Чёрный Ангел

      Несмотря на то, что в Рэмбе я с некоторых пор объявлен персоной нон грата, должен признать, что с эстетической точки зрения мне здесь очень даже нравится. Когда-то я наведывался сюда довольно часто — мне нравилось гулять по улицам подводного города, разглядывая всякие морские растения и присматриваясь к местным жителям. Они, кстати, ещё и неплохие архитекторы: дома в Рэмбе можно смело назвать настоящими произведениями искусства. Я прекрасно знаю, что, когда приезжаешь в какое-нибудь новое место, первое, что нужно сделать — это бежать в город и наслаждаться видом тамошних зданий. Не знаю, может, я не так устроен, как другие, но меня как-то никогда не влекло к подобному времяпровождению. И тем не менее, архитектура Рэмбы всегда внушала мне интерес.       Хоть я и был пленником Мойры, гулять по городу мне не запрещали, и сегодня я решил воспользоваться этим полномочием. Разговор с Виалой вызвал у меня крайне смешанные чувства, поэтому мне хотелось привести мысли в порядок и понять наконец, как мне стоит к ней относиться. Интересно, её тоже заставили выйти за меня? Или она согласилась на это добровольно? При общении со мной она была довольно вежливой, так что, если ей и не оставили выбора, не думаю, что она была против. Но что она надеется получить в результате этого союза? На моё предупреждение о том, что я не смогу её полюбить, она отреагировала с прямо-таки дьявольским спокойствием. Она не кричала, не ругалась, не швырялась в меня тарелками, не пыталась меня переубедить… словом, вела себя совсем не так, как подобает отвергнутой жене. Или, возможно, у неё есть какие-то скрытые мотивы? Пока что даже наша игра в «вопросы и ответы» не дала мне её понять.       «Будь же добр и ласков к ней… » — прозвучали в моей голове слова Корвина, которые он бросил мне на прощание, и я невесело усмехнулся. Вынужден признать, что даже тут он был чертовски прав. Других решений я пока не видел, да и быть с ней врагами мне не хотелось. К тому же, Мойра сдерёт с меня шкуру самым извращённым способом, если узнает, что с Виалой что-то случилось. Остаётся только надеяться, что любить её в мои обязанности не входит.       Слепая девушка, придворная дама Мойры, не пользующаяся популярностью в Рэмбе и вынужденная прожить год в моей компании. Если смотреть объективно, у меня не было причин относиться к ней плохо. Возможно, она права и мы действительно могли бы поладить за этот год. Боюсь показаться сентиментальным, но почему бы и нет? Виала вежливая, отзывчивая и, в общем-то, показалась мне довольно приятной собеседницей. Во всяком случае, она уж точно не такая, какой я её себе представлял в начале, и это хорошо. Быть может, она просто одинока, и именно поэтому согласилась на этот брак?       Думаю, стоит упомянуть, что здесь, в Рэмбе, ко мне всё время была приставлена охрана, по приказу той же Мойры. Будто специально для того, чтобы я не забывал, кто здесь пленник. Правда, пока что я никакой охраны не замечал, и, может, это к лучшему. Жители города и так уже бросали на меня косые взгляды и иногда даже показывали пальцем. Пару раз я уловил в толпе слово «убийца», и оно пробуждало во мне самые настоящие инстинкты принца Эмбера. Мне хотелось найти того, кто это сказал, а после схватить его и дубасить о стену ближайшего дома, пока он не умрёт. Потом я его похороню и напишу «ЛЖЕЦ» на его могильной плите.       Естественно, всего вышеперечисленного я позволить себе не мог, как бы мне ни хотелось. Поэтому я просто хмурился и начинал идти быстрее, надеясь, что мои эмберские инстинкты, бывшие сейчас совершенно не к месту, со временем утихомирятся. Но даже по сей день я терпеть не могу, когда меня обвиняют в том, чего я не делал.       Но лучше я попробую объяснить вам, как обстояли дела с Моргантой, в убийстве которой меня, собственно, и обвиняли, и тогда судите сами, виноват я в этой истории или нет.       Дело было года через два или три после моего совершеннолетия — вот и посчитайте, как давно это было. Я был тогда ещё очень молод, и моя голова была полна свежих идей. Когда ты — особа королевской крови и тебе всего двадцать лет от роду, тебе, как правило, хочется всего и сразу. Я был таким же: мне хотелось везде побывать и всё попробовать. И, естественно, когда Льювилла пригласила меня в Рэмбу, я не стал отказываться от столь щедрого предложения. Это и был мой первый визит в подводный город, который я, без сомнений, хорошо запомнил. Но сейчас, вспоминая тот вечер, я готов отдать полжизни, только чтобы стереть его из памяти.       Мойра, с которой я тогда ещё не имел чести быть знакомым и которая ещё не успела меня возненавидеть, устраивала бал в честь прибытия послов из соседнего государства. Поскольку для меня в тот момент Рэмба была совершенно новым местом, я восхищённо озирался, рассматривая зал, в котором проводилось торжество. Я решил присмотреться к гостям и сразу же понял, что внешность жителей подводного города более разнообразна, чем внешность эмберцев: многие из них имели волосы разных оттенков красного и зелёного, а у кого-то даже были фиолетовые глаза. Впрочем, меня это не сильно удивило: как-никак, мать Льювиллы была из Рэмбы, и многие черты она унаследовала от неё. В том числе и свой цвет волос.       — Добрый вечер, — вдруг сказал кто-то за моей спиной.       Я вздрогнул от неожиданности и, резко обернувшись, увидел перед собой девушку в голубом платье с оборками. Глаза её были необычного жёлтого оттенка, а мятного цвета волосы красиво струились по плечам.       — Здравствуйте, — поздоровался я в ответ, с интересом рассматривая незнакомку.       — Мне кажется, я вижу вас впервые, — произнесла она, тоже окинув меня взглядом. — Мы раньше не встречались, верно?       — Признаюсь, до этого я ни разу не бывал в Рэмбе. Так что вы первая, кто заговорил со мной с момента моего прибытия, не считая моей сестры.       Дама в платье с оборками внезапно оживилась:       — О, так вы брат леди Льювиллы?       Я кивнул, про себя недоумевая, откуда ей это известно.       — Она рассказывала мне о вас, — заметила девушка и обворожительно улыбнулась. — Меня зовут Морганта. Я дочь леди Мойры.       Я с новым любопытством взглянул на неё. Значит, эта дама — принцесса Рэмбы? Конечно, на тот момент я ещё не успел познакомиться с её матерью, но я всё равно слышал о ней, в том числе и от Ви. В принципе, уже по её одеянию можно было сказать, что она не какая-нибудь простолюдинка.       — Рэндом, — представился я в ответ и слегка поклонился. Но, в отличии от моей собеседницы, называть имя своего отца или матери я посчитал излишним. — Рад с вами познакомиться, Морганта.       Она медленно кивнула, после чего поинтересовалась:       — Если уж теперь мы знакомы, Рэндом, не хотите перейти на «ты»?       — Неплохая идея.       По положению в обществе мы были равны, так что, думаю, в этом не было ничего предосудительного. Да и подобные формальности мне самому не нравились.       Я снова посмотрел на Морганту и заметил, что в её взгляде появилась некоторая растерянность, которую я не замечал раннее.       — Всё в порядке? — поинтересовался я у неё.       Не ответив на мой вопрос, она подозвала меня жестом, даже не обращая внимания на то, что она и так стояла рядом со мной. Подумав, что Морганта хочет сказать что-то секретное, я наклонился к ней. Она же, в свою очередь, шагнула ко мне и прошептала мне на ухо:       — Раньше я никогда не была на столь пышных балах.       Я отодвинулся и недоумённо посмотрел на неё. Принцесса, и не была на балах? В такое мне с трудом верилось.       — Что мне делать? — спросила Морганта, резко переводя взгляд с меня на гостей и обратно.       Я пожал плечами:       — Что делать… Делаешь то же, что и остальные.       — А что делают остальные?       — Пьют вино, танцуют или просто разговаривают, как мы с тобой. Иногда ещё музицируют. Всё как на обычном празднике, никакой хитрости нет… Ты же хоть раз за свою жизнь что-нибудь праздновала?       — Ну конечно же, праздновала, — буркнула она несколько оскорблённым тоном.       Я оглядел зал, выискивая для неё какой-нибудь наглядный пример. Морганта тем временем задала ещё один вопрос:       — Музицировать — это ведь то же самое, что играть на музыкальных инструментах?       — Да, — сказал я, с трудом сдерживая смех.       Короче, принцесса явно была не в теме.       В этот момент как раз заиграла музыка, и все отправились танцевать. Желая помочь своей новой знакомой избавиться от напряжения, я протянул ей руку и поинтересовался:       — Можно тебя пригласить?       Морганта улыбнулась и присела передо мной в реверансе:       — Я почту за честь.       Танцевала она на самом деле неплохо, и я никак не мог понять, из-за чего она так беспокоилась всего несколько минут назад. В танце же вся её нервозность мгновенно улетучилась. И, кажется, именно в тот момент я впервые ощутил симпатию к ней.       Есть в подобных торжествах некоторая неопределённость: никогда не знаешь, когда они закончатся. Бал может длиться пару часов, а может и пару дней. Торжество, организованное Мойрой, затянулось аж на несколько недель, которые я, как и другие гости, провёл в Рэмбе. И я, в общем-то, не возражал против этого.       Мне хотелось получше узнать подводный город и его жителей. А ещё было бы очень даже неплохо снова увидеться с Моргантой — так я тогда думал. И я действительно встретил её через несколько дней после начала торжества. Но в тот день она выглядела ещё более нервной, чем в день нашей первой встречи.       — Рэндом, — окликнула она меня.       Я обернулся и, заметив её, удивлённо поднял брови:       — Морганта?       Для меня её появление было слегка неожиданным, ведь я не пересекался с ней уже довольно долгое время. Я оторвался от созерцания фрески, изображённой на одной из стен дворца Мойры, и подошёл к ней.       — Давно не виделись.       — Да, — дочь Мойры кивнула, потом быстрым движением пригладила волосы и посмотрела на меня. — Я… хочу поговорить с тобой, Рэндом. Ближе к вечеру, если тебе будет удобно.       Посмотрев на неё, я недоумённо нахмурился. О чём, интересно, она хочет со мной поговорить? Она что, планировала очень долгий разговор? Если нет, то зачем же его так откладывать?       Почему-то Морганта отвела взгляд в сторону.       — Ближе к вечеру сможешь зайти на балкон? Ты ведь… знаешь, где он находится?       — Знаю, но… — до конца дня оставалось несколько часов. Неужели она действительно готова меня так долго ждать? И почему именно вечером?       — Хорошо, тогда увидимся.       Она повернулась и ушла, шагая как-то непривычно быстро.       — И что это за чертовщина, хотел бы я знать? — пробормотал я, глядя ей вслед.       Чувство какого-то странного беспокойства не отпускало меня до конца дня. Когда в Рэмбе начало темнеть, я, помня о нашей договорённости, направился на балкон. По правде говоря, я никогда не был в этой части дворца. Добравшись до места встречи, я сразу же увидел Морганту, которая стояла, облокотившись о перила и зачем-то разглядывая свои руки.       — Морганта.       Когда я окликнул её, девушка почему-то вздрогнула и резко повернулась ко мне. Но уже через секунду она посмотрела на меня и улыбнулась:       — Спасибо, что пришёл после такого долгого дня.       Поприветствовав меня, она отвернулась и устремила взгляд на город, который с балкона было отлично видно. Не зная, что сказать, я уставился в том же направлении.       — Извини, что отнимаю твоё время из-за таких пустяков, — начала Морганта, — но…       Если это пустяк, то почему ты меня позвала и так долго ждала? Я не решился спросить об этом вслух.       — Я уже здесь, так что говори, — я усмехнулся и шутливо развёл руками, как бы подтверждая своё присутствие.       Видать, Морганта уловила моё настроение, потому что на её лице тоже проступила улыбка.       — Слушай, Рэндом…       Дочь Мойры глубоко вздохнула, после чего медленно отняла руки от перил, словно это стоило ей огромных усилий, и сделала шаг в мою сторону.       А потом она сказала:       — Я люблю тебя.       Признание в любви от неё оказалось на редкость прямолинейным. Это было очень похоже на Морганту. И всё же, я никак не ожидал, что она скажет мне именно это.       — Если ты не против, то я бы хотела, чтобы мы были вместе, — она сделала ещё один шаг вперёд и посмотрела мне в глаза.       Я не знал, что на это ответить. Морганта была мне симпатична, это я мог точно сказать. Но была ли эта симпатия такой же сильной, какой была симпатия Морганты ко мне? Смог бы я с уверенностью сказать, что тоже люблю её? В этом я сильно сомневался.       «Морганта, я не могу дать тебе то, что ты хочешь».       «Ты мне нравишься, Морганта, но я не влюблён в тебя».       Так я должен был ответить. Я обязан был это сказать, и это избавило бы меня от страданий, ненависти Мойры и ужасной репутации в Рэмбе. Но вся проблема в том, что тогда мне стало любопытно. Любопытно узнать, что происходит с человеком после того, как он влюбляется. И поэтому я ответил:       — Может, это прозвучит странно, но… я хочу попробовать побыть с тобой. Посмотреть, каково это.       На фоне прямолинейного признания Морганты мои запутанные слова звучали жалко и неуверенно, но, судя по всему, она всё же поняла, что я хотел сказать.       Может, я всё-таки поторопился с принятием решения? Хотя, даже если так, что-то менять всё равно поздно. Я уже сказал ей свой ответ, и она его приняла. Я стану возлюбленным Морганты, поэтому я должен полюбить её в ответ. Я уже сказал ей то, что сказал, и я не в силах это изменить.       Морганта подошла ко мне и взяла меня за обе руки.       — Я всегда хотела этого.       — Чего ты хотела?       Оставив мой вопрос без ответа, она только ещё раз улыбнулась. Почему-то эта её улыбка показалась мне наигранной.       — Прозвучит, конечно, странно, но… спасибо тебе, Рэндом.       — Пожалуйста, — пробормотал я, совершенно не понимая, за что она меня благодарит.       Сейчас, когда я снова прогуливался по улицам подводного города и разглядывал дома, мне вспомнился ещё один момент из нашей с Моргантой жизни. Это произошло ещё несколькими днями позже. На этот раз мы встретились уже за пределами дворца Мойры. Морганта решила показать мне город и рассказать побольше про образ жизни обитателей Рэмбы. Пока она говорила, в голове у меня крутился вопрос, не дававший мне покоя. И в конце концов я решил его озвучить.       — Морганта, можно тебя кое о чём спросить?       — Да, конечно, — с готовностью отозвалась она, будто заранее знала, что я хочу сказать.       Я выдержал паузу, стараясь сформулировать свой вопрос почётче. Затем спросил:       —Что заставило тебя влюбиться в меня?       Произнеся это, я внимательно посмотрел на неё, давая понять, что для меня важен её ответ. Но сама Морганта, кажется, сильно растерялась, когда я об этом спросил. Она молчала, отведя взгляд в сторону и теребя ткань своей юбки.       — Ответ «всё» принимается? — спросила она наконец.       Наверное, Морганта не могла назвать во мне что-то конкретное, и потому попыталась избежать ответа. Такое отношение делало её любовь ко мне более… мутной? Сложной? Непонятой? Я даже не мог подобрать точное определение.       Она любила меня, а я хотел искренне ответить ей взаимностью. Тогда мне казалось, что на чувства всегда нужно отвечать подобающим образом.       — Ладно… Гм, — Морганта предприняла ещё одну попытку ответить на мой вопрос. — Может, твоя доброта?       — Ты же просто сказала первую попавшуюся черту, верно?       Не скажу, что я такой уж добрый. Скорее даже наоборот. Я могу прийти человеку на помощь, если он в ней нуждается, но только если этот человек симпатичен лично мне. В ином случае он может биться в конвульсиях, истекать кровью, умолять о помощи, и мне будет на это плевать. Мною движет что угодно, но уж точно не альтруизм. Не думаю, что это качество вообще присуще принцам Эмбера. Если мне покажут пальцем на любого члена нашей семьи и скажут, что он альтруистичен, я от души посмеюсь. И, раз уж на то пошло, Морганта была куда добрее меня.       — Но ты действительно хороший человек, Рэндом.       Её ответ меня не очень-то устроил. Мне кажется, для того, чтобы получить звание «хорошего» человека от другого, нужно лишь уметь говорить то, что другой хочет услышать.       — Ну, тогда я стану добрее ради тебя, Морганта.       Она рассмеялась и выдала мне ещё один комплимент, на который я уже не знал, как реагировать.       — Ты действительно добрый.       «Это не так», — подумал я про себя, но вслух ответил:       — Мне кажется, все могут быть добрыми, стоит им только захотеть.       Любой, у кого голова в рабочем состоянии, может выдавать столько доброты, сколько ему угодно.       — Нет, — возразила Морганта. — Доброта выражается по-разному, и мне нравится именно твоя.       — Н-да? — я не понимал, что именно она хотела этим сказать, но и спросить её об этом напрямую было бы бестактно с моей стороны. И я не знал, стоит ли радоваться такому абстрактному замечанию. — Как… по-философски.       Я снова внимательно посмотрел на неё. Чувства Морганты ко мне выглядели вполне искренними. Но неужели она действительно не видела во мне ничего конкретного, что ей нравилось?       — Я немного стесняюсь об этом говорить, но если ты действительно хочешь знать, то мне нравится, как ты себя ведёшь, — Морганта придвинулась ближе и, взяв меня под руку, улыбнулась.       — Моё поведение?       — Ага. Когда я впервые тебя увидела, то сразу подумала, что передо мной эталон элегантности.       Я ничего не ответил, поражённый её словами. Элегантности? Вот уж никогда бы не подумал. Она ещё могла назвать элегантным Эрика, Джулиана или Корвина, но меня — ни за что.       Морганта всё ещё была для меня девушкой, полной загадок. И, чем больше я её любил, тем больше становился тем Рэндомом, которого она хотела видеть. Я не знал, смогу ли я стать точно таким, каким она хотела, но мне хотелось хотя бы попытаться. И скоро, очень скоро я понял, что все мои старания были тщетны.       Это произошло через пару дней после того, как мы с Моргантой, по словам Мойры, «удалились». В сущности, между влюблёнными это всегда происходит, рано или поздно. Поэтому мне казалось, что в этом не было ничего особенного. Но вот мать Морганты считала по-другому. Да и сама принцесса Рэмбы, вероятно, тоже. И, по непредвиденному стечению обстоятельств, дочь Мойры разыскала меня посреди бела дня.       — Добрый день, Рэндом.       — А, Морганта… добрый день.       Я чуть не поперхнулся, заметив её выражение лица, на котором вновь ясно читалась растерянность. «Что произошло на этот раз? Она снова из-за чего-то нервничает?» — думал я, глядя на неё.       — Вопрос весьма неожиданный, но можем мы завтра встретиться?       — Завтра? — я вопросительно посмотрел на неё, не решаясь спросить, почему завтра, а не сегодня.       — Я загляну во двор возле замка моей матери. Время после полудня тебя устроит? — Морганта сегодня была на удивление инициативной, что для неё было как-то не свойственно.       — Меня-то это время устроит, но…       Всё произошло слишком неожиданно, так что я почувствовал сомнение, чуть ли не сопротивление внутри себя. Что она хотела сказать? И почему именно завтра?       — Тебе надо что-то конкретное от меня? — поинтересовался я у неё.       — Да. Расскажу всё на месте.       — Ладно, — судя по всему, это было что-то важное, раз она так настойчиво искала встречи со мной, — буду ждать тебя.       — Хорошо, — голос Морганты звучал так, словно разговор со мной страшно её выматывал. Это уже начинало меня настораживать.       Холодно — даже, пожалуй, слишком холодно — кивнув мне, она направилась в противоположном направлении. Я же, пристально глядя ей вслед, погрузился в размышления.       На следующий день я пришёл на место встречи гораздо раньше, чем было нужно. Почему-то меня не покидала странная нервозность, которая словно передалась мне от Морганты. И теперь я нетерпеливо мерил широкими шагами двор, в котором мы договорились встретиться. Вообще-то, там стояла скамейка, но пока я не видел необходимости ею пользоваться.       Спустя непродолжительное время Морганта явилась.       — Привет, — бросила она.       Я хотел подойти к ней, но безразличный тон, которым она со мной поздоровалась, остановил меня, и я остался на месте. Она стояла передо мной на расстоянии всего пары метров. Совсем рядом. Но почему же я чувствовал себя так одиноко в тот момент?       — Ты… хорошо выглядишь, — произнесла Морганта. Казалось, этот комплимент стоил ей неимоверных усилий. И поэтому у меня возникло ощущение, что я не обязан говорить за него «спасибо».       — Что сейчас более важно… — я хотел спросить, зачем она всё-таки меня позвала, но почему-то не смог.       Я попытался взять её за руку, но она увернулась и, убрав руки за спину, отошла от меня на пару шагов.       — Морганта?       Без улыбки на лице, она на секунду отвернулась от меня, словно кто-то невидимый внезапно дал ей пощёчину.       — Рэндом, мы… — начала она и замолкла.       Я выжидающе смотрел на неё, вовсе не собираясь помогать ей закончить предложение.       — Нам… — исправилась Морганта и снова запнулась.       — Что — нам? — пока я ни черта не понимал из этих бессмысленных обрывков фраз. Но почему-то часть меня уже не хотела, чтобы она продолжала.       Наконец Морганта подняла на меня глаза. В этот момент её лицо выглядело каким-то до странности спокойным, а во взгляде читалась непонятная мне снисходительность.       — Я думаю, что нам пора прекратить играть в возлюбленных. Это ни к чему хорошему нас не приведёт.       Я уставился на неё, не веря своим ушам. Эта фраза звучала настолько жестоко и прямолинейно, что я даже не сразу осознал её смысл. До этого я никогда не думал, что такие простые слова способны причинить боль. Физическую боль. Мне казалось, что моё сердце сдавила чья-то ледяная рука, и теперь пыталась вытащить его через горло. Холод от этой руки медленно распространялся по всему моему телу, затрудняя дыхание и стремительно вытягивая из меня все силы. Я нащупал край скамьи и судорожно вцепился в него, потому что мне казалось, что ещё чуть-чуть — и ноги меня не выдержат.       Игра. Шутка. Фантазия. Всего лишь бездумное, несерьёзное времяпровождение. Для Морганты любовь была точно таким же развлечением, как для меня — покер или игра на ударных.       — Это был всего лишь маленький период в наших в жизнях.       Я снова посмотрел на Морганту, которая только что это произнесла. Улыбка, которой она пыталась сгладить жестокость своих слов, выглядела совершенно неискренней.       Думаю, это и был последний удар.       — Понятно… — это что же, мой голос? Почему он вдруг стал казаться мне таким хриплым?       Повинуясь скорее инстинктам, чем здравому смыслу, я, не поворачиваясь к ней спиной, сделал пару шагов назад. Затем я обернулся и зашагал быстрее, а через некоторое время и вовсе перешёл на бег. Физические нагрузки всегда помогали мне отвлечься от мрачных мыслей, хотя бы частично. Я убегал, как чёртов трус, словно это не было моей проблемой. Но сейчас это было не самым главным. Самым главным была боль, от которой мне только и хотелось, что избавиться.       И тут я внезапно осознал, что к тому холоду, который охватил меня после слов Морганты, примешалось ещё одно, совершенно иное чувство. Огненное, горячее, оно разливалось по венам, подобно раскалённой лаве, сжигая меня изнутри. Моё сердце, прежде заледеневшее, теперь пылало. Но легче мне от этого не становилось.       Это был переход к самому болезненному этапу, имя которому — гнев.       Я столько всего ей отдал, так старался стать человеком, которого она полюбит, а она даже не удосужилась нормально попрощаться! Один писатель с Отражения Земли сказал: «мы в ответе за тех, кого приручили». Но Морганта как будто не хотела брать на себя эту ответственность. Она приручила меня, привязала к себе, а после этого безжалостно бросила на растерзание моим собственным чувствам. Почему она сказала это? Почему она заставила меня это чувствовать?       Как она вообще смеет говорить мне такие вещи?!       Неожиданно я вспомнил, что именно в день нашего расставания мне в голову пришла мысль отчекрыжить свои длинные волосы. Говорят, что они впитывают в себя негативные эмоции или что-то в таком духе, и поэтому, если их постричь, это поможет отвлечься. Глупо звучит, да, но в определённые моменты я бываю чертовски суеверным. Как ни странно, это действительно в какой-то мере помогло. Но сейчас, вспоминая Морганту, я всё равно чувствую злость, даже несмотря на то, что мои волосы уже не такие длинные, как раньше.       Человек, которым я стал только ради неё, вмиг потерял всякий смысл. Что ж, блестяще. Великолепно. Почти месяц моей жизни ушёл впустую. И сейчас я, наверное, уже и не вспомню, кем я был до этого, не говоря уже о том, что я не смогу определить, кем стану. Каким человеком я был до того, как встретил Морганту? И что во мне привлекало её?       «Что заставило тебя влюбиться в меня, Морганта?»       Каким был её ответ? Я уже не помню. Теперь я даже не был уверен в том, что любил её. Когда, в какой момент, чёрт возьми, она начала видеть во мне просто игрушку?!       Она первая сказала, что любит меня. Значит ли это, что она и должна была положить всему конец?       Морганта часто говорила о том, что «хотела» чего-то. Да, покойная принцесса Рэмбы действительно многого хотела. Она хотела кого-то любить. Хотела того, с кем можно делиться секретами. Того, кому можно доверять. Того, кого можно поцеловать. Она хотела себе любимого человека, хотела иметь особые отношения для себя самой. Иными словами, если смотреть правде в лицо — она была самой настоящей эгоисткой.       Морганта любила вовсе не меня, а саму идею любви. Про таких людей говорят «влюблённая в любовь», и это выражение подходило ей как никому другому. Я всегда считал, что Морганта была для меня единственной, но оказалось, что она не думала также про меня. Морганта была влюблена в любовь, а моей любовью была сама Морганта. Одну любовь можно заменить, вторую — нет.       «Если любовь всегда так кончается… то я ни за что не позволю себе снова влюбиться в кого бы то ни было», — пообещал я себе в тот момент. Я твёрдо решил, что моя голова будет холодной и в следующий раз я ни за что не отдамся во власть гормонов. Я не хотел снова быть зависимым от другого человека. Не хотел, чтобы моё сердце снова леденело и рвалось на части, обливаясь кровью, а потом горело, сжигая внутренности огнём злости и бессилия. Так я тогда думал. И всё же, некоторое время спустя я понял, что сдержать это обещание будет выше моих сил.       Моя новая любовь была такой же неожиданной и болезненной, как удар ножом в спину. Иной раз организм при сильных увечьях делает хитрый ход, вследствие которого боль чувствуешь с опозданием на пару секунд. Со мной произошло нечто похожее. Этот удар был для меня таким внезапным, а нож, которым его нанесли — таким острым, что я даже не сразу понял, что именно чувствую. А когда понял, первой моей реакцией на это был шок. Сперва я был уверен, что рехнулся и мне срочно нужно к психиатру. Пару раз я даже специально наведывался на Отражение Земли, чтобы записаться на приём. Это не помогало. Поэтому, чтобы хоть как-то объяснить происходящее, я решил, что это всего-навсего временное помутнение. «Это пройдёт», — успокаивал я сам себя. «Возьми себя в руки, идиот! — шипел на меня рассудок. — Это твой брат, забудь о нём!». «Тебе же будет хуже», — пытался я себя запугать, уже не понимая, на что надеюсь.       Я ошибся. Помутнением это было никак не назвать, и уж тем более временным. В конце концов мне оставалось просто принять свои чувства, потому что избавиться от них у меня уже никак не получится. Да я и не хочу.       Но вернёмся к моему теперешнему пребыванию в Рэмбе. Ничего интересного не происходило, и я продолжал шагать по городу. Его жители то и дело бросали на меня любопытные, удивлённые и иногда даже злые взгляды, но сейчас это волновало меня гораздо меньше, поскольку часть моих мыслей всё ещё пребывала в прошлом.       Признаюсь, иногда мне жаль Морганту, несмотря на то, что она оказалось эгоисткой. Но это был её выбор, на который я никак не влиял, что бы Мойра там себе ни думала. Она начала наши отношения, она же их закончила, потом родила Мартина, который сейчас находится чёрт знает где, и покончила с жизнью. Возможно, она в какой-то мере чувствовала себя виноватой передо мной, и поэтому так поступила? Или же новорождённый сын был настолько похож на меня, что она не смогла с этим жить? Да нет, глупости. Мне было двадцать лет, когда мы с ней познакомились, а Мартину было всего несколько месяцев, когда ей взбрело в голову убиться. Мы не могли быть настолько похожи. Или… ?       — Принц Рэндом Эмберский, — раздался чей-то голос, мгновенно вырвав меня из раздумий.       Я обернулся и чуть было не выругался, увидев перед собой уже знакомое лицо одного из стражников Мойры. Лично я никогда не придавал её свите большое значение, но должен признать, что у любого из стражников владычицы Рэмбы есть черта, способная внушить уважение кому угодно: они умеют появляться из ниоткуда и стоять у вас за спиной до тех пор, пока вы сами их не заметите. Хотелось бы знать, сколько этот тип уже за мной наблюдает? Может, он бесшумно крался за мной с тех пор, как я покинул дворец, а я и не замечал? От подобных мыслей мне сразу сделалось неуютно.       — Что такое? — поинтересовался я.       Убедившись, что завладел моим вниманием, стражник слегка поклонился в знак приветствия и произнёс:       — Леди Мойра хочет вас видеть, принц.       Я невольно нахмурился. Что на сей раз потребовалось от меня этой ведьме? Она что, решила пересмотреть своё решение по поводу моего наказания, и теперь считает, что меня всё-таки не помешает казнить?       — Меня? Зачем? — спросил я, не слишком надеясь на детальный ответ.       — Затем, что она хочет вас видеть, — ответили мне с бесстрастной вежливостью. — Пойдёмте со мной. Я отведу вас в её покои.       Ну, вот теперь мне точно крышка…       — Ладно, — бросил я, понимая, что особого выбора у меня нет.       Мне оставалось только подчиниться, хоть я и был уверен, что предстоящий разговор не сулит мне ничего хорошего.