***
Храп Наруто был ритмичным, он успокаивал каким-то непонятным Сакуре способом. Может быть, потому, что это удерживало ее квартиру от привычной тишины. Это было все равно, что слушать чье-то дыхание: оно всегда усыпляло ее. Иногда по этой причине она спала в больнице, в одной палате с больным, который нуждался в ком-то, кто бы за ним присматривал. Дождь все еще шел. Гром разбудил ее в три часа ночи, и она не могла снова уснуть. Она проснулась, вспотевшая и запыхавшаяся. Сцены из ее сна воспроизводились в ее голове, усиленные звуками бури. Синие полосы от чидори Саске; Кожа Наруто покрыта красной аурой; кровавая грязь на кончиках ее пальцев, когда она пыталась… Сакура покачала головой. Прошлое больше не имело значения. Это было до того, как он вернулся. Она позволила своим глазам блуждать по полу, где она ожидала увидеть Наруто и Саске. Наруто, который настоял на том, чтобы он и Саске остались, лежал на полу. Его рот был широко открыт; его руки были закинуты за подушку. Саске, с другой стороны, явно был где-то еще. На мгновение Сакура задумалась, не ушел ли он домой. Но, глядя на одеяла, все еще лежавшие на полу, она решила, что если он уйдет посреди ночи, его общее чувство долга заставит его убрать за собой. Сакура закрыла глаза. Глубоко вздохнув, она обыскала здание в поисках его чакры. Он ясно сиял перед ее мысленным взором, широкий и мощный, и на балконе четвертого этажа. Сакура выскользнула из своей кровати и из своей квартиры. Что он мог делать? При этой мысли она остановилась, глядя себе под ноги. Она была слишком любопытна. Может быть, он просто хотел побыть один. Она задумчиво закрыла глаза еще раз и убедилась, что он не двигается. Он мог чувствовать ее чакру, без сомнения. Он бы ушел, если бы хотел побыть один. Верно? Она вздохнула и продолжила подниматься по лестнице. Сакура, не колеблясь, положила руку на прохладную ручку двери на балкон. Она уже была здесь: она могла бы также видеть, что он задумал. Дождь неуклонно шел. Он стекал по канавам, как водопады, и размывал улицы Конохи. Сакура могла видеть туманные огни домов и квартир, сияющие сквозь ливень дождя. Она задавалась вопросом, почему он встал. Саске прислонился к стене многоквартирного дома, засунув руки в карманы. С тихим щелчком дверь закрылась, и перед ним встала Сакура. — Эй, — сказала она низким голосом. Его глаза смотрели на нее без особого интереса. Тихо цокнув языком, Сакура перекатилась на пятках. Что сказать? — Саске-кун, — начала она. — Ты в порядке? Его глаза по-прежнему не отрывались от нее. Пассивно Саске наблюдал за ней. Она чувствовала себя… добычей. Задаваясь вопросом, она снова начала: — Тебя разбудила буря? — хотя казалось глупым даже предлагать это. Словно молния могла испугать Саске. Он практически был молнией. Он мог бы контролировать бурю, если бы захотел. Саске покачал головой, полный сдерживаемого веселья. Улыбка приподняла один уголок его губ. Он открыл рот и поправил: — Нет. Ты меня разбудила. — …О. Сакура осознала свою ошибку с застенчивой улыбкой. Она должна была знать, что после такого яркого сна она разговаривала во сне. Она потерла руки от холода и отвернулась, посмотрев на дождь. — Прости, что разбудила, — извинилась Сакура. Саске кивнул, но больше ничего не ответил. Он молчал и явно думал. Сакура нахмурилась и тут же почувствовала взгляд Саске на себе. — О чем ты думаешь, Саске-кун? — выскользнуло из ее рта, прежде чем она смогла сдержаться. Почему он должен был быть таким молчаливым? Ее беспокоило не то, что он молчал; дело в том, что он был таким, таким молчаливым. Ему никогда не было что сказать? Почему он был так сдержан с ней? Его глаза ни разу не отрывались от ее взгляда. Испытывал ли он когда-нибудь беспокойство или неуверенность? — Ты никогда не спрашиваешь меня об этом, — как ни в чем не бывало ответил Саске. И это было достаточно верно. — Нет, но я всегда об этом думаю. — Сакура наклонилась вперед. — О чем ты думаешь? Юмор мелькнул на его лице, затем исчез. Воплощение серьезности, Саске наблюдал за ней отстраненно, прежде чем ответить: — Я думаю о твоем сне. — Что насчет него? — прошептала Сакура. Каким он представлялся ему, когда это произошло? Что было у него в голове, когда он проснулся…? Усмешка превратила его рот во что-то неприятное. — Я думаю, что каждый видит вещи по-своему. Ее брови поднялись. Она не понимала. Сакура попыталась собрать воедино то, что он сказал, и то, что она могла пробормотать во сне. Отчаяние за них — ее мальчиков — должно быть, было в ее словах. Предложение застряло у нее в горле, прежде чем она произнесла его. — Есть ли другой способ увидеть это? — Взгляд ее стал напряженным. — Я должна была хотеть, чтобы кто-то из вас умер? — Заткнись, Сакура. — Насмешка снова сорвалась с его губ, злая и снисходительная. — Ты не можешь понять, что это… — И ты не можешь понять, что это было для меня, — огрызнулась Сакура, потому что он всегда был таким эгоистичным, когда говорил о прошлом. Ее руки сжались в кулаки. — Все, кого я любила, — вспоминала она их разодранную кожу, — умирали. Углубления в земле наполнились красным. Ее руки светились мутным цветом чакры, потому что ее кожа была покрыта засохшей кровью. Она вспомнила, как едва не потеряла сознание, когда очнулась с одним лишь Наруто. Ее зрение затуманилось. Ухмылка Саске исчезла, но она не знала, были ли это просто ее заплаканные глаза. Сакура торопливо вытерла жидкость с уголков глаз, не дав ей пролиться. Она скрестила руки на груди и уставилась на широкие плечи Саске. Воспоминания тяготили ее разум; было трудно думать. Небо снова загремело, напомнив ей о звуках техники Саске, разрывающейся сквозь… Она закрыла глаза. — Я хочу, чтобы ты поговорил со мной, — прошептала Сакура. — Я не понимаю, что с тобой не так. Сначала была тишина. — Ты не должна была исцелять меня, — наконец пробормотал Саске, выводя ее из задумчивости. Опустошенная, она посмотрела на Саске. — Как я могла бросить тебя, Саске-кун? Это имело значение… Она заглушила свою память. Она старалась не видеть гнева на лице Саске, когда он бросился убивать единственного человека, который когда-либо понимал его. Она старалась не видеть мрачной решимости Наруто. — Я не могла сидеть рядом с Наруто и игнорировать тебя, — сказала Сакура. Когда она сглотнула, в горле стоял знакомый комок. — Тебя ранили, Саске-кун… Твоя кровь была на моих коленях. Моих руках. На лице Саске расплылась сатирическая улыбка. — Но если бы я убил Наруто — что тогда? Как он вообще мог такое спросить? Сакура подумала про себя. Если она и знала что-то, так это то, что всегда поможет ему. — Тогда ты все еще был бы ниндзя-отступником, — ответила она с горечью, — потому что Наруто — единственный человек, которого ты когда-либо слушал, Саске.***
Она остановилась, ожидая ответа Какаши. Ее ручка деликатно держалась над заметками, которые она делала, но которыми должным образом пренебрегали. Какаши был задумчив, когда ответил: — Саске? Разве это не должно быть очевидно, Сакура? — Он стоял перед ее столом с книгой в руке, с улыбкой в глазах. — Тебе интересно, как он. Я бы сказал, что он, — Какаши сделал паузу и наклонился вперед, — чувствует вину. Покачав головой, Сакура открыла рот, чтобы не согласиться. — Нет, Сакура. — Какаши вежливо отказался от ее опровержения. — Я понимаю его боль. Если он кажется ненавидящим, это, вероятно, потому, что он ненавидит. Больше, чем кого-либо другого, он может ненавидеть только себя за то, что произошло. Саске слишком хорошо это знает.