***
— Если честно, в тот раз я очень долго думал, что ему ответить, — признал я, рассматривая крыши виднеющихся из окна домов. — Когда Морганта призналась мне в любви, я ответил ей практически сразу, и я не хотел снова поступать так же. — Это очень правильное решение, — поддержала меня Виала. — Иногда бывает, что хочется ответить сразу, просто чтобы тебе не пришлось думать об этом потом, но в этом случае есть немалый риск, что ты пожалеешь о том, что ответил. На сложные решения всегда нужно время. Я усмехнулся: — Ты права. Иногда я думаю, что было бы, если бы я тогда тоже дал себе время подумать. Хотя не факт, что даже после этого я отклонил бы её признание — всё-таки она мне уже тогда нравилась в некотором смысле… — Прошлое нельзя изменить, Рэндом. И я не думаю, что есть какой-то смысл о нём рассуждать. Мы можем только отнестись к этому как к полученному опыту и двигаться дальше. — Точно, — я коротко вздохнул и провёл рукой по волосам. — Спасибо, умные вещи на самом деле говоришь. — Я стараюсь, — улыбнулась она и поинтересовалась: — А что было дальше? — Я не общался с ним около пары недель после этого. Просто потому что не знал, о чём нам можно поговорить в такой ситуации. Мы всё равно пересекались на работе, но при встрече я просто говорил ему «привет» и сразу отходил, чтобы он не сказал мне что-то ещё… Могу только представить, как он себя чувствовал, — я мрачно усмехнулся. — И ты всё это время думал? — В общем, да. На самом деле это очень сложно — понять, что чувствуешь. Любовь в принципе бывает трудно разглядеть, и её можно легко перепутать с простой симпатией. Виала кивнула: — Я понимаю, о чём ты. Но мне кажется, любовь, в отличие от влюблённости — это всегда сознательный выбор. В неё нужно вкладывать усилия, а на это способны не все. — Да, наверное, — согласился я. — А ты в итоге разглядел её? Любовь, я имею в виду. — Да. Не сразу и долгим путём, но да. — Как ты это понял? Я пожал плечами: — Просто спрашивал себя, что мне нравится в Гордоне и отличается ли это от обычной дружеской симпатии. Потом я попытался представить нас в качестве пары и в какой-то момент подумал, что мне, возможно, слишком нравится эта мысль. Девушка улыбнулась: — Отношения с… лордом Гордоном отличались от твоих отношений с леди Моргантой? — Не уверен, что его можно назвать лордом, — хмыкнул я, — но да. Он был лучше неё, как минимум потому что его чувства ко мне были настоящими. Когда я был в отношениях с Моргантой, я делал только то, что хотела она. Гордон хотя бы уважал меня и считался с моими желаниями. Я читал книги, которые даже не были в моём вкусе, просто потому что они нравились Морганте и она мне их рекомендовала. А после прочтения я врал, что мне понравилось, опять-таки, чтобы она не обиделась. Конечно, Морганта была рада это слышать, но… будь я честнее, может, меньше жалел бы о времени, проведённом с ней. — И… сколько ваши отношения продлились? — Сейчас я уже точно не помню, но явно больше полугода. Учитывая, что мои первые отношения длились от силы два месяца, это уже довольно большой срок, — я усмехнулся. Виала усмехнулась в ответ, но её усмешка сильно отличалась от моей — она была в каком-то смысле доброй, в то время как в моей почти всегда сквозило пренебрежение и некая снисходительность. — Согласна, — почему-то вздохнула она. — Ничего, если я спрошу, почему вы расстались? — Конечно, — я бессознательно наклонил голову влево, и часть моих волос свесилась мне на плечо. — Если вкратце, то в этом случае мне здорово помешало моё происхождение. Всякий раз, когда Гордон спрашивал меня о семье, я просто говорил, что у меня были плохие отношения с родственниками и я с ними не особо общаюсь. Как только он пытался углубиться в эту тему, мне приходилось либо отвечать поверхностно, либо врать — хотя у меня такое ощущение, что в трёх из пяти случаев он мне не верил. Я уже когда-то рассказывал про Эмбер одному из своих друзей, но он, вроде как, верил в магию и всё прочее, поэтому и мне поверил. Но Гордон был скептиком до мозга костей, и даже если бы я попытался ему это объяснить, он решил бы, что я шучу. Думаю, он бы поверил мне только если бы увидел Эмбер своими глазами, а это, сама понимаешь, невозможно. В итоге он сказал мне, что не может состоять в отношениях с человеком, который ему не доверяет. Я пытался объяснить, что дело совсем не в этом, но он воспринял это как ещё одну попытку оправдаться, — я резко дёрнул головой в обратную сторону, из-за чего несколько прядей упали мне на глаза, закрывая обзор. — Мне очень жаль. — Да всё нормально, я уже давно перестал волноваться по этому поводу, — заверил я. — На самом деле я, вроде как, был готов к этому. Возможно, после ситуации с Моргантой я подсознательно ожидал, что меня рано или поздно бросят, поэтому относительно спокойно это воспринял. Отношения с Моргантой оставили мне на память целую кучу неприятностей, включая проблемы с самооценкой. А Гордон хоть и решил в итоге со мной расстаться, но сделал он это совсем не как она. У меня в тот момент не было ощущения, что он не воспринимал меня всерьёз и считал наши отношения какой-то игрой. Да и скептицизм — это всего лишь особенность личности, которая встречается у многих людей. Так что причин злиться на него у меня не было. Я не винил Морганту за то, что она меня бросила — конечно, нет. Любой вправе прекратить общение, если понимает, что этот человек ему больше не интересен. Но меня приводило в бешенство то, что она всё это время использовала меня для удовлетворения своих потребностей, при этом говоря, что любит меня. Слышать такое от той, кто, вероятно, за всю жизнь так и не узнала, что такое любовь, было как минимум странно. — Заранее извини за такие слова, но тебе не кажется, что это не совсем правильное отношение к ситуации? Я удивлённо посмотрел на Виалу сквозь упавшие мне на лицо волосы: — В смысле? — Представь, что когда-нибудь ты снова вступишь в отношения. Тогда ты тоже будешь думать, что тебя рано или поздно бросят? Я пожал плечами: — Не знаю. Это от человека зависит. — Если человек захочет тебя бросить, он в любом случае это сделает, — сказала девушка. — Но какой смысл тогда из-за этого переживать? Если это случилось с тобой дважды, совсем не значит, что будет случаться постоянно. — Я не думаю, что стану когда-либо ещё вступать в отношения, Виала. — Почему нет? Может, в твоей ситуации это как раз будет правильно. Я обречённо вздохнул и возвёл глаза к потолку: — Я понял, что ты имела в виду. И ты думаешь, я не пробовал? Мне и самому казалось, что если я смогу полюбить кого-то другого, то мои чувства к Корвину отойдут на задний план, а то и вовсе исчезнут. Но всякий раз, когда я пытался рассмотреть кого-то ещё, у меня перед глазами автоматически всплывало его лицо, и я понимал, что все те люди уступают ему по всем параметрам. — Хорошо, а что насчёт самого лорда Корвина? Если хотя бы представить, что твои чувства взаимны, ты бы смог состоять в отношениях с таким, как он? Я снова уставился в окно, потому что её вопрос ввёл меня в ступор. В очередной раз. Как у неё вообще это получается? — Так-то да, конечно, — решил я всё-таки ответить. — Вот только сейчас об этом думать уж точно нет смысла. — Я бы на твоём месте не полагалась на своё мнение в данном вопросе, — произнесла та. — Я ведь почти ничего не знаю о способностях членов твоей семьи. Возможно, регенерация лорда Корвина достаточно сильна, чтобы его зрение со временем восстановилось. Но и даже если нет, то потеря зрения — ещё не конец жизни… наверное, это прозвучало резко, прости, — она вздохнула. — Если для кого-то это и должно звучать резко, то точно не для меня, — возразил я. — Мне кажется, это зависит не только от наших врождённых способностей, но и от индивидуальных особенностей каждого из нас. Если у Корвина сильно развита регенерация, вполне возможно, что со временем его способность видеть вернётся. Но это ещё не факт. — Ну, можно же надеяться на лучшее? Я усмехнулся: — Я и надеюсь. Ты не представляешь, насколько. Я опёрся на подоконник и высунул голову из окна, потому что на меня вновь начали находить мрачные мысли касательно состояния Корвина. Свежий воздух отчасти мне помог, и я смог на некоторое время перестать об этом думать. — Не против, если мы пока помолчим? — спросил я. Виала понимающе улыбнулась: — Конечно. А ты не возражаешь, если я осмотрю твою комнату? Мне было бы комфортнее здесь находиться, если бы я знала расположение вещей. — Осматривай на здоровье. — Спасибо. Пока Виала ходила по комнате и трогала различные предметы мебели, я решил осмотреть свой письменный стол, который оставил в достаточно запущенном состоянии. На столе у меня валялась колода карт — не тех, которые нарисовал Дворкин, а обыкновенных, игральных, — а в углу лежала тетрадь, внутри которой были от руки записаны ноты со множеством пометок и пояснений — видимо, она сохранилась у меня ещё с того времени, когда я числился в составе Above The Average. Я наугад выдвинул один из ящиков стола и обнаружил там блокнот, когда-то подаренный мне Брандом. Заново просматривать его я не видел смысла, потому что я уже чуть ли не наизусть выучил, что там нарисовано. Хотя в определённые моменты я смотрел на свой портрет, и это в какой-то степени помогало мне почувствовать себя лучше. Возможно, потому что я вспоминал слова Бранда, сказанные тогда в мой адрес. Иногда у меня создавалось впечатление, что Бранд по какой-то причине симпатизировал мне, и не только в плане внешности. Он ведь почему-то именно ко мне обратился за помощью, когда сидел в башне, хотя мог вызвать любого из нас. Наверное. Интересно, а я смог бы провернуть тот же трюк и вызвать кого-нибудь с помощью обычной колоды? Что вообще для этого требуется? Надо просто смотреть на карту и вместе с тем визуализировать того, с кем хочешь связаться? И какие именно карты для этого надо использовать? Ладно, по крайней мере, я помнил, что Бранд связывался со мной через бубнового валета. Я вытряхнул эту карту из пачки и в сомнениях уставился на неё. По сути, это ведь должно быть схоже с процессом перемещения по Отражениям, верно? Когда я хочу сменить Отражение, я ведь тоже просто представляю, как именно оно должно измениться. Это не должно быть слишком сложно, так? Я сфокусировал внимание на валете и попытался на его месте представить Карту Бранда. Конечно, в последний раз я видел его очень давно, но, как я недавно сказал Виале, у меня пока ещё была хорошая память, поэтому вызвать в памяти его черты лица мне удалось почти сразу же. Я смотрел на карту около тридцати секунд, после чего она неожиданно мигнула, как экран старого телевизора, и померкла, став полностью чёрной. Я недоумённо нахмурился, пытаясь понять, что сделал не так, но в ту же секунду карта мигнула ещё один раз, после чего я увидел смутные очертания какого-то помещения — рассмотреть его детальнее я не смог, потому что секунду спустя изображение померкло и снова превратилось в карту бубнового валета. Я шёпотом выругался, забыв, что в комнате находится Виала, и она тут же дала знать о своём присутствии: — Всё в порядке? — Да, — бросил я. — Извини. Надо попробовать ещё раз. У меня ведь точно что-то да получилось — хотя, по правде сказать, я с самого начала не думал, что у меня получится, учитывая, что за всю свою жизнь я посещал лекции Дворкина от силы два-три раза. Я вылез из-за стола и, сунув валета в карман, направился к двери. — Виала, я отойду ненадолго. — О… Хорошо, — в её голосе на секунду промелькнуло замешательство, но она тут же скрыла его за любезной улыбкой. — Я скоро вернусь, — посчитал нужным добавить я. Она кивнула, и я закрыл за собой дверь. Вообще-то, мне просто нужно было место, где я мог попытаться вызвать Бранда без посторонних глаз. Конечно, Виалу нельзя было назвать посторонней, но я ещё не знал, что буду делать в том случае, если у меня всё-таки получится с ним связаться, и насколько это может быть опасно. Поэтому мне хотелось сделать это в одиночестве. Не придумав ничего лучше, я пошёл в библиотеку — всё равно склонность там торчать из нас имела только Льювилла, а кроме неё туда почти никто никогда не заглядывал. Но стоило мне отворить дверь, как я понял, что ошибся, когда ожидал никого там не застать. У одного из стеллажей стоял Каин и сосредоточенно листал какую-то книгу. При виде его у меня в первую секунду появился позыв закрыть дверь и как можно быстрее уйти, потому что Каин — это даже хуже, чем Джулиан. Нет, я его не боялся, но и никакого желания с ним контактировать у меня не было. К тому же он ненавидел меня почти в той же степени, что и Мойра. Чёрт. Видимо, последнее слово я, сам того не заметив, произнёс вслух, потому что Каин отвлёкся от чтения и уставился на меня. Его лицо в тот же момент приобрело выражение, которое ясно описывало все его испытываемые ко мне чувства. — Что ты здесь делаешь? — без предисловий заявил он, даже не пытаясь скрыть свою неприязнь. Я пожал плечами: — Если я скажу тебе, что соскучился и мне дьявольски хотелось тебя увидеть, ты мне, наверное, не поверишь, так? Каин ничего не ответил. Честно говоря, я бы предпочёл, чтобы он съязвил что-нибудь в ответ, потому что тогда мне не пришлось бы думать, что ещё ему сказать. — Зачем ты пришёл? — всё-таки осведомился он, вместе с тем перелистывая страницу своей книги. — Эм, Каин, а зачем люди вообще приходят в библиотеки? — По разным причинам. — Да ладно? И по каким же? Он пренебрежительно усмехнулся: — Не говори мне, что пришёл сюда почитать. — О’кей, не скажу. Ты сам догадался. Теперь уже во взгляде Каина промелькнуло удивление, хоть этот взгляд и был направлен не на меня, а в книгу. — Что читаешь? — поинтересовался я. Молчание. — Знаешь, как-то странно самому начинать разговор, а потом игнорировать собеседника. Если не хотел со мной говорить, мог бы и не начинать. — Ты сюда читать пришёл? Вот и читай вместо того, чтобы меня отвлекать. Пожав плечами, я подошёл к стеллажам, вытащил книгу наугад и, раскрыв её, уставился на первый абзац. Это оказалась «Маленькая хозяйка большого дома» Джека Лондона, которую Дейдра когда-то притащила сюда с Земли. В её комнате, как она сама объяснила, книжного шкафа не было, поэтому она отнесла её в библиотеку. Интересно, а сколько здешних книг вообще было привезено из Отражений? Наверное, бо́льшая часть, потому что вряд ли их все написал кто-то из нашей семьи. Хотя кто знает, возможно, отец и Дворкин тоже когда-то были писателями. Учитывая их возраст, они вполне могли бы написать столько произведений — правда, вопрос ещё в том, за сколько они были написаны. Сам я никогда не делал попытки пополнить библиотеку замка, просто потому что не видел в этом смысла — сколько я себя помнил, здесь всегда было достаточно книг, и мне даже в голову не приходило приносить сюда что-то ещё. Но так наверняка было не всегда. Я украдкой покосился на Каина, который стоял на том же месте и продолжал пялиться в книгу. Уходить он, судя по всему, не собирался — во всяком случае, в ближайшее время. Надо придумать, как его отсюда спровадить, чтобы я смог попытаться вызвать Бранда. Сказать по правде, я понятия не имел, как я это сделаю. Ведь если подумать, я практически ничего не знал о Каине — даже понятия не имел, за что он меня ненавидит. И, не придумав ничего более подходящего, я решил начать с этого: — Слушай, а что я тебе сделал, а? Если бы Каин умел прожигать людей взглядом, то от меня после этого вопроса осталась бы кучка пепла. — Ты мне? Ничего. Сказав это, он снова вернулся к чтению. — А мне казалось, кто-то вроде тебя должен уметь нормально врать, — вставил я. — А с чего ты взял, что это была ложь? — холодно осведомился брат. — Это очевидно. — Ты, можно подумать, не врал, когда говорил, что пришёл сюда почитать. — А почему бы мне и не почитать, раз уж я всё равно здесь? — И что же ты обычно… читаешь? Он же спросил это только для того, чтобы столкнуть меня в пропасть, да? Я кивнул на «Маленькую хозяйку»: — Честно говоря, я предпочитаю земную литературу. — Да что ты? — Каин впервые за время нашего разговора улыбнулся, но эта улыбка была отнюдь не дружелюбной. — И какие произведения? Я пожал плечами. Возможно, я и впрямь не выглядел как начитанный человек, но, тем не менее, читал я много. Поэтому его вопрос меня совершенно не смутил. — Ну, взять того же Шекспира. Хотя, сказать по правде, его комедии вгоняют меня в тоску гораздо больше, чем трагедии — иногда создаётся впечатление, что у него вообще нет чувства юмора. Лондон меня не сильно цепляет, но иногда среди его книг мне попадались действительно хорошие… Пока я перечислял всех авторов с Земли, которых только мог вспомнить, как можно подробнее объясняя, что мне в них нравится и что нет, Каин по-прежнему смотрел в книгу. Я надеялся, что мне в конце концов удастся настолько достать его, что он решит слинять, но пока что это не работало. — …Например, «Маленькая хозяйка» мне совершенно не понравилась. Текст слишком перегружен описаниями, тебе не кажется? И я ещё понимаю, если это описание как-то относится к сюжету, но несколько абзацев описывать какое-то дерево или что-то подобное — это уже слишком. О, и ещё… — «Маленькая хозяйка большого дома»? — наконец оборвал меня Каин и внезапно усмехнулся: — Да, мне она тоже показалась перегруженной. — Скажи? Такое ощущение, что иногда Лондон просто не знал, что ему написать, и начинал лить воду. Мой мозг вообще отказывается воспринимать такие длинные описания. Поначалу я пытался в них вчитываться, но какой смысл, если они даже на сюжет не влияют? — Ну да, думать — это же вообще не твой конёк, — вставил Каин. — Лорд Каин? — раздался голос со стороны двери, избавив меня от возможности что-нибудь ответить. Я наклонился вправо, чтобы рассмотреть того, кто неожиданно меня выручил, и увидел стоящего на пороге Рейна, который смотрел на нас с немым вопросом во взгляде. — Прошу прощения, что прервал, — он поклонился, — но лорд Джулиан просил меня позвать вас. Каин нахмурился и, закрыв книгу, поставил её обратно на стеллаж. — Хорошо, иду. Бросив это, он вышел из библиотеки, а менестрель, пару секунд постояв в дверях, наоборот, вошёл. — Привет, Рейн, — поздоровался я. — Или, может, мне лучше называть тебя «учитель Рейн»? Он улыбнулся и подошёл ко мне: — Это обращение было бы для меня очень лестно, но в нём нет необходимости. — В любом случае, я рад тебя видеть. И спасибо, что спровадил Каина. Я изо всех сил пытался ему наскучить, но, как видишь, получалось у меня не очень. Рейн снова улыбнулся: — Я всего лишь выполнял приказ, но рад, что мне удалось помочь. Я даже не ожидал, что встречу вас здесь. — Эрик просто не хотел лишний раз ссориться с Мойрой, иначе меня бы здесь не было. И я его, в принципе, понимаю. — У вас с леди Мойрой натянутые отношения? — Это ещё мягко сказано, но да. Произнеся это, я поставил «Маленькую хозяйку», которую до этого использовал как прикрытие, обратно на полку. — Осмелюсь предположить, вы пришли сюда не только для того, чтобы почитать? Я усмехнулся: — На самом деле совсем не для этого. Но я не знаю, удастся ли мне то, что я хочу провернуть, так что я предпочёл бы не говорить, что это. Рейн понимающе кивнул. — Могу я спросить, почему вы пытались убить лорда Эрика? — Можешь. Я узнал от Жерара, что Корвина взяли в плен и вдобавок ослепили, и, если честно, мне стало… жаль его. Я знаю, что Эрик не святой, но это было жестоко даже для него. Вообще-то, на данный момент Рейн был одним из немногих людей в замке, которым я доверял, поэтому я мог совершенно спокойно рассказать ему об этом. — Я на днях был у лорда Корвина, — сказал Рейн. Я в этот момент пытался достать книгу с верхней полки и, услышав его слова, чуть не выронил её: — Что? — Я приносил ему еды и… кое-чего ещё, — он быстро оглянулся на дверь. — И я рассказал ему о вашей ситуации. Я нахмурился, будучи слегка в шоке от того, что он мне сообщил. — Какой ситуации? — О том, что вы некоторое время были в тюрьме, а потом ваша жена вас… освободила. Корвин просил передать вам свой привет и свои сожаления. Я отвернулся от Рейна и уставился на один из стеллажей, потому что не был уверен, что мне удастся скрыть эмоции за своей обычной улыбкой. Пусть я и доверял ему, мне не хотелось, чтобы он видел то, что происходит у меня внутри — особенно когда я в таком состоянии, что не могу это контролировать. Ещё, чего доброго, увидит слишком много. — Удивительно, что он вообще способен сейчас выражать кому-то свои сожаления, — пробормотал я. — Почему же? Насколько я знаю, вы многое для него сделали. Сожаления в ваш адрес — меньшее, что он мог бы сделать для вас. — Да ладно? Рейн пожал плечами: — Если вы ему помогали, то вполне логично, что вы ему небезразличны. «Ты мне помогал, и я хочу отплатить тебе тем же. Разве не очевидно?» — вспомнил я слова самого Корвина во время нашего последнего разговора. — Слушай, Рейн, — я поставил книгу с верхней полки на стеллаж, чтобы меня ничего не отвлекало, — возможно, это прозвучит странно, но… Корвин что-нибудь говорил обо мне, когда ты его видел? Менестрель кивнул: — Да. Он почти первым делом спросил, знаю ли я, где вы сейчас и всё ли с вами в порядке. Ого. Он не шутил, когда говорил, что моя безопасность у него в приоритете… — И что ты сказал? — Я решил, что он заслуживает правды, — расплывчато ответил Рейн. — А он что ответил? — Сначала он сказал, что вы… — Рейн на секунду замялся, — гм, идиот. Я невольно усмехнулся: — Честно говоря, я и сам иногда так считаю. — Я не думаю, что он имел в виду именно это. И он рад, что вы хотя бы живы после всего этого. — Это он тебе так сказал? Мой собеседник кивнул. Я коротко вздохнул, внезапно вспомнив, в каком ужасном состоянии находится Корвин, и забыв, что до этого решил постараться не думать об этом. — Как он там вообще? Рейн вздохнул: — У него ещё есть силы шутить по поводу своего состояния, но мне кажется, что на самом деле ему очень плохо. — Ясное дело, — пробормотал я. — Извините, что говорю это, — добавил он, потому что я, видимо, помрачнел, — Но я считаю, что вы тоже заслуживаете знать правду. — Ну, спасибо, что хотя бы не пытаешься меня обмануть. — Может, вы хотите передать ему что-нибудь в ответ? Уверен, он был бы рад этому. Я нахмурился и машинально перевёл взгляд на книжную полку, думая, что на это ответить. Что я вообще могу ему сейчас сказать? Что-то на манер «всё будет хорошо»? Но я даже не знаю, будет ли, а Корвин, как недавно сказал Рейн, заслуживает правды. «Мне жаль»? Нет, это точно не вариант. Корвин всё-таки принц Эмбера, пусть и не самый обычный, и жалость — последнее, что ему нужно. «Я тебя понимаю»? Но это ведь тоже будет ложью, ведь я понятия не имею, каково это — жить без зрения. Наконец, не придумав ничего лучше, я сказал: — Скажи, что я уверен, что он со всем справится. Рейн снова улыбнулся: — Я ему передам. — Ты ещё собираешься посещать его? — только тут осенило меня. — Он просил больше этого не делать, но я боюсь оставлять его в таком состоянии. Сейчас ему как никогда нужна поддержка. — Согласен, — бросил я и неожиданно вспомнил, зачем я изначально сюда пришёл: — Рейн, извини, но ты не мог бы сейчас выйти? Мне надо сделать то, зачем я здесь, и я предпочёл бы, чтобы это осталось в тайне. К счастью, Рейн был тактичным человеком и лишних вопросов задавать не стал.***
Я вытащил карту бубнового валета из кармана и снова уставился на неё, на этот раз постаравшись сосредоточить на ней всё своё внимание. Правда, сосредотачиваться мне приходилось, одновременно с этим удерживая в голове лицо Бранда. Карта, как и в прошлый раз, мигнула и на пару секунд стала чёрной, после чего я снова увидел то же самое помещение — его очертания были нечёткими, и там не было никаких источников света, поэтому мне пришлось напрячь зрение, чтобы рассмотреть человека, сидящего возле стены. — Бранд? — осторожно позвал я. — Кто здесь? — донёсся до меня голос, и я с трудом узнал в нём интонации своего брата — да что интонации, даже его голос изменился до неузнаваемости. Или это карта так его искажает? Карта снова мигнула, после чего изображение на секунду дёрнулось, и я всмотрелся в неё, молясь, чтобы контакт не прервался. — Это я, Рэндом, — сказал я. Молчание. — Бранд? Ты меня слышишь? Это вообще ты? — Да, — его ответ прозвучал с такой интонацией, словно ему было физически тяжело произнести одно слово. Я всмотрелся в темноту помещения, пытаясь разглядеть лицо своего собеседника, но мои попытки оказались тщетны. — Где ты? — Ты сам знаешь, где я. Я же просил тебя… — я так и не понял, о чём он там меня просил, потому что карта снова зашипела, а изображение замигало и померкло. — Что? — переспросил я, когда оно вновь появилось. — Зачем ты меня вызвал? — неприязненно осведомился он. — Хотел попытаться помочь тебе. И связаться с тобой, кстати, было довольно непросто. На пару секунд воцарилась тишина, и я подумал, что, возможно, со связью опять возникли проблемы. Но после этого до меня донёсся какой-то скрежет и помещение озарил дневной свет, в результате чего я смог наконец рассмотреть брата. Он был одет в лохмотья, а его борода и волосы сильно отросли. Сейчас в этом человеке с трудом угадывался тот Бранд, которого я помнил. Он был прикован цепью к стене, однако эта цепь была достаточно длинной, чтобы он мог свободно передвигаться внутри своей камеры. — Ты ничем не можешь мне помочь, — проронил он. — Тогда зачем ты вообще просил меня о помощи? Бранд пожал плечами и сел на пол, прислонившись к стене. — Я надеялся, что ты будешь умнее и не отправишься сюда в одиночку. Помочь мне сможет разве что целое войско. Ого. Это было обидно. — Серьёзно? И ты считал, что я успею где-то это войско достать? — Нет, но ты мог хотя бы попросить кого-то о помощи. Поступать так, как ты, было по-идиотски. — Я, вообще-то, мог там умереть, спасая твою шкуру, — огрызнулся я. — Не помешало бы сказать «спасибо», не думаешь? — Но не спас же, — резонно констатировал Бранд. — И ты не рисковал бы жизнью, если бы взял с собой кого-то ещё. — Знаешь что? Иди к чёрту, — не выдержал я. — Я на полном серьёзе хотел помочь тебе, но теперь вижу, что ты, похоже, в этом не нуждаешься. Хочешь меня оскорблять — пожалуйста. Только делай это не в моём присутствии. Сказав это, я поднял руку, надеясь тем самым прервать контакт. К счастью, в этой ситуации карта повела себя также, как все Карты Дворкина, и изображение Бранда растаяло, сменившись на бубнового валета. Единственным человеком, который когда-то пытался поднять мою самооценку, раньше был именно Бранд. Теперь он был человеком, который пытался всячески её понизить.