В течение нескольких минут в голове Тео разворачивалась ожесточенная битва между здравым смыслом и безрассудной страстью. Последняя одержала победу, как только дверь номера закрылась, гарантируя им с Гермионой приватность – он больше не мог сдерживать нахлынувшее его желание и страстно поцеловал девушку, слегка прижав ее к стене.
Находясь в состоянии некого аффекта, Гермиона не менее страстно ответила на поцелуй. Ее неопытность компенсировалась искренним, неприкрытым желанием – именно оно направляло девушку в каждом ее действии. Пальцами обеих рук она зарылась в волосы молодого человека, притягивая его ближе к себе, на что он незамедлительно ответил, навалившись на ее тело всем корпусом. Низ живота девушки снова окутало приятное тепло, и она издала едва слышный стон, отчего Тео прижал Гермиону еще ближе к себе и подхватил за ягодицы, перемещая ее на кровать.
Девушка интуитивно обвила ноги вокруг его талии, роняя туфли, что заводило Нотта еще сильнее. Упав на холодные простыни, они продолжили поцелуй; руки слизеринца более свободно блуждали по изгибам девушки. Ее пышного платья было слишком много – Тео умирал от желания иметь беспрепятственный доступ к каждой клеточке ее тела. Гермиона, в свою очередь, продолжала действовать по наитию, расстегивая пуговицы на рубашке молодого человека и без стеснения обнимая его руками, дотрагиваясь до уже оголенного торса.
Самое худшее, что могло произойти в данную минуту – это произнесенные вслух слова. Чувственное влечение, которое накрыло их, не подразумевало каких-либо рамок и условностей – диалог тут был ни к чему. Предугадывая мольбы Тео, Гермиона переборола окутавший ее страх и отстранилась, чтобы самостоятельно расстегнуть надоевший им обоим наряд. Ловко расстегнув молнию на корсетной части платья, которая уходила чуть ниже бедер, она буквально выползла из юбки в объятия Тео.
От увиденной картины он едва не потерял рассудок: на Гермионе не осталось ничего, кроме черных трусиков с высокой посадкой. Ее грудь была оголена, и, судя по соскам, девушка была возбуждена не меньше, чем он. Он следом освободил себя от остатков одежды и снова обнял девушку. От касания их оголенной кожи друг к другу его накрыл незнакомый экстаз – впервые в его жизни близость имеет куда больший смысл.
Тео даже забыл, что перед ним была неопытная, робкая девушка, пока не посмотрел ей в глаза. Да, ее взгляд был чуть игривее, чем обычно, но в глубине души она нервничала, и Тео это чувствовал.
Он поглаживал ее по спине, вызывая мурашки, пока думал о дальнейших действиях. Да, сейчас Гермиона готова бросится в омут с головой, но это была она или ее пьяное альтер-эго? Меньше всего ему хотелось, чтобы на утро она пожалела о содеянном. Эта мысль током пробила его тело, когда он вспомнил про свой летний опыт с Пэнси – тогда его низменные желания взяли над ним вверх, и будь он проклят, если снова совершит эту ошибку.
Только не с ней.
Волнение Гермионы теперь можно было отследить по слегка дрожащим пальцам. Девушка физически ощущала желание Тео внутренней стороной бедра, и мысль о том, что ей придется принять всю его длину в себя, заставляла ее нервничать; она понимала, что следующий этап будет куда сложнее того, что ей уже удалось освоить.
Из последних сил взяв себя в руки, слизеринец отстранился от девушки, сев у края кровати:
– Нам не стоит этого делать.
Гермиона выпучила глаза, смотря ему в затылок. Ее накрыли смешанные чувства, которые больше ощущались как унижение. Она прикрылась подолом юбки и едва сдерживала слезы:
– Если я тебе не нравлюсь, тебе не стоило вообще все это начинать.
Тео обернулся на девушку, и от ее раздосадованного вида у него в груди что-то сжалось. Он обхватил ее лицо уже ледяными от волнения ладонями, поцеловав в лоб.
– Ты прекрасна, и вечер прекрасен. Но… – он сглотнул, – я хочу, чтобы у нас все произошло по-другому. Чтобы мы отдались моменту полностью, прочувствовав его без остатка, а не в затуманенной алкоголем пелене.
Девушка едва заметно улыбнулась, подняв кончик губы, и Тео удовлетворенно выдохнул. Он вытащил шпильки из прически девушки, освобождая рвущиеся на свободу локоны.
– Мне кажется, нам бы не помешали несколько часов сна.
Забравшись под одеяло, Тео крепко обнял девушку, расположив руки на ее обнаженной груди и прижавшись к ее телу так близко, как было возможно. Они так и уснули – ложечками, и еще никогда им не спалось так спокойно, как рядом друг с другом.
За два дня до этого
13 февраля 1997 г.
Драко, по обыкновению, проводил свое свободное от починки шкафа время лежа в кровати под аккомпанемент завывающего снаружи ветра. На днях ему предстояло провести первое испытание с перемещением неодушевленного предмета и слизеринец сомневался в его успехе, хотя и был уверен, что сделал все правильно. Он закинул обе руки себе под голову и мысленно повторял все манипуляции проведенные с шкафом, чтобы убедиться в их верности, когда услышал за окном смех.
Башня префектов была достаточно высокой, чтобы кто-то мог вот так легко оказаться в зоне его слышимости. Время было позднее и он сразу понял - кто-то решил полетать на метле наплевав на школьные правила.
Слизеринец вздохнул. Он и сам был не прочь полетать. Да что уж говорить, вынужденное выбывание из сборной далось ему тяжелее, чем он предполагал. Квиддич и полеты занимали очень большое место в его сердце, в основном из-за того, что были связаны с самыми хорошими воспоминаниями в жизни.
Он перевернулся на другой бок в желании отогнать непрошеные мысли о своих друзьях, по которым так скучал. Драко раздумывал, может стоит заглянуть в гостиную и инициировать хотя бы небольшое взаимодействие с ними? В этот момент, ему показалось, что он отчетливо услышал голос своего лучшего друга. Слизеринец улыбнулся, что теперь бывало редко, и подошел к окну.
Он не мог поверить своим глазам. Пришлось даже особо сильно моргнуть, чтобы убедиться в том, что в данный момент его друг в самом деле катает Грейнджер на метле. Данное зрелище не вызывало в нем ничего, кроме беспокойства. Драко не мог понять, откуда в вечно чопорном Тео взялось столько безрассудства. Возможно, он уже и не мог твердо сказать, что знает Нотта как себя самого. Его снова захлестнули яркие переживания, сковавшие тело и заставившие отрывисто дышать. Малфой решил, что ему все же стоит навестить друзей.
***
Если бы Паркинсон находилась в это время там, где должна была, то вряд ли бы увидела то же, что и ее друг в эту минуту. Она как раз направлялась в подземелья, когда боковым зрением уловила движение в маленьком окне на лестнице. В отличии от Драко, она знала немного больше о новом увлечении их друга, потому ее реакцией стало лишь раздраженное цоканье. Пенси отвернулась от окошка и злобно застучала туфлями по ступенькам, уже не волнуясь о том, что ее могут услышать.
– Забини!
От неожиданности тот чуть не выронил стакан воды из рук, расплескав содержимое на свои пижамные штаны и старинный ковер. Слизеринец подскочил с кресла и бросив взгляд на вымокший предмет одежды ворчливо обратился к ней:
– Милая, тебе бы стоило появляться менее эффектно, - Блейз посмотрел на нее.
Пенси нервно сглотнула. Она только что была в совятне и отправляла своим родителям письмо, на написание которого ее подтолкнули странные ощущения, которым она пока не смогла дать оценку. Как ни иронично, но Блейз имел к ним прямое отношение.
Врываясь в спальню мальчиков, она даже не подумала о том, что это могло быть в какой-то мере неуместно. Уже было поздно рассуждать об этом, так как сейчас перед ней стоял Забини в одних лишь мокрых пижамных штанах, прилипающих к его паху.
В любое другое время она бы обернула этот момент в шутку, назвала бы его чудо-мальчиком или, скорее, придумала бы что-то более остроумное, но она не могла. Пенси продолжала стоять в дверях, держась за ручку бесстыдно пялясь на него, чувствуя как щеки заливает румянец.
– Оденься уже, - рявкнула наконец она и кинула ему попавшийся на глаза халат.
К ее досаде он успел распознать нечто необычное в этой минутной заминке и натягивал халат довольно ухмыляясь.
– Merveille garçon.*
"Вот дьявол", - подумала Пенси.
Она все-таки использовала эту не самую остроумную шутку, лишь бы снизить градус атмосферы в комнате и вернуться к тому, зачем пришла.
– Тебе давно пора было придумать мне ответное прозвище, la mia principessa
– Le putain de Merveille garçon*…
– А я и не возражаю, - на его лице снова появилась улыбка и он откинулся на кресле, сложив руки на затылке, - и мне даже нравится, как это звучит из твоих уст.
– Ferme-la, - она выставила руку вперед в знак того, что эта часть разговора окончено, - у нас есть проблема.
– Кроме той, что с моими штанами? - казалось, что он просто не способен не веселиться.
Пенси вспомнились слова матери: “Он будет вечным ребенком”
– Блейз, соберись, - она поставила обе руки на пояс, - прямо сейчас, прямо над нами, Тео веселится со своей грязнокровкой на метле. Я боюсь, что как минимум, эта новость станет достоянием общественности и дойдет до Азкабана, но даже больше этого я боюсь, как бы лохматая заучка не втянула его в те самые неприятности, в которые они вечно влезают с Поттером, после чего кто-то умирает!
Забини был слишком спокоен по ее мнению и лениво потянулся в кресле.
– А почему бы собственно не оставить его в покое?, - спросил он, разглядывая свои ногти, - Ты уже пыталась помочь Драко, чем это закончилось?
Его слова как всегда били в цель. У Пенси действительно были большие проблемы с границами, когда дело касалось ее близких. Блейз был прав – ее импульсивная жажда контроля никогда не приводила ни к чему хорошему, скорее наоборот. В голове вихрем пронесся их недавний диалог с Тео, сводившийся в сущности к тому же, что сейчас говорил Забини. На языке застыл горький вкус, так ощущались собственные ошибки.
– Ты прав. Тео просил меня не делать этого, значит я должна довериться ему…наверное, - в силу характера она не могла это не добавить ремарку.
Отличительной чертой Блейза была способность отвлечь ее от всех проблем вселенной одной лишь своей болтовней. Он был хорошим рассказчиком и мог вещать даже полный бред, но всегда так, что оторваться было невозможно. Блейз пересказывал ей свою случайную встречу с гриффиндоркой на квидиччном поле и Пенси сама не заметила, как Забини добился того, что она уже вместе с ним смелась и соглашалсь с тем, что Грейнджер очень напоминала их друга своими манерами и поведением.
На лестнице снаружи послышались шаги, и развеселившиеся Пенси с Блейзом ловко развернули кресла, на которых сидели, к двери. Для полноты картины слизеринка позаимствовала из пачки друга сигарету и положила ее между пальцев, расположив свой локоть на бархатном подлокотнике, лениво выгнув запястье, будто она курила.
Сияющий как новенький галеон Тео зашел в спальню. Весь его вид, как и то, что он не сразу заметил друзей, говорили о том, что он находился не здесь. Пенси пришлось изобразить кашель, чтобы Нотт обратил на них внимание.
Он спокойно посмотрел в их сторону, и, оперев метлу о стену, подошел к ним, усевшись к Пенси на подлокотник. Тео подхватил из ее руки сигарету, а Забини ловко прикурил ему.
– Эй! - возмутилась Паркинсон
– Да брось, - Тео прищурил глаза и усмехнулся, - напомни мне, что там не вырабатывает кожа из-за курения?
– Никотин разрушает коллагеновые волокна кожи, - едко ответила подруга, закатив глаза.
Нотт сделал затяжку и перекинув ногу на ногу обратился к Паркинсон на выдохе.
– Пенс, мне нужно переговорить с Блейзом с глазу на глаз.
Забини многозначительно посмотрел на нее, отмечая, как у подруги задергался глаз от понимания того, что именно Тео не хотел при ней обсуждать. Впрочем, это и не было удивительно, учитывая их недавние разногласия по поводу Грейнджер. Убеждать его в обратном прямо сейчас не было смысла, поэтому она молча поднялась на ноги и быстро покинула спальню хлопнув дверью.
– Надеюсь, она не будет раздувать из этого проблему, но я пока не могу иначе, - пробормотал Тео, обращаясь скорее к себе, - мне нужна услуга.
Блейз лишь улыбнулся.
– Меня не будет в школе в пятницу и полагаю, что вернусь уже ночью. Ты мог бы прикрыть меня перед Снейпом, но так, чтобы Пенс ничего не узнала?
Улыбка пропала с лица друга.
– Ты починил Маховик?
Расслабленное выражение лица Тео так же сменилось напряжением. В погоне за своими интересами, он совершенно забыл об этом. Даже несмотря на тот факт, что сегодняшний полет на метле имел непосредственное отношение к маховику.
– Почти да, но я собирался… В общем, дело в другом. Я хотел сводить Грейнджер в оперу в пятницу вечером. “Тристан и Изольда”.
Забини присвистнул и заулыбался от уха до уха.
– М-м, День Святого Валентина, - протянул он, - мсье знает толк в извращениях!
На что немедленно получил подушкой в лицо от Нотта.
– Ты поможешь мне или нет?
– Сделаю все, что в моих силах, мой бедный друг. Пять часов этой тягомотины и все ради Грейнджер. Ты и правда влюблен, - он покачал головой.
Несмотря на позднее время, внизу в гостинной все еще кто-то находился. Друзья резко замолчали, так как услышали знакомый голос, и сорвались со своих мест вниз.
Они спускались по лестнице так аккуратно, будто бы в их гостиной расположился маньяк психопат. И не зря, ведь они услышали голос Драко. Забини уже был готов искрометно шутить, если бы по мере приближения они не услышали такой знакомый женский плач.
Тот же нежный свет луны, что делал Гермиону похожей на прекрасное видение, превращал Драко в мертвеца, касаясь его и без того алебастровой кожи. Он походил на того Драко из сна. Такой же изможденный, отчаявшийся и едва живой.
Но живой.
Малфой стоял к ним лицом, прикрыв глаза, и обнимал Пенси, поглаживая ее по голове, в то время как она надрывно рыдала уткнувшись ему в грудь.
Не глядя на друга, Тео предугадал его реакцию и преградил Блейзу путь рукой, продолжая смотреть на Драко. Забини, как и ожидалось, переменился в лице, но жест Тео немного отрезвил его гнев.
– Драко, - позвал его Нотт до конца не понимая, о чем будет говорить с ним дальше.
Малфой открыл глаза и Пенси, оттолкнув его, стала пятиться в сторону женской спальни, утирая слезы.
– Ты не можешь вот так просто придти и сделать вид, что все хорошо! - выкрикнула она, - Я могу простить многое, но не ложь.
Продолжая придерживать Забини, Тео продолжил:
– Драко…
– Мне нужно забрать кое-какие вещи из комнаты, - Малфой ловко натянул на себя эту лощеную спесь, которая была неуместна и фальшива, когда он обращался к друзьям, - но раз уж вы здесь…
На его лице была эта горько-ядовитая ухмылка, которая замещала теперь все его эмоции.
– … я бы хотел напомнить своему дорогому другу, что нельзя ставить низменные желания выше своей и чужой жизни.
Малфой обошел диван и приблизился к ним.
– Я предупреждал тебя, - он многозначительно посмотрел на Тео, - им в любом случае станет это известно, и я не смогу тебе помочь.
В его уверенном голосе ощущалась едва заметная дрожь, когда он перевел взгляд на Забини.
– Я ничего не сделал ей, я бы не смог. Я пытался извиниться.
Его плечи мелко задрожали, а губы сжались. Броня постепенно спадала с него, и Драко больше ничего не говорил. Просто стоял глядя в пол, засунув руки в карманы брюк.
Тео не нужно было дополнительных разъяснений, чтобы понять, о чем говорил Малфой, но и Блейз уже кажется понял слишком много. Забини вздохнул и все-таки подошел к Малфою. Он положил обе руки ему на плечи и прижался лбом, что-то приговаривая. Драко пытался отвернуться или вырваться, но Блейз не давал ему этого сделать, обхватив его голову руками.
Спустя минуту попытка Малфоя увенчалась успехом, но Забини схватил его за левый рукав, пытаясь разорвать его руками. Драко со всей силы одернул руку; услышав треск ткани, Тео отмер, в один резкий шаг оказавшись возле друзей.
Теперь уже Блейза колотило дрожью, то ли от злости, то ли от отчаяния, пока Нотт держал его, давая Драко возможность уйти.
– Блейз, остынь.
– Отпусти меня! - кричал Забини, - Ты знал?
Блейз вывернулся из его хватки и схватил Тео за воротник рубашки.
– Ты знал? Все это время? И молчал.
Нотт не спешил скидывать с себя его руки. Он ощущал вину и понимал, что настало время пролить свет на эту часть его плана.
– Успокойся и послушай меня.
– Он один из них. Мы должны что-то сделать!
– Блейз! - Тео наконец вырвался, - Мы ничего не должны делать!
Забини в неверии уставился на него, но Нотт продолжил.
– Я знаю, что делать. Ты должен успокоиться, и тогда я расскажу тебе свой план. Пойдем назад в комнату, прошу.
Такие разговоры не могли обойтись без крепкого спиртного. Нотт наполнил граненые бокалы и начал рассказ, пытаясь придать своему голосу нотки уверенности.
Драко сделал неожиданный шаг, зачем-то предоставив Забини лазейку к его тайне и не оставляя Тео право выбора. Пришлось выложить все, что он планировал утаить. Он начал с того, что собирался проникнуть в Отдел Тайн с помощью ничего не подозревающей Грейнджер и закончил тем, что все эти ужасные события никогда не произойдут, если у него все выйдет с маховиком. Пришлось не проговаривать момент об отце, но Блейз и так все понял, мрачно кивая по мере повествования. Тео так же решил не говорить, что Драко с начала года планирует чье-то убийство. Было ли это так важно, если этому не суждено произойти?
– Ты лучше нас всех, - грустно заметил Блейз, - ты рискуешь своей жизнью, пытаясь спасти нас и даже Драко, которому это нахер не нужно…
– Пойми, он в ужасе. Все что он сейчас делает направлено, в его понимании, на спасение себя и близких.
– Пенси все знала, и он стер ей память.
Блейз часто мог казаться легкомысленным, но он не был дураком. Зачастую он оказывался самым сообразительным в их компании. Заподозрив Драко, Забини не составило труда сопоставить все факты и понять, что именно случилось тогда в лазарете.
– Сейчас я понимаю, что это было правильным решением, - неожиданно продолжил он.
Тео молча отпил из бутылки, он никак не мог поспорить с этим доводом.
– Выйдет она за этого Нелленбурга или нет, но, будь я проклят, она уедет из этого места. Любой ценой.
– Знаешь, что мне нравится в тебе? - тихо спросил Тео, - Ты понимаешь меня без слов. Я бы хотел, чтобы Пенси бежала с тобой.
– Дружище, - Забини потянулся, чтобы размять спину, - я готов проявить все необходимое содействие, которое от меня потребуется.
– Пенс ни слова.
– Само собой. И да, я прикрою тебя, - Забини на шатающихся ногах привстал, забирая бутылку у друга, - у меня на тумбочке последний пузырек антипохмельного и я торжественно дарю его тебе. Грейнджер явно не оценит, если завтра от тебя будет разить как от завсегдатого пьяницы из “Кабаньей Головы”.
За то время, что они не виделись, Пенси смогла четко отметить пугающие изменения в его внешности. Он и прежде был необычайно бледен, но теперь его кожа казалась почти что прозрачной, а краснота глаз и синяки под глазами гротескно контрастировали с ней. Она полагала, что разозлится, увидев его снова, но когда он стоял такой потерянный посреди комнаты ее накрыло волной отчаяния и она бросилась к нему, сама не понимая, что собиралась делать.
Никакого разговора не состоялось. Почти сразу, подойдя к Малфою вплотную, она уткнулась в его грудь и разразилась рыданиями граничащими с агонией. Ее сердце разрывалось изнутри будто облитое свинцом, но природа этих ощущений была ей не ясна. Драко успокаивающе гладил ее по голове и просил прощения. Пенси не сомневалась, что он говорил вовсе не о тех словах, сказанных им в порыве гнева. Он соврал ей о чем то.
В тот момент, когда она намеревалась задать ему вопрос, ее перебил голос Тео, неожиданно разрезавший воздух в гостиной. Пенси стушевалась, поняв, что не может выносить этого больше ни минуты и бросаясь обвинениями в Драко убежала в свою спальню.
Сейчас
Подсознание Тео играло с ним злую шутку, всю ночь проигрывая произошедшие в подземельях пару дней назад диалоги. Многие ответвления несли пугающий характер: привычные декорации гостинной Слизерин сменялись на какую-то потухшую после пожара преисподнюю, на фоне которой Драко под четким контролем Темного Лорда рассекает воздух зелеными вспышками, направленные на тех, кто ему дорог. Блейз до последнего прикрывает грудью визжащую от страха Пенси, но спустя несколько секунд падает плашмя; Тео четко удалось визуализировать пустоту его стеклянных глаз после попадания в него
Авадой. За разворачивающейся картиной с упоением наблюдает Тиберий, всем своим видом показывая, как он гордится сыном Малфоя и мечтает о том, чтобы Теодор смог стать таким же хладнокровным.
Видеть этот сон было больше невыносимо. Проснувшись от гула автомобилей за окном, слизеринец с неохотой открыл глаза и довольно промычал, прижав лежащую рядом с ним Гермиону еще ближе к себе. Пышные волосы девушки распластались по подушке, но он лишь уткнулся в них, вдыхая уже такой любимый аромат ягод.
Ее тело было таким мягким и теплым, что Тео не мог избавить себя от возможности ее обнимать. Скорее всего, он был первым, кому вообще было дозволено проделать что-то такое, и от этой мысли он сходил с ума. Реальность удивительным образом стала лучше, чем фантазии, и это делало его…
счастливым?
Дело было даже не в физическом влечении к Гермионе, а в психологическом комфорте, которое он испытывал рядом с ней. Время, проведенное с гриффиндоркой, положительно сказывалось на его настроении. Он забывал обо всех заботах, которые были по другую сторону его жизни; эти переживания настолько глубоко засели в его подсознании, что он не мог избавиться от них даже во сне. Но Грейнджер… именно она уравновешивала баланс плохого и хорошего.
Часы показывали семь утра, а это означало, что им пора было выдвигаться в сторону школы. Из-за разницы во времени они выигрывали целый час, но злоупотреблять подобным везением не стоило – им нужно было подстраховаться, потому что за такое серьезное дисциплинарное нарушение у них могли возникнуть проблемы.
Нотт никогда не оказывался в ситуации, когда ему нужно было разбудить спящую рядом девушку. Не просто девушку, которая по какой-то ошибке осталась с ним на ночь, а такую хрупкую репрезентацию причин возникших в его душе романтических чувств.
Пришлось действовать по наитию, подобно тому, как вчера вела себя Гермиона. Если она не боялась делать что-то впервые, то он уж точно должен найти на это силы. Тео заправил волосы девушки за ухо и робко поцеловал ее в шею. В ответ на это она слегка заерзала, уткнувшись лицом в простыни.
Спустя несколько секунд – по всей видимости, проанализировав происходящее, – она тревожно подскочила с подушки и, опираясь на вытянутую руку, осмотрела помещение. Как только девушка заметила свою почти-наготу, она перевела взгляд на Нотта, который также успел успел сменить позу и, уперевшись головой о локоть, наблюдал за смятенным видом Гермионы, едва сдерживая улыбку.
Грейнджер покраснела от смущения и залезла под одеяло с головой, мечтая провалиться сквозь землю. Один за другим всплывали воспоминания о вчерашнем вечере: как она прижималась к его паху, когда он подхватил ее на руки, или ее неконтролируемые охи от нежных поцелуев в шею, которыми Тео одаривал ее после того, как она разделась.
Ее беспокойство чуть смягчилось, когда она вспомнила о сказанных Ноттом словах.
“Я хочу, чтобы у нас все произошло по-другому”.
То есть, он не воспользовался ей. Ему ничего не стоило сделать наоборот: украсть то, что лежит без присмотра, да к тому же в блюдечке с золотой каемочкой – что может быть проще? Но он не сделал. И кажется, вполне доволен своим решением, учитывая его утреннюю реакцию.
Она неловко высунула голову из-под одеяла. Никто и никогда не смотрел на нее так, как сейчас это делал Тео. Он устроился лицом на другой стороне подушки, глядя Гермионе прямо в глаза:
– Иногда система ломается, и слизеринцу отсыпают немного благородства.
– Спасибо, – девушка расслабленно смотрела на Тео, не ощущая теперь никакого дискомфорта.
– Нет, не стоит. Мне кажется, я виноват в том, что произошло, и в том, что почти могло произойти. Нам не стоило столько пить, и уж тем более нам не стоило… переступать черту.
Высунув из-под одеяла руку, она аккуратно провела ей по волосам Тео, слегка поправляя его прическу, которая, как и ее кудри, будто жили своей жизнью. Этот жест негласно намекал на то, что она не держит на него зла, а наоборот – испытывает нежность, которой не может больше противиться.
Тео перехватил ее ладонь и переплел их пальцы – слизеринец уже знал наверняка, что ей очень нравится, когда он так делает.
– Я бы провалялся так весь день, но нам пора, – он головой указал на часы.
Девушка понимающе кивнула, оглядывая помещение в поисках платья. Тео заметил ее смущение и взял ситуацию под контроль:
– Я отвернусь, если ты…
– Да, спасибо.
Гермиона спешно оделась и посмотрела на себя в зеркало. Она, на удивление, выглядела сносно; у нее не потекла даже тушь. Нащупав на дне сумочки резинку, она сплела непослушные волосы в косу.
– Я готова, – произнесла Гермиона и села на небольшую софу около кровати.
В отличие от Грейнджер, Тео не испытывал какого-либо стеснения и расхаживал перед ней в одном лишь белье. Повесив найденные на полу рубашку и брюки на вешалку, он применил к ним разглаживающее заклинание. Гермиона же неприкрыто любовалась его фигурой: Нотт всегда казался ей худощавым, а на деле он обладал в меру развитой мускулатурой.
Боковым зрением он заметил, что Гермиона наблюдает за ним, и обернулся к ней, вопросительно вздернув бровь. Она лишь торопливо отвела взгляд, будто не пялилась на него последние несколько минут, на что слизеринец усмехнулся, облизнув губы.
Перемещение до Визжащей Хижины прошло лучше, чем они ожидали. Хоть им и удалось чуть отоспаться, они по-прежнему были слегка пьяными, а значит, некий риск все же присутствовал. Конечно, он не был смертельным, но любая нестыковка могла быть весьма болезненной.
Вместо того, чтобы направиться в сторону лаза, Тео принялся поочередно открывать пыльные шкафы внутри хижины, пока не нашел то, что надеялся отыскать. С самодовольным видом слизеринец держал в руках повидавшую виды метлу.
– Ты шутишь? – Гермиона с упреком смотрела на молодого человека, который подошел к ней ближе.
– Так будет быстрее, – он повязал на шею девушки шарф, – к тому же, в случае обнаружения мы можем сказать, что я даю тебе уроки полетов, а учитывая твой загруженный график, у тебя свободно только раннее утро.
Тео взял ее за руку, и через минуту они снова, как несколько дней назад, парили в небе. Грейнджер более уверенно обвила руками торс Тео и прижалась ближе, положив голову ему на плечо. Рядом с Ноттом она не ощущала страха от полета; по ее мнению, он владел метлой куда лучше, чем некоторые спортсмены.
– Почему ты не играешь в квиддич?
Тео задумался:
– Наверное, потому что я не командный игрок. Я люблю смотреть за ходом игры, но принимать в ней участие… нет, это не мое.
– Из тебя бы получился неплохой ловец…
– Это прерогатива жаждущих внимания, таких как Поттер или Малфой. Не моя история.
Во время рассвета фасады Хогвартса красиво отливали золотом, и еще ни разу Гермиона не видела такой красоты. Они подлетали к замку все ближе, и девушка не до конца понимала, куда они направляются.
– Я доставлю тебя прямо к твоей спальне.
– Что? Нет! – воспротивилась Гермиона, но ее голос был недостаточно серьезным и больше напоминал напускное сопротивление.
Тео слегка снизил скорость и подлетел к башне Гриффиндор:
– Какое из них твое? – он оглядывал окна башни, пытаясь догадаться без ее помощи, но это было бесполезно.
Девушка громко выдохнула и пальцем указала направление. Тео кивнул и подлетел к нему почти вплотную. Рама была чуть выше человеческого роста, поэтому залезть через нее внутрь не составило бы для Гермионы особого труда. Отворив одну из створок, она села на карниз и перекинула ноги внутрь.
Мельком посмотрев на соседок, которые крепко спали и не заметили ее появления, Гермиона снова вернулась к окну, оперевшись вытянутыми руками уже о подоконник:
– Это было… увлекательно, – тихо протянула девушка, засмотревшись на ухмыляющегося Нотта.
– Ты как никогда красноречива в своих высказываниях.
– Думаю, нам будет, что обсудить.
Тео лишь молча кивнул и улыбнулся, спикировав вниз. Гермиона простояла у окна еще минуту, будто надеясь, что он снова окажется рядом, но слизеринец окончательно пропал из поля ее видимости.
***
Едва коснувшись земли, Тео отбросил метлу и одним движением палочки сжег ее за ненадобностью, будто это был какой-то расходный материал. Входя в замок, он не испытывал какого-либо волнения: эйфория от полученных эмоций помноженная на здравый смысл – а именно он подсказывал, что за прогулки перед общим подъемом не отчитывают – заставляли его чувствовать себя самым уверенным человеком в мире.
Уверенным в своих силах и в том, что он все сделал правильно.
По пути до комнаты Тео успел заметить у камина знакомый силуэт. Не веря своим глазам, Нотт подошел чуть ближе:
– У нас какой-то экзамен, про который я забыл?
Забини отвлекся от чтения книги, раздраженно подняв глаза на друга:
– Не смей меня больше так пугать! Салазар, – от переизбытка эмоций он швырнул книгу в Тео, – ты сказал, что вернешься ночью, а не в семь утра! Я места себе не находил. Подумал, что что-то случилось, что тебя могло расщепить, или… подожди-ка…
Забини медленно, словно загнавший жертву в угол хищник, обошел Нотта по кругу, внимательно разглядывая его внешний вид. Аккуратным движением пальца он отодвинул воротник рубашки друга:
– Ну нет, – он засмеялся в кулак, смутив ничего не понимающего Тео, – стало быть, переживать мне стоило только о том, что я провел ночь не так весело, как ты.
Нотт нахмурился и подошел к ближайшему зеркалу. Как он мог не заметить… засос?
– Мысль о вашем с Грейнджер сексе меня пугает и будоражит одновременно, – шепотом произнес подошедший со спины Забини, – что-то ведь было?
– Я не понимаю, о чем ты говоришь, – Тео сохранял невозмутимое выражение лица.
Забини в издевательской манере зажал локтем его шею, по-дружески обнимая и приговаривая:
– Все ты понимаешь, Теодор. И сияешь, как будто только что расстался с невинностью Я хочу знать все.
Противостоять харизме Блейза было невозможно, и Тео наконец перестал сдерживать себя, скромно улыбнувшись:
– Между нами определенно есть влечение… – слизеринец выдержал паузу, наблюдая за жаждущим продолжения другом, – взаимное влечение. Боюсь, это все, что я могу тебе рассказать.
Забини отстранился, недовольно сложив руки на груди:
– Хреновый из тебя рассказчик, – он поправил воротник друга, чтобы скрыть фиолетовое пятно на его шее, – и реши этот вопрос, иначе тебя будет допрашивать кое-кто другой.
Смотря на уходящего в спальню Блейза через отражение зеркала, Тео перевел фокус на себя и снова оголил шею. Мысль о том, что Гермиона оставила на его теле вполне осязаемый след, а не метафорический, заставила его нелепо улыбаться, словно он наивный влюбившийся школьник; он точно знал, что не будет от него избавляться.
***
– Все время забываю, как тебе идут водолазки, – отчеканила Пенси, осматривая пьющего апельсиновый сок Тео.
Он предпочел ничего не отвечать, лишь пожав плечами, что означало примерно
“Мне просто все к лицу”.
Паркинсон быстро потеряла интерес к диалогу, где один из участников явно был не в настроении для его поддержания, поэтому оставила Нотта в покое, переключившись на других жертв.
Тео же аккуратно рассматривал гриффиндорский стол. Гермиона как ни в чем не бывало общалась о чем-то с Поттером, активно жестикулируя. Стоило ей пересечься взглядом с Тео, как она смущенно отводила взгляд, слегка улыбаясь – им явно не стоило играть в гляделки на глазах у всех.
Слизеринец не мог дождаться появления Уизли, который, сам того не зная, вступил в негласное соревнование за внимание Гермионы и позорнейшим образом проиграл. У Тео не было надобности самоутверждаться за его счет, но собственничество всегда было характерной чертой студентов змеиного факультета, оттого вкус победы ощущался так сладко. Для полного счастья ему хотелось в очередной раз понаблюдать за бедолагой, чтобы окончательно убедиться в своем выигрыше.
Нотту не было стыдно за это. Его чувства к Грейнджер были искренними, а элемент соперничества был лишь небольшим развлекающим дополнением. Кроме того, ему нравилось проводить параллель между поведением Гермионы в начале года и сейчас: на место потерянной и преданной тени самой себя пришла уверенная, счастливая девушка – и Тео хотелось верить, что его заслуга в этом прогрессе была не последней по значимости.
Опоздавший на завтрак в Большой зал Уизли был не в духе. Он резко оттолкнул от себя хлопнувшего его по плечу Финнигана и сел в самом конце стола: выглядело так, что он не просто не в духе, а в ярости.
Только в чем причина?
Грейнджер и Поттер с недоумением смотрели на странное поведение рыжеволосого друга, перешептываясь между собой о чем-то. Его поведение явно было для них таким же сюрпризом, как и для остальных.
Тео переводил взгляд то на Гермиону, то на Рона, пытаясь уловить взаимосвязь, пока не поймал на себе испепеляющий взгляд Уизли.
По всей видимости, нерадивый гриффиндорец был осведомлен о своем участии в игре и жаждал реванша.
