Интерлюдия Эйджи 2?
Прошла неделя, думает Эш.
С тех пор, как он здесь. В месте, которое он хочет назвать домом, но так боится снова потерять. Насколько легко все могло вернуться к тому, что было, когда Дино будил его каждое утро, подвергая все большему и большему насилию.
Несмотря на всю злость и страстное желание уйти от этого человека на протяжении многих лет, на все те ночи, проведенные в слезах и мольбах Богу, чтобы он просто смог выбраться, чтобы просто кто-то заметил.
Все это причиняло боль, и он больше не мог заставить себя что-либо чувствовать по этому поводу.
Это просто —
так.
Он Эш Линкс; шлюха, убийца и абсолютно никчемное ничтожество.
Так было с тех пор, как ему исполнилось шесть лет. С того момента, когда умер его брат, с того момента, когда его невинность была украдена, с того момента, когда он сделал свой первый выстрел, и с того момента, когда его отец сказал, что он ему больше не нужен. Это почти забавно, что у Эша нет никаких воспоминаний, которые, как он уверен, должны были быть до всего этого. И ужасно, что он даже не знает, сколько раз его насиловали, заставляли делать так много вещей, о которых он хочет забыть.
Он не уверен, что лучше — знать точное число или оставить это, как еще одну загадку.
Все, в чем Эш уверен сейчас, это то, что он сожалеет обо всем этом. Каждом мгновении, которое привело его к этому. Не ради себя, Боже, нет, а о том, что втянул в это так много невинных людей.
Какой опасности он подверг Шортера, сказав ему правду? А Эйджи? Все деньги, которые он манипуляциями заставил Макса и Джессику потратить на него? Даже Майкл, то время, которое он провел с мальчиком, впитывая ощущение того, что он снова может ощутить себя ребенком, — все это для его собственной эгоистичной выгоды.
Все эти мысли мешают ему встать с постели. Сплошная трата времени. Возможно, дней. Он прерывается только на еду, поход в туалет и попытки Макса и Джессики поднять его и расшевелить.
Они делают блины и приносят мороженое. Они дарят ему вечера с просмотром кино и настольными играми. Они говорят ему, что всегда рядом, если он когда-нибудь захочет поговорить. И он хочет. Но он никогда, блять, не скажет об этом.
Затем в голову просачивается все больше мыслей о том, как он толстеет, лежа в постели целыми днями. И все же он не может найти в себе силы просто встать и что-то сделать.
Поэтому Эш вообще перестает есть. Потому что он не потолстеет, если не будет есть.
Он чувствует себя больным, он знает, что это так. Хотя его разум практически отвергает это. Он это заслужил.
Онемение — единственное, что составляет ему компанию. И чем дольше он безжизненно лежит на этой кровати, тем глубже он, кажется, проваливается в это.
Он думает, что, вероятно, у него депрессия. Но это ничего не меняет. Ничего не происходит.
Как бы то ни было, у него, в его руках есть все, чего он когда-либо хотел. У него есть люди, которые считают его своей семьей. У него есть два замечательных друга. Снова есть брат. Он не беден, он не богат. Дино арестован, назначена дата суда.
В мире нет причин для его печали. И самое странное, что он
не грустит. Просто устал. Он так чертовски устал, что ему кажется, что ему нужно прилечь, хотя он уже лежит. Он хочет погрузиться в вечный сон. Типа как та девочка из «Спящей красавицы». На сто лет, чтобы, когда он, наконец, проснется, все, кого он знал, исчезли. И тогда он сможет просто начать сначала.
Хотя Эш, конечно, понимает, что он предпочел бы умереть, чем жить без всех этих хороших людей в своей жизни, и что желание их смерти — это то, что мог бы представлять серийный убийца.
Так что это возвращает его к простому решению — нужно просто убить себя. Но опять же, он не может убить себя, потому что Макс и Джессика возненавидят его. И он так устал от попыток заставить людей, которых он любит, ненавидеть его.
Но у него все еще осталась капля самоуважения, чтобы не звать Макса и Джессику. Не просить их поддержать его, потому что он чертовски устал жить. Не вываливать на них свои самые сокровенные тайны, не заботясь о последствиях. Эш просто хочет любви, но он не знает, как ее получить, и какая-то его часть не позволяет ему ее получить. Потому что, конечно же, он этого не заслуживает. Поэтому он и не получит, и вместо этого лежит на своей временной кровати и пытается оплакивать это, но он даже плакать
не может, потому что чувствует себя таким унылым, усталым и бесполезным. И все возвращается к смерти. Единственному способу сбежать от всех этих сбивающих с толку чувств и мыслей. Прочь от всех его ошибок.
Это единственный способ, чтобы все это закончилось.
…
Эйджи волнуется.
Ну, конечно, он волнуется, и все больше с каждым часом. Он продолжает писать Эшу снова и снова. Мемы, картинки с котиками, слова поддержки. Он пишет ему доброе утро и спокойной ночи. Спрашивает, как он себя чувствует.
Он боится, что слишком напорист, что Эш его возненавидит.
Но в конце концов, именно благодаря Эйджи Эш все еще жив. И это ужасающая мысль.
Что, если бы он не проверил свой телефон перед отъездом? Что, если бы Эш не решил написать ему? А если бы они не успели? Так много «если», и все они одинаково ужасны.
Когда они были в больнице, он услышал, как один из врачей сказал, что Эш едва выжил. Что еще бы пару минут, и его мозг бы поджарился. Повредился бы из-за нехватки кислорода или чего-то подобного.
И еще теперь он знает о прошлом Эша. И он пока не совсем уверен, как ему к этому относиться.
Конечно, его переполняет печаль, и гнев настолько глубок, что он не уверен, на кого его направить. Это мерзко, и Эйджи ужасно себя чувствует из-за того, что подслушал, но он так волновался, что не знал, что с собой делать. Просто надоело быть в стороне от важных разговоров.
Поэтому он последовал за Джессикой и подслушал их разговор, и теперь не может его расслышать. Проигрывая его снова и снова в своей голове. Тот гортанный, наполненный болью, звук, сорвавшийся с губ Джессики, когда она впервые услышала новости. Эхом отдается в его ушах снова и снова.
Тогда Эйджи убежал. Его вырвало в туалете. И единственное, о чем он мог думать, пока пот стекал по его лбу, это то, как сильно он хочет обнять Эша. Сказать ему, что это не его вина.
И среди всех этих мыслей все, что он может делать, это восхищаться тем, насколько силен Эш.
И как же он зол на то, что Эш вообще должен был быть сильным.
Так что да, Эйджи пишет ему более сотни сообщений в день, даже если все это глупо. Потому что он заботится об этом бестолковом зеленоглазом мальчике, и в его душе обосновалось огромное
желание защитить Эша от самого себя.
Иногда это кажется бесполезным, и он хочет придумать что-нибудь еще, чем он мог бы помочь. Но бывают моменты, когда он видит маленькую иконку «Просмотрено», и ему становится тепло внутри. Потому что, хотя Эш и не отвечает, он, по крайней мере, может надеяться, что Эш знает, что кто-то переживает о нем.
Это все, о чем он может
думать, по крайней мере, в течение этой недели. И вот однажды он говорит: «К черту все». И вдруг стоит у двери Эша. Тревожно и неуместно, в шесть тридцать утра в субботу.
Пустое место рядом с ним на уроках английского было невыносимо. И он хочет изменить это, заполнить невыразимую пустоту, даже если потребуются годы, чтобы вытащить лучшее из этой прекрасной души.
Поэтому Эйджи делает глубокий вдох и стучит.
Он ждет минуту или две, но никто не отвечает.
Поэтому он задается вопросом - может никого нет дома.
Он снова стучит.
Еще момент.
Опять ничего.
Тогда он понимает, что они, наверное, спят. Что должно было быть совершенно очевидным для него, учитывая во сколько он пришел. Шесть тридцать, суббота.
Эйджи собирается сдаться и развернуться. Думая о том, каким глупым он был, что пришел так рано, когда останавливается и разблокирует свой телефон. Который ранее был открыт на его сообщениях с Эшем.
__________Эш <3__________
Вчера — 10:42
Спокойной ночи Эш! Надеюсь, ты хорошо выспишься ^^
Просмотрено — 6:34
__________________________
Прямо здесь это написано.
Просмотрено. Всего две минуты назад.
Затем Эйджи внезапно вспоминает секретный вход, о котором Шортер рассказывал ему несколько недель назад.
…
Эш не может сомкнуть глаз.
Прошло слишком много часов с тех пор, как он в последний раз спал, несмотря на то, что он чувствует себя сонным.
Время от времени он проверяет свой телефон, но, увидев сообщения, у него просто сжимается живот, и он не может объяснить почему. Он отключил уведомления, но это заставляет его еще чаще их проверять, потому что он не знает, когда сообщение было отправлено.
Эйджи пишет ему без остановки, и это… он
думает, что это делает его счастливым. Он не улыбается, но его сердце чуть-чуть трепещет, и в мыслях становится теплее.
Однако каждый раз, когда Эш не отвечает, потому что у него нет на это сил, его пугает, что однажды Эйджи просто скажет ему, что все кончено. Что он уже пытался помочь. Наконец, заблокирует его и пойдет дальше.
Еще есть все это с Шортером. Он пока не писал Эшу. И Эш тоже не писал. Ему действительно нечего сказать.
Хотя у него по-прежнему такое ощущение, что в груди болит огромная дыра каждый раз, когда он не видит ничего в своем центре уведомлений с именем мальчика.
Эш начинает жевать губу. Нажав на экран. Он открывает клавиатуру.
Что, черт возьми, я вообще должен сказать? Думает он.
Извиниться?
Эш вздыхает, перекатывается на спину и кладет руку себе на голову.
Затем, к слову о черте, Эш слышит стук в окно.
«Уходи, Шортер!» Кричит он. Закутавшись в одеяло, натягивая его на себя. «Ты всю последнюю
неделю бросал камешки в мое окно — улови мой
гребаный намек».
На мгновение наступает тишина. Но силуэт остается в поле зрения Эша.
«…Это не Шортер», — говорит мальчик, и Эш едва замечает его через окно,
и… погодите… Эйджи? Он внезапно садится и
действительно видит мальчика, который не является Шортером, и который сидит по другую сторону его окна.
Он встает слишком быстро и чувствует мурашки по коже. Выдерживает мгновение, ожидая, пока головокружение пройдет, прежде чем подойти к окну, чтобы убедиться, что это действительно он. И конечно…
«Привет, Эш!» — зовет он, все еще еле слышно.
«Вот
дерьмо…» — Эш ныряет в левую часть комнаты. Пытаясь понять, почему
Эйджи сейчас возле его дома. И все, о чем Эш может думать, это то, что он не принимал душ последние пару дней и, вероятно, пахнет конским навозом. Он достает телефон и впервые за долгое время смотрит на себя через камеру. Его волосы спутаны, и у него образовались мешки под глазами за эти несколько дней.
Что-то почти переполняет его при этом. Мысль, как рассердился бы Дино, увидев его в таком состоянии. Он быстро вытряхивает это из головы.
Эш пытается распутать пальцами все, что сможет, прежде чем сдаться и броситься обратно к окну. Открывая его.
«Э-э, прости, я просто…»
«Все в порядке», — успокаивает его Эйджи.
«Но… но как ты вообще сюда забрался?» — спрашивает он, помогая Эйджи влезть в его комнату.
«Я прыгал с шестом, помнишь? — смеется Эйджи, — Я не беспомощен».
«А как же твоя нога? — указывает Эш, — Разве ты не повредил ее? Я имею в виду… совсем недавно, когда ты бежал, когда…. когда я…»
«Хех, — Эйджи пожимает плечами, — Все будет хорошо». И улыбается, когда Эш смотрит на него скептически.
«Послушай, Эйджи… прости, я… я такой…»
«Можно мне тебя обнять?» — прерывает Эйджи.
Эш моргает, глядя на него в замешательстве. «…Что?»
«Извини, просто… — Эйджи прикладывает палец к губам. — Я не видел тебя с тех пор… с тех пор, как… хм…» И он стоит, неловко глядя на него.
Эш чувствует при этом как будто бы удар хлыстом. Как только он, наконец, понимает, что сказал Эйджи. Прошло много времени с тех пор, как кто-то спрашивал у него разрешения на что-то такое простое, как объятия. И разум Эша наполняется мыслями о том, насколько очарователен этот человек перед ним. Насколько чуткий, и милый, и удивительный.
Эш наклоняется вперед, и Эйджи обнимает его.
Он чувствует себя глупо из-за того, как слабо обнимает мальчика в ответ. А Эйджи такой нежный, но решительный. Держит его так уверенно, что Эш тает в нем. Он уткнулся лицом в его шею, умоляя слезы на глазах не пролиться.
Затем, словно из ниоткуда, Эйджи начинает говорить. «После всего этого… того… через что ты прошел… — начинает он, — я просто хочу, чтобы ты знал, что… что даже если весь мир обернется против тебя, — он сглатывает, — я всегда буду на твоей стороне».
Эш внезапно отстраняется от такого громкого заявления, его глаза широко открыты, и он смотрит на Эйджи с такими искренними эмоциями. «Эйджи…?»
«Я останусь рядом с тобой, — снова говорит он, более уверенно, прежде чем рассмеяться, — То есть… если ты не возражаешь».
Эш смотрит вниз, его щеки покрываются румянцем. «Значит ли это, что мне снова придется есть это противное натто?» — спрашивает он, пытаясь отвлечься от этого всепоглощающего трепетного чувства.
«Так и есть, — улыбается Эйджи, — тебе повезло». Он хлопает Эша по плечу тыльной стороной ладони. «Знаешь, это
будет полезно для тебя, — ухмыляется он, — Наконец, твое здоровье будет в безопасности в моих руках».
Эш выдыхает со смехом, и когда его глаза прищуриваются, из них выскальзывает слеза. Потом еще одна. И все, что он может сделать, чтобы скрыть свое смущение, это снова вцепиться в мальчика перед ним. Зарывшись лицом в чужое плечо так глубоко, что трудно дышать. И усталость, которая так долго сковывала его, наконец-то перевешивает стыд. Он рыдает. Тихо, но так громко в его собственных ушах. И Эйджи просто держит его. Направляя, чтобы сесть на кровать. И это
его кровать. Это
его проклятая кровать. И никого больше.
Он так долго делал вид, что не хочет быть здесь. Что все это просто бессмысленные вещи, что все это временно. Но это
его чертова кровать, и это первое место, где он чувствует себя в безопасности. Это первое место со времен Гриффина, где он чувствует себя как дома.
И он устал это отрицать.
«Останься со мной, — бормочет он в плечо мальчика, теперь мокрое и грязное от его соплей и слез, — Я не прошу «навсегда». Шепчет он с застревающими в горле рыданиями. «Хотя бы сейчас».
Эйджи сжимает его крепче, уткнувшись головой в золотистые кудри Эша. «Навсегда».
Эш не может осознать это «навсегда». Но оно заставляет его чувствовать теплоту и завершенность.
Эш не уверен, когда именно он засыпает, глаза закрываются, и он погружается в забытье, убаюканный сердцебиением самого красивого мальчика, которого он когда-либо встречал, и это его лучший сон за долгое время.
