***
По правде говоря, Сакура не должна была так испугаться, когда проснулась в постели Саске. Во-первых, она была в постели Саске не в первый раз. Поскольку квартира Саске была немного ближе к Башне Хокаге и к больнице, иногда она ночевала у него дома. Обычно он был на миссиях, и это не было проблемой. Обычно она даже не говорила Саске, что ночевала у него дома. Но она была необъяснимо поражена, когда очнулась от горячего, неприятного, мучительного сна. Кто-то был позади нее, она знала. Кто, впрочем, и был вопрос. Кровать заскрипела и застонала в ответ, когда она дернулась вперед и приняла оборонительную стойку. Внезапное движение вызвало сильную тошноту. Ощущение чуть не поставило ее на колени. — Успокойся, — приказал Саске хриплым, тяжелым голосом. Узнавание вызывало адреналин. Энергия, которую на мгновение ощутили ее мышцы, исчезла. Сакура устало опустилась на кровать. — М-м-м, — промурлыкала она, переворачиваясь на простынях и вздыхая от болезненного удовольствия. Тело Саске было достаточно близко к ней, чтобы она могла чувствовать тепло его тела, чувствовать тепло простыней вокруг него. Со стоном Сакура подтянула его половину одеяла к своей груди, крепко обнимая его. Она услышала слабый звук протеста, исходящий от Саске, но ей было все равно. Матрас странно прогнулся. Она не привыкла делить с кем-то постель, а реакция матраса на вес была чуждой. Открыв глаза, Сакура растерянно уставилась на сонного Саске, который проснулся не больше, чем она. Что-то в нем заставило ее остановиться. Как она могла не заметить, что он был в обмундировании ниндзя? Он все еще был в нем. Должно быть, он только вернулся с миссии. Но почему он был в морге? Он мог искать ее. Тогда он, вероятно, был ранен. Она провела пальцем по всей длине его челюсти, стирая порез с его алебастровой кожи. Саске тихо застонал в ответ, и в своем сказочном состоянии Сакура все еще наклонилась вниз, наблюдая, как мягкие морщинки вокруг его глаз расслабляются и исчезают. Она сосредоточила больше чакры на кончике пальца, снова провела ею по его челюсти и вылечила еще одну царапину. Она наблюдала за его реакцией — его губы приоткрылись, когда он наклонился к ее прикосновению. Его глаза открылись, и она почувствовала себя обожженной. На одно безошибочное мгновение она почувствовала себя пойманной в ловушку под его пристальным взглядом, полностью захваченной и виноватой. Он лишь внимательно наблюдал за ней, прежде чем вытянуть шею, чтобы посмотреть на часы на ночном столике. Она еще не отстранилась. Эта идея не приходила ей в голову. Полулежа на груди Саске, казалось, это было где-то в глубине ее сознания. Но ей было так удобно. И еще она так устала. Головная боль начала возвращаться, и ее голова жалобно наклонилась вперед. Плечо Саске было мягким и успокаивающим против ее головной боли; ей хотелось только чего-нибудь холодного. Как будто она горела… Она поняла, что его пальцы были в ее волосах. Как долго они были там? Подушечки его пальцев очерчивали круги на затылке, вызывая мурашки по спине. Это так хорошо, подумала она про себя. Она только что сказала это вслух? — Сакура. — Его голос напомнил ей растопленный шоколад. Растопленный шоколад… Почему она была такой голодной? Затем ее разум стал пустым, настолько пустым, как будто кто-то выключил весь свет. Тот белый свет снова был перед ней, туманный и размытый. В течение ужасной секунды она ничего не могла вспомнить — где она была, что делала, почему она… Саске вдруг рассмеялся. Она могла сказать, потому что чувствовала, как его грудь трясется под ее пальцами. Почему он…? Она только что что-то сказала? — Хм? — ответила Сакура, закутанная его плечом, тихая ото сна и хрипящая от чего-то такого жгучего. Почему она была такой горячей? — Тебе нужно сесть и принять лекарство. Короткий смехотворный комментарий безосновательно разозлил ее. Как медик, она знала это. Сакура пробормотала что-то неразборчивое; Саске мог только догадываться, что все ее слова одинаково вульгарны и несчастны. — Давай, — мягко уговаривал он. Его дыхание обдувало прямо за ее ухом, и это отвлекало ее, путая ее мысли, так что она вообще не могла ответить. Саске не думал, что ему нужен ответ, предположила она, когда он перевернул ее на бок и выскользнул из-под нее. Его колено уперлось в матрац, когда он встал и обвил рукой ее спину, переводя ее в сидячее положение. Сакура с неохотой открыла глаза и уставилась на серый утренний свет, просачивающийся сквозь его окна. Она приложила усилия, чтобы нахмуриться. Руки Саске легли на обе ее икры, и она слегка вздрогнула, проснувшись от этого. Он потянул ее к краю кровати и положил руки ей на плечи. Он поднял ее, и Сакура фыркнула, слишком в бреду, чтобы оценить его мягкость. Он обращался с ней как с инвалидом! Она презрительно подумала про себя. Наконец, встав на ноги, Сакура восстановила равновесие и часть своего мыслительного процесса; часть размытости исчезла, когда она проснулась. Саске начал хватать ее за локоть и провожать на кухню, но она нахмурилась и возмутилась. — Я в порядке! — Сакура прошипела, выдергивая свою руку из его хватки. Наступила многозначительная пауза. Затем Саске фыркнул, звук был очень коротким и ошеломленным. — Я никогда не думал, что ты противник чужой помощи, — сказал он, голос становился все дальше, когда он вышел из комнаты. Нахмурившись, Сакура накинула одеяло на плечи и поплелась на кухню. Она принялась заваривать чай. Вода радостно закипела, и Сакура стояла над плитой, позволяя пару подниматься к ее лицу, лелея тепло. Это было ужасно: ей было и холодно, и жарко, и морозно, и обжигающе одновременно. Она плотнее закуталась в одеяло, так туго, что ее плечи задрожали. Саске возился с чем-то в другой комнате, и она не могла не задаться вопросом, что он делает. О, подождите, подумала Сакура с внезапным пониманием. У нее так сильно болела голова, что она едва могла вспомнить, что делала пять минут назад. Но что-то подсказывало ей, что Саске обычно не делает что-то ужасное, явно неловкое. Проснулся ли он, когда она… касалась его лица? Она не могла вспомнить. Чай был горячим в ее руках. И ей стало так холодно. Ужасно холодно. Но разве она не была просто… горячей? Или же…? Саске был позади нее. Почему она его не услышала? —…Сакура…? — позвал он, поворачивая ее лицом к себе. Его тон был смущенным, далеким и слабым для ее ушей, но ее внимание привлек грохот. Что-то пульсирующее, бьющееся и громкое. Удары. Это эхом отозвалось в ее голове, и быстро ее пальцы снова похолодели. Грохот, шум в голове застали ее врасплох, и… она только что уронила чай? Что с ней не так? Сакура застонала от разочарования и почувствовала, как ее вес подогнул ее колени, и она потеряла сознание одним махом.***
Три дня она находилась в коме. Это было началом воинственных подергиваний Саске, постоянно заботившегося о ее здоровье. О ее решениях. О ее расписании. О ее работе. О ее пищевых привычках. О ней, в общем. Как будто она не могла позаботиться о себе ни в малейшей степени. Но она чувствовала себя виноватой, что не оценила этого. Он был ее единственным товарищем по команде, находящимся в Конохе. Она должна быть счастлива, что он обратил на нее внимание… Все это было так странно. Она и Саске привыкли друг к другу, да. Только потому, что все остальные члены Команды Семь покинули Коноху. Но это — это тревожное внимание — смутило ее. Саске маячил у входа в ее комнату. Она закатила глаза. — О, смотри. Я жива. Удивительно. — Бросив свой больничный халат в раковину, Сакура тщательно проигнорировала его присутствие в пользу рутины. Лимон был кислым и резким на ее руках, и она рванула в свою комнату, подальше от приторно-сладкого запаха лимонов и крови. На ее руках была кровь? Всегда. Была ли кровь на ее лице? Она не могла вспомнить. Она расстегнула молнию на рубашке и услышала скрип двери. Саске прислонился к дверному проему; она могла слышать, как дерево мягко стонало под его весом. Сбросив рубашку, она бросила ее на кровать и нахмурилась. — Разве это не грубо? — прямо спросила Сакура, натягивая мешковатую футболку через голову. Она закрыла глаза от уличных фонарей и молилась о сне без сновидений. Голос Саске достиг ее ушей, глубокий, рокочущий и любопытный. Болезненный. — У тебя кровь на спине. И на руках. Она остановилась в тишине и сняла сандалии. — Разве не всегда так? Ее начало отвлекать раскаянное молчание. То, которое напомнило ей, как сильно она любила и ненавидела свою жизнь. Она была так полезна. Так полезна. Она должна была быть в восторге, но не могла найти для этого сил. Сакура, как ни странно, тоже помнила о присутствии Саске, когда она сорвала с себя юбку. Решив не снимать шорты, она откинула юбку на стул и направилась к своей кровати. Ее ноги налились свинцом. Таким тяжелым. Сакура плюхнулась на кровать и скрестила ноги, наблюдая за Саске, который стоял неподвижно и молчал в ее дверях. — М? — спросила она хладнокровно, а сердце предательски колотилось о ребра. Как и ожидалось, он покачал головой, молча глядя еще мгновение. Затем он исчез.***
У пациента номер 354 был инсульт. У многих людей в больнице каждый день случаются инсульты, но пациент номер 354 превзошел остальных. Царапая ручкой пергамент, Сакура вздохнула, сканируя глазами записи слева направо, слева направо. Подпись здесь, печать здесь, отказ здесь, предыстория здесь — бумажная работа была одним из тех бремен, которые охотно предоставлялись. Сакура сказала себе, что должна привыкнуть к этому; она часто помогала Цунаде, когда была ее ученицей. Это не должно быть проблемой. Но, как и в предыдущие разы, когда Сакура говорила это себе, ничего не менялось. Бумажная волокита оставалась бумажной. А Саске оставался Саске. — Ты собираешься стоять там всю ночь? — спросила Сакура, не отрываясь от стопки под руками, старательно игнорируя его, насколько могла. Как бы она ни пыталась это скрыть, Сакура была слегка удивлена его появлением. Обычно он уговаривал ее вернуться домой, когда возвращался с миссии, если она работала слишком долго. Неприлично долго. Но он никогда не был таким ранним, никогда таким бдительным… Саске ответил на ее вопрос своим обычным спокойным, уверенным тоном. — Нет. При этом она подняла бровь. — Так ты теперь собираешься домой? — С тобой — да. Ее ручка остановилась над линией подписи. Нахмурив губы, Сакура взглянула на Саске, который наблюдал за ней, опираясь на дверь. На его лице было тщательно продуманное пустое выражение, совершенно лишенное хмурого взгляда, ухмылки, чего угодно. — Тогда ты будешь стоять там еще несколько часов. — Сакура, — начал он бесконечно терпеливо. — Прошла всего неделя с тех пор, как ты была в коме. — Его глаза говорили ей успокоиться, а голос убеждал. Ее рот сжался в мрачную линию, недоумевая, почему она не может просто уйти и уснуть. Но все, что ей нужно было сделать, это посмотреть вниз. Черт бы побрал все это, подумала она про себя. У нее были дела, о которых нужно было позаботиться; она еще не могла уйти! — Я должна закончить это, Саске-кун, — пропела она, недовольно изучая свои документы. Саске промолчал, но странное выражение его лица было похоже на «О, серьезно?» Он встал перед ее толстым столом из вишневого дерева и наклонился вперед с надменным взглядом. Внезапно Сакура почувствовала притяжение транспортного дзютсу, за которым последовало притяжение усыпляющего дзютсу шарингана. «Не стоит спорить с Саске», — молча размышляла Сакура, погружаясь в ложный сон.***
Сон в ту ночь был без сновидений. Проснувшись на следующее утро, Сакура облизала пересохшие от сна губы. Она лениво моргала, пока ее глаза не привыкли к свету из ванной. Света из окон еще не было. Работа сделала ее невосприимчивой ко времени. Раньше Сакура могла просыпаться в любой момент и чувствовать время суток. Теперь утро и ночь не имели большого значения. Когда вокруг наступала ночь, ее тело даже не стонало и не жаловалось, что она не спит, работая. Утро не говорило ей вставать, начинать день. Время было относительным. Она полагалась и зависела только от больницы. Исключительно от больницы. Поэтому, когда Сакура моргнула, проснувшись, она не имела ни малейшего понятия, который сейчас час. Она хмыкнула, села на кровати и уставилась на будильник на комоде. Четыре часа утра. Может быть, это были ее чувства ниндзя, но что-то привлекло внимание Сакуры к ее ногам. Которые были удушающе горячими. Озадаченная и только в полусне, Сакура несколько мгновений смотрела на комки в своем одеяле. Ее глаза проследили за шишками и в конце концов остановились, задержавшись на лице Саске на противоположной стороне кровати. Еще через мгновение она вспомнила вчерашний день и решила, что он просто остался в ее квартире, вместо того, чтобы пойти домой. И это имело смысл. Это не остановило ни нервное, бурлящее ощущение в животе, ни легкое головокружение, захватившее ее силой. Прекрати, ругала она себя, качая головой. Саске ворчал во сне. — Сакура, спи, — скомандовал он не громче шепота. Он дернулся и перевернулся лицом к ней, все время не открывая глаз. Но он не выглядел полностью спящим, заметила Сакура. У нее было смутное ощущение, что если она попытается встать, он не позволит ей. Может быть, это еще одна причина, по которой он остался…? Сакура втянула воздух и медленно легла обратно, стараясь не задеть его сторону кровати. Дыхание Саске мирно замедлилось, и Сакура поерзала на месте. Через несколько минут она снова заснула, и ей не хотелось думать, почему это было так легко. Через несколько часов Сакура проснулась, мгновенно уставившись на смятые простыни на месте, где спал Саске.