Две ночи спустя.
Сакура швырнула еще один листок в мусорную корзину. Она была так
расстроена. Это был тот же проклятый яд, который убил Рину, и она все еще не могла ничего сделать.
Несмотря на то, что яд теперь был более совершенным — самый сложный яд, который она когда-либо видела, — она собиралась выяснить это. Ей нужно было выяснить это. Она подумала о холодных серых глазах Рины и о последнем вздохе, сорвавшемся с ее губ. Она не могла допустить, чтобы смерть Рины была напрасной. И она не могла подвести Цунаде. Что, если бы яд использовали где-то еще, а противоядия никто не нашел?
Но она была так одинока. Не было ни души, чтобы помочь ей.
— Если ты будешь продолжать так напрягаться, — предупредил Саске, — у тебя лопнет аневризма.
Сакура оторвалась от своей работы, обратив внимание на Саске, у которого сформировалась привычка наблюдать за ее многочисленными и разнообразными неудачами с противоядием.
— Что?
— Аневризма, — повторил он. — Выпячивание стенки артерии, вызванное ее ослаблением или…
— Я знаю, что это! — Сакура перебила, на самом деле смеясь. Что-то в выражении лица Саске подсказало ей. Хотел ли он, чтобы она улыбнулась?
Прежде чем она снова взяла свои припасы, она увидела, как он нахмурился. Он по-отечески спросил:
— Разве медики не должны время от времени делать перерывы? И спать тоже?
— Теоретически.
— Хн.
Она взглянула на его упрямый хмурый взгляд.
— У меня просто нет времени на отдых, — тихо призналась она. — У меня уже так мало времени.
Женщина сзади начала кричать. Сакура услышала, как в комнату ворвался медик, успокаивая пациентов обезболивающими лекарствами. Она потерла виски от головной боли, которая стала ее постоянным спутником.
Голос Саске был тихим.
— Сколько у них еще есть?
— Может быть, неделя.
— Но тебе еще нужно поспать, — настаивал он. — Ты не можешь работать так еще неделю.
Сакура невесело рассмеялась.
— Я должна, Саске-кун. — Она чувствовала его суровый взгляд на своем лице. — Я была во многих местах и пережила множество отравлений. Но я никогда не видела ничего подобного. — Она попыталась улыбнуться. — И, честно говоря, я не думаю, что смогу заснуть, даже если попытаюсь.
— Ты сойдешь с ума.
— Это бесполезный спор, — возразила Сакура. — Я лучше найду это противоядие, чем сохраню рассудок.
Выражение лица Саске выражало чистую досаду. Но каким бы неодобрительным он ни был, как бы его лицо не выражало несогласие, Сакура не пойдет на компромисс со своими границами. Когда дело доходило до спасения жизней — в данном случае жизней половины деревни — у нее не было границ. Если бы она умерла, то умерла бы за свою деревню, за мирное время. Разве не этого хотел каждый ниндзя? Умереть достойной смертью?
— Я просто… — Сакура тяжело вздохнула. — Я должна сделать это, Саске-кун. Это слишком важно.
Если кто-то захочет использовать этот яд в бою, как она сможет простить себя, если потерпит неудачу?
Саске, похоже, не разделял ее мнения.
— Ты можешь найти противоядие, — он смотрел в ее упрямые в глаза, — не умирая и не теряя рассудка в процессе.
Их разговор внезапно оборвался. Сакура повернула голову в сторону леса. Судя по тому, как притихла чакра Саске, она решила, что он тоже это почувствовал.
Восемь ниндзя Звука мчались сквозь деревья. Сакура знала, что они ниндзя Звука по их чакре. Поскольку они не были отравлены, их чакра не была беспорядочными, хаотичными потоками энергии, как у отравленных жителей Водопада.
Стул Сакуры заскользил по полу, когда она встала.
Саске сердито посмотрел на нее.
— Как ты думаешь, что ты делаешь?
Натягивая перчатки, она сказала:
— Делаю перерыв, как ты и просил.
— Отбиваться от них — моя работа, — запротестовал он. — Не твоя. Разве медикам не положено сохранять чакру?
— Ты же знаешь, что я не использую чакру, — ответила Сакура, собираясь выпрыгнуть из окна. — Яд слишком силен, чтобы извлечь его с помощью любого дзютсу.
— Ты не можешь драться сейчас, — крикнул он ей вслед. — Слишком темно. Ты не увидишь…
Глухой звук ветра заглушил его слова. Сакура усмехнулась про себя, хотя бы потому, что раздражать Саске стало скорее развлечением, чем трагедией в молодые годы.
Вслепую, как и предупредил ее Саске, она бросилась в лес. С помощью своей чакры Сакура следила за ниндзя Звука. Когда она собиралась внезапно атаковать врага, в двух метрах справа от нее появилась частично скрытая чакра.
Сакура не могла видеть, как ниндзя Звука прыгает к ней. Больше всего на свете она почувствовала, как волна воздуха ударила ее в лицо.
Ее враг попробовал комбо тайдзютсу, но после нескольких лет тренировок с Ли тайдзютсу Сакуры значительно улучшилось. Одним ударом она выбила его из равновесия. С помощью своей чакры Сакура ударила кулаком ему в грудь. Мужчина пролетел сквозь деревья.
Странно так драться, подумала Сакура. Из-за идеальной темноты у нее отняли глаза. Она полагалась на прикосновение и звук.
Сакура внимательно слушала ниндзя позади нее, на которого она собиралась напасть. Когда он бросился к ней, ее ядовитый сенбон пронзил его шею. Он упал на лесную подстилку.
Сакура повернулась, чтобы отразить атаку другого ниндзя, прежде чем Саске успел добраться до них всех, когда странное онемение охватило ее правую скулу. Сакура моргнула, а затем почувствовала, как ее теплая кровь растекается по коже. Сенбон врезался в дерево позади нее.
Немедленно она пошла искать укрытие в лесу. Сакура коснулась указательным пальцем своей раны и улыбнулась. Она узнала яд по его запаху. Тот, кто бросил в нее сенбон, вероятно, ожидал, что ее яд подействует на нее.
Слишком плохо для нападавшего, Сакура была невосприимчива к этому яду.
Сакура услышала стон ветки, когда ее враг двинулся. У нее не было времени дистанцироваться. Кора и листья хрипели, когда по ним скользила колючая проволока. Четыре провода обернулись вокруг Сакуры, прижав ее к дереву. Их смертоносные лезвия вонзились в ее кожу и…
Дзютсу трансформации. Расколотая кора — это все, что она оставила после себя.
Сакура отлетела назад в лес, ища противника. Мгновенно он был позади нее. Она махнула рукой, чтобы нанести смертельный удар, но он был слишком быстр. Почти так же быстр, как Саске. Он скрылся за деревьями, затем посмотрел на нее издалека.
Стойкая маска Охотника из слоновой кости смотрела на нее.
Разум Сакуры был слишком ошеломлен, чтобы придумать готовое ругательство. Лишь смутно она заметила, как чакра Саске вспыхнула вдалеке. Как десять, может быть, еще двадцать ниндзя Звука появились вокруг ее товарища по команде, который сражался через лес от нее.
Охотники были самыми подготовленными убийцами. Сакура стиснула зубы, зная, что это будет нелегко. Ее враг уже одержал верх. Он изолировал ее от Саске. Он искалечил ее из-за отсутствия зрения. И если его послали убить ее, скорее всего, он знал все ее фирменные приемы. Он не был бы настолько глуп, чтобы позволить ей свободный рывок. Он должен знать о ее способностях.
У него были
серьезные преимущества. Прежде чем он смог воспользоваться всеми этими преимуществами, Сакура знала, что ей нужно закончить бой — и закончить его
сейчас же.
Когда он внезапно исчез, Сакура напрягла уши, чтобы услышать его. Слабый шорох ветки заставил ее приготовиться к его нападению. Охотник нанес ее один плавный удар. Она врезалась в дерево и пригнулась, когда один блестящий топор вонзился в кору всего в двух дюймах над ее головой.
Сакура исчезла с помощью транспортного дзютсу. Ей нужно было отвести его в нижнюю часть леса, где деревья были толще, что давало ей больше защиты от его оружия. Когда она снова появилась, то прижалась ближе к земле.
Через несколько мгновений он догнал ее. Он бросил в нее три сюрикена, один из которых задел ее плечо, прежде чем взорвать заложенную ею бомбу. Охотник отшатнулся от взрыва. Как она и ожидала.
Ее усиленный чакрой кулак врезался в его маску, полностью разрушив ее. Он улетел обратно в лес, унеся с собой несколько деревьев.
У него были каштановые волосы и карие глаза. К ее удивлению, он поднялся из своего скрюченного положения. Он ухмыльнулся и снова бросился на нее.
Медик, вздохнув, подумала Сакура. Это все усложняло.
Длинный хлыст рассек воздух. Темнота полностью скрыла извилистую линию. Только по звуку Сакура попятилась. Но ее скорость не шла ни в какое сравнение со скоростью Охотника.
В левой руке вспыхнула жгучая боль.
Рывком Охотник забрал свой хлыст. Во время удара кнута Сакура почувствовала, как его зазубренные края отрывают части ее кожи. Ее кровь отозвалась лихорадочным потоком. Сакура съежилась, почувствовав, как ее заливает ее собственная влажная кровь.
Вой возвестил о прибытии кнута. Сакура пригнулась и отлетела дальше в лес. Когда она отклонилась от удара хлыста, она почувствовала, как проволока упирается ей в спину и разрезает рубашку. Слабый отблеск лунного света отражал сияние множества серебряных проводов.
Вся поляна была обнесена колючей проволокой. Она попала в его ловушку.
Ее Охотник, вероятно, попытается держаться подальше от ее досягаемости и убьет ее издалека своим оружием. Загнанная в угол, она станет легкой мишенью.
Как раз вовремя Сакура избежала очередной болезненной порки. Когда она выхватила кунай из сумки с оружием, она почувствовала, как проволока перерезала ее бедро, а еще один сенбон с ядом коснулся ее предплечья.
Ее зрение затуманилось, когда яд попал в ее кровь.
Сакура открылась для атаки и прислушалась к свисту кнута. Рассчитывая его путь, Сакура подняла неповрежденную руку. Своим кунаем она вонзила конец кнута в кору.
Охотник без колебаний оставил свое оружие. Он прыгнул к ней, приняв боевую позицию ближнего боя.
Но и Сакура не могла сражаться с ним в ближнем бою. Он был невероятно быстр. Черт, у нее даже не было времени исцелить себя.
За несколько секунд до того, как его нога коснулась ее груди, Сакура применила другое транспортное дзютсу. Она появилась позади него, присела и сбила его с ног. Прежде чем она успела сжать кулак, он исчез. Сакура поймала себя на ветке, отчаянно пытаясь найти его чакру.
Локоть врезался ей в затылок. Когда Сакура падала, ее зрение почернело по краям. Она протянула руку и схватила другую ветку, удерживая себя чакрой. Два сюрикена вонзились ей в рубашку, прижимая к дереву.
Ленивая морось просочилась сквозь барьер деревьев. Дождь хлестал по ее лицу, когда теплое тело нависло над ней.
— Твои генинские трюки на меня не подействуют, — сказал ей Охотник. Он приложил свой ледяной кунай к ее шее.
— Да неужели?
И она исчезла.
План, ругала себя Сакура; ей нужен план получше! Когда она вспомнила о проводах, связывающих ее и ее убийцу, у нее возникла идея. Спрятавшись, Сакура намотала на пальцы свою проволоку.
Глубоко вздохнув, она прыгнула между деревьями. Ее ноги горели, когда она бежала по лесу так быстро, как только могла. Но как бы она ни бежала, Охотник догнал ее.
Морось превращалась в ливень. Под дождем Сакура едва слышала свист сенбона Охотника. Когда она нырнула под ветку и выпустила еще один кусок проволоки, этот сенбон ударил ее в спину.
Сакура выругалась, чувствуя, как лишний яд действует как дымка на ее мысли. Она пыталась побороть оцепенение, но ее затуманенный мозг был таким медленным… Она была в очень невыгодном положении.
Он застал ее врасплох. Бросив два метких куная, заставив ее резко изменить направление, он нанес мощный удар. Она ударилась спиной о дерево и упала. Когда она схватилась за потемневшие от дождя деревья, кора прорвалась сквозь ее руки.
Чакра в ее руках цеплялась за два скользких дерева. Сакура судорожно вздохнула. Почти косоглазая, она уставилась на колючую проволоку всего в дюйме от своего лица, просто умолящую разрезать ей череп пополам.
— Очень хорошо, — похвалил ее нападавший. — Но недостаточно хорошо.
В ее не раненой правой руке вспыхнуло резкое жжение. Со сдавленным криком Сакура потеряла хватку и спустилась на лесную подстилку. Она ударилась о землю боком, но удар заставил ее перевернуться на спину.
Дождь барабанил по ее коже. Ее кровь отлила от ее тела и собралась под ней.
Охотник приземлился в двух футах от нее с чудовищно длинным мечом в руках. Он подошел к ней с небрежной грацией и приставил острие лезвия к ее шее.
— Упрямая, — пробормотал он. — Я дам тебе это.
Сакура почувствовала, как ее провода врезаются в ее кожу, когда она дернула руку к груди. Вокруг них оборвалась дюжина проводов, и среди деревьев пронесся тошнотворный визг. Колючая проволока Охотника высвободилась и упала на землю, но некоторые провода удерживала ее собственная. Оставшиеся провода обернулись вокруг тела Охотника, все тянулись в разные стороны.
Раздался тошнотворный звук рвущейся плоти.
Сакура тянула сильнее, пока ее провода не порвались от давления. Охотник упал на колени, а затем на разорванную грудь. Его кровь просочилась в грязь и гравий.
Сакура издала долгий стон. Она уронила голову на землю и закрыла глаза, чувствуя пульсацию конечностей от боли. Если бы не яд и дождь, она могла бы избежать половины этих травм…
Сакура слушала, как дыхание нападавшего замедлилось, а затем остановилось. Ему потребовалось всего две минуты, чтобы умереть от потери крови.
Позор, подумала она. Если бы он не взял верх, она могла бы сделать для него что-то гораздо более болезненное.
В полумиле Сакура чувствовала чакру Саске, мчащуюся к ней. Она не чувствовала ни одной чакры рядом с ним. За несколько коротких минут ее битвы он в одиночку убил всех ниндзя Звука.
Две ноги коснулись земли в трех ярдах от нее. Несмотря на дождь, Сакура могла слышать его тихое дыхание. Саске быстро приближался к ней.
— Раздражающая женщина, — прорычал он. — Разве я не просил тебя позволить мне делать мою работу?
Сакура почти не слышала его. Ее уши были полны ее бешено колотящегося сердца и этого волнующего голоса, который напомнил ей, что она
победила. Облегчение ее успеха было ошеломляющим. Учитывая ее разрыв с миром ниндзя и хорошо продуманную стратегию Охотника, это был близкий, почти безнадежный бой.
Рука Саске коснулась ее шеи, нащупывая пульс.
— Ты можешь двигаться? — поспешно спросил он.
В ответ Сакура заставила себя сесть, но не без труда. Рука Саске легла ей на спину, чтобы поддержать.
— Не имело бы значения, если бы я послушалась тебя, — заметила Сакура, опуская голову ему на плечо. — Он бы не стал с тобой драться.
Кожа Саске, как она не могла не заметить, была скользкой от дождя. Его мокрые волосы были убраны со лба, невероятно черные. Сакура покачала головой и договорила, чувствуя ощутимое замешательство Саске.
— Охотник, — пробормотала она сонно, — искал меня.
Он напрягся. Саске огляделся вокруг, на сложную паутину колючей проволоки и на тело в пяти футах от них.
Неявная мотивация пронеслась в их умах. У Охотника была только одна разумная мотивация — что Сакура была медиком, работающим над ядом Звука. Тот, кто разработал яд, не хотел, чтобы она нашла противоядие. Охотник ясно дал это понять.
Саске посмотрел на нее с мрачным выражением лица.
— Ты можешь исцелить себя?
Зеленая чакра покрывала ее кожу. Без особого труда она зашила и руки, и кисти, и бедро, и спину. Если не считать спирали на левой руке, раны не были глубокими. Ее вялость была просто результатом действия ядов.
Обвивая рукой ее талию, Саске помог ей подняться. Он украдкой еще раз взглянул на убийцу.
— Что?
Саске с сомнением посмотрел на нее своими темными глазами.
— Как ты…
— Не будь смешным, — проворчала Сакура. — Ты не можешь говорить со мной свысока, я выше тебя по рангу.
— Ты не… — пришел его возмущенный ответ; однако ложный.
Сакура позволила себе момент злорадства.
— Капитан АНБУ уже пять месяцев, Саске-кун. Пока ты не преодолеешь это, я твой начальник.
Он хмыкнул.
— Большой разговор для той, кто не может ходить самостоятельно.
— Ты просто злишься, ты мой подчиненный, — смеясь, возразила Сакура. — Кроме того, мы оба знаем, что ты впечатлен.
Его лицо смягчилось. Это была не улыбка и не ухмылка.
— Хн.
***
К тому времени, как они добрались до дома, они оба были залиты дождевой водой. Саске взял два полотенца из шкафа и протянул ей одно, сказав:
— В следующий раз просто оставайся дома, Сакура.
Как приятно было слышать свое имя без вежливого или милого суффикса. Просто ее имя. Только она. Когда Саске посмотрел на нее с легким удивлением, она почти почувствовала, что этого было достаточно. Саму себя.
Удивительно, как она привыкла к
Сакуре-сан. К ежедневному отсутствию близости, какой бы то ни было. Но что-то в Саске, хотя он редко прикасался к ней, говорило ей о близости.
Вытершись, Сакура встала перед своими полками, доставая флаконы по одному. Когда Саске спросил ее, что она делает, она ответила:
— Делаю противоядие для себя.
Его тон был резким.
— Ты отравлена?
— Ну, конечно, — сказала она пренебрежительно. — Почему еще, ты думаешь, я такая неуравновешенная? — Растирая пестиком свои травы, она уверяла: — Но это несерьезно. Я видела так много разновидностей этого яда, что могла бы приготовить противоядие во сне.
— Если бы ты действительно спала, — пошутил Саске.
В его словах был смысл. Она
устала.
С жуткой легкостью Сакура вонзила в себя шприц. Она сразу почувствовала действие своего противоядия. Но внезапное отсутствие головокружения не избавило ее от усталости. Как увядший цветок, она опустилась на стул и облокотилась на стол с поникшим и исхудавшим лицом.
— Ты должна переодеться перед сном, — посоветовал Саске, кладя на пол свой футон. Он опустился на пол с некоторым удовольствием, которого она обычно от него не замечала. Он, должно быть, так же устал, как и она. Может быть, именно поэтому он так сильно заставлял ее отдыхать.
— Я еще не могу заснуть, — ответила Сакура, хотя ее голос был приглушен колыбелью ее рук. Она чувствовала крепкие рывки сна и затянувшиеся побочные эффекты своего яда. Ей сейчас очень хотелось спать. Но было что-то, что мешало ей.
Сакура встала и подошла к своей сумке. Не обращая внимания на то, смотрит Саске или нет, она сняла мокрую одежду и надела сухую черную. Она бросила свой футон на землю и легла на него со вздохом.
— Напомни мне… — Она покачала головой, борясь со сном. — Когда я проснусь, напомни мне о противоядии, которое я только что сделала, хорошо?
— Аа. — Он тоже лег. — Зачем?
— Как и в Конохе, — ее глаза закрылись, — у звука есть определенные техники, интегрированные в их медицинские программы. Они склонны применять те же подходы к ядам. — Сакура перевернулась на бок и обхватила голову руками. — Мне было бы легче сделать противоядие, если бы я думала о нем конкретно как о яде Звука.
А как же те ниндзя? Было над чем подумать. Они были серьезным отвлекающим фактором, эффективным и надоедливым вредителем. Было ли совпадением то, что в этом районе было так много ниндзя?
— Кто пошлет Охотника за мной? — пробормотала Сакура, глядя на Саске из-под тяжелых век. — Я не могу представить, чтобы лидер Звука заказывал что-то подобное.
После смерти Орочимару Кабуто исчез, и Звук остался слабой, безголовой страной. В результате произошел договор между Звуком и соседними народами. В то время у Звука не было другого выбора, кроме как унизить себя, подписав карательный договор и взяв на себя вину за действия Орочимару.
Они организовали своего рода демократию. Сакура подумала, что это скорее уловка, чем что-либо еще: политическая схема, чтобы подчеркнуть их отказ от диктатуры Орочимару. Вдобавок ко всему, человек, которого Звук избрал своим лидером, был
гражданским лицом. Хотя у Сакуры не было никаких личных сомнений по поводу гражданских лиц, в их выборе была серьезная ловушка. Их лидеру не хватило сил. Сакура встречала его однажды. Уже тогда она думала, как легко им можно будет манипулировать.
— Может быть, лучше спросить, кто хотел бы манипулировать лидером Звука?
— На этот вопрос нельзя ответить наверняка, — ответил Саске. — Слишком много вариантов.
— Например?
— Кабуто. Акацуки.
Остальные Акацуки исчезли почти пять лет назад. Как бы она ни хотела, Сакура не могла исключить такую возможность.
— Но какое отношение Акацуки имеет к Звуку? — спросила она, ошеломленная.
— В какой-то момент Орочимару был частью Акацуки.
Она этого не знала.
— Значит, Кабуто и Акацуки могут скрываться за фасадом слабого правительства, — пробормотала она. — Не утешительная мысль. — Открыв один ярко-зеленый глаз, Сакура задала последний вопрос: — Как ты думаешь, кто изготовил этот яд, Саске-кун? Мог ли Кабуто…? Мы даже не знаем, жив ли он.
Саске пожал плечами.
— Может быть. Но на самом деле не имеет значения, кто его
сделал. Важно, кто будет его
использовать.
Жаль, ведь Звук был таким послушным союзником.
Устало Сакура снова закрыла глаза. Она прислушалась к мягкому покачиванию деревьев, прежде чем почувствовала, что ее дыхание замедлилось и стало глубже. Измученная тревогами и отдаленными подозрениями, Сакура уснула.
***
Прошел день. Было далеко за полночь.
Ей снился кошмар. Опять таки. С ней играли тени леса. Они воскресили старые воспоминания, старые страхи. Она металась по полу, терзаемая своими мрачными видениями, сочащейся кровью…
Она проснулась. Со сдавленным дыханием Сакура посмотрела на тихую кухню. Старый дом скрипел и стонал в темноте. Сакура повернула голову и сквозь темноту увидела, как Саске смотрит на нее черными глазами, не отводя взгляда.
— Ты не спал? — спросила она сонным голосом. — Тебе тоже нужно поспать. Твое тело…
— Что тебе снилось? — прервал Саске, не отривая от нее свои яростно-пристальные глаза. — Тебе приснился кошмар.
Ее бледные пальцы зарылись в ткань брюк.
— Ничего, — солгала она. Увидев неубежденный и безжалостный взгляд Саске, она поправила: — Наверное, мне снились… все мы.
Саске терпеливо ждал, что она продолжит. Его темные глаза смотрели на нее из темноты. Она едва могла видеть его. На его алебастровой коже, губах и проницательном взгляде было лишь едва заметное сияние.
— Как ты думаешь, у всех есть… повторяющиеся сны? — спросила Сакура. — Мои всегда одинаковые. Я никогда не могу говорить в своих кошмарах, — призналась она почти неслышно. — И из-за этого всегда происходит что-то ужасное…
— Ты имеешь в виду Команду Семь.
Сакура кивнула. Десятки кошмаров прокручивались в ее голове. Их смерти она вспоминала с болезненными подробностями.
Отбросив свой кошмар, Сакура встала и направилась к своим записям. Она взяла образец крови и принялась за работу. Она не могла терять время. Жителям деревни быстро становилось хуже.
— Я тут подумала, — начала Сакура, доставая ступку. — Все эти пациенты находятся на одной стадии отравления.
Саске поднял на нее бровь.
— И?
— Должно быть, все они заразились одновременно, — предположила Сакура. — Но как ниндзя мог одновременно отравить половину деревни?
Саске хмыкнул, как бы говоря,
не все ли равно?
— Было бы трудно отравить водопровод, — пробормотала она, погрузившись в свои мысли. — Реки здесь слишком сложны. Мог ли быть использован отравляющий газ?
— Ядовитые газы вырубят тебя только на время, — запротестовал Саске. — Использование смертоносных газов было запрещено после Первой войны ниндзя. Это незаконно.
Сакура смотрела на него, улыбаясь.
— Забавно слышать, что ты говоришь что-то такое… невинное.
Его губы приоткрылись, и он изогнул обе брови — его взгляд выражал изумление.
— Тому, кто это сделал, плевать, что это запрещено, Саске-кун. — Она провела рукой по волосам и начала думать вслух. — Предположим, это был бы ядовитый газ. Если бы кто-то начал с концентрированного яда в жидком состоянии, возможно, газ был бы достаточно сильным, чтобы…
Кто-то закричал. Сакура могла представить, как один из медиков Водопада вбегает в комнату и становится на колени рядом с измученным мужчиной. Комната была покрыта белыми циновками, как клумба из белых роз. Медик успокаивал его обезболивающим, которое, казалось, никогда не притупляло боль.
Они теряли время.
Сакура потерла лоб. Раньше были времена, когда она могла бы сломаться под давлением и просто заплакать.
Засунув руки в карманы, Саске прошел на кухню и прислонился к одному из шкафов всего в нескольких футах от нее.
— Почему бы тебе не бросить работу медика? — спросил он без представления. — Разве ты не всегда говоришь, как тебе нравится быть ниндзя?
Обиженная, Сакура усмехнулась:
— Я ниндзя, Саске-кун. И если бы я не была медиком, ты, Наруто, Какаши и Сай, и половина всех в деревне были бы мертвы или искалечены.
Его тон стал значительно светлее. Как будто ему нравилось слышать ее гордость.
— Но ты устаешь от больницы.
— Не всегда, — ответила она. — Просто я делаю это одна, и у меня не хватает персонала. — Возясь со своими пузырьками, Сакура поджала губы. — Как я могу ненавидеть больницу? Подумай об отцах, матерях, детях… товарищах по команде… которые иначе погибли бы.
Если бы ее мальчики были в другой деревне, она бы хотела, чтобы их вылечил медик. Если бы они были больны, она хотела бы, чтобы кто-то был рядом, чтобы помочь им.
Бархатный голос Саске произнес ее имя. Он колебался, когда спросил:
— Почему ты не злишься на меня, — он поднял на нее темные глаза, — за все?
Сакура замерла, ожидая вспышки старой боли. Эмоции, хотя и притупившиеся со временем, были столь же тягостны, как и физическая боль, — тяжелое бремя, которое медленно ослабляло ее. Она
ненавидела его. Он причинил ей боль, и долгое время это страдание преобладало над всеми ее более мягкими чувствами. Она была так зла на него. И на себя тоже.
Она не хотела думать об этом, не хотела останавливаться на своем прошлом. Но если она не открылась ему, почему она должна просить его сделать то же самое?
— Тебе не кажется, что я разозлилась, Саске-кун? — прошептала Сакура. — Но я устала злиться. Я не хочу больше злиться на тебя, Саске-кун. Это слишком больно.
Она вернулась к своей работе, не желая видеть задумчивое выражение лица Саске. Она не хотела знать, к какому выводу он пришел, или осознавать, как много она выдала.
Сакура уронила каплю противоядия на образец крови. Оно зашипело и почернело. Она скомкала страницу в кулаке и выбросила в мусорную корзину.
— Интересно, что об этом думают Старейшины, — пробормотала она. — Сомневаюсь, что их бы волновало, если бы все погибли. Честно говоря, я не думаю, что они будут возражать, если я умру здесь.
Саске почти улыбнулся.
— Я чувствую это каждый раз, когда покидаю деревню.
Сакура покачала головой.
— Поверь мне, Старейшины хотят, чтобы ты остался жив.
— Мне трудно в это поверить.
— Они хотят, чтобы ты был в Конохе. Ты умный, разносторонний и сильный. Они просто злятся, потому что не могут тебя контролировать.
Ей нравилось это в Саске: его решимость, его непокорность. Его тонкий бунт был чертой, оставшейся от его юности, и ей нравилось видеть, что эти части его все еще нетронуты…
Но Старейшины, конечно, ненавидели это.
В свою очередь, Сакура никогда не ненавидела Старейшин больше, чем когда они говорили о Саске. Слышать, как они ругают ее товарища по команде — и несмотря ни на что, Саске всегда будет ее товарищем по команде — было невыносимее всего, что они могли бы сделать. Она оперлась о столешницу и прикрыла лоб тонкой рукой. Просто воспоминание легло тяжким бременем на ее разум.
— Не могут контролировать меня, — повторил Саске. — Но они никогда не поверят мне.
Ее пальцы дрожали на лбу. Ее горло сжалось, а глаза горели.
— Люди так мало понимают.
Она сочувствовала его вине. Она чувствовала ее как свою.
Схватив еще один лист, Сакура начала готовить новое противоядие. Она знала, что не может позволить себе отвлекаться, независимо от того, насколько на самом деле отвлекал Саске.
Ее время истекало. Некоторым жителям деревни оставалось всего несколько часов до смерти, поскольку они уже перешли к финальной стадии. Она больше не могла позволить себе роскошь неудачи.
***
Погибло пять человек. Остальные вскоре последуют за ними. Сакура работала без остановки, не смея уснуть. Время имело решающее значение. Хотя яд был значительно сильнее, она решила его разгадать. Она
исцелит их, несмотря ни на что.
Это также было вопросом национальной безопасности. Яд подвергался испытанию. Звук хотел знать, насколько он неудержим. Как полезно. Водопаду не повезло, что он был выбран для этой задачи. Но они были очевидным выбором: слабая нация, уже распавшаяся на группы отступников.
Это был девятый день пребывания Сакуры в Водопаде. Были сумерки; лес казался объятым пламенем.
Ее перо, которое самовольно чертило последние несколько часов, замерло. Она взяла свои записи и просмотрела их, перепроверив. Совпали ли ее расчеты? Она ничего не упустила из виду? Она перечитывала свои записи почти двадцать минут. Внезапно улыбка расколола ее лицо надвое.
Запыхавшись, Сакура встала и поспешила к своим лекарствам.
— Саске-кун, я сделала это! — Ее ловкие пальцы соединили смесь и капнули жидкостью на бумагу, в центре которой была отмечена капля обесцвеченной крови. Кровь вернулась к своему красному оттенку. — Я это сделала! — снова воскликнула она.
Саске наблюдал за ней с горячим любопытством. Такое выражение она часто видела на его лице с тех пор, как он был в Водопаде.
К концу дня умирающих людей подняли на ноги. Ряды связанных тел больше не были неподвижны. Кровать из белых роз, как она думала, вырвалась с корнем. Они гуляли, ели, разговаривали. На следующий день о женщинах и детях нужно было позаботиться, а мужчины вернулись в деревню.
***
— Ты готова? — спросил Саске в утро их возвращения.
Сакура посмотрела на него с той же настойчивой улыбкой. Ее глаза, хотя и затуманенные бессонницей, сияли.
— Всегда!
После того, как они ушли, Сакура остановила его на границе Огня.
— Ты в порядке? — спросила она с отчаянием. Его ноги лениво двигались, как будто они были слишком слабы, чтобы поддерживать его. Саске уже давно был на ногах. Усталость от сражений во всех их битвах отразилась на его лице.
— Да, я в порядке, Сакура.
Но, конечно же, он это отрицал. Сакура, необычно импульсивная, обняла его. Его телу было тепло и комфортно. Его руки легли ей на плечи. Сакура сжала его один раз, затем отпустила. Она дала ему пузырек с красной жидкостью и очень серьезно сказала:
— Держи это при себе, когда будешь покидать деревню, хорошо?
Саске посмотрел на противоядие, прежде чем сунул его в сумку. Только тогда Сакура была довольна.
— Всегда держи его при себе, — повторила она.
— Перестань беспокоиться обо мне, Сакура.
Как он был невнимателен. Она снова улыбнулась, мягко сказав:
— Этого никогда не случится, Саске-кун.
