривать, и все посыпется. Урахара зовет его сам: — Рокуши-сан, можете подниматься, — обруч пропадает с его головы, льдистые ощущения растворяются. Акира садится на койке и на пару с Ишшином сверлит его «что это за хрень была» взглядом. Киске разводит руками. — Рокуши-сан, у Вас не было ощущения, как будто в Вас — будет звучать необычно — пустили корни? — ага, значит это прошло по плану. — Было, — Урахара хмурится, и Акира считывает это, как вопрос, с какой стати ничего не сработало. — Урахара-сан, что все это значит? Я предполагал, что Вы поможете мне оказаться во внутреннем мире Акиры, чтобы я мог «спасти» его от Энгецу, как- …как в тот раз, — Ишшин обрывает себя на полуслове, и Акира делает вид, что не особенно заинтересован, что там за «раз» и от кого его там спасать собирались. — Наоборот, Куросаки-сан, мне было необходимо вызвать душу той части Вашей силы, что осела в Рокуши-сане, наружу, чего я и пытался добиться. Обруч должен был повлиять на антагонизм сил и принудительно вытолкнуть из Рокуши-сана ему чуждую, — Урахара делает жест ладонью, призывая раскрывшего рот для вопроса Ишшина (Акира бы и сам про Теншинтай спросил, если честно) молчать. — Нет, Куросаки-сан, иным способом этого сделать было нельзя: иной способ рассчитан на иные формы душ, у Рокуши-сана, как квинси, нет потенциала для развития внутреннего мира по образцу шинигами, соответственно, вызвать Энгецу проверенным способом возможным не представляется. — Не представлялось, — добавляет он, чуть помедлив. И вот тут у Акиры зарождаются сомнения. Обруч должен был, насколько он понял, захватить этими своими корешками инородную душу, в его случае занпакто, и выдернуть ее из него без вреда для его собственной. Просто вынуть вторую-инородную-лишнюю сущность из его тела. Не вынул. Душа в его теле одна. Его собственная. Акира в таком шоке от вывода, к которому пришел, что пялится на Урахару с абсолютно обалдевшим лицом, забыв прикинуться дурачком, до которого ничего не дошло. Потому что дошло. Дошло, что в этот раз все куда хуже, чем в случаях со вселением в него чужих душ — те хоть в нем погуляли и вышли, а кусок духа меча, который должен был бы размножиться на второго такого же духа или хотя бы существовать и в Ишшине, и в нем, в него просто всосался и растворился. Меча в нем нет. Вообще. Урахара отвечает ему почти равносильным удивлением во взгляде, примешивающимся к еще более яркой вспышке интереса, чем в начале знакомства. Самое время, наверное, чувствовать себя лабораторной крысой. И прикидывать, как бы ненавязчиво вцепиться в Ишшина, чтобы тот отказался оставлять его Киске на опыты, если тот попросит. — Рокуши-сан, — не-не-не, что бы он ни предлагал, Акира не согласен. Ничего не покупает, не продает, в церковь по воскресеньям не ходит. — Как Вы отнесетесь к предложению извлечь Вашу душу из тела на некоторое время? — Могу я спросить, зачем? — спасибо «дядюшке», очень вовремя. — У меня есть некоторые догадки о том, почему эксперимент не сработал, но я предпочел бы не озвучивать их прежде, чем они будут проверены. Не хотелось бы поставить под сомнение свою гордость скромного ученого, если они окажутся ошибочными. — Хорошо, — нет, он все еще ни на что не согласен, но «некоторые догадки» у него тоже есть, и он тоже хочет проверить их. В этот раз, к счастью, Урахара действует так, как Акира от него ожидает, коснувшись его груди концом трости. И ожидаемо же его душа вылетает из тела. Хотя «вылетает» сказано громко, скорее неловко валится назад, по ощущениям он просто падает на спину в отчаянной попытке понять, как выровнять корпус. Удается ему это сомнительно и уже после того, как он проседает вниз, неловко приземляясь на задницу, а перед ним плюхается его же тело. В голове моментально всплывают подсчеты мест, которые у него будут болеть, отбитые при ударе об пол, когда он в тело вернется. И только потом он замечает отвисшую челюсть Ишшина. Нервно оглядывает себя: одежда как одежда, на новоявленном «трупе» перед ним вон такая же. Цепь вроде не порвалась и не стремится отвалиться от его груди, так что до Пустого ему дале- Цепь. Цепи нет. Совсем нет. Ни цепи, ни дыры из-под ее крепления, ничего. И вот теперь приходит время паниковать: никакой цепи быть и в помине не может, тело-то не его, он с ним никогда связан по-настоящему не был. Рокуши Акира и сам своего рода «гигай». И только что фигурально написал у себя на лбу «я пришелец». Надо же было вот на этом, на такой ерунде, и так смехотворно посыпаться. — Акира… — Рокуши-сан… Оба звучат нервно и озабоченно, Урахара даже теряет в загадочности. Акира сглатывает, наверное, слишком шумно, и изо всех сил давит кривую дурацкую улыбочку, как будто сейчас ничего не понял, очень удивлен и вообще «что за черт». — Рокуши-сан, попробуйте вызвать меч, — кого вызвать? А чего не священника сразу? — Не конкретный, не по имени, просто представьте катану в своей руке. Абстрактную. То есть просто подумать, что он держит катану. Ну подумал он, дальше что? А дальше… — Вы тоже сейчас ее видите, да? — а дальше он действительно держит катану и не уверен, что это не глюк. — Да, Акира, видим. Вывод он делает следующий: это не глюк, катана не Энгецу, уровень удивления Ишшина можно описать только «ахуем» с очень выразительной интонацией. Его собственное, впрочем, тоже. Арбалет ему больше нравился. Да и катана как-то не похожа на слепленный в форму сгусток рейши. Это просто катана. Ну. Асаучи. Рокуши Акира, эхът квинси, держит в руке асаучи в обществе двух шинигами-политпреступников. Интересная ситуация. — Интересная ситуация, — подтверждает Урахара и больше не говорит ничего. Хорошо бы еще понять, какого черта только что произошло. Но сначала, например, вспомнить, что он все еще недвусмысленно скорбно болтается над собственным телом, в которое неплохо бы вернуться. Под пристальным взглядом экс-капитанов он пытается придумать, с какой стороны начать надевать, похоже, «костюм» Рокуши Акиры, и решить, стоит ли сразу решительно пихать ступню себе же в рот или все же попробовать альтернативные варианты, вроде пафосного хватания за плечо или основание цепи — которой нет — с выражением натужных попыток передачи энергии, разума и инородной сущности обратно в тело. Что удивительно, получается с первого раза, а вернее, с первого же прикосновения к телу, из чего Акира делает новый вывод, что его в самом деле используют, упрощая базовые взаимодействия с материями до максимума. Оба взрослых наблюдают за ним с одинаково сдвинутыми в задумчивости бровями, и ему почти чудится, что за привычным любопытством экспериментатора Урахары он замечает угрозу. — Забавно, — говорит Киске, когда молчание затягивается уже почти что опасно, а угроза из его глаз пропадает совсем. — Рокуши-сан. Вы ничего необычного не заметили? Куросаки-сан? Он как будто снова держит ситуацию под контролем, а вот Акира контроль упускает полностью, и ему это не нравится. Он теряется в происходящем и собственных непроизнесенных вопросах, в том, что Система так и не выдала ему ни строки объяснений или предупреждений о критической ошибке, чтобы он хотя бы примерно осознал, насколько глубока жопа, в которой он оказался. Ишшин переводит вопросительный взгляд с Урахары на него, и Акира наблюдает, как медленно вытягивается его лицо в то же самое выражение «ахуя», идентичное его реакции на отсутствие цепи между душой Рокуши и его телом. — Акира. Ты… ты сейчас… Рейраку, — очень информативно. Акира глубоко выдыхает и протягивает почти не дрожащие пальцы к медленно проявляющимся перед ним лентам, внутренне опасаясь, что сейчас обнаружит их крошечными обрывками и выяснит, что сначала смешение с его душой занпакто, а потом отсутствие у нее единения с телом приведут к потере духовной силы почти под ноль. Нет, длина обычная, все в порядке, никаких изменений. На пробу он пропускает одну ленту сквозь пальцы, ощупывая текстуру — то же ощущение мягкого шелка, без вытертостей или любых показателей, которые на реальной ткани сошли бы за сигналы о ее скором износе. От пальцев по ленте расходятся алеющие разводы, как будто кровь просочилась прямо в нее. Затем чуть дальше. И дальше. И на соседних лентах. Ярко-красные кляксы множатся, как будто болезнь. «Цвет рейраку шинигами — красный.» Пиздец. В глазах Урахары он видит полную солидарность. Нет, правда, у него даже слов других для описания ситуации нет, только вот этот вот «пиздец» кромешный и остается. И ленты эти, разом ставшие гибридными или вовсе прокаженными. Черт его знает, как он вообще всосал душу — душу! — меча, не подавившись и не почувствовав изменений в самом себе. Его, похоже, бездонный и дико голодный до рейши «резерв» попросту расщепил живое и разумное в спиритическом смысле существо и заглотил, как какой-то кусочек чего угодно съедобного. До банального просто. И одновременно нечеловечески сложно. Что он вообще такое теперь? Эхът? Квинси? Шинигами? Пустой? Нет, ну а что, в него само собой поглощается и вселяется все, в чем есть хоть немного духовных частиц — чем не инстинкт утоления голода. Под взглядом Урахары становится неуютно. С шоком тот справляется очень быстро и теперь смотрит на него с той же жадностью, с которой мог бы смотреть Маюри: Акира перед ним беззащитный и почти что препарированный образец неизвестного вида, элитный подопытный кролик. — Рокуши-сан, — от почти что елейной вкрадчивости в голосе Киске по спине бежит морозная дрожь, Акира поводит плечами, сбрасывая неприятное чувство. — Позвольте предположить, что Вы, как и я, ошарашены нашим небольшим открытием? — таким небольшим, что их с Ишшином могут быстренько казнить вне очереди и официального обвинения. — О, не переживайте, я не обнаружил в соединении Вашей души с занпакто Куросаки-сана опасности для Вас на текущий момент, — Урахара истолковывает его тревогу по-своему. — Однако. Я уверен, Вы разделите мое мнение, если я скажу, что целесообразным будет провести некоторые исследования этого феномена и его потенциальных последствий? Система снова молчит именно тогда, когда Акире нужен толчок в «правильном» направлении, чтобы хотя бы понять, какое вообще верное и что ему сейчас делать. Квест на превосходство в битве разумов все еще висит в статусе выполняемого, оповещений о дебаффах при приближении к критически опасным спойлерам или значительном отклонении от хода запланированных событий не возникало. Значит, все так и должно быть. Он снова взял на себя слишком многое, думая, что его пропихивают на первый план повествования, а его просто накачивали всеми доступными силами и «роялями из кустов», чтобы потом препарировать и быть готовыми к появлению Куросаки Ичиго с тем же набором. Ну то есть его вот сейчас подержат под наблюдением пару дней, а потом для него все закончится, когда он станет больше не нужен. В лучшем случае ему сотрут память и все-таки отправят фермерствовать где-нибудь в сельской местности. — С какой целью? — Прошу прощения? — если у Урахары просто дергается бровь, Куросаки, похоже, в шаге от того, чтобы попросить чай покрепче и вывалить на Акиру весь объем информации про квинси-Яхве-шинигами-вайзардов, который ему и так прекрасно известен. — С какой целью Вы предлагаете мне сотрудничество в проведении этих исследований? — «сотрудничество» он выплевывает почти через силу и надеется, что это так не звучит. — Так, стоп, погоди. Погоди, говорю, помолчи, — Акира так и не понял, возмущен Ишшин или просто все еще под впечатлением, но его попытки открыть рот и продолжить он пресекает весьма энергично. — Ты вообще понимаешь, какого черта сейчас происходит? Ты понимаешь, что буквально взял душу — душу! — чужого занпакто и заставил ее раствориться в твоей собственной?! Вот и я не понимаю. Зато понимаю, что выбор у тебя между «согласиться и выяснить» и «отказаться и отправиться на казнь». — Тише, тише, Куросаки-сан. Давайте дадим Рокуши-сану время на осознание, — Урахара извлекает из рукава веер и закрывает им половину лица, все еще глядя на Акиру, хоть и говорит больше не с ним. Словно пытается не упустить ни секунды его действий. — Это могло прозвучать, будто Куросаки-сан намерен передать Вас органу правоохранительной структуры государства, из которого происходит сила, что Вы столь необычным образом присвоили. Но, уверен, он имел в виду, что эта Ваша особенность может развиться до неопределенного уровня, после чего за Вами явятся более добросовестные представители того же органа, намеренные избавиться от потенциальной опасности в Вашем лице. Думаю, Вы понимаете, что никому из нас не будет приятен такой исход. Я же скромный торговец с некоторым интересом к науке и большим желанием помогать нуждающимся в ее вмешательстве. Вам, например. Признавать не хочется, но они оба правы. Единственный вариант, в котором Акира теоретически останется жив и хотя бы относительно здоров, это тот, в котором он соглашается на эксперименты по изучению его сил и… и что дальше-то? — Это все еще не отвечает на мой вопрос. Допустим, у Вас есть личный научный интерес. Но я не смогу Вам доверять, уж простите, пока не пойму, какого характера и по какой причине, — Акира сглатывает. Ничего себе, он спорит с почти незнакомым взрослым мужчиной, которого, к тому же, зовут Урахара Киске, вот это он докатился. — Сомневаюсь, что имя моей покойной жены поможет мне тебя убедить, но именно она познакомила Урахару-сана с Джурэй лично, решив, что знакомство будет полезно обоим, — встревает Ишшин, кидая на Урахару еле заметный быстрый взгляд, и у Акиры закрадывается подозрение, что его сейчас очень мощно запланированно обманывают дуэтом, пользуясь тем, что у него якобы амнезия. — Допустим, именно оно меня и убедит. Боюсь, я сейчас не объясню, почему, но давайте остановимся на том, что я тоже косвенно с ней знаком и глубоко ее уважаю, — косвенно он знаком, ага, еще что расскажет? — Однако доверия мне оно прибавляет не так уж много, поэтому я хотел бы узнать, как именно Вы собираетесь мне помочь. Что-то ему подсказывает, что эксперименты и обучение для Урахары стоят через знак равенства, и его либо обяжут подписаться на избиения в целях науки и проверки, на что способна его новообнаруженная способность медиума и как хорошо он с ней управляется, либо препарируют, но последнее вряд ли необходимо: он только что вываливался из тела и уже продемонстрировал этим, что физически опыты на нем новой информации не дадут. — Учитывая, что Вы только что продемонстрировали нам, как быстро происходит усвоение Вашей… душой инородных спиритических существ и объектов, предположу, что нам может потребоваться еще несколько демонстраций для понимания, насколько прочно и на какой максимальный срок они в ней задерживаются. Говоря простыми словами, я собираюсь научить Вас пользоваться занпакто и параллельно пронаблюдать, произойдут ли в Вас от этого изменения, — о, ну замечательно, его все-таки изобьют. Урахара притворно заинтересованно наклоняет голову, прикрывая полами шляпы один глаз, растягивает губы в вежливой полуулыбке и ожидает ответа. Для Акиры он вполне очевиден: обучение боем и советы уровня «Когда поднимаешь меч, стремись ранить или убить» его категорически не устраивали. — Благодарю, но откажусь в силу поверхностного знакомства с Вашими методами обучения. К тому же у меня уже есть наставница. Ишшин округляет глаза — еще не имел счастья услышать, что он уже учился у Мизухо продуманно размахивать палкой. Урахара поправляет шляпу, легким прикосновением сталкивая ее на затылок и глядя на Акиру без скрывающих лицо полей: — И откуда же, позвольте узнать, Вам известно, какими методами я пользуюсь? — и застывает. Что-то в мальце кажется ему смутно знакомым, что-то его беспокоит. Акира понимает, что прокололся. Урахара все еще смотрит — молча и с ожиданием; в его взгляде нет угрозы, но ее легко прочитать за ним. Дальнейшее положение Акиры зависит полностью от ответа, который он даст сейчас: его либо сочтут подозрительным и стоящим слежки и устранения в случае малейших сомнений, либо признают блефующим и безобидным, решив, что им можно манипулировать, и он не заметит. Сейчас ему нужно вывернуться и скрыть свое знание сюжета, убедить Урахару, что он ничего не знает и не представляет опасности. Пусть манипулирует на здоровье, Акира все равно не собирался слепо ему доверять, как и Киске — ему. Минуточку. У него есть еще один выход. Сказать ему правду. — Мне известно о том, при каких обстоятельствах и с какой целью Вы ими воспользуетесь, — голос ровнее, ни намека на торжествующее превосходство: он сюда не врагов заводить пришел. — Я вижу будущее, Урахара-сан. Квест завершен: Не переговоры Продемонстрируйте свои навыки владения словами и информацией мастеру этого дела и переиграйте его на его поле. Награды за выполнение: Интеллект +3 Разблокирована локация: магазин Урахары. Разблокирована локация: тренировочное поле магазина Урахары.