Variance

      Прошел еще один день.       В подземелье было холодно, сыро. Темно. Не было окон; звука не было. Трудно было представить, что в здании были сотни ниндзя, когда она едва чувствовала свою собственную чакру.       Сакура прошла по темному коридору и остановилась перед дверью с табличкой 405. Изящно приподняв бровь, она постучала один раз, не уверенная, что в таком месте строго необходим этикет.       Это был голос Ибики, который прогрохотал сквозь тьму:       — Входи, кто бы ты ни был.       В его стиле, подумала она, толкая дверь внутрь. Ибики стоял высокий и доминирующий в комнате, неторопливо сложив руки за спиной. Какое оскорбление.       Он был недоволен такой договоренностью, Сакура знала. И время не помогло его настроению. Саске сидел в кресле перед Ибики, на удивление послушный. Сакура посмотрела на него, ожидая увидеть какое-то подобие его гордости, в том, как он держал себя, в его взгляде. Что-нибудь. Но не было ничего.       — А, Сакура, — поприветствовал Ибики, отворачиваясь от своего пленника, чтобы заговорить с ней. — Я полагаю, ты здесь, чтобы посмотреть, выполнил ли я свою часть сделки? — Он небрежно бросал слова.       Это действовало Сакуре на нервы. Она нервно взглянула на Саске, уловив недовольство во взгляде. Сделка? Казалось, его глаза спрашивали. Например, сделка, чтобы помочь ему? Подобие гордости, которую она искала, проявилось тогда в самоуверенном наклоне его головы. Необычным образом фамильярность этого жеста успокаивала.       Сакура улыбнулась Ибики, поджав губы.       — Конечно, нет. Вы человек слова, Ибики-сан, — без усилий ответила она, помня о том, что может рассердить его. Ибики было некому провоцировать.       — Значит, ты здесь, чтобы забрать его?       Она покачала головой.       — Я также здесь для вас. Цунаде-сама хочет получить ваш отчет.       Он засунул свои массивные руки в карманы черного пальто и направился к двери.       — А, — Ибики остановился у двери, словно что-то припоминая. — Она все еще заставляет тебя выполнять ее поручения?       Насмешка. Сакура с отвращением посмотрела на один угол подземелья.       — Вы забываете, в каком отделении находитесь, Ибики-сан. Я единственная в больнице с допуском сюда.       Его спина напряглась; она чувствовала движение с того места, где стояла. Он высокомерно склонил свой подбородок на плечо и заметил:       — Тебе не нравится мое рабочее место, не так ли, Сакура? В больнице намного лучше.       Она устала от его насмешек.       — Это так. Но даже вам, Ибики-сан, понадобилась помощь в моей, — она сделала паузу с улыбкой на губах, — гораздо более приятной больнице.       Короткое рычание эхом раздалось из его груди, и Ибики исчез, совершенно бесшумно шагая. Поджав губы, Сакура подошла к двери подвала, открыла ее и прислонилась к косяку, ожидая Саске.       — Тогда я полагаю, вы закончили.       Он был всего лишь тенью во тьме. Подземелье тюрьмы Конохи было таким же черным, как и любое другое место, где он когда-либо был. Его одежда была темной; ей потребовалось несколько мгновений, чтобы увидеть его фигуру в холле. Она закрыла дверь, слушая, как ее тяжелые железные края ударяются о косяк.       — Сделка? — пробормотал Саске, когда они начали подниматься на поверхность.       Она сглотнула и проигнорировала его неодобрительный взгляд.       — Если кто-то согласен говорить, пыткам нет оправдания.       — Но разве это не зависело бы от того, кем был заключенный?       Единственным источником света была тонкая щель под дверью в верхнюю Часть тюрьмы. Сакура не сводила с нее глаз, как будто это было спасением.       — Да, — твердо ответила она. — Именно поэтому я говорила с Ибики насчет тебя.

***

      — Мне нужен кто-то, кто присмотрит за ним.       Это были слова, которые превратили единственный выходной Сакуры в миссию АНБУ. Цунаде любопытно изучала ее медовыми глазами, сцепив руки и облокотившись на стол. Сакура посмотрела вниз и подумала, не сглазила ли она себя, когда сегодня надела свою обычную одежду ниндзя. Возможно, она должна была догадаться.       И после всего, что она уже делала для Саске (естественно, без его разрешения), ей пришлось пожертвовать прекрасным выходным днем. Проклятие.       Она слушала, как Цунаде продолжала рассказывать о причинах, по которым ей нужна именно Сакура, чтобы сделать это, и почему никто другой не был доступен. Цунаде наконец закончила и стала ждать положительного ответа Сакуры. Это было ради деревни; она знала, что Сакура не откажется.       Профессионально кивнув, Сакура произнесла слова, которых ожидала Цунаде.       — Конечно, я сделаю это, Хокаге-сама.       Это были слова, из-за которых Сакура оказалась за пределами дома Саске до конца дня.       Саске тренировался в глубине своего двора, все еще не в силах зайти в свой дом. К счастью, территория его дома включала в себя большое количество земли. Сакура пассивно наблюдала, как он бросал один сюрикен за другим, зная, что это вовсе не везение. Харуно не была слепой, и она не была жестокой. Ему следовало разрешить остаться в другом месте. Где-нибудь, кроме одинокого особняка, в котором все еще пахло смертью и кровью.       Сакура наблюдала за усталым подергиванием его правой ноги и размышляла, должна ли она в конце концов вмешаться. Как член АНБУ, наблюдающий за ним, она не должна была. Это было против правил. Впрочем, она не всегда следовала правилам…       Саске бросил еще одну серию кунаев и прогремел своим чидори. Молнии сверкали вокруг его лица зубчатыми, острыми хлыстами, рассекая воздух и наполняя его тяжестью. Молния взревела и врезалась в опушку леса. Дерево уступило место ее силе и закричало в знак протеста.       Когда грохот стих, Сакура подумала, не упал ли он. Оглядев его владения, она увидела выровненные участки бывшего леса.       Сердце стучало в ушах. Она колебалась, а потом приняла решение. Спрыгнув с ветки, Сакура скользнула сквозь беспорядок из веток и листьев и мысленным взором заметила массивную, бурлящую чакру.       Медик нырнула в лесную поляну и с тихим стуком приземлилась рядом с Саске. Трава зашевелилась под ее тяжестью. Когда она села рядом с Саске, то тут же отодвинула свою маску АНБУ. Она была уверена, что Саске уже узнал ее чакру; в данных обстоятельствах маска была просто ненужной.       Саске посмотрел на нее из-под своей челки. Пот облепил его тело толстым слоем.       Что-то в напряженности его глаз пленило ее в этом взгляде. Сакура неуверенно улыбнулась ему и начала:       — Ты же знаешь, что если старое здание небезопасно, Старейшины должны предоставить другое жилое помещение.       Она мало что могла сделать, чтобы изменить какие-либо меры, которые были согласованы для «наказания» Саске, но ей показалось, что она заметила, как хмурый взгляд вокруг его рта уменьшился. Даже если это было совсем немного.       — Ты не должна разговаривать со мной, — заявил он.       — Я знаю, — ответила Сакура.       Ему никогда не нравилось использовать больше слов, чем нужно. Она думала, что объяснилась… Она хотела поговорить с ним. И она волновалась за него. Прошли недели с тех пор, как он впервые ступил в Коноху, недели с тех пор, как его запихнули в его старый дом. Сакура знала, что он, должно быть, тренировался так каждый день. Она могла сказать это по реакции его тела.       Саске лишь кивнул и собрался встать. Она боролась с привычкой помогать пациентам вставать; он бы этого не оценил. Он поднялся с земли и направился к главному дому квартала Учиха.       Следуя за ним, Сакура, затаив дыхание, поняла, что даже в своем изнеможении он был быстрее, чем она. Она задавалась вопросом, на что это было бы похоже, если бы он полностью выздоровел. Он должен потеряться в собственной скорости. Как это должно быть волнующе. Это была ее последняя мысль, когда она приземлилась на пороге дома и последовала за ним внутрь.       Сам дом был элегантен. Если бы можно было смотреть сквозь признаки дезертирства и потери.       Шаги Саске были быстрыми и мягкими перед ней. Он остановился в гостиной и сел на диван. Сакура обошла диван и села боком рядом с ним.       Он так много понимал, и никто ему ничего не говорил, подумала она. Сакура провела светящимися ладонями по его рукам и туловищу, выискивая все повреждения, которые он причинил. И повреждения были везде.       Саске знал, что то, что он делает, было безрассудным, поэтому Сакура просто согласилась на твердый, неодобрительный взгляд и спросила:       — Можно я воспользуюсь твоей кухней? — Получив в ответ кивок, она прошла в соседнюю комнату.       Медик достала несколько вещей из сумки, висевшей на поясе, и начала рыться в шкафах. Она скорее почувствовала, чем услышала, как Саске подошел к двери и остановился. Она начала смешивать содержимое пузырьков со своей чакрой и наблюдала, как жидкость приобретает розово-красный оттенок. Сакура подняла глаза и указала на гостиную. Он должен сидеть.       Саске мог разозлиться в любой ситуации. Он выглядел слегка оскорбленным, прежде чем уступил ее просьбе и сгорбился на диване в другой комнате.       Улыбаясь, Сакура вернулась в гостиную с напитком в руке. Сидя рядом с ним, она объяснила:       — Это поможет твоим мышцам восстановить нанесенный тобой ущерб.       Ухмылка застыла на его губах. Тем не менее, он взял стакан и залпом осушил его.       Глядя, как Саске допивает лекарство, медик сделала выговор:       — Это само собой разумеется, но тебе не следовало так усердно тренироваться.       В своей типичной задумчивой натуре Саске наклонился вперед, поставив локти на колени.       Сакура чувствовала, что не должна останавливаться на этом. Не то чтобы она не понимала, почему он это сделал.       Она встала и подошла к двери.       — Идем, — призвала она. Саске просто посмотрел на нее, нахмурив брови. — Нам нужно сообщить о доме, помнишь? — она пояснила. — Я буду твоим свидетелем.       — Ты же знаешь, что я не могу выходить отсюда. — В его голосе звучала легкая надежда.       Сакура улыбнулась чуть шире, чем за последние несколько недель. Ей нечасто приходилось помогать Саске с чем-то, за что он был бы признателен.       — Все будет хорошо, — заверила Сакура. — Я буду твоим официальным сопровождающим по деревне.