Soundtrack: Avenged Sevenfold - Nightmare
You should have known The price of evil, And it hurts to know that you belong here. No one to call, Everybody to fear. Your tragic fate is looking so clear, It's your fucking nightmare. Ты должен был знать Цену зла, И тебе больно осознавать, что ты здесь останешься. Некого звать, Всех нужно бояться. Твоя трагичная судьба как на ладони - Это твой сущий кошмар.
POV Frank Iero - Черт возьми, парень, не отключайся! До меня доносится голос Берта, но я понятия не имею, почему мне нельзя, как он говорит, отключиться. Очень сильно клонит в сон. Очень. - Да я… вроде… в норме. Только вот… тошнит. – И правда, я чувствую, что меня вот-вот вывернет наизнанку. - Фак, потерпи еще немного. Мы почти приехали. Судя по тому, что я нахожусь в машине МакКрэкена и лежу на заднем сидении, мы действительно едем. Только я плохо понимаю зачем и куда. Но у меня нет сил, чтобы спросить у него. Да и плевать как-то, потому что все мои мысли только о том, как бы не дать моему желудку извергнуть из себя все внутри него находящееся наружу. Вцепившись пальцами в кожаное сидение и крепко зажмурив глаза, я изо всех сил стараюсь сдерживать свои рвотные позывы. Машина наконец останавливается, и я слышу, как МакКрэкен вытаскивает ключи из замка зажигания. Теперь можно облегченно вздохнуть. Берт, не говоря ни слова, тут же вылетает из своей тачки, открывает дверцу как раз с той стороны, где находится моя голова, и я, наконец, чувствую прохладные расслабляющие потоки воздуха. Да, в душной машине мне определенно этого не хватало. От свежего кислорода постепенно становится легче, но не намного, поэтому, как только парень начинает вытаскивать мое тело из своего темно-зеленого «Линкольна», меня тут же выворачивает на асфальт. Хорошо, что МакКрэкен успел отойти в сторону, а то бы плакали его кеды. Так как барыга уже успел вытащить меня из машины где-то наполовину, ему пришлось поддерживать мои плечи и голову, чтобы я, закончив свое отвратное дело, не приземлился лбом прямо в эту вонючую лужу. Затем парень достает из салона салфетку и начинает вытирать мой рот от слюней. Довольно забавная ситуация. Дружок Уэев оказывает мне услугу. Я бы даже улыбнулся, не будь мое состояние таким дерьмовым. Голову словно сверлят изнутри. МакКрэкену даже приходится поддерживать меня при ходьбе. Кстати, а куда мы идем? - Тебе повезло. От моего дома до клиники рукой подать. – Говорит Берт, выкидывая использованную салфетку. Да я прям горю от счастья. Мой враг, если его все еще можно так называть, меня в больницу притащил. Кажется, мир внезапно сошел с ума. Это забавно. Весьма забавно… Dragged you down below Down to the devil's show, To be his guest forever Peace of mind is less than ever. Тебя затянули вниз, Прямо на шоу к дьяволу, Чтобы ты навсегда стал его гостем. Тебе никогда не было так неспокойно на душе. В этом белом, как сама старуха Смерть, помещении травмпункта удушливо пахнет медикаментами. Несмотря на то, что я отказался лечь на медицинскую каталку, упорно твердя, что не умираю и способен передвигаться на ногах, какие-то санитары меня все равно водрузили на жесткое ложе насильно, а затем покатили неизвестно куда. Почему я так сильно не хотел ложиться на каталку? Да потому что, наблюдая за тем, как стены и потолок коридора больницы «едут» в противоположном направлении, ко мне снова вернулась тошнота. Я сильно боялся еще раз изрыгнуть что-нибудь на пол лечебницы, пока какая-то врачиха пыталась сделать мне рентген головного мозга. Хвала богам блевать мне больше нечем, поэтому просто лежать и не двигаться, пока врач рассматривала снимок моей больной головы, не составило никакого труда. - У вас сотрясение мозга, молодой человек. – Говорит мне медсестра, протягивая в маленьком пластмассовом стаканчике какие-то пилюли. – Врач сказала, что вам необходим постельный режим и лечение медикаментами длительностью в семь дней. Я оглядываюсь вокруг. Мы с медсестрой в палате одни. А я и не заметил, как меня сюда прикатили. Странно. Где МакКрэкен? - Я… я не останусь здесь, мне нужно домой. – Еле шевеля языком, я сверлю нервным взглядом молодую девушку, что держит в руке таблетки. Слегка растрепанные пепельные волосы старательно убраны под медицинскую шапочку, вид у медсестры уставший, но на слегка полных щеках здоровый румянец. Минимум косметики говорит о серьезном отношении к работе. Пожалуй, мои слова прозвучали слишком грубо или выгляжу я слишком угрожающе, потому что замечаю в глазах девушки беспокойство. Расслабься, дура, я сейчас не в том состоянии, чтобы убивать, но обязательно займусь этим позже, когда тебя не будет рядом. Как там тебя… А, вот бейдж. Гвен Росс. - Хорошо, я передам врачу, что вы отказываетесь от госпитализации. – Девушка берет себя в руки и кивает на пилюли на своей ладони. - А теперь примите, пожалуйста, эти таблетки. - Что это? - Первая доза вашего лечения. Что ж, чувствую, что эта головная боль никогда просто так не пройдет, так что мне придется дать добро на таблетки и быть хорошим мальчиком. Проглотив сразу три капсулы, я беру стакан воды из рук Гвен и выпиваю его залпом. Не знаю почему, но в горле пересохло. Просто умираю, как хочу пить. Наверно у меня обезвоживание из-за рвоты, но ничего страшного, переживу. - Где Берт? Мне нужно с ним поговорить. - Вы имеете в виду своего брата? – Росс непонимающе смотрит на, застывшее на моем лице, удивление. - Моего брата? - Да, он вас сюда привез, и, я думаю, так как вы отказались лечь в больницу, отвезет домой. – Гвен улыбается. Да, удивляться тут действительно есть чему. Я не понимаю, в чем дело. Видимо, МакКрекен представился моим братом, но зачем? Чтобы у врачей не было лишних вопросов? Что он еще успел им наплести, пока я лежал здесь в палате и ждал? В любом случае я должен его найти и поговорить с ним. И, к тому же, моя мама ждет меня дома, наверно страшно волнуется, а я тут занимаюсь черти чем. Нужно найти телефон и позвонить ей. Hate to twist your mind, But God ain't on your side, An old acquaintance severed, Burn the world your last endeavour. Я не хочу крутить тебе мозги, Но Бог не на твоей стороне. Старая связь разорвана, Спалить мир дотла - твоя последняя попытка. Я резко поднимаюсь с кушетки и, наклонившись, пытаюсь обуться. Не просто стоять на ногах, когда голова кружится, поэтому приходится опять приземлиться на неудобную койку. Но попытки надеть конверсы не оставляю. Любимые старые черные кеды. Сколько уже вы всего повидали, сколько луж истоптали… А медсестра, однако, предсказуемо вступает в бой: - Стойте! Вам сейчас нужно лежать. Вас отвезут домой на машине… Зря старается, мне плевать. И все, что она мне скажет, будет пропущено мимо ушей. - Мне срочно нужно позвонить, у меня нет времени на ваши формальности. – Неуклюже расправившись со шнурками, я буквально спрыгиваю с медицинского ложе, направляясь к выходу из палаты. Сколько времени? Наверняка уже полночь. Не хочу, чтобы мама что-то заподозрила. Она не должна знать ни о наркотиках в школе, ни о шантаже, ни о Берте, ни о братьях Уэй. Ничего не должна знать! Мой долг уберечь родного человека от всех бед. Гвен пытается преградить мне путь, а мой взгляд невольно падает на ее линию декольте – это я так пытаюсь отвлечься и не слушать тот бред, который сейчас льется из ее уст. Хм… А девушка-то симпатичная. - Прошу, вернитесь обратно и полежите, вы же только что приняли лекарство! - Ты тратишь мое время! Мне нужно домой срочно! Уйди с глаз долой… – Теперь уже моя очередь повышать голос. Моя мать волнуется, я не могу здесь сидеть и просто ждать, пока врачи соизволят меня отпустить. А если медики еще и в полицию решат позвонить, когда выяснят причину моей травмы, то от проблем я уже точно не смогу убежать. Так что прости Росс, но за меня тебе начальство золотую звездочку в качестве премии не выдаст. - Мистер, вам придется лечь, иначе я позову санитаров! – Чокнутая блондинка хватает меня за плечо… - НЕ ТРОГАЙ МЕНЯ! – Скорее рефлекторно, нежели умышленно, я дергаюсь, вырываясь из ее хватки. В глазах смесь злобы и страха. Сам не понимаю, почему так себя веду. Я же не хотел на нее орать… Возможно, это посттравматический шок или что-то вроде того. Черт, по глазам медсестры видно, что я ее напугал. О нет-нет-нет, не надо, не делай этого! - Билл, Джефри, сюда! Помогите мне! – Гвен высовывается из палаты и зовет санитаров. Сдержала обещание сука. Отлично. Видимо, придется действовать напролом. Я уверенно подхожу к Росс, которая стоит на проходе, и как можно аккуратней отталкиваю девушку в сторону, не обращая внимания на ее попытки меня удержать. Я бы мог ее ударить, но нет, бить слабый пол – самое последнее дело. Тот, кто бьет женщин, не мужчина, а просто кусок дерьма. - Фрэнк! Вернитесь обратно, у вас могут начаться осложнения! К черту осложнения. Выйдя из палаты-клетки, игнорируя бесполезный поток слов исходящий из Гвен Росс, я оглядываюсь. В какую сторону идти? Как понять где здесь выход, черт возьми? Как можно нормально мыслить, когда эта сучка постоянно тявкает над ухом?! Боже, да заткнись ты уже! Пойми, я тебя не слушаю! Не хочу слышать… Я никого не хочу слышать! Голоса становятся громче… Чувствую, как одну из моих рук, которыми я стараюсь прикрыть уши из-за постоянного шума, вновь хватают, но на сей раз намного грубее. Я поднимаю глаза, чтобы увидеть ту сволочь, которая посмела так ко мне прикоснуться. Меня крепко держит за локоть один из санитаров, что-то говоря, причем еще с таким грозным выражением на лице. Словно я обидел его подружку. Падла… Да пошел он в жопу! Свободной рукой я с размаху бью эту наглую рожу. Отлично, удар получился точным, этот мужик определенно поплатится за свою грубость разбитым носом. Блять, на меня набрасывается второй санитар. А он крупнее, чем первый. С ним я уже вряд ли смогу справится, да и шуму в голове прибавилось. И этот придурок что-то кричит мне прямо в ухо, попутно заламывая руки. Я сопротивляюсь, как могу. Понятия не имею почему… Зачем… Кажется, не прошло и секунды, как я вновь оказываюсь на медицинской кушетке. Каким образом? А я и не ложился самостоятельно, мне помогли. Насильно укладывают на лопатки снова и снова… Трогают мое тело… Пресекают попытки вырваться на свободу. В голове невольно возникают очертания двух до боли знакомых людей. Воображение рисует огонь в глазах и блядские улыбки. Эти ублюдки уничтожают меня. Чувствую, близится тот день, когда Уэи полностью одержат надо мной победу, отсекут мою голову, сделают из нее чучело, повесят на стену как трофей и будут любоваться. Но все это еще не сбылось. Пока что я держу жизнь в своих руках и не собираюсь просто так сдаваться! - ОТВАЛИТЕ ОТ МЕНЯ!!! - Не знаю, услышали эти сволочи мои слова или нет, но я свой голос точно слышу плохо из-за шума. – БЕРТ! ПОМОГИ МНЕ! Черт знает, почему я зову барыгу, этого несостоявшегося дружка Уэев. Он сейчас придет и спасет меня от врачей? Как спас от Джерарда и Майкла? Сомневаюсь. Beyond the will to fight, Where all that's wrong is right, Where hate don't need a reason, Loathing self-assassination. You've been lied to, Just to rape you of your sight, And now they have the nerve To tell you how to feel. Помимо воли к борьбе, Где всё, что ложно - верно, Где на ненависть не нужно причин, Ты ненавидишь идею самоубийства. Тебе врали Лишь для того, чтобы лишить зрения, И сейчас они имеют наглость Указывать тебе, что чувствовать. Ситуация выходит из-под контроля. Нет, не надо… У медсестры в руке шприц. Нет, убери это от меня! - БЕРТ!!! – Я не могу перестать безудержно вопить, особенно наблюдая за тем, как Гвен собирается воткнуть в меня иглу. Оба санитара крепко удерживают мое тело на кушетке, предоставляя Росс идеальную возможность уколоть меня. Увидев, как что-то прозрачное капает с кончика острой иголки, я начинаю засыпать проклятиями чертовых врачей. Этим уродам все равно, хоть пятьсот раз их прокляни и пообещай наслать порчу, это не поможет. Чувство острой тонкой боли разливается по руке, заставляя меня осознать неизбежное. Они что-то мне ввели. Чертова игла внутри меня… и через нее холодная жидкость просачивается в мое тело… Сдохните. Просто сгорите в аду, твари. Слышите? Вот почему я ненавижу людей. Они просто не могут оставить меня в покое. Просто оставить… Я слышу голос МакКрэкена. Он расталкивает врачей, что-то яростно крича, но уже поздно: я чувствую странную ложную слабость во всем теле. Откуда она? С чего бы ей появиться, ведь секунд десять назад я кричал и боролся с санитарами. «Фрэнк! Фрэнки, ты в порядке?» Берт кидается ко мне, и я ловлю его испуганный взгляд. Он за меня беспокоится? Кажется, люди в белых халатах столпились вокруг. Сволочи. Возможно, на их лица сейчас светится довольная ухмылка, ведь я повержен, почти что унесен в сон. Белый цвет сливается с серым и черным, заполоняя все вокруг. Глаза сами собой постепенно закрываются, и я погружаюсь в умиротворяющую долгожданную тишину. Устал. Моих сил хватает лишь на самые последние лишенные смысла действия, на которые еще пока способно слабеющее тело. Хватаясь за руку Берта, и произнося слова «забери меня отсюда», медленно засыпаю. Каждое слово на выдохе, произнесено, глядя в эти умные серо-голубые глаза. Его спутанные темные волосы, цвет которых я никогда не мог точно определить, они пряно пахнут индийскими специями и табаком. Они падают мне на лицо, стоит только Берту меня обнять, и… щекочут… нос… So sedated as they medicate your brain, And while you slowly go insane they tell ya: "Given with the best intentions, Help you with your complications" Успокоение наступает, когда твой мозг накачивают лекарствами. И пока ты медленно становишься безумцем, тебе говорят: "Вооружившись самыми лучшими намерениями, Мы поможем вам с любыми трудностями!"* * *
Flesh is burning, You can smell it in the air, Cause men like you have such an easy soul to steal. So stand in line while they ink numbers in your head, Your now a slave until the end of time here. Плоть горит, Ты чувствуешь этот запах в воздухе, Потому что у людей как ты так просто украсть душу. Так стой в ряду, пока тебе не выжгут клеймо на лбу, Теперь ты раб здесь до конца времен. - Фрэнк Айеро! Эмм… - Выходи к доске. Миссис Нортон зовет. Требовательный мерзкий голос выводит меня из анабиоза. Вроде на уроке сижу. Отвлекся и даже не заметил, как стал предметом всеобщего внимания. Оглядываясь по сторонам, вижу, что все ученики в аудитории пристально на меня смотрят. Возможно, я спятил, но эти взгляды мне кажутся такими непривычно холодными, что волоски на руках встают дыбом. Лица тинэйджеров бледно-серые и отталкивающе злобные, а радужки глаз беспросветно черны, как мрак в моей душе. - Фрэнк, ты меня долго будешь заставлять ждать? – Миссис Нортон строга ко всем в моем классе, но меня она почему-то «любит» больше всех. Чем же я ей так не угодил? Во всем виновата моя внешность? Или поведение… А может быть я не умею подлизываться? Точно, я же не положил сочное аппетитное яблочко на ее стол в начале урока, а теперь по виду учительницы не скажешь, что она зовет, чтобы вручить моей скромной персоне коробку конфет или еще что-нибудь, что сможет меня как-то порадовать. Не стоит ожидать от этой женщины ничего хорошего. Ведь все эмоции Шерри Нортон часто написаны на ее лице, а внешний вид не вызывает никакого доверия. Этой женщине точно за пятьдесят, глубокие морщинки вокруг глаз видны даже за очками в черной оправе, губы всегда поджаты, блекло-черные волосы с прожилками седины стянуты в пучок. Вечно недовольное выражение на лице, кажется, даже делает учительницу старше, чем она есть, да и длинные серые юбки не особо помогают ей казаться моложе. Я не боюсь какой-то старой карги, так что со вздохом поднимаюсь со своего места, съеживаясь от того, как все вокруг на меня таращатся. Прохожу мимо этих уродов, гордо подняв голову, стараясь никому не показывать, что мне неуютно под их взглядами. Пусть думают, что у меня все в порядке, я не нервничаю. Нортон вручает мне красный мел: - Пиши на доске вопрос, Фрэнк. Я, внимательно слушая ее, касаюсь мелом черной доски. Она непривычно гладка и чиста, ее белый полупрозрачный глянец отражается в моих глазах. - «Кто я такой». Это и есть ее вопрос? - Что, простите? - Пиши! Понятия не имею почему, но я повинуюсь учительнице. Моя рука сама механически тянется к доске, чтобы написать лишь три слова с вопросительным знаком на конце. Красный мел крошится в моих руках, осыпается пылью на пол, покрывая ею мою обувь, отвратительно скрипит, не давая мне сосредоточиться. Такое ощущение, что жуткий скрежет доносится не из-под моей руки, а откуда-то из класса, а может быть, он вообще уже давно засел в моей голове. Возможно, у Миссис Нортон вставные челюсти или что-то вроде того, но она не перестает противно ими клацать все то время, пока я пишу на доске свой вопрос. Звуки вокруг сильно раздражают, они выводят меня из себя. - А теперь пиши ответ на вопрос. – Клацанье зубов старой грымзы становится громче. Кто я? Понятия не имею, с каких это пор нам стали задавать на уроках столь идиотские вопросы. Что здесь вообще происходит? Почему все вокруг на меня вылупились? Почему этот скрежет так сильно раздражает? Откуда он исходит?! Я оборачиваюсь, внимательно разглядывая учеников в классе. Все сидят за партами, не шевелясь, нет ни малейшего признака жизни – они просто сидят и смотрят, выпучив свои тусклые ничего не выражающие глаза. Отсюда, с внушительного расстояния, можно подумать, что никто из них не дышит и не моргает. Я словно нахожусь не в школе, а в магазине, вокруг меня ничего нет, кроме не двигающихся неживых манекенов. Единственный парень, в одушевленности которого нельзя усомниться, сидит в самом дальнем углу аудитории: он что-то пишет на столе, буквально царапая карандашом глянцевую поверхность дерева. Это Майкл Уэй. Его действия создают этот ужасный звук. Голос сумасшедшей учительницы вместе со скрежетом и клацаньем уже проник в мою голову, ударяясь обо все стенки черепной коробки, вызывая противное давящее на мозг эхо. - Как ты можешь жить, даже не понимая кто ты? Эти слова так и застряли в подсознании. Не понимая кто ты… Кто ты… Ты… Кто я такой? Кем я являюсь? Кем я должен быть? Не знаю. Эти вопросы уничтожают меня изнутри, постоянно повторяясь, словно у Миссис Нортон в горле встроенная пластинка, проигрывающая одну и ту же запись по нескольку раз. Противный голос, хриплый, писклявый, чересчур громкий. Он звучит настолько искусственно, что у меня появляется желание поднять взгляд на женщину, удостовериться, что она живой человек. Бессмыслица какая-то… Может быть, мне это мерещится, но за учительским столом вместо Шерри сидит деревянная кукла чревовещателя ростом с человека. Выглядит эта деревяшка в точности как миссис Нортон: седой пучок, очки, серая юбка и даже морщинки нарисованы вокруг выпученных неживых глаз. Мне становится не по себе от того, что я вижу. Сама кукла не двигается, но ее рот сам по себе постоянно открывается и закрывается, а из утробы доносится голос моей учительницы. Кабинет заполнен куклами? Все эти тинэйджеры на самом деле обычные манекены? А Шерри Нортон кукла чревовещателя? Что за хрень здесь происходит?! Ничего не понимаю. Страх тяжелыми цепями постепенно сковывает мое тело. Бежать… Мне необходимо бежать отсюда как можно дальше, в другой город, штат, страну. Никто не должен меня догнать, никто не должен знать, что я боюсь… Скрежет прекратился. Ни клацанья, ни скрипа, ни голоса… Что-то изменилось, я это чувствую. В абсолютной тишине я слышу как карандаш, скатившись к краю стола, падает на пол. Знаю ли я, что произойдет в следующую минуту? В самом углу аудитории стул со скрипом отодвигается от парты. Майкл Джеймс Уэй. Я вижу, как он медленно встает со своего места. Что-то в кабинете сверкает красными искрами, но мне не удается разглядеть, что именно. Одно только ясно: я чувствую, как все вокруг меня замерло, словно время остановилось, кажется, даже пыль перестала оседать на горизонтальные поверхности… потому что Уэй так захотел. Сейчас Майкл центр вселенной; единственное, что ему не подвластно это я. Словно в замедленной съемке руки Уэя-младшего поднимаются вверх и все ученики как по команде встают. Это удивительно. Теперь я вижу то, что раньше не мог разглядеть – нити. Красные сверкающие нити, как паутина, опутали всех и все вокруг. Они тянутся к пальцам Майка, переливаясь и ослепительно искрясь на солнце кровавым цветом. Огромная власть сосредоточена в одних единственных руках, Уэй управляет всеми, кого касается красная паутина. Ученики, несчастные бедолаги, вынуждены слушаться своего хозяина, в их глазах читается приказ Майки. Эти бездушные марионетки должны меня убить. Fight! Not to fail! Not to fall, Or you'll end up like the others. Бороться! Не ошибаться! Не падать, Или ты закончишь, как остальные. Я в панике оглядываюсь вокруг – бежать некуда, я даже моргнуть не успел, а манекены уже рядом со мной. Десятки пластмассовых рук тянутся ко мне, хватаются за плечи, за волосы, за руки, за ноги. Я кричу, изо всех сил пытаясь вырваться, но все бесполезно: мой голос растворяется в тишине, не оглушив никого вокруг, мои руки слабеют, не нанося никакого урона врагам. Марионетки все ближе и ближе толкают меня назад к стене. Что-то влажное… Блять! Что это еще за чертовщина?! Потеряв равновесие я попытался облокотиться о классную доску, но вместо того, чтобы наткнуться на твердую поверхность, вляпался во что-то жидкое. Эмаль, которой покрывают это школьное имущество, словно обрела сознание, внезапно став вязкой и текучей. Эта непонятная черная жижа крепко-накрепко ухватилась за мои руки и теперь стремительно поглощает все тело. Die, die again, Drenched in sin, With no respect for another. Умирай снова и снова, Насквозь пропитанный грехом, Без уважения к остальным. Нет, пожалуйста… Я слишком долго сопротивлялся грязи этого мира, чтобы вот так просто умереть! Это чертовски не справедливо! Down, feel the fire, Feel the hate, Your pain is what we desire. Ниже, почувствуй огонь, Почувствуй ненависть, Твоя боль - всё, что мы желаем. Бросаю взгляды полные ужаса на марионеток, на куклу чревовещателя, на Майкла. Злорадствующие улыбки и черные глаза. Помогите мне, кто-нибудь… Я увяз в холодном болоте отчаяния, трясина затягивает в свою глубь, заставляя меня трепыхаться, пытаясь бороться со своей участью, как бабочка, попавшая в паучьи сети. Я отказываюсь верить в то, что мне судьбой уготовано вот так мучительно погибнуть. Lost, hit the wall, Watch you crawl, Such irreplaceable liar! Потерянный, бьёшься об стены, Мы следим за твоим пресмыкательством, Неисправимый лжец! Моя мама. Кто о ней позаботится? Пока я проваливаюсь в кромешную тьму, чувство вины и мысли о самом дорогом и близком мне человеке пожирают мою плоть изнутри. And I know you hear their voices, Calling from above. And I know they may seem real, These signals of love, But our life's made up of choices, Some without appeal, They took for granted your soul, And it's ours now to steal. As your nightmare comes to life... Я знаю, ты слышишь их голоса, Зовущие свыше. Я знаю, что они кажутся реальными, Эти посылы любви. Но наша жизнь - цепочка решений, Иногда абсолютно бессмысленных. Твоя душа была данностью, Ну а теперь мы ее заберём. Как будто твой кошмар оживает...