День 14.
И снова раннее утро, однако, в отличие от предыдущих дней, сегодня я проснулся выспавшимся, окутанный давно позабытым, но таким родным чувством тепла и уюта. Ласкающий шум прибоя, щебетание птиц, чужой храп, походящий на заведённый трактор, лёгкий сквозняк, ласковые солнечные лучи, пытающиеся пробраться в палатку. Одним словом, идиллия. Переведя заспанный взгляд на Томаса, я расплылся в глупой широкой улыбке: торчащие в разные стороны волосы, приоткрытые сухие губы, виднеющиеся из-под приоткрытых век белки глаз, капля слюны, стекающая по щеке, — всё это невозможно забавило и умиляло меня. Спит, как настоящая диснеевская принцесса. Интересно, он всегда так спит? Не сдержавшись, я взял его руку, переплёл наши пальцы и нежно поцеловал тыльную сторону ладони, рассматривая длинные тонкие пальцы. Лицо напротив тут же причудливо нахмурилось. Я снова оставил поцелуй, затем ещё один и ещё, пока Томас не открыл глаза и осуждающе не опалил меня взглядом. Это заставило меня пуще прежнего заулыбаться. — Ты сумасшедший? Ранее утро, а ты лыбишься во все тридцать два зуба. — Томас фыркнул и отвернулся, перетянув на себя весь плед. Прижавшись вплотную к чужой спине, я уложил на Томаса все свои конечности, уткнулся носом в его светлую макушку и шумно вдохнул естественный запах волос. Щекотно, но приятно, не было ничего отталкивающего, что не могло меня не манить. Я подобрался ближе к шее, нашёл местечко помягче и слегка прихватил кожу зубами, тут же в ответ получив визг и хаотичные бултыхания руками. — Дамиано! — Я не удержался. — Без капли сожаления в голосе прошептал я, продолжая исследовать Томаса носом. — Дай поспать. — Спи, я не запрещаю. — Добрался до лопатки и хотел уже было прикусить кожу, но в последнюю секунду Томас оттолкнул меня. — Ну дай один разок. Он пробурчал что-то неразборчивое, но однозначно несогласное, поэтому пришлось смириться и уткнуться лицом в плечо. Кайфолом, уже укусить себя не даёт. А я между прочим так в любви признаюсь! Не ценит он меня. И тут я внезапно ощутил невыносимую тягу к тому, чтобы покрыть эту белую недовольную спину россыпью поцелуев. Не имея привычку отказывать себе, я прижался губами к плечу, сцеловывая с мышц ноющее напряжение и раздражение, которые завладели Томасом после пробуждения. — Ну Дамиано… — Хрипло отозвался Томас, едва заметно прогибаясь в пояснице. Я мягко огладил его грудь и прижал ладонь к сердцу, чувствуя, как оно бьётся. — С тобой невозможно спать… Эй, мне больно! — Я всё-таки прихватил кожу под лопаткой, оставив после себя красный след и влажное пятнышко. По чужой коже в тот же миг прошлись мурашки, а сосок под рукой стал твёрдым. — Что ж тебе так неймётся с утра. — Не могу устоять перед тобой. — Навис над ним, расставив руки по обе стороны от его головы. — И никогда не смогу. — Я было потянулся за поцелуем, но меня настойчиво оттолкнули. — У тебя изо рта воняет, слезь с меня. — Томас брезгливо сморщился. — Ты только что разбил мне сердце. — Я специально дыхнул на него, нехотя лёг рядом и загрёб плед под себя так, чтобы он не смог достаться Томасу. — Теперь я буду страдать до конца своей жизни от нераздельной любви. И виноват в этом ты! — С наигранной вселенской печалью я ахнул и отвернулся, обнимая плед, чтобы восполнить тактильный голод. — Не драматизируй. — Судя по звукам Томас потянулся и широко зевнул, явно думая, что я быстро отойду, однако я нарочно до последнего строил из себя обиженного. А нечего было отказывать мне в поцелуях из-за запаха изо рта! Выдохнул себе на ладонь и принюхался. Не воняет даже почти… Да даже если воняет, это всё равно не повод отталкивать меня! Мог бы и потерпеть чуток. — Только не говори, что ты всерьёз. — Пусть совесть сожрёт тебя с потрохами. — Каким же ты порой бываешь невыносимым придурком. — Он толкнул меня в бок, мол, иди сюда, будет тебе поцелуй, но я всё равно не повернулся. Чисто из вредности, куда без неё. Тогда Томас с тяжёлым вздохом перелез через меня и посмотрел в глаза, долго и насмешливо. — Что? — Буркнул я, неожиданно для себя млея под этим взглядом. — Ничего. — Он взял меня за подбородок и втянул в нежный поцелуй, именно такой, какой должен быть ранним утром между двумя влюблёнными людьми. По телу в тот же миг растеклось тепло, а руки самопроизвольно потянулись прижать Томаса ближе. Я слишком падок на такие поцелуи, поэтому обида, пусть и наигранная, сразу же сошла на нет, а из головы улетучились глупые мысли. Я не знал, сколько прошло времени, да это было и неважно, с Томасом я был готов хоть сутками напролёт лежать в палатке, правда затёкшее плечо однозначно было против этого. Лежать на боку и прижиматься к чужому телу пусть и приятно, но иногда бывает крайне неудобно. И как только мы закончили миловаться и с трудом отлепились друг от друга, мы тут же переглянулись, не сдержав в себе смешинки. А каких-то две недели назад я и подумать не мог, что когда-нибудь буду счастлив после всего пережитого. Я не сомневался в том, что окрылённость была временной, что через пару дней я снова буду страдать от боли в кровоточащих ранах, но в данный момент это было совершенно неважно, смотря в эти сияющие серо-карие глаза, я чувствовал только сладкое, тягучее спокойствие и греющую душу любовь. Последний раз обняв Томаса, я принялся вставать с постели. Как бы не хотелось остаться в палатке и ещё немного понежиться, повседневные заботы никто не отменял. Из запасов у нас осталось всего три галета, которых вряд ли хватит на день, учитывая прожорливость моего напарника, поэтому было решено собрать еды. Помня крайне провальные попытки Томаса рыбачить, я решил дать ему самое простое задание — насобирать ягод и фруктов, взяв на себя остальные обязанности в виде рыбалки и ловли дичи. Убивать птиц и разворовывать их гнёзда, конечно, аморально, но, когда ты уже какую неделю подряд выживаешь в дикой природе, моральные принципы — это последнее, о чём ты думаешь, пытаясь добыть пропитание. Готовить всё это не легче, знаете ли, ведь есть плохо приготовленную пищу опасно для жизни. Никому же не хочется поселить в своём желудке парочку паразитов? Поэтому длительная варка тонко нарезанных кусочков мяса — это мой верный друг, который уже ни раз спасал от нежелательных гостей в теле. По крайней мере я хотел верить в это, что там было на самом деле, было известно одному Богу и моему лечащему врачу. Устало оглядев рыболовные снасти и топор, которыми предстояло убивать ни в чём не повинных животных, я уже хотел было взять их в руки, как вдруг из леса донёсся крик, в котором я едва расслышал слова: «Ебучие хрени, отъебись от меня!» Несложно было догадаться, кому принадлежали данные красноречивые речи, учитывая, что мы одни на острове. Господи, я оставил его на пятнадцать минут, а он уже нашёл себе приключения на задницу! На всякий случай вооружившись, я поспешил на возгласы, мысленно гадая, на кого же смог наткнуться Томас в этот раз. Обезьяны? Пчёлы? Суслики? Не удивлюсь, если на него снова ополчились черепахи, организовав бунт мести. Однако я и представить не мог, что, увидев Томаса, я обнаружу его в компании летучих мышей, которые хотели спрятаться в его волосах от дневного света. И где он только нашёл их? — Убери этих тварей с меня! — Томас подбежал ко мне за помощью, в то время как я отшатнулся, ведь понятия не имел, как справляться с летучими, мать его, мышами, атакующими шевелюру напарника. — Не двигайся. — Уняв волнение и дрожь в пальцах, я схватил первый чёрный пищащий комочек и бережно отпустил его. Перепуганная летучая мышь тут же скрылась в кроне близ растущего дерева. Вторая, внимательно проследив за участью друга, самостоятельно отцепилась от прядей и улетела следом, видимо, не пожелав, чтобы её трогали руками. — Сука, вцепились в меня, как грёбаные пиявки. — Томас тяжело дышал и интенсивно тряс головой, чтобы убрать с себя остатки страха и наваждения. — Спасибо большое за помощь. — Ты где вообще нашёл их? — Убедившись, что он цел и невидим, я задал интересующий меня с самого начала вопрос. — В пещере. — Парень кивнул в сторону каких-то зарослей, которые не внушали никакого доверия. — У меня туда укатился недобаклажан. Я пошёл за ним, но не успел зайти, как на меня налетели эти исчадия ада. — Видимо, перепутали тебя с медведем. — Хохотнул я, но мою шутку не оценили. Жаль. — Ладно, пошли, будешь помогать мне ловить лягушек.***
После сытного ужина вечер тянулся долго и утомительно и абсолютно точно не собирался уступать место холодной ночи. Я был не против этого, ведь в подступающих сумерках было приятнее всего сидеть у костра. Вокруг ещё было не слишком темно и прохладно, ночные обитатели ещё не повыходили из своих прикрытий, а дневные уже давно попрятались в норки. Красота. Сегодня был тяжёлый день, но мы справились — добыли съестных запасов на три дня вперёд, позаботившись о том, чтобы еда не сгнила за это время; натаскали пресной воды и наконец-то собрали весь лежащий по округе мусор, аккуратно сложив его в треснувший контейнер, нашу импровизированную мусорку. Растерев нагретые костром ладони, чтобы разогнать тепло по телу, я перевёл взгляд на Томаса, который усердно вырезал на коре нашего календарного дерева новую отметку. Незаметно для себя я задержал взгляд на нём: крепкие длинные пальцы, сжимающие рукоятку ножа, вздувшиеся вены на руках, напряжённая спина, талия, обтянутая кофточкой с до неприличия короткими рукавами… Что-то сжималось в груди от этой картины, притягивало, манило к себе подобно магниту. Я встряхнул головой, прогоняя странные чувства и мысли. Дамиано, нет. Дамиано, нельзя думать об подобном. Ты только заполучил его доверие, не смей так просто рушить ваши хрупкие взаимоотношения. Больно закусив губу, я встал, решив пораньше лечь спать — во снах я не смогу совершить необдуманные поступки, однако внезапный вопрос Томаса сбил меня с истинного пути: — Посмотри, как тебе? — Он упёр руки в бока, довольный проделанной работой. Я обернулся, взглянув на кору. По отметинам я легко насчитал четырнадцать дней. — Выглядит неплохо. — Я сжал кулаки, готовый действовать первоначальному плану, но меня снова остановили. — Только мне не нравится эта палочка, она какой-то кривой вышла. — Он ткнул пальцем в отметину, как бы намекая, чтобы я подошёл и посмотрел. — Как считаешь? — Парень повернулся ко мне спиной и принялся выравнивать линию. Я подошёл к Томасу, заглядывая через плечо. Она и правда была слегка кривоватой, однако это было последнее, на чём я акцентировал своё внимание, я куда больше был заинтересован в руках, которые держали нож. Так крепко и уверенно, но в то же время бережно и осторожно, чтобы не пораниться. Я опустил взгляд ниже, рассматривая плечо с выступающей ключицей, очертания которой не под силу было скрыть даже одежде. Нельзя, нельзя, нельзя, Дамиано, не смей. Я честно не хотел этого, подолгу отговаривал себя, пытался противостоять распирающему внутри желанию, а потому испытывал ужаснейший стыд, когда руки самопроизвольно потянулись огладить талию. Талию Томаса. Я бы непременно одёрнул ладони и перевёл всё в шутку, если бы не заметил, как плечи, до этого напряжённо зажатые, вмиг расслабились, а по коже, которая выглядывала из-под кофточки, не пробежали мурашки. После увиденного я напрочь потерял контроль, продолжая исследовать чужое тело. Томас не отталкивал меня, не оборачивался, чтобы заглянуть в глаза, он просто стоял ко мне спиной и покорно принимал ласки, видимо, тоже находясь в смятении. И чем дольше я гладил эту стройную талию, тем сильнее хотелось перейти черту и пойти дальше. Как сдерживаться, когда он всём своим существом показывает, что ему приятна близость? Я закусил губу и запустил руки под одежду, уткнувшись носом в светлый затылок. Боже мой, когда-нибудь я сойду с ума от его естественного запаха. И тут внезапно раздался звук упавшего предмета, выдернувшего меня из собственных мыслей. Опустив взгляд, я увидел, что у наших ног лежал нож, который Томас до последнего держал в руках. Неужели настолько нравится? — Что ты хочешь? — Горячо шепнул на ухо, вплотную прижавшись к нему и даже не думая переставать гладить его бока и грудь. Жарко. — Ты до сих пор не догадался? — Томас шумно вздыхал, периодически прикасаясь к моему бедру. — А ты скажи. — Я убрал мешающие пряди с его уха и слегка прихватил мочку зубами. — Я хочу знать это. Щеки Томаса вмиг вспыхнули румянцем, а брови нахмурились, отчего я по-доброму рассмеялся. Засмущал парня. Может, у него ещё ни разу не было? Хотя, разве девственники могут так охуенно целоваться? Вчера он вполне уверенно залезал языком в рот и тёрся о мой стояк, успевая при этом ещё и стимулировать сосок. Пока я размышлял над невинностью Томаса, он перехватил мою руку и опустил на живот, впервые за всё время обернувшись посмотреть в глаза через плечо. — Здесь… — Он замялся, — Здесь моя самая чувствительна зона, поэтому ты бы мог… Мог… Ну… Я не дал Томасу закончить мысль, размашисто проведя ладонью по подрагивающему животу. От неожиданности парень отшатнулся и вжался задницей в мой пах, что не могло не вызвать у меня ответной реакции. — Блять, не так грубо. — Раздражённо шикнул Томас, но отстраняться от моего паха не стал. Попытавшись искупить вину, я поцеловал его в макушку и намного мягче прикоснулся к животу, нежно очерчивая кожу пальцами. Томас моментально расслабился под ласками, прикрыл глаза и слегка откинул голову, открывая вид на шею. Если бы не двухнедельная колючая щетина, исцеловал бы её всю. Хотя… Прижавшись губами к основанию шеи, я провёл дорожку важных поцелуев аккурат около бороды, запустив пальцы в линию волос, которая тянулась от пупка до самого лобка. Томас сорвался на полустон, заставив меня повторить действие ещё, ещё и ещё, пока я не довёл его до исступления, а себя до мысли, что ещё немного, и я трахну его прямо здесь, у календарного дерева. Такой податливый и отзывчивый, как сдержаться? Однако планы Томаса шли вразрез с моими: — Всё, не могу. — Он развернулся и резко впился в мои губы, чуть не ударившись со мной зубами. Пока я приходил в недоумении от столь внезапного наплыва страсти, я и не заметил, как Томас развернул меня и с напором вжал в дерево, не собираясь давать мне ни единого сантиметра свободного места. Слишком тесно, слишком горячо, слишком требовательно. Я не успевал за его темпом, но и не имел ничего против: контраст ощущений вызвал у меня весьма бурные чувства, от которых член с каждым мгновением становился всё твёрже. В паху сладко тянуло, от тяжёлого дыхания грудь ходила ходуном, в голове всё смешивалось, медленно стекая туда, где сейчас жарче всего. Томас целовал меня настойчиво и беспрерывно, не особо беспокоясь о том, что я буквально задыхался от прикосновений его ловких рук, творящих настоящее блядство в моих штанах, в которых, между прочим, было очень тесно и уже, по-видимому, влажно. С трудом разорвав поцелуй, я откинул голову на дерево и тихо застонал, почувствовав опаляющее дыхание близ своего уха. Когда Томас оставил мой член в покое и слегка отстранился, чтобы приспустить с талии мои штаны, я было наконец-то смог вдохнуть полной грудью, но долго это не продлилось: чужая ладонь забралась глубже под бельё и крепко сжала яйца, отчего из меня случайно вырвался громкий стон. Повисла неловкая тишина. Самодовольная ухмылка сразу же украсила лицо Томаса, вынуждая меня выругаться. Парню явно нравился тот факт, что я был в его полной власти и не мог толком ничего сделать, пока его пальцы умело приближали меня к оргазму. Снова тугим кольцом обхватив член, Томас набрал темп и через пару минут довел меня до разрядки, выжав из меня все соки своим грязным поцелуем, которым он одарил меня напоследок. — Ты… Ты… — Я рвано хватал ртом воздух, пытаясь собрать мысли в кучу. После такого страстного секса получалось плохо. — Я? — Довольно промурлыкал Томас, наконец-то вытащив руку из моих трусов и тут же отряхнув её от спермы. — Ничего. — Я отстранился от дерева, разминая спину, на которой определённо остались отметины после встречи с грубой корой. — Тогда, может, продолжим? — Плотоядно облизнувшись, Томас подошёл ко мне и обнял за талию, желанно смотря в глаза. И как я мог подумать, что этот дьявол является невинной овечкой? — Смотря в каком плане. — Я обнял его в ответ и прижался, ведь из-за того, что я хорошо пропотел, мне стало холодно. — Ну-у-у. — Протянул он, переведя взгляд с моих губ на свой пах. Я сразу понял, к чему тот клонит, поэтому согласно кивнул — нужно же было как-то отблагодарить Томаса за незабываемую дрочку, из-за которой у меня все штаны и трусы были в конче. — Только давай в палатке, а то меня комары закусали уже. — А ты — меня. — Показательно потёр свои губы, которые саднило от долгих поцелуев. — Я не специально. — Томас поднял руки в знак обезоруженности и хохотнул. — Ладно, иди в палатку, а я быстренько подготовлюсь. У нас же остался ещё тот шампунь из жёлтого чемодана? — Остался. Как только я подал Томасу шампунь и оставил его наедине с ведром воды, я сиганул под тент, сразу же переодеваясь в другую одежду. Ходить в потных, испачканных вещах было крайне некомфортно. Затем я решил быстренько прибраться на нашем спальном месте, чтобы было где расположиться. Правда из моих рук всё предательски валилось, ведь меня до сих пор потряхивало от впечатлений, полученных во время близости. Томас был таким… Таким… Я и представить не мог, что в порыве страсти он может быть настолько дерзким, мне почему-то казалось, что он любитель нежности. Как только я присел на постель, в палатку тут же вошёл Томас, от вида которого я чуть ли не завороженно открыл рот. Куда подевалась его футболка? И почему ширинка… Матерь Божия, когда-нибудь он однозначно доведёт меня до инфаркта. Нельзя выглядеть настолько сексуально — других слов у меня не нашлось. Пронзительный взгляд серо-карих глаз, расправленные плечи, обнаженный торс, на который я уже ни первый день пускаю слюни, впалый живот, расстёгнута ширинка, отлично открывающая вид на лобок и основание члена... — Что ты так смотришь на меня? — Нарушил молчание Томас, сев рядом в вульгарной, открытой позе, ещё больше повышая градус. — Ты горячо выглядишь. — Честно признался я, не переставая разглядывать его везде, к чему только цеплялся взгляд. Взгляд почему-то упорно цеплялся к животу и по-блядски расстёгнутой ширинке. Его губы растянулись в широкой улыбке, и на миг он растерял весь свой образ, явив себя смущённого. Я улыбнулся в ответ, не сумев оставить без внимания его секундную слабость. — Иди ко мне. — Меня осторожно притянули и также мягко поцеловали, подарив приятное тепло в груди. Контраст ощущался так ярко, что по коже тут же прошлись электрические разряды, а сердце пустило удар. Я сел к нему на бёдра, сняв с себя футболку, которую зачем-то надел. Кожа к коже намного интимнее. Глаза Томаса в тот же миг впились в меня, изучающе скользя по татуировкам. Под его жаждущим взглядом я чувствовал себя уязвимо, мне казалось, что он заглядывает ко мне прямо в душу, намереваясь что-то найти там. Обычно я закрываюсь от всех, стремлюсь не показывать себя, но перед Томасом почему-то хотелось открыться, явить себя настоящего, позволить прикоснуться к моему внутреннему миру. Когда его рука огладила мою грудь, я затаил дыхание, утопая в омуте его тёмных от возбуждения глаз. Кажется, я видел в них своё отражение, в котором Томас тянул меня за ниточки и играл на них, как на гитаре, отдавая всего себя. Затем его пальцы очертили левый сосок, теребя колечко пирсинга, которое ещё вчера не давало Томасу покоя. Видимо, это был его маленький фетиш, о котором он пока не решался признаваться мне. Расслабившись и прикрыв глаза, я позволил парню делать всё, что только угодно его душе, на что через пару секунд я получил ответ: Томас прижался губами к моему соску и принялся усердно ласкать его, кончиком языка проникая через колечко. Судя по обжигающим вздохам и впившимся ногтям в мою задницу, это занятие приносило ему удовольствие не меньше, чем мне. — Фетишист. — Усмехнулся я, запустив пальцы в его волосы на затылке. — Я сейчас укушу тебя — мало не покажется. — Так кусай. И Томас укусил, а затем для большего эффекта оттянул зубами пирсинг, однако я, к его удивлению, ни звука не издал, чтобы показать, что мне ни чуточку не больно. Хотя на самом деле больно было и ещё как. Я думал, мне сосок откусят к чертям собачьим! — Прелюдий прелюдиями, но давай ближе к делу. — Вдруг сказал Томас, наконец-то оставив мой сосок в покое. Я встал с него, помогая снять брюки. Язвить больше не стал, мало ли как он отомстит мне во время минета. Стоило покончить с ненужной одеждой, Томас сразу же облокотился локтями на сидушку и раздвинул бёдра в стороны, показывая всем видом, что он готов, чего не скажешь обо мне. Я слишком отвык видеть мужчину в такой позе, в последний раз я делал минет лет в девятнадцать, если не в восемнадцать. Ладно, Дамиано, соберись, он не убьёт тебя, если что-то не получится. Быстро приведя член в рабочее состояние, я наклонился и аккуратно на пробу взял головку в рот, пытаясь по удобнее расположиться между разведённых ног. М-да, я растерял сноровку, в свои девятнадцать я такое мог вытворять, что парни чуть ли не в экстазе бились, а сейчас даже нормально на член насадиться не выходит. Бросив затею выпендриваться, я принялся двигаться на уровне головки и стараться руками компенсировать недочёты. Отзывы Томаса о том, что ему всё нравится, и тяжёлые вздохи, срывающиеся с его покусанных губ, меня успокаивали. Довести до разрядки ртом не получилось, поэтому в ход пошла старая-добрая дрочка, благодаря которой он быстро достиг пика. — Прости, я… Просто я давно не практиковался. — Неловко отстранившись, я почесал затылок и отвёл взгляд в сторону. — Не загоняйся, говорю же, мне понравилось. — Легко сказал Томас. Краем глаза я увидел, как он мило, тепло улыбнулся. Слова были больше похожи на поддержку, но мне очень хотелось верить в их правоту. — Но целуюсь я явно лучше. — Посмеялся с самого себя я, чтобы разрядить атмосферу. — Вот сотрёшь с подбородка сперму, тогда и проверим. — Парень хитро прищурился, вытер член тряпкой и небрежно надел штаны. Трусы для него перестали существовать примерно сразу после того, как они окончательно испачкались, а стирать их ему было лень. — Ещё не успел убедиться, да? — Тыльной стороной ладони смахнул с подбородка влагу и прополоскал рот водой. — Может быть. — Загадочно ответил он, проведя языком по верхней губе. Я звонко рассмеялся, в который раз понимая, что очень рад тому, что со мной на острове застрял именно Томас, а не кто-либо другой.