Чёрный Ангел

      Прошло два дня с тех пор, как я поселился в Рэмбе. Всё, в общем-то оказалось, не настолько плохо, как я сперва думал. Голодом и жаждой меня не морят, да и комнату Мойра мне выделила. И всё же, у меня по-прежнему было чувство, словно я живу в тюремной камере. Да, эта камера была просторной — настолько, что и стены заметишь не сразу. Но когда заметишь, будет уже слишком поздно. Кроме того, меня не покидало «ногтегрызущее» беспокойство за свою будущую жену. Я по-прежнему не знал, какой она будет, а Корвин, у которого я пытался выведать подробности, ничего не сказал по этому поводу. Может, она действительно такая, какой я её себе представлял, и брат не ответил на мой вопрос именно по этой причине?       Сегодня мне как раз предстояла встреча с моей невестой. Я думаю, не стоит отмечать, что именно по этой причине настроение у меня было препаршивое. Я без особой радости шагал за стражником, которому Мойра приказала проводить меня к… чёрт, как там её имя? Кажется, что-то на «В»… Вайолет, Венди, Вивиан?.. Конечно, я слышал её имя от Корвина, но оно успело выветриться у меня из головы. Так уж сложилось, что всё, что мне не интересно, быстро мной забывается. Но сейчас узнать, как её зовут, было бы очень кстати.       Однажды я где-то вычитал, что если вас что-то волнует, нужно представить себе худший вариант развития событий. Я попытался последовать этому совету и снова представил себе ту страшную ведьму, которую успел нафантазировать некоторое время назад. Это не помогло. Возможность такого расклада ничуть не подняла мне настроение, а только испортила его ещё больше.       — Рэндом.       Я обернулся в сторону человека, который назвал меня по имени, что в Рэмбе происходило нечасто. Чаще всего меня здесь величали «Рэндом Эмберский» или «принц Рэндом». Меня позвала Льювилла, которая стояла сейчас передо мной, сдержанно улыбаясь. Заметив её, я испытал некоторое облегчение. С Льювиллой я был рад поболтать, особенно учитывая тот факт, что мы с ней давно не виделись. Не удивительно, ведь я всё это время провёл в Тексорами. Она заглядывала ко мне в день нашего прибытия в Рэмбу, но все эти два дня я её толком не видел.       За её дружелюбной улыбкой не скрывалось никакого злого помысла. В отличии от большинства моих родственников, Льювилла мне всегда по-настоящему нравилась. Да и она ничего против меня не имела. Говоря по совести, не могу сказать, что я испытывал хоть малейшую симпатию к остальным своим сёстрам. Фиону я считал высокомерной ведьмой, Флору — набитой дурой, а Дейдру — соперницей. Ну какая, чёрт побери, тут может быть симпатия?       Но вернёмся к Льювилле, которая уже успела меня поприветствовать и теперь стояла, ожидая моей реакции.       — Что такое? — поинтересовался я.       — Ничего. Я просто заметила тебя, вот и позвала.       Что я должен был отвечать в подобных случаях? Если я скажу ей «понятно», то получится как-то не по-дружески и слишком кратко. Не придумав ничего лучше, я просто улыбнулся ей и промолчал. Улыбка сестры стала чуть шире.       — Ты сейчас идёшь к Виале? — осведомилась она.       Я вопросительно поднял брови, не сразу осознав, о ком она говорит.       — Твоя будущая жена, — терпеливо объяснила сестра, заметив моё недоумение.       Ах да, точно. Виала. Я тут же вспомнил, что Корвин в разговоре со мной упоминал именно это имя. Я кивнул. Льювилла тоже кивнула, и следующие несколько метров мы прошли в молчании.       — Спасибо, что пошла со мной, Ви, — наконец сказал я, посмотрев на неё с лёгкой улыбкой.       — Я всегда рада твоей компании.       Я часто для краткости называю её Ви. Такое обращение кажется мне гораздо менее формальным, чем если бы я всегда звал её по полному имени. Сама же Льювилла упорно продолжает звать меня просто Рэндом и больше никак.       Многие члены нашей семьи обладают заковыристыми именами, сократить которые не так-то просто. Тот же Бенедикт — вот как его сократить прикажете? Бен, Дик? И то, и другое звучит довольно странно. Поэтому, наверное, сокращения у нас особой моды и не имели. Но лично мне иногда надоедает произносить километровые имена своих братьев и сестёр, и тогда я пытаюсь придумать для них какую-нибудь другую форму. Поначалу я думал, что Льювилла не примет такого обращения, но, судя по всему, оно не причиняло ей неудобств.       Она старше меня, как, собственно, и все остальные мои братья и сёстры. Но, в отличии от той же Флоры или Фионы, она никогда не тыкала мне этим в лицо. Льювилла общается со мной на равных, не заботясь о том, кто из нас старше, кто младше. И это было одной из причин моей симпатии к ней.       — Волнуешься? — осведомилась Льювилла, пока мы шли по коридорам дворца вслед за моим провожатым.       — Немного, — солгал я.       На самом деле волновался я очень даже сильно, но не желал этого показывать. В этот момент стражник, шедший перед нами, остановился перед какой-то дверью, и мы вынуждены были сделать то же самое. Он постучал в дверь и, не дожидаясь ответа, открыл её. Затем шагнул в сторону и обратился ко мне:       — Принц Рэндом, покои леди Виалы.       Хоть я и умел прятать свои эмоции, Льювилла, которая стояла рядом со мной, видимо, интуитивно догадалась о моём состоянии и улыбнулась:       — Удачи тебе. И, пожалуйста, успокойся. Она не будет настолько страшной… наверное.       Не очень-то многообещающе прозвучало это её «наверное». Но я всё равно посчитал нужным поблагодарить сестру за участие.       — Спасибо.       Затем я тихо вздохнул и, стиснув зубы, переступил порог. Стражник, который провожал меня, тут же закрыл дверь. Послышались звуки удаляющихся шагов. Я оглядел комнату и отметил, что она мало чем отличается от той, в которую меня поселила Мойра. Я пока не знал, хорошо это или плохо. Небольшой шкаф у стены, зелёные занавески на окнах, ваза с цветами на подоконнике. Кресло в углу. Я бросил взгляд в другую часть комнаты, где находилась кровать, возле которой зачем-то стоял стул.       И тут я увидел её.       Она сидела на краю постели, как-то неестественно выпрямившись и сложив руки на коленях. Воображение меня обмануло: Виала вовсе не была похожа на страшную ведьму. Да и ни на какую ведьму вообще. У моей невесты были изящные черты лица и длинные чёрные волосы, которые были наполовину собраны. Часть из них прямыми прядями спадала ей на плечи. Глаза девушки, обрамлённые густыми ресницами, тоже были чёрными. И выглядели они настолько выразительными, что, не знай я об этом заранее, ни за что бы не подумал, что она слепа. Руки её, сложенные на коленях, были бледными, а фигура — стройной. Возможно, даже чересчур стройной. Интересно, она хоть иногда что-нибудь ест?       — Добрый день, — осторожно поздоровался я.       Она тут же слегка вздрогнула и повернула голову в ту сторону, где я стоял. Конечно же, она не могла меня видеть, но, похоже, она безошибочно угадывала моё местонахождение.       — День ещё не наступил, — поправила она меня.       Она не улыбалась, но в то же время и не казалась враждебной. Я бы сказал, что её лицо было бесстрастно, хотя у меня всё равно возникло ощущение, что моё присутствие ей неприятно. Хотя, возможно, это Мойра подсуетилась? Наверняка она внушила ей, что её жених — чудовище и что к нему лучше не приближаться.       — Присядете, ваше высочество? — неожиданно поинтересовалась девушка таким же учтивым тоном, как до этого.       Эй, что ещё за «ваше высочество»?       — Да, спасибо, — ответил я также вежливо и присел на стоявший рядом стул.       Моя невеста продолжала молчать, и в целом от неё веяло какой-то враждебностью. Мне вполне хватило в Рэмбе одного врага в лице Мойры, и наживать ещё одного в лице своей жены я не хотел. Поэтому я решил сразу прояснить ситуацию, чтобы потом не было слишком поздно.       — Мойра, скорее всего, наговорила вам про меня всякого, и это всякое было не самое хорошее, — я не знал, как ещё подступиться к этой теме, поэтому задал вопрос в лоб. — Я прав?       Девушка улыбнулась, впервые с того момента, как я переступил порог комнаты, и мне показалось, что сейчас она уже не так напряжена, как раньше.       — Скажем так… леди Мойра действительно отзывалась о вас не слишком лестно, — подтвердила она. — Но я не люблю строить выводы заранее, тем более если они основаны на чужом мнении. Не хочу никого обижать, но я бы предпочла составить о вас собственное представление.       Вот как. Ну что ж, это в некоторой степени обнадёживает.       — Она рассказывала вам, почему я здесь?       — О своей дочери? Да.       Я покосился на неё с недоумением, потом усмехнулся.       — И тем не менее вы не считаете меня монстром? Или убийцей?       Виала едва заметно пожала плечами.       — Вы убили её? — поинтересовалась она с олимпийским спокойствием.       Такое я уж точно не ожидал услышать, и подобный вопрос от неё совсем сбил меня с толку.       — Но…       — Вы? — настаивала она. И я сдался:       — Нет.       — Могли что-то изменить?       — Нет.       Виала кивнула. Судя по выражению её лица, она была удовлетворена моим ответом.       — Я не считаю вас монстром и уж тем более убийцей. Во всяком случае, сейчас, — подытожила она. — Но у леди Мойры, вероятно, своё мнение на этот счёт. У вас есть ко мне ещё какие-нибудь вопросы?       — Моё присутствие в вашей комнате не будет доставлять вам неудобств? — осведомился я, поскольку это было первое, что пришло мне в голову.       — Вовсе нет, ваше высочество. Конечно, при условии, что вы не будете доставлять его намеренно.       — Ясно.       — Желаете ли вы знать о чём-нибудь ещё?       По правде говоря, я никак не мог понять, почему она так учтиво со мной общается. Брак со мной ей, можно сказать, навязали, и у неё нет причин хорошо ко мне относиться. Это и стало моим следующим вопросом:       — Почему вы отвечаете на все мои вопросы?       Виала вопросительно взглянула на меня — конечно, взглянуть в буквальном смысле она не могла, но глаза всё-таки подняла.       — Я не понимаю вас, ваше…       Такое формальное обращение уже начинало меня напрягать. Даже никто из слуг во дворце Эмбера никогда не звал меня так. Никого из нас. «Принц Рэндом» или просто «принц», без имени — да, пожалуйста. Но «ваше высочество» — никогда! И дело не в том, что слуги были невежливы или не знали правил. Просто в нашей семье это было также не в моде, как и сокращения имён. Или, может, она просто запамятовала моё имя, и поэтому выбрала такую форму обращения? Это бы всё объяснило.       — Рэндом, — поправил я, не дав ей договорить.       — Простите? — не поняла она.       — Вы всё время говорите «ваше высочество». Меня зовут Рэндом.       Мои слова были встречены неодобрительным молчанием.       — Вы можете звать меня по имени, в этом нет ничего такого, — продолжал я. — Не знаю, что насчёт вас, но мне как-то не по себе от такого официоза с вашей стороны. Как-никак, вы моя жена, пусть и будущая.       Некоторое время девушка сидела с таким же бесстрастным выражением лица, и я начал опасаться, как бы она не обиделась. Хоть я и пытался донести до неё свою мысль как можно мягче. Но секунду спустя она выпрямилась и кивнула:       — Хорошо, Рэндом. Тогда и вы можете звать меня Виалой. Если, конечно, вы сами не против этого.       Я тоже кивнул и, не зная, что ещё можно ответить, просто повторил её имя.       — И, касательно того, что вы спросили… — Виала подняла руки, чтобы заправить выбившиеся волосы за уши, и только после этого продолжила: — Пока что я не вижу ни единой причины быть с вами грубой. Вы сами общаетесь со мной куда более учтиво, чем могли бы общаться.       В принципе, я мог сказать о ней то же самое. Сомневаюсь, что замужество входило в её ближайшие планы, а тут я вдруг появился, как гром среди ясного неба, и влез в её жизнь, пусть и не по своей воле. Она тоже имела все основания меня ненавидеть, и тем не менее она относилась ко мне хорошо. Будь моя невеста такой, какой я её воображал, думаю, всё было бы иначе. О, но вообще-то, я был вежлив с ней ещё и потому, что Корвин просил меня об этом.       — Вас обручили со мной в качестве наказания, так что подобной вежливости я и не ждала. Я думала, что вы, по меньшей мере, будете испытывать ко мне неприязнь, — подытожила Виала. — Могу я тоже задать вам пару вопросов?       — Почему бы и нет, — наверняка ей тоже многое нужно у меня выяснить.       Сейчас, при разговоре с ней, я даже начинал забывать, что совсем недавно представлял свою невесту ведьмой. Она казалась довольно милой девушкой, хоть и была слепой. Но в то же время я понимал, что полюбить её как жену у меня не получится.       Как я могу быть ей достойным мужем, если даже не испытываю к ней чувств? Будет ли это честно по отношению к ней, если я буду делать вид, что чувствую к ней хоть что-то, и при этом не выдавать правды? Конечно, нет, что за чертовщина! Хуже с ней поступить уже нельзя, наверное. Я не смогу её долго обманывать просто потому, что сам так решил. Нет, я не должен этого делать, и точка. И будет лучше, если я сам скажу ей об этом.       — Прежде чем вы зададите свои вопросы, я хотел бы кое-что прояснить, — решившись, произнёс я.       Моя невеста снова подняла глаза, и снова мне показалось, что она на меня смотрит, хоть это и было не так.       — Хорошо, я вас слушаю.       Я вздохнул и на пару секунд замолчал, подбирая нужные слова.       — Я благодарен вам за доброту и вежливость, которые вы ко мне проявляете и которых я, несомненно, не заслуживаю, — начал я. — И я бы хотел отплатить вам тем же. Но есть одна вещь, которую вы должны знать обо мне.       И я заставил себя посмотреть прямо в агатовые глаза Виалы.       — Я вас не люблю.       Произнеся это, я ещё раз взглянул на неё, ожидая увидеть хоть какие-то перемены в её лице. Но их не произошло, поэтому я продолжил:       — Вы очень добры, вежливы и вдобавок умны, — в моих словах не было ни капли лжи, она действительно производила именно такое впечатление. — Вы понравитесь каждому нормальному мужчине, если у него есть чувство вкуса. Уверен, что даже сейчас есть люди, которые в вас влюблены. Но я не принадлежу к их числу и никогда не буду принадлежать. Я женюсь на вас только потому, что у меня нет выбора. Настоящей женой вы для меня не станете, и у меня есть на то свои причины. Простите, — заключил я. — Мне жаль, что Мойра сделала такой неудачный выбор.       Я ожидал чего угодно: скандала, ругани, слёз, пощёчины, но точно не этого. Ещё пару секунд Виала сидела неподвижно, словно не веря своим ушам. Но потом она слегка наклонила голову, и уголки её губ медленно поползли вверх.       — Понимаю, — вежливо сказала она.       — Понимаете? — кажется, я в этой ситуации был изумлён намного больше, чем она.       Виала кивнула:       — В сущности, я ждала от вас чего-то подобного. И я уже говорила, что вежливого обращения с вашей стороны мне вполне достаточно. Это всё, чего я прошу, — внезапно её улыбка исчезла. Сейчас она казалась мне печальной и даже в каком-то смысле растерянной. Казалось, она хочет добавить ещё что-то, но не решается.       — Быть может, мы могли бы стать друзьями вместо этого? — вырвалось у меня.       После этих слов я понял, насколько это была глупая и надменная просьба. А может, я испугался того, что со стороны это выглядит так, будто я изголодался по симпатии.       О, боже! Хорошенькое же у неё мнение обо мне сложится!       — Но если вы против, то я не принуждаю вас, — попытался я исправить ситуацию.       Виала снова подняла глаза и вернула своему лицу доброжелательную улыбку:       — Это было бы замечательно.       Замечательно? Откуда такая уверенность? Я бы больше понял, отнесись она к моему предложению с недоверием.       — Вы же меня совсем не знаете, — отметил я.       Даже теперь её лицо оставалось совершенно невозмутимым.       — Возможно. Но вы уже дали понять, что с вами интересно беседовать. Я надеюсь, мы с вами поладим за этот год, тем более что нам придётся прожить его вместе. И я была бы рада иметь такого друга, — тут она на секунду нахмурилась и нерешительно подняла руку. — Гм… в каком направлении вы сидите? И как далеко от меня? Судя по звуку вашего голоса, не слишком далеко, но я не берусь утверждать это наверняка.       Точно, она ведь не видела меня всё это время. А следовательно, не знала, где я нахожусь.       — На стуле, слева от вас.       — О, — она, кивнув, протянула руку в моём направлении. — Что ж, рада знакомству, ваше… Рэндом, — поправила она себя, вспомнив о моей просьбе звать меня по имени.       Я улыбнулся (на сей раз даже почти что искренне) и осторожно пожал её протянутую ладонь:       — Взаимно.       Была ли обижена на меня Виала из-за моего выбора? Наверное, нет. Это можно было понять по её поведению. Тогда какую выгоду она хочет извлечь из этой ситуации? Или же она, как и я, делает это только из-за отсутствия выбора?       — Продолжим нашу игру в вопросы и ответы? — поинтересовалась Виала. — Один вопрос задаю я, один вы.       — Хорошо. Сначала вы.       — Хотите кофе?       Я невольно рассмеялся, но только потому, что ожидал от неё совсем не этого. Но, с другой стороны, вопрос, который она задала, был вполне естественным.       — Я сказала что-то странное?       — О, нет, — я покачал головой в подтверждение своих слов, только потом сообразив, что этот жест был бессмысленным. — Ничего странного. Просто вы так серьёзно об этом спросили, Виала.       — Что поделать, положение придворной дамы иногда обязывает быть серьёзной, — уловив моё настроение, Виала шутливо улыбнулась. — Так что насчёт кофе?       — Да, если вас не затруднит.       Она кивнула и, встав с кровати, на краю которой сидела всё это время, направилась в соседнюю комнату, которую я заметил только сейчас. Я осторожно заглянул туда и понял, что это была кухня. Я подумал, не требуется ли ей помощь, но, понаблюдав за её движениями, понял, что это излишне.       Дожидаясь Виалу, я решил осмотреть её комнату. Хотя, наверное, скоро это станет и моей комнатой тоже, мне всё равно было интересно узнать, как она живёт. Комната выглядела довольно опрятной — должно быть, Виала каждый день убирается здесь. Я тут же вспомнил свой номер в тексорамском отеле: кругом пыль, на полу тут и там валяются книги, стол завален всевозможным хламом, возле стола валяется колода Карт, миссис Джойс в ужасе. Однажды одна из работниц «Звезды» (кажется, её звали миссис Кларк) после уборки моего номера сказала, что просто обязана взять с меня плату в три раза больше положенной. Она сообщила, что всё это время ощущала себя землекопом, а не уборщицей. И в какой-то мере была права.       На комоде, который я не заметил раньше, стоял бюст какого-то мужчины. Лицо его было мне незнакомо, но, наверное, в Рэмбе он был известен, раз у Виалы есть его скульптура. Я решил поближе рассмотреть его. Работа, в общем-то, была довольно искусной, и человек выглядел почти как живой, хоть его скульптура и была полностью белой. У этого мужчины были довольно резкие черты лица, сдвинутые брови, длинные волосы и чуть оттопыренные уши, которые придавали его лицу несколько менее серьёзное выражение. Может, он для того и отрастил волосы, чтобы ушей не было видно.       В эту минуту вошла Виала с чашкой в руке. Она поставила её на стоявший рядом столик и указала:       — Прошу.       — Спасибо, — проронил я.       Виала прошествовала в угол комнаты и присела на край кресла. Прихватив с собой чашку, я плюхнулся на тот же стул, на котором сидел до этого, только теперь повернув его в другую сторону.       — Вы хотели что-то у меня спросить, — напомнил я ей.       Она кивнула.       — Я слышала, что вы оказались здесь, помогая принцу Корвину, которому нужно было пройти Лабиринт. Скажите, это правда?       Мои брови изумлённо поползли вверх. Мы познакомились всего полчаса (во всяком случае, по моим ощущениям) назад, а она уже знает, по какой причине я попал в Рэмбу? Но кто, интересно, мог ей это сказать? Явно не Льювилла — по её собственному признанию, она даже не была знакома с Виалой. Никому, кроме Льювиллы, я об этом не рассказывал. Тогда кто же?       — Откуда знаете? — осведомился я.       Виала улыбнулась:       — Слухи в Рэмбе разносятся быстро. Но они не всегда правдивы. Поэтому я и решила спросить об этом вас лично.       — Это правда, — кивнул я.       Я и не планировал делать из этого тайну, просто не ожидал, что об этом так быстро станет известно. Так что причин врать ей я не видел.       — О, — в чёрных глазах Виалы промелькнуло нечто вроде уважения. — Это очень… благородный поступок с вашей стороны.       Хвалят меня довольно редко, и слышать такой комплимент сейчас было несколько непривычно. Тем более от почти незнакомой девушки. Если на то пошло, то меня гораздо чаще ругают, чем наоборот. С теми, кто меня ругает, всё намного проще: я просто ругаю их в ответ, и дело с концом. Или насмехаюсь над ними, смотря какого рода оскорбление. Но с теми, кто хвалит… я даже не помню, кто и когда в последний раз это делал. И сейчас я не знал, как мне относиться к словам Виалы.       — А вы знаете Корвина? — решил я перевести тему.       Я спросил это ещё и потому, что мне хотелось узнать, верна ли моя теория об их знакомстве. Из-за того, что Корвин просил меня хорошо к ней относиться, я подумал, что, возможно, он был знаком с Виалой. Интересно, так ли это на самом деле.       Но, вопреки моим ожиданиям, девушка отрицательно покачала головой:       — Нет, лично я с ним не знакома. Но я о нём наслышана.       — Вот как? И что же вы слышали? — поинтересовался я.       Виала на несколько секунд сосредоточенно нахмурилась, будто вспоминая что-то.       — Это ваш старший брат, — произнесла она наконец. — Он — один из лучших фехтовальщиков в Эмбере, не считая принцев Эрика и Бенедикта. Баллады, которые он сочинил, широко известны, я и сама знаю многие из них наизусть. А ещё я слышала, что он необычайно привлекателен. Но, опять же, слухам свойственно преувеличивать.       Я улыбнулся и пригубил кофе.       — Правду слышали.       Лицо Виалы приняло заинтересованное выражение:       — Неужели он действительно настолько красив?       Я пожал плечами:       — Красота — понятие относительное, но… в общем, да, он красивый. Из-за чего ещё, по-вашему, женщины на него заглядываются? — «и не только женщины» — пронеслось в моей голове, и я невольно скрипнул зубами.       — Есть много других факторов помимо внешности, которые привлекают внимание окружающих, — подметила Виала. — Наверняка его популярность обусловлена не только красотой.       — Согласен, — не стал спорить я.       Возможно, виной тому кровь Эмбера, а может, нам всем просто повезло с матерями, но многие члены нашей семьи обладают довольно яркой внешностью. Но для меня эта внешность ничего не значит, если она сопровождается поганым характером. Вот взять того же Эрика: любой, кто его увидит, скажет, что он красивый. Но вместе с этим он жесток, амбициозен и эгоистичен. И лично я не испытываю к нему ни одной положительной эмоции, несмотря на всю его внешнюю привлекательность.       Я не знал, каким будет этот год, который мне предстоит провести в Рэмбе. Не знал я и того, как сложатся мои отношения с Виалой в дальнейшем. Но одно я мог сказать точно: это был самый откровенный и доверительный разговор в моей жизни за последние несколько сотен лет.