***
В субботу днем я, Эрен, Ханджи и Эрвин зависаем за кулисами, готовясь к пресс-конференции, с которой я предпочел бы вовсе не иметь дела. Эрен на вид нервный, и я пытаюсь немного успокоить его, когда беру за руку и легко сжимаю ее в своей. Мой палец оглаживает кайму его кольца, кожей я чувствую гладкий металл и каждый отдельный камешек. Мы замешаны в этом вместе. А я до сих пор понять не могу, что такого я сделал, чтобы заслужить кого-то столь замечательного, как Эрен. Как так вышло, что сейчас я с человеком, который готов пройти через все это дерьмо только ради того, чтобы быть со мной? — Итак, ребятки, время начинать, — говорит Изабель, выплывая из-за угла. Мы с Эреном поднимаемся и следуем за ней, выходим на сцену и останавливаемся на платформе, в центре которой небольшой стол, со всех сторон увешанный микрофонами. Руку Эрена я из своей не выпускаю даже тогда, когда мы пересекаем сцену, ослепленные вспышками сотен камер. Из толпы я вычленяю несколько невпопад выкрикнутых вопросов. Мы занимаем места: Эрен посередине, я слева, Ханджи справа. Изабель и Эрвин замыкают наш тесный круг с обеих сторон. Изабель призывает всех к тишине, и, когда толпа наконец-то смолкает, координатор мероприятия дает разрешение начинать. Она занимает свое место и придвигается к микрофону. — Сегодня мы проводим эту пресс-конференцию, чтобы развеять ужасающие обвинения, опубликованные в недавней газетной статье. Издательство, название которого останется не оглашенным, утром пятницы выпустило статью, темой которой стали необоснованные обвинения мистера Аккермана в физическом насилии над мистером Йегером. Начать я бы хотела с того, что мистер Аккерман собирается выдвигать обвинения издательству за причиненный ущерб преимущественно в защиту мистера Йегера, который согласился дать свои комментарии, жертвуя своим правом на неприкосновенность частной жизни, — я нежно сжимаю руку Эрена под столом, и он отвечает мне взаимностью. Но я могу почувствовать, как он мелко дрожит. — Эта статья порочит имя мистера Аккермана, так как выдвинутые обвинения не подкреплены вещественными доказательствами. И доказательств этих вовсе не существует, потому что все сказанное попросту неправда. Вся статья — полная клевета. Изабель останавливается и окидывает нас выжидающим взглядом. Эрен коротко кивает ей, и она возвращается к своей речи. — Эта конференция будет короткой. Мистер Йегер собирается сделать небольшое заявление, которое будет подтверждено доверенным специалистом. Также мы пригласили главного тренера Скаутов мистера Эрвина Смита, который также собирается сказать пару слов от лица команды и ее владельца мистера Дариуса Заккли касательно будущего мистера Аккермана в команде. Только после этого мы будем открыты к тому, чтобы ответить на несколько вопросов, — она отодвигается от микрофона и кивает Эрену. Мальчишка тяжело сглатывает и нервно склоняется над микрофонами. — Э-эм-, — один из микрофонов сбоит, и по залу эхом раздается отвратительный писк. Эрен пугается, отклоняясь немного назад, а потом пробует еще раз. Я кладу ладонь ему на бедро, стараясь хотя бы немного успокоить его. Очевидно, насколько некомфортно он себя сейчас чувствует. — Эм, начать я бы хотел с того, что Ривай- эм, мистер Аккерман… не применяет ко мне физического насилия. Я не могу выразить словами, насколько хорошо он со мной обращается. Э-эм… как уже было сказано, я думаю, мне стоит объяснить все синяки, которые на мне появляются, чтобы все поняли, что я говорю правду. Не Ривай стал им причиной, я уверяю. На самом деле у меня… — на секунду он останавливается и кидает быстрый взгляд на Ханджи. Она ему коротко и легко улыбается, подталкивая продолжить. — У меня есть заболевание, названное гемофилией. Бормотание распространяется по аудитории. Некоторое люди, вероятно, знают, что это, и для них многое начинает обретать смысл. Другие же нет. Они осматриваются по сторонам совершенно растерянно, а потом обращают взгляды на Эрена в надежде, что он пояснит подробнее. — Это мой лечащий врач Ханджи Зоэ, — говорит Эрен, указывая на Ханджи по его правую руку. — Я прохожу лечение у нее на протяжении… трех лет. Она сможет рассказать вам больше о моем заболевании. Эрен присаживается обратно и крепко сжимает мою ладонь, которую я возвращаю на его колено. Наши пальцы переплетаются, а я смотрю на него с мягкой улыбкой. Мне ненавистно то, что ему приходится через все это проходить, и я прекрасно вижу, насколько тяжело это дается ему самому. Он так долго скрывал свое состояние от всех. А теперь об этом знает весь мир. И все из-за того, что пресса и дня прожить, не засунув нос в нашу личную жизнь. Ханджи стоит перед толпой, объясняя, что из себя представляет гемофилия, и как она влияет на кровь и тело пациента. А еще рассказывает, как она приводит к появлению внезапных синяков. Но я не особо внимательно вслушиваюсь в то, что она говорит. Я прекрасно осведомлен о том, как эта штука на Эрена влияет, и какие у нее побочки. Сейчас я сосредоточен на Эрене, проверяя, все ли с ним в порядке, и на толпе: мне важно знать, что они вникают в то, что им сейчас вещает Ханджи. Я замечаю, что в самом конце зала у стены стоит детектив, которая была ведущей пресс-конференции по делу Эрена после атаки на него. Она же и работает над его кейсом. Детектив Лангнер. Видно, что она очень внимательно слушает объяснения Ханджи и делает несколько коротких записей в блокноте. Ханджи, конечно, умудряется выдать намного больше подробностей, чем было необходимо, чтобы ввести зевак в курс дела, но заканчивает свои разъяснения, и в этот же момент зал взрывается шумом: репортеры чуть ли не на головы друг другу залезают, стараясь донести до нас свои вопросы. Изабель встает со своего места и поднимает одну руку, заставляя толпу замолкнуть. — Тренер Смит собирается дать короткий комментарий, и только после этого у вас будет возможность задать вопросы, — говорит она, прежде чем занять свое место, кивнув Эрвину, что он может начать. — Я здесь для того, чтобы проинформировать вас: и я, и вся команда Скаутов поддерживает мистера Аккермана в его борьбе с обвинениями. Все мы отлично знаем Ривая и хорошо познакомились с мистером Йегером, когда начались их отношения. Также мы уверены, что Ривай никогда не ранит Эрена, и мы были настолько же шокированы этими беспочвенными обвинениями, насколько был он. Ни я, ни владелец Скаутов Дариус Заккли не будем применять к Аккерману никаких дисциплинарных ограничений. Эрвин занимает свое место, и аудитория взрывается криками репортеров, пытающихся перекричать друг друга. За все мои годы со Скаутами, спустя все пресс-конференции, что мне довелось пройти, я так и не научился находить среди криков те самые особенные вопросы, заслуживающие внимания. Но Изабель выглядит так, словно она знает, что делать, и она указывает пальцем на одного из репортеров. — Мистер Йегер, — начинает он. — Вы утверждаете, что все те синяки, которые запечатлены на фотографиях, сопровождающих статью, были спровоцированы исключительно особенностями вашего заболевания? — Да, я в этом уверен, — отвечает ему Эрен. — Вы так считаете? А что еще может стать причиной их появления, если не брать во внимание гемофилию? — задает вопрос другой репортер. — Чтобы вы понимали, все они технически спровоцированы гемофилией, — разъясняет Эрен. — Дело только в том, что не каждый из них появляется спонтанно. Как и сказал мой врач, не нужно прилагать много усилий, чтобы оставить на мне синяк. Я продемонстрирую, — я кидаю на него быстрый взгляд, но он слишком погружен в свое занятие, чтобы обратить на меня внимание. Он поднимает обе руки перед собой, пальцами правой обхватывает свое левое запястье и сжимает. — Прежде чем пресс-конференция закончится, вы увидите, что на моей руке появился синяк. — Мистер Аккерман! Что вы чувствуете по поводу всей этой ситуации? Мне приходится сильно постараться, чтобы от злости не заскрипеть зубами. Мне действительно нужно рассказать вам, что я, блять, чувствую? — Полнейшее отвращение. Никто из вас меня не знает. И то, что кто-то посмел подумать о том, что я могу ранить любовь всей моей жизни, абсолютно омерзительно. — Мистер Смит! — громче всех выкрикивает один из репортеров. — Было ли начато расследование, которое могло бы подтвердить правдивость слов мистера Аккермана и мистера Йегера? — Я бы хотела ответить на этот вопрос, если вы позволите, — позади толпы раздается голос детектива. Эрен заполошно поднимает на нее взгляд, так, словно он не заметил ее присутствия в зале. Толпа оборачивается, чтобы рассмотреть того, кто подал голос. Изабель поднимается и быстро кивает, указывая детективу присоединиться к нам на сцене. Детектив Лангнер спешно обходит ряды стульев и поднимается на платформу. Изабель уступает ей место, и она занимает его, придвигаясь к микрофонам. — Я детектив Лангнер из Полицейского департамента Троста. Я связывалась с мистером Йегером, миссис Черч и доктором Зоэ по поводу всех обвинений, опубликованных в пятницу утром в газете. Учитывая отклонение мистером Йегером предложения о привлечении к ответственности и свидетельствование доктора Зоэ, полиция приняла решение не начинать расследование. Если департамент обнаружит, что мистер Аккерман так или иначе несет опасность для здоровья мистера Йегера, дело будет открыто. Но в нашем случае нет никаких доказательств того, что мистер Аккерман нанес мистеру Йегеру какой-либо вред. — Спасибо, детектив Лангнер. Я считаю, что мы могли бы закончить нашу конференцию на этой прекрасной ноте. Спасибо всем за внимание, — говорит Изабель, завершая пресс-конференцию. Репортеры выкрикивают больше вопросов, когда мы начинаем подниматься со своих мест, но каждый из них остается проигнорирован, и мы покидаем платформу. Когда мы оставляем все позади, Эрен тормозит меня и втягивает в горячие объятия. Я сперва удивляюсь, но крепко обнимаю его в ответ. В моих руках он все еще мелко содрогается, но, когда легко отстраняется, на его лице расцветает улыбка. — Если честно, сейчас, когда наконец-то скинул этот камень с души, я чувствую себя немного лучше, — говорит он мне. — Наверное, было ошибкой то, что я держал это в секрете так долго. — Я рад, что ты не жалеешь о принятом решении, — отвечаю ему я, оставляя поцелуй на его губах. — Ты отлично справился, милый! — восклицает подскочившая к нам Изабель. — Я так тобой горжусь! Представляю, сколько нужно иметь смелости, чтобы выйти на сцену и рассказать об этом всему миру. — Да, потрепал себе нервишки, — признает Эрен. — Но я готов на что угодно для Ривая. Это правда мелочи. Я просто тупо пялюсь на Эрена долгую минуту, а потом хватаюсь за ворот его рубашки и притягиваю к себе, крепко целуя. Я понятия не имею, как еще я могу выразить всю ту благодарность, которую испытываю к нему в эту секунду за все его слова. Он целует меня так же лихорадочно и отчаянно, как целую его я, и, когда он протискивает свой язык между моих зубов, Ханджи нас прерывает: — Окей, голубки, нам бы лучше сматываться отсюда поскорее, пока журналюги заднюю дверь не нашли, — подталкивает она. Мы с Эреном отлипаем друг от друга, и, когда он оборачивается, я замечаю, как румянец заливает его щеки, словно он на секунду забыл, где мы находимся. Я был уверен, что влюбиться в него еще больше, чем я уже успел, просто невозможно, но доказывать мне обратное из раза в раз поручаю ему самому. Я беру его за руку, и мы уходим следом за Ханджи, Изабель и Эрвином, оставляя зал, здание и, искренне надеюсь, все проблемы с прессой позади. Ради нашего светлого будущего. На парковке, когда мы уже подходим к нашей машине, кто-то выкрикивает имя Эрена. Мы оба поворачиваемся и видим бегущую к нам Лангнер. Изабель тоже останавливается. Уверен, сейчас она думает о том, что что-то точно случилось, раз Ильзе так к нам торопится. — Какие-то проблемы? — интересуется Эрен, когда детектив нас догоняет. — Нет, нет. Просто хотела уведомить вас о том, что мы получили звонок из суда этим утром. Разбирательство по вашему делу назначено на четверг, но не в этот, а через неделю. Вы все еще намерены свидетельствовать? — спрашивает она. — Да, конечно! — незамедлительно отвечает Эрен. — Если есть что-то, что я могу сделать, чтобы эти люди сели в тюрьму, то я сделаю это. — Отлично. В этом случае окружной прокурор хотел бы встретиться с Вами перед заседанием, чтобы рассказать, как будет проходить разбирательство, и что от вас будет требоваться в процессе свидетельствования. Я свяжусь с ним и предупрежу о вашем решении. Тогда он с вами будет на связи. — Будет ли возможность у Ривая поехать со мной на встречу с прокурором? — спрашивает Эрен, крепче сжимая мою руку. — Вам нужно будет у него спросить, но он достаточно понимающий человек. Не думаю, что он возразит против, — отвечает она с улыбкой. — Я понял. Большое спасибо вам, детектив. — Можете звать меня Ильзе, — говорит она с легким смешком. — Хорошего дня вам, Эрен. И вам, мистер Аккерман.***
Вся следующая за пресс-конференцией неделя проходит спокойно — пресса нас не трогает. Издание, опубликовавшее ту порочащую статью, принесло нам официальные извинения и после долгих переговоров с Изабель выплатило компенсацию за нанесенный ущерб. Я попытался отдать Эрену все деньги, потому что, давайте будем честны, мне они особо-то и не нужны, особенно учитывая, что мой контракт со Скаутами не был разорван. Тем более эта статья неприятностей принесла больше Эрену, чем мне. Но Эрен не был бы самим собой, если бы не упирался до последнего (иногда даже на пользу самому себе). — Твоя репутация была на кону, Ривай, — спорит он. — Я не был единственным, кому навредила эта несчастная статья. — Начнем с того, что я не студент, — отвечаю ему я, чувственно проводя кончиками пальцев по его спине и наслаждаясь ощущением тепла его кожи. — Тебе деньги нужны намного больше, чем мне. — Да, но- — Никаких «но». Я уже попросил Изабель перевести всю сумму на твой банковский счет, — я не даю ему договорить. — Что ты попросил?! — возмущается он, подрываясь с места, на котором он лежал рядом со мной. Волна холодного воздуха оглаживает мой бок, и я хмурюсь, смотря на него. Прямо сейчас я хочу, чтобы он лег обратно. — Ты серьезно? — Абсолютно. А теперь ляг обратно. Эрен пялится на меня еще минуту (и я совру, если скажу, что не считаю это чертовски очаровательным), а потом придвигается ко мне ближе. Но момент портит звон эскалатора и раздающийся голос Изабель. — Привет? Есть кто дома? — эхом отражается ее голос от стен квартиры. — Если вы двое… заняты, тогда я могу прийти в другое время. Я выбираюсь из постели с тяжелым вздохом и натягиваю на себя серые треники, прежде чем выйти из комнаты. — Ну, теперь мы уже не заняты. — Супер, потому что есть разговор, — говорит она, занимая место за барной стойкой. Я нерешительно сажусь рядом с ней. — И что же я опять натворил? — спрашиваю я, когда из-за угла выплывает Эрен, натягивая на себя футболку. Он, должно быть, услышал мой вопрос, потому что выражение его лица самую малость нервное. Он придвигает стул и садится рядом со мной. — Что происходит? — интересуется мальчишка. — Ребят, что вы переполошились… Ничего серьезного, — уверяет нас Изабель с улыбкой на лице. — Ну как… тема типа серьезная, но не в плохом смысле. Главный тренер команды США звонил этим утром. Ему нужен твой ответ. — я рвано выдыхаю и лбом утыкаюсь в поверхность столешницы. Вот дерьмо, эта херня совершенно вылетела из головы. — Не было у меня возможности хорошо об этом подумать. Башка другим была забита, знаешь ли, — отвечаю я ей. — Да, я в курсе. Но все проблемы со статьей уже решены, так что тебе от этого не отвертеться, — намекает мне Изабель. — Хочешь сказать, они не отклонили свое приглашение после того, что недавно было опубликовано? — в шутку противлюсь я, но тон у меня совершенно не шуточный. — Нет, конечно. С чего ты взял, что они бы это сделали? — торопливо спрашивает Эрен. — Мы же подтвердили, что все обвинения были ложными. Они бы катастрофически лоханулись, если бы решили взять слова назад. — Он прав, — Изабель поддакивает. — У них оснований даже нет, чтобы отменить предложение. Но даже если основания и были, то они на них решили забить. Иначе как ты мне объяснишь утренний звонок с требованием ответа? Так что? Что мне им передать? — Я не знаю… — рычу я на грани слышимости. — Рива-а-ай! — вздыхает Эрен. — Ты должен принять предложение. Что тебя смущает? — Во-первых, ты пропустил весь движ с политикой «мы хотим разношерстную команду!», которую комитет спорта США толкал после прошедшей Олимпиады. Эта страна очень старается, чтобы показать всему миру, насколько мы «не такие как все», а это значит, что единственная причина, по которой я приглашен в команду США, это то, что я не более гетеросексуален, чем задница Эрена, — заканчиваю я мысль, обращаясь уже к Изабель, а Эрен хмурится в смятении и оборачивается, чтобы реально посмотреть на свой зад. Изабель закатывает глаза. — Ты был ведущим бомбардиром на протяжении всего сезона MLS в этом году, и ты практически собственноручно привел Скаутов к титулу чемпионов. Вот почему тебя пригласили в команду на Кубок Мира, — поправляет она меня. — Да, возможно, им твоя ориентация только на руку сыграет, но это не единственная причина. Это вообще не причина. Они набирают участников в зависимости от навыков, а у тебя этого в избытке. — Изабель права, — соглашается Эрен с уверенным кивком. — Ты на все сто процентов заслуживаешь место в команде, и, между прочим, единственный человек в мире, который в плюсе от того, что ты гей, это я. — на его лице застывает игривая улыбочка, и я подмигиваю ему в ответ, сжимая в кулаке воротник его футболки и притягивая ближе к себе. — Даже не знаю. Я бы сказал, я тоже получаю кучу преимуществ от того, что я гей, — бормочу я, выцеловывая его шею и изгиб плеча. — Так, ребят, притормозите. Я уйду через минуту, и вы сможете продолжить то, что вы тут задумали, но прошу, мне правда нужен твой ответ, Ривай. Две секунды: да, нет — и я оставляю вас в покое, — практически отчаянно просит меня Изабель. — Дава-ай, Ривай, ты должен согласиться, — Эрен снова умоляет, обвивая руками мою шею и пальцами зарываясь в волосы. — Есть ощущение, что где-то я это уже слышал, — говорю я с сарказмом и выгибаю бровь. — А, вспомнил, все верно, ты умолял меня принять приглашение выступить на показательном матче некоторое время назад. — Да, а сейчас я умоляю тебя вступить в команду и играть на Кубке Мира. И, позволь напомнить, ты надел на мой палец кольцо, которое подтверждает, что сейчас мой голос весит намного больше, чем тогда, — дразнит он меня, виляя безымянным пальцем левой руки перед моим лицом. А потом он опускает руку и становится очень серьезным. — И, опять об этом, я помню, что хотел подождать, пока не выпущусь из универа, и только потом уже пожениться, но, если ты примешь это предложение, то мы можем пожениться до того, как ты отчалишь на тренировки. Я просто смотрю на него широченными глазами долгую минуту. Даже Изабель выглядит очень удивленной, но на ее губах растягивается улыбка. У нас пока что не было серьезного разговора о том, когда конкретно мы хотим пожениться. Эрен просто выразил желание подождать его выпуска. Это даже не было особым условием, потому что я с самого начала понимал, что мы подождем. Потому что именно так обычно поступают люди, которым делают предложение, пока они еще учатся, верно? — Ты уверен в этом, Эрен? Я бы не хотел, чтобы ты торопился с решением, только чтобы козырять этим против меня, — говорю я, нежно оглаживая руками его талию. — Абсолютно. В чем вообще прикол ждать? Я люблю тебя, и, кажется, ты любишь меня тоже, и наше ожидание, пока я закончу университет, вряд ли что-то изменит, — уверяет он меня, пожимая плечами. — Может быть, я даже смогу поехать с тобой на Кубок Мира, и это будет нашим медовым месяцем. Мой «я-женат-на-профессиональном-футболисте-поэтому-мой-медовый-месяц-проходит-на-Кубке-Мира» медовый месяц. Когда шок от того, что именно предлагает Эрен, начинает утихать, я улыбаюсь и киваю ему: — Отлично. Мы с тобой договорились. Я еду играть на Кубок Мира, а ты едешь со мной в качестве моего мужа. Улыбка Эрена заставляет мое сердце пропустить удар, когда он льнет ко мне, чтобы закрепить наш договор глубоким поцелуем. Не разрывая этого поцелуя, я встаю со стула и закидываю его ноги себе на талию. Изабель пару раз кашляет и поднимается. Только после этого мы друг от друга отлипаем, и я обращаю на нее внимание: — Спасибо, что наконец-то дал мне ответ, Ривай, — говорит она. — Я просто оставлю вас двоих, чтобы вы могли закончить ваше… что бы это ни было. Я киваю, а она уходит к лифту, но перед этим подмигивает нам с милым «Поздравляю». Как только она скрывается за дверьми лифта, я снова затягиваю Эрена в поцелуй, утаскивая его в сторону нашей спальни, чтобы закончить наше что бы это ни было.