It's All Just Temporary

Эш просыпается менее чем через четыре часа от беготни по дому и звуков взаимных уговоров родителя и ребенка. «Я не хочу вставать!» «Майкл, просто оденься, мы опаздываем!» «Но я не хочу!» — кричит ребенок, Майкл. Они почти у его двери, и он не знает, что делать. Должен ли он просто оставаться здесь, пока они не уйдут? Должен ли он помочь (он не знает ни одного из них, так что об этом почти не может быть и речи)? Должен ли он прокрасться мимо нее и спуститься вниз? И что потом? Неуклюже стоять в прихожей, пока кто-нибудь не скажет ему, что, черт возьми, он должен делать? Наверное, нет. Он выбирает первое – тихо сидеть на (своей?) кровати. Прошло всего несколько минут, прежде чем ребенок — Майкл — сдался, драматично вздохнул и затопал по лестнице. Эш предполагает, что они говорят о поездке в школу, если только не... Если только он просто не сидит здесь и не слушает ребенка, умоляющего не идти к… к… сейчас он борется со своими мыслями и вспоминает камеру, щелк, щелк, снова, и снова, и снова. Щелчки повторяются так же, как тиканье часов, щелк, щелк… Слышен стук закрывающейся входной двери. Глаза Эша распахиваются. Он в порядке. Ребенок — Майкл, снова напоминает он себе, — просто собирался в школу. Это должно быть так. Он слишком остро реагирует. Как всегда. Эш сидит и ждет, пока сердцебиение замедлится. Прошло всего десять минут с тех пор, как он в последний раз проверял время. 8:24. Он вздыхает про себя. Он уже решил, что не собирается выходить из комнаты, поэтому кладет свой рюкзак на колени, достает плохо сшитый экземпляр рассказа «Хорошо ловится рыбка-бананка», свои разбитые очки и начинает читать. К тому времени, когда он заканчивает, только 8:49, и он весь нервничает, ожидая, что что-то произойдет. Он выхватывает свой потрепанный экземпляр «Над пропастью во ржи». Чтение всегда помогало ему справиться с нервами. Он надеется, что его любимая книга поможет успокоиться. Но это не так. Сейчас 9:12, и ему хочется выскочить из кожи вон. Что, черт возьми, происходит? Разве кто-то не должен быть… я не знаю? Поговорить с ним? Дать понять, что происходит? Это еще одно из испытаний Дино? Проверить, сколько времени пройдет до того, как Эш выпрыгнет в окно? Эш не может больше терпеть тишину, неритмичное тиканье часов. Это невыносимо. Поэтому он не будет. Он подходит к двери и тихо открывает ее. Морщась от скрипа, он оглядывается, едва расслабившись от пустоты коридора. Спуск по лестнице мучительно медленный - он напрягается после каждого шага. Все органы чувств в состоянии повышенной готовности. Это действительно утомительно. «Ты встал». Эш чуть не падает с оставшейся части лестницы, когда слышит голос, материализующийся позади него, далеко, но все еще слишком близко для того, чтобы чувствовать себя комфортно. Он оборачивается и видит вчерашнего придурка, — «Макс», кажется, так звали того человека, — стоящего наверху лестницы. Он выглядит удивленным. «Да», — отвечает Эш, потому что не знает, что еще ответить, обычно он придумывает язвительный ответ, но какая-то часть его все еще верит, что все это большой заговор, способ обмануть его. Это чертовски сбивает с толку, но Эш и раньше удивлялся. «Ты хоть представляешь, что я должен делать прямо сейчас?» — это выходит жестче, чем планировалось. «Школа?» — предлагает Макс, — «Это мое лучшее предположение… Синтия…» Эш полагает, что он говорит о миссис сотруднице опеки, — «…сказала, что ты ходишь в школу поблизости? M.I. высшая школа, верно?» «Да, она». «Ужасное название для школы на самом деле, «M.I.» звучит так, как будто это психиатрическая больница» — Макс смеется про себя. Эш ничего не может сделать, кроме как смотреть. Что, черт возьми, не так с этим парнем? «Верно, — начинает Эш, — школа началась в 8:15, почему ты меня не разбудил?» Эш не озвучивает вслух свою настоящую тревогу, потому что, если бы ты действительно собирался отвезти меня туда, ты бы разбудил меня в нужное время. «Разбудить тебя? Малыш, ты лег спать в четыре утра, это если ты заснул в ту же секунду, как закрыл дверь… Кроме того, я уже позвонил в школу, чтобы предупредить, что ты опоздаешь», — говорит Макс, отмахиваясь. Дино убил бы меня за то, что я прогуливаю школу… если, конечно, это не было из-за того, что у меня в то же время была «работа». «Ну, хорошо». «Почему бы тебе не перекусить? И после мы можем выехать». «Я…» — Макс спускается по лестнице, указывая Эшу на кухню. Кладовая абсолютно огромна (она меньше, чем у Дино, но Эшу не разрешалось заходить на кухню, не говоря уже о кладовой, все должно быть приготовлено и одобрено шеф-поваром. Ака: одобрено Дино). Это заставляет его желудок сжаться, вспоминая о Дино. «Я не голоден». «Уверен?» «Я уверен». «Хорошо, но ты должен хотя бы взять батончик мюсли». Он так и делает, засовывая его на дно своего рюкзака, когда поднимается по лестнице в (свою?) спальню, вместе с пятнадцатью баксами, которые Макс дал ему на обед («Извини, — сказал он, протягивая ему скомканные купюры, — Я бы приготовил сам, но Джессика лучше готовит ланчи, и она не верит, что я не сожгу дом дотла, делая бутерброд с арахисовым маслом»). Думаю, он знает, как подкупить кого-то… хотя и не очень тонко. Эш не взял бы деньги, если бы парень не был так настойчив. Он снова смотрит на часы, они показывают 9:24. Поездка в машине напряженная. Он не может сказать, виноват он сам или этот тупица. Макс пытался поговорить с ним, но сделал только хуже. Джессике гораздо лучше удавалось поддерживать односторонний разговор. Эш думает, что напряжение возникает из-за того, что оба понимают. Ты действительно думал, что он везет тебя в школу, не так ли? Блин, Эш временами может быть таким идиотом. Он наблюдает через окно, как дома пролетают мимо. Макс не включил радио (он вообще знает, как это сделать?), так что в машине тихо, слишком, слишком тихо. Разговоры неловки, но молчание мучительно. Эш думал, что он нервничал раньше, но теперь он даже не имеет возможности пошевелиться. Он чувствует на себе взгляд Макса, но когда оглядывается, то все, что делает тупица, так это смотрит на дорогу. Внутри все сжимается. И он это знает. «Дино подговорил тебя на это?» — вдруг выдает Эш. Сожаление нарастает, как только слова слетают с губ, но он не получает той реакции, на которую рассчитывал. Макс смотрит на него замешательстве. «Дино? Он твой приемный отец, верно? — Макс усмехается — Ты так ненавидишь школу?» «Я… что ты имеешь в виду…?» «Дино подговорил тебя на это?» — Макс подражает голосу Эша (не хорошо, Макс ужасен в подражании, (его голос стал ниже?)) «Говоришь так, как будто отвезти ребенка в школу это какой-то хитроумный трюк» — Макс снова смеется. Потом машина останавливается, и Эш оглядывается. Они в школе. Они… в школе. Почему они в школе? Эш оглядывается на Макса. «Хорошего дня», — говорит он. И… все мысли испаряются. Его рука инстинктивно тянется, чтобы открыть дверь, дергая ее, как только его пальцы сжимают холодный металл ручки. Сейчас он, спотыкаясь, вылезает из машины, оглядываясь на Макса. Эш изо всех сил старается улыбнуться ему (ну, не ему, приборная панель достаточно близко), и не совсем уверен, что ему это удалось. Его лицо кажется окаменело. «Спасибо, что довез», — говорит он, закидывая рюкзак на плечо. «Без проблем». Затем дверь закрывается. Машина уезжает, и Эш идет по знакомой школьной территории. Почему — ? он даже не знает, о чем пытается спросить себя. Такое ощущение, что кто-то взял калькулятор и попытался поделить на ноль. Эш выбрасывает это из головы. У него есть более насущные дела. Всегда есть более насущные дела. Он направляется к стойке регистрации школы, где пожилая дама с короткой стрижкой нетерпеливо пишет его имя и время (9:40) на маленьком листе цветной бумаги. Эш смотрит на электронные часы на столе, на самом деле они показывают 9:48, ну почти. После этого он направляется по коридору к своему шкафчику. Ему требуется три попытки покрутить эту дурацкую ручку туда-сюда, 3625, чтобы она разблокировалась. Раздраженный, он выхватывает из беспорядка внутри папку и учебник по биологии. И добирается до своего класса B1 быстрее, чем обычно. Оказавшись там, он останавливается и стучит в дверь. Нет ответа. Снова стучит, громче. «Э-э… Мистер М., мне кажется, кто-то стучит в дверь…?» — Эш едва слышит слова одного из учеников в своем классе. «Кто-нибудь может открыть дверь?» — приглушенным голосом выкрикивает учитель. Через секунду перед ним появляется девушка в красной толстовке с капюшоном и открывает дверь. В классе, как обычно, темно, что-то показывают на проекторе. Он говорит «спасибо» и проходит мимо нее, швыряя маленькую цветную бумажку на стол мистера Маннергейма. Старший мужчина кивает в знак признания. Эш смотрит на доску, очевидно, класс смотрит какой-то документальный фильм об эпидемии опиоидов, и оглядывается на класс – большинство из них в своих телефонах, или только что были…. «Садись на свое место и присоединяйся. Мы находимся в разделе 12 наших буклетов». Эш кивает и занимает третье место сзади. Он даже не успел достать карандаш, как Шортер перегнулся через свой стол в его сторону. «Где, черт возьми, ты был? Я пытался написать смс, но ты не ответил». «Ммм, а ты волновался?» — дразнит Эш. «Эй, — говорит Шортер серьезным голосом, — мы оба знаем, что ты никогда не пропускаешь школу, если только ты… если ты…» Шортер замолкает, его глаза идеально спрятаны за солнцезащитными очками. Эш вдруг чувствует себя нехорошо, глядя на вещи на своем столе. «Что случилось?» — спрашивает Шортер, голос слишком хриплый, чтобы успокоить Эша. Он делает паузу, прежде чем снова посмотреть на Шортера с ничего не выражающим лицом. «Короче говоря: мой телефон разрядился, а у старого пердуна случился сердечный приступ». Он констатирует, открывая папку. Голова Шортера отодвигается дальше, он пристально смотрит на Эша. «Он жив?» «Ага, — отвечает он, вытягивая последнюю «а», — Удача Эша Линкса». Затем Эш обращает внимание на экран. «За исключением того, что теперь я живу в другом месте в течение нескольких дней». «С кем?» «Пара лет тридцати и их ребенок». «Звучит лучше, чем жить с сэром Придурком». «Да, но они чертовски странные». «Хорошо, но…» «Калленриз!» — прерывает учитель, тряся толстым пальцем, половина класса вытягивается по стойке «смирно», другая половина просыпается, — Ты пришел в этот класс не для того, чтобы поболтать. То же самое касается и тебя, Вонг». «Извините, — Эш отдает честь двумя пальцами, одаривая учителя нахальной улыбкой, — больше не повторится. Мистер Ман». «Ага, да, теперь уделите внимание», — мистер Маннергейм разворачивает свое кресло назад. Как только его взгляд снова захватывает то, что находится на экране его компьютера (скорее всего, хентай), Эш наклоняется к Шортеру. «Поговорим после занятий, хорошо?» — Шортер дает ему знак «ок». Хотя он не уверен, о чем можно говорить, ничего особо интересного не произошло. Да, Макс и Джессика, возможно, самые странные люди, которых он когда-либо встречал. Эш хочет поговорить об этом? Точно нет. … На следующем занятии ничего нового. Так что Эш ждет 90 минут, вставая, как только прозвенит звонок. Быстрым шагом до класса, в котором, как он знает, было занятие у Шортера как раз перед обедом. Эш сразу же замечает его по культовому фиолетовому ирокезу (как он смог убедить Надю позволить ему это?) и ждет, пока он соберется (Шортер всегда был тугодумом). Некоторое время они идут молча, натыкаясь на других учеников, которые спешат заполнить свободные места в столовой, пока они еще есть. Эш думает о том, чтобы купить кусок пиццы на деньги, которые дал ему Макс, прежде чем вспоминает, каким непрожаренным было тесто в прошлый раз, отвратительно. Они проталкиваются в столовую, незаметно забирают два пластиковых стула у одного из столов и подтягивают их к пустому, не потрудившись спросить у детей, не были ли заняты эти стулья. Они брезгливо сидят, не касаясь грязи, лежащей на поверхности стола. «У тебя все нормально?» – спрашивает Шортер, как только они устроились. «Так же хорошо, как и обычно». «Типа, эти люди не с Дино? — он наклоняется, глядя на Эша поверх очков. — Ты бы сказал мне, если бы они были с Дино, обещаешь?» «Сказал бы. Обещаю. Но нет, — говорит Эш, ставя локоть на стол и мягко прижимая указательный и большой пальцы к глазам. — Нет… по крайней мере, я так не думаю». «Это хорошо», — говорит Шортер, немного расслабляясь. «Я тоже так думаю». «Ты беспокоишь меня». «Не надо, ты облысеешь». «Стоп, — прерывает он Эша, — серьезно… я… — теперь он проводит рукой по волосам. — Я… послушай, Эш… — осторожно говорит он, — я знаю, ты ненавидишь, когда я спрашиваю тебя об этом, но теперь, когда ты с ними… с людьми, которым… я не знаю… насрать… ...почему бы тебе просто...?» «Я им не говорил», — отвечает Эш, не позволяя ему закончить фразу. «Почему нет? — говорит Шортер, повышая голос. — Ты же сам сказал, что они не с Дино, верно? Почему ты не можешь им сказать? Они тебе помогут». «Я… я не могу». «Если ты боишься, я помогу, чем смогу… ты же знаешь, что я и Надя будем рядом с тобой, так почему бы тебе просто…» «Нет». «Почему?!...» — огрызается Шортер — Почему. Черт. Возьми. Нет?" «Я просто… — Эш понизил голос, — я просто… не могу… я не… — он вздыхает, — ты помнишь, что случилось, когда я впервые попытался убежать?» «Дино, этот толстый кусок…» «Да, — перебивает Эш, — да, я знаю. И ты тоже знаешь». Он вздыхает, проводя рукой по лицу. «Надя и вы очень помогли мне за последние несколько лет, и вы знаете, что я всегда буду благодарен за это… Но я ничего не могу поделать, кроме как ждать, пока я достаточно вырасту. Или пока, я не знаю, он достаточно состарится и действительно умрет от сердечного приступа, как толстый ублюдок, которым он и является». Шортер снимает солнцезащитные очки, слишком внимательно осматривая стол. «Я просто хотел бы помочь тебе», — шепчет он. Эш смотрит в сторону. «Я знаю».