Сунув валета в карман, я плюхнулся на ближайший стул и стал думать.
На ум мне сразу пришли все теории, которые я строил, удирая от стражников Бранда в Отражения и обнаружив, что они тоже могут по ним перемещаться. Я по-прежнему не исключал возможность того, что они стояли и за исчезновением отца тоже. Значит ли это, что с ним получилось бы связаться тем же способом? Да, способ не идеальный, но какие у меня ещё есть варианты? Я ненавидел отца, но если выбирать между ним и Эриком, я всё-таки предпочёл бы первого. Может, он и Эрика бы с трона согнал, было бы здорово.
Кто вообще сумел так заморочиться, чтобы не только заточить Бранда, но и сделать так, чтобы никто из нас не смог с ним связаться? Это явно был кто-то осведомлённый об умениях и способностях членов нашей семьи, а никто, кроме моих родственников, под эту категорию не подходил. Но кто?
Я вновь вспомнил, что Бранд был одним из законных претендентов на престол. Избавиться от него имело бы смысл только для кого-то, кому также нужен трон. Хотя далеко не все из нас прямо заявляли о своих намерениях, поэтому я даже не знал, кто ещё охотится за короной.
На данный момент я склонялся к тому, что это сделал Эрик или один из тех, кто его поддерживает. Но тогда почему именно Бранд? Почему он аналогичным способом не избавился от своего главного соперника, Корвина?
Тут я вспомнил то, о чём подумал ещё в аэропорту в Калифорнии, и у меня возникла мысль: а что, если это сделал как раз таки Корвин?
Мне было немного не по себе об этом думать, но, в принципе, такое предположение ничему не противоречило. Правда, тут тоже непонятно, зачем было запирать именно Бранда, когда он мог запереть Эрика... но мог ли он вообще это сделать? Наверное, нет. Если бы Корвин видел угрозу в Бранде, он бы, скорее всего, устранил его способом попроще. Я, конечно, не знал о Корвине абсолютно всё, но знал, что он, как правило, идёт к своей цели напролом — в этом мы с ним были похожи. А то, что было сделано с Брандом, выглядело скорее как обходной путь.
Значит, Корвина отметаем. Остаётся Эрик и... кто-то ещё.
Интересно, а мог ли это сделать отец?
Допустим, на самом деле с ним всё в порядке и он просто по некоторым причинам скрывается в Отражениях. Хотя, конечно, в этом случае был бы уже другой мотив — остаётся только понять, какой именно.
Что, если отец хотел видеть на троне после себя кого-то конкретного из нас? В таком случае Бранд казался бы ему ненужным, и он мог бы его устранить, чтобы у того, кого он хотел видеть наследником, было больше шансов взойти на престол... но погодите, разве он не мог бы прямо заявить о своём решении, с его-то полномочиями? И, опять же, почему именно Бранд? Заточил бы тогда всех сразу — Эрика, Корвина, Жерара, Бенедикта, Блейза, да и даже меня — я ведь тоже имел право на трон, пусть он мне и к чёрту не сдался.
Я глубоко вздохнул и запустил обе руки себе в волосы.
Нет, что-то тут не стыкуется.
Ладно, даже если оставить попытки установить личность похитителя Бранда и посмотреть на это с практической точки зрения, то получилось бы у меня его спасти, если бы я попросил помощи? Да и у кого её просить-то? Жерар, допустим, согласился бы, к нему у меня нет вопросов. Фиона и Блейз, возможно, тоже, если бы только мне удалось установить с ними контакт.
Тут я вспомнил, что видел Блейза (или кого-то очень на него похожего) в Рэмбе, и в голове у меня почти автоматически всплыли анонимные письма с угрозами, но я прогнал от себя эти мысли. Даже если меня действительно хотели убить, автор письма получил то, что хотел — в Рэмбе меня больше нет, так что нечего об этом и думать.
Жерар, Блейз, Фиона... кто ещё? Корвин? Скорее всего, нет. Даже если не учитывать его текущее положение, они с Брандом были, вроде как, не в самых лучших отношениях. Сомневаюсь, что он захотел бы ему помогать, если бы только ему не было с этого какой-то выгоды. Ну, или хотя бы интереса.
Но согласился бы он помочь Бранду, если бы я его попросил?
И что важнее — хочу ли я сам ему помогать?
Да, это довольно эгоистичный вопрос, но я должен был задать его самому себе. Честно говоря, после того, как Бранд повёл себя в разговоре со мной, я уже не был так уверен, что мне хочется вызволять его из заточения. Если он продолжит на меня огрызаться и вести себя так, будто мы враги, то я даже предпочёл бы, чтобы он остался там.
Были ли мы с ним когда-нибудь врагами?
А друзьями?
Кто мы друг другу вообще?
Не буду врать, когда-то Бранд мне нравился. По-настоящему, почти так же, как Льювилла. Но была ли эта симпатия взаимной? Поначалу мне казалось, что да, раз уж он по собственной инициативе решил меня нарисовать и даже в кои-то веки сказать мне что-то хорошее. Могло ли за этим скрываться что-то ещё? Стоит ли допускать мысль, что это была своего рода манипуляция?
Но зачем ему мной манипулировать? У меня же нет ничего из того, что есть у него. Я даже не претендую на трон. Зачем использовать человека, который не может ничего тебе дать?
Тут я вспомнил Эрика, который вызывал меня по Карте, когда я находился в Рэмбе. Зачем ему было просить меня о помощи, если я тоже ничего не смог бы ему дать, даже если бы захотел? Может, он хотел, чтобы от Корвина отвернулись абсолютно все и чтобы он остался без малейшей поддержки? Но какой в этом смысл, если у Эрика всё равно было преимущество? Какая ему разница, сколько у его соперника людей, если у него их больше? Не думаю, что у него была цель заполучить меня в союзники. Скорее сделать Корвину больно.
От одной только мысли об этом меня накрывала жгучая злость.
Внезапно я осознал, что понятия не имею, почему эти двое враждуют. Это всегда воспринималось мной как что-то само собой разумеющееся, но наверняка у их взаимной неприязни есть какая-то причина. Они ведь буквально хотят убить друг друга, а без причины такая ненависть не возникает.
Ладно, оставим пока Эрика и Корвина и вернёмся к главной теме.
Допустим, у меня получится вызволить Бранда. Что мне это даст? Да, у меня будет на одного родственника больше, но изменится ли что-то от этого? Не думаю. Если уж совсем честно, то само наличие братьев и сестёр почти никогда не приносило мне выгоды.
Что хорошего он вообще мне сделал, кроме портрета и парочки комплиментов? Ничего, если смотреть правде в глаза. И его возвращение вряд ли что-то изменит. Смысл тогда тратить на него своё время и силы? Тем более когда он не очень-то и хотел меня видеть.
Честно говоря, я чувствовал себя немножко гадом, рассуждая об этом в таком ключе. Но с другой стороны, может, это и правильно? Я почти всю жизнь думал о других. Может, пора уже начать думать и о себе тоже?
А вдруг я хочу его спасти просто потому что мне больше нечего делать? В Рэмбе у меня хотя бы было занятие — пытаться понять, кто писал мне те анонимные письма. Не скажу, что попытки установить личность отправителя увенчались успехом, но я как минимум не помирал со скуки, думая об этом. Или помирал, но не всё время.
Что я вообще могу сделать в этой ситуации? Корвину сейчас уж точно ничем не помочь, а это было, пожалуй, единственное, чего мне хотелось.
Я встал со стула и походил по библиотеке, потом выглянул в окно, ожидая увидеть примерно то же самое, что было видно из окна моей комнаты. На первый взгляд так оно и было — из окон библиотеки также был виден город, совсем немного — море, и... кое-что ещё, чего я до этого не заметил.
— Какого дьявола... — ошарашенно пробормотал я.
Откуда-то из Арденского леса, край которого был виден из окна, тянулась длинная чёрная лента, как будто земля в этих местах была тщательно выжжена. Причём не только земля — лента пересекала уличную мостовую и преспокойно тянулась дальше. Я не разглядел, где эта своеобразная дорога заканчивалась, если заканчивалась вообще.
Но самым жутким было не это. В какой-то момент я заметил, что по дороге драпают несколько странного вида животных — в Ардене таких точно не водилось. Значит ли это, что они пришли оттуда, где эта чёрная лента начинается? Где она начинается вообще? Когда, и главное, как она успела здесь появиться?
Да что за чертовщина здесь происходила, пока меня не было?..
Я, конечно, был во многих Отражениях, но такое видел впервые. Эта чёрная дорога, да и те странные животные казались какими-то ненастоящими, словно их вырезали из совершенно другой локации и наскоро «приклеили» сюда. Мне всегда казалось, что Эмберу сложно нанести ощутимый вред, потому что он является центром всего. Отражения — другое дело, но о существовании Янтарного королевства даже никто не знал, кроме нашей семьи. Эмбер — это наш дом. Зачем кому-то из нас причинять ему вред?
Так я думал до текущего момента, потому что увиденное заставило меня резко в этом усомниться. Обычно я не так уж и легко меняю своё мнение, но сейчас мне, признаюсь, стало страшно. Что, если на самом деле Эмбер куда более уязвим, чем я думал? Если это так, то мы все можем оказаться в реальной опасности.
Интересно, а существуют ли Отражения, обитатели которых сильнее нас? Я привык думать, что нет, но теперь и в этом уже не был уверен.
У меня даже есть наглядный пример — дракон, охраняющий башню Бранда. В Эмбере таких точно не было, значит, он был из какого-то Отражения. И тем не менее, мои шансы против него были не то чтобы очень высоки — не будь у меня власти над Отражениями, и мне точно была бы крышка.
Главный вопрос в этой ситуации — можно ли что-то сделать с этой дорогой?
И сразу после него — кто, чёрт возьми, её создал?
Стоит ли развивать теорию, что это дело рук кого-то из моих родственников? Пока что мне на ум приходил только Бранд, и то это имело бы смысл только в том случае, если в башню его заточил кто-то из наших. Тогда он вполне мог захотеть отомстить. Но почему именно так? Он ведь наверняка понимал, что если в Эмбере произойдёт что-то плохое, то это так или иначе отразится на всех остальных мирах, которые он отбрасывает. Даже если Бранд не планировал возвращаться в Эмбер, ему пришлось бы находится в каком-нибудь Отражении и таким образом сталкиваться с последствиями. Это было бы невыгодно для него самого.
Или, может, он настолько возненавидел Эмбер за всё время своего заточения, что ему было уже плевать? Учитывая, что Бранд ходил на уроки Дворкина почти на регулярной основе, он вполне мог провернуть что-то подобное — хоть я и не представлял, каким образом. Это что, какая-то особо хитроумная магия? Сколько Отражений эта дорога затрагивает вообще?
Я встал со стула, потому что мне в голову внезапно пришла одна мысль. Я, конечно, не интересовался магией в той же степени, что и дети Клариссы, но расположение кабинета, в котором Дворкин проводил свои занятия, хорошо помнил. И если память мне не изменяет, там всегда было много книг. Может, есть смысл там покопаться? Глядишь, и информацию об этой странной дороге найду.
Кабинет Дворкина располагался в одной из башен замка, и чтобы добраться туда, мне пришлось потратить около получаса — дело в том, что к нему вела довольно длинная винтовая лестница, на которой к тому же отсутствовали перила. На этот раз у меня не было никого, кто мог бы мне помочь, и пару раз я серьёзно опасался, что грохнусь с этой лестницы и сломаю себе все остальные рёбра в придачу к уже сломанным Джейми.
К счастью, мои опасения не осуществились, и мне удалось добраться до кабинета, ничего себе не повредив. Дверь была не заперта, поэтому с проникновением у меня проблем не возникло. Да и непонятно, зачем её запирать — вряд ли Дворкин стал бы хранить там что-то ценное, учитывая, что многие из нас часто бывали здесь.
Я прикрыл за собой дверь и огляделся. Описывая лекции нашего деда, я часто применял к ним слово «уроки», но тем не менее, на аудиторию в земном университете эта комната была совсем не похожа. Тут даже не стояло парт, как обычно бывает в учебных заведениях, и в те редкие разы, когда на лекции приходили мы все без исключения, каждый из нас располагался где придётся.
Льювилла обычно занимала место на стуле возле книжного шкафа, что для неё было вполне типично. Блейз, Бранд и Фиона всегда располагались поближе к Дворкину — наверное, чтобы лучше слышать. Корвин сидел либо на подоконнике, либо где-то возле него, а Флора всегда приносила стул из своей комнаты — понятия не имею, зачем. Может, боялась, что у здешних стульев кто-нибудь ножки подпилит — было бы забавно, если бы это действительно произошло.
Сам я если и приходил на эти уроки, то стоял у самой двери, чтобы у меня была возможность в случае чего быстро и незаметно улизнуть. Я даже не знал, сколько они длились в общей сложности, потому что надолго меня, как правило, не хватало. Я слушал около получаса чисто для приличия, а потом мне начинало казаться, что я уже не в состоянии воспринимать то, что говорит Дворкин — не понимаю, как дети Клариссы находили в этом что-то интересное.
Впрочем, уходить мне никто и не запрещал.
...Так, ладно. Я сюда пришёл не за тем, чтобы вспоминать подробности того, что происходило в этом кабинете.
Подойдя к книжному шкафу, который, на моё счастье, никуда не делся за это время, я окинул взглядом корешки книг. Все они были о магии, а я не разбирался в этой теме, поэтому просто вытащил одну из них наугад.
Книга была про животных из разных Отражений — почти на каждой странице были рисунки с подробными пояснениями. Многих из них я видел впервые. Я бегло пролистал несколько страниц, не надеясь найти там что-то относящееся к чёрной дороге, но тут мой взгляд зацепился за рисунок зверя, подозрительно похожего на тех, что я видел.
Он был похож на одну из гончих Джулиана, но у него были длинные, как у саблезубого тигра, клыки, рога на голове и хвост, чем-то напоминающий львиный. Всмотревшись в пояснения, я понял, что эта тварь из Хаоса. Про Хаос я тоже особо много не знал, поэтому мне пришлось искать информацию ещё и об этом.
Тщательно просмотрев корешки всех книг, которые стояли в шкафу, я не нашёл ничего про Хаос и решил проверить письменный стол Дворкина. Перед этим я ещё раз оглядел помещение, но никаких книг, кроме тех, которые я уже видел, не обнаружил.
На письменном столе стоял канделябр, возле которого находились пустая чернильница и стопка исписанной бумаги. Я подвинул её в сторону, чтобы не смахнуть светильник (индицент с миссис Джойс и торшером, видимо, крепко въелся мне в память), и вгляделся в сделанные надписи — почерк у Дворкина был довольно неразборчивый, поэтому я только через три секунды смог разобрать их. На первых двух листах былм какие-то записи с кучей непонятных мне терминов, а на третьем находилась схема, которая заставила меня изучить этот лист детальнее.
На правом краю листа была сделана жирная точка с пометкой «
Эмбер». На противоположном конце находилась такая же точка, но уже с надписью «
Хаос». От Эмбера к Хаосу шли какие-то вертикальные линии, и мне понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что это, пока я не увидел подпись «
Отражения».
Насколько я помнил, Хаос — это именно то место, где Отражения заканчиваются. Значит ли это, что он сам тоже их отбрасывает? Я оглядел лист, надеясь найти там ещё какие-то пояснения, но их не было.
Отложив бумаги в сторону, я по очереди выдвинул все четыре ящика стола. В первых трёх ничего не обнаружилось, а в четвёртом лежала ещё одна книга. Правда, при ближайшем рассмотрении я понял, что к магии она не относилась — это был детектив. Судя по его внешнему виду, Дворкин перечитывал его много раз.
Тут я почему-то вспомнил, что Гордон тоже любил детективы — у него дома их было великое множество. Правда, шкафа в его квартире не наблюдалось, поэтому он свои хранил где придётся — несколько книг даже лежали у него под столом.
Не знаю, почему, но вспоминать Гордона мне было приятнее, чем Морганту, при том что с момента, когда я видел их в последний раз, прошло примерно одинаковое количество времени. Если так подумать, то даже чувства к ним я питал скорее разные.
Вопрос тогда в том, кого из них я любил по-настоящему.
***
— Всё, хватит, — отрезал Джоэл и категоричным движением отложил свой синтезатор на пол. Получилось у него это почти с размаху, и Даниэль, заметив это, озвучила мои мысли:
— Не ломай инструмент, а? У нас пока не так много денег, чтобы позволить себе новый.
Джоэл проигнорировал её слова и решительным шагом направился ко мне. Подойти вплотную у него не получилось, потому что я сидел за ударной установкой, но это не помешало ему встать напротив и уставиться на меня.
— Что? — спросил я, хотя сам догадывался, что он скажет.
— Рэндалл, так нельзя, — произнёс он. — Ты уже чётвертый раз забываешь свою партию. И у меня такое ощущение, что ты даже не понимаешь, что играешь. В ноты совсем не смотришь, — он нахмурился. — Можно узнать, что с тобой такое?
Я пожал плечами — не потому, что не знал ответ, а потому что мне не хотелось сейчас это обсуждать.
— Ты переживаешь из-за Гордона? — Ноа произнёс это прямо в микрофон, и я невольно поморщился, потому что вышло гораздо громче, чем я ожидал.
Все участники нашей группы были в курсе как наших с Гордоном отношений, так и того, что мы расстались.
— Нет.
Ноа вскинул брови:
— А чего тогда расстраиваешься?
— Я ничего не чувствую по этому поводу, — пробормотал я, машинально крутя в пальцах одну из своих барабанных палочек. Мне всегда казалось, что трюки с палочками — одно из обязательных для каждого барабанщика умений.
— И в чём проблема тогда? — поинтересовалась басистка.
— Именно это меня и беспокоит, — объяснил я. — Меня, чёрт возьми,
бросили, Даниэль. Я ведь должен чувствовать хоть что-то после этого! Я уже несколько дней жду, когда мне станет больно, обидно, я разозлюсь или что-то ещё, но ничего из этого так и не происходит, — я коротко вздохнул.
— Может, ты сейчас просто... скажем так, на стадии отрицания? — предположил вокалист.
Джоэл на секунду зажмурился и поднёс ладонь к уху:
— Ноа, если хочешь говорить в микрофон, отрегулируй громкость, пожалуйста.
— Извини, — сказал тот и сделал маленький шаг назад, чтобы расстояние между ним и микрофоном увеличилось.
Я мотнул головой в ответ на его предположение:
— Нет. На стадии отрицания случившееся кажется нереальным, а я полностью осознаю, что произошло. Просто... ничего не чувствую. И это пугает.
— Чем именно? — осведомился Джоэл.
— Не знаю, — признался я. — Это просто как-то... странно. Когда меня бросила моя бывшая девушка, я чувствовал себя совсем по-другому.
— Слушай, — Даниэль нахмурилась, словно не была уверена, что ей стоит продолжать, — а ты вообще уверен, что любил его?
Я в недоумении уставился на неё:
— Эм, что?
— Да, вы долгое время были вместе, но, может, на самом деле ты не чувствовал к нему того же, что он к тебе. И поэтому ты ничего не чувствуешь сейчас.
Я нахмурился, анализируя то, что она сказала. Гордон сильно отличался от Морганты, это факт. На протяжении всего времени, когда мы были в отношениях, у меня не было ощущения, что меня используют, в то время как с Моргантой у меня периодически возникали такие мысли. И несмотря на это, я даже не думал о том, чтобы её бросить — если бы сейчас я оказался в аналогичной ситуации, я бы, наверное, первым делом об этом задумался.
Но любил ли я его по-настоящему?
Мои чувства к Морганте были искренними, но можно ли сказать то же самое о моих чувствах к Гордону? Его любовь ко мне выглядела вполне настоящей, но что насчёт меня?
Чёрт, а что, если на самом деле
я его использовал?
Эта мысль заставила меня резко вскочить. Правда, сделав это, я забыл, что сижу за установкой, и в результате этого чуть не потерял равновесие, вдобавок стукнувшись ногой о малый барабан.
— Чёрт, Рэндалл, аккуратнее, — не то испугался, не то возмутился Джоэл. — Ты чего это?
— Я редкостный гад, — мрачно констатировал я, медленно садясь обратно.
Ноа вскинул брови:
— В смысле?
— У меня такое ощущение, что я им пользовался, — поделился я своими мыслями. — Потому что, знаешь, — обратился я к Даниэль, — после того, как ты это сказала, я начинаю думать, что ты права.
— А что я сказала? — поинтересовалась она.
— Ну, что я на самом деле его не любил, — я коротко вздохнул. — Может, это и правда.
После осознания этого мне начало казаться, что я вёл себя по отношению к Гордону почти так же, как вела себя Морганта по отношению ко мне. Хоть я и не думал о том, чтобы его использовать. Мне даже всё это время казалось, что я тоже люблю его, пока Даниэль не предположила обратное. И я его не бросал — он сам принял решение это сделать.
Может, это было даже к лучшему.
— Даже если так, с какого перепуга ты редкостный гад? — поинтересовался Ноа.
— Я ведь уже сказал: мне кажется, что я им пользовался.
— В плане... ? — басистка оборвала фразу и вопросительно посмотрела на меня.
— У вас в отношениях было какое-то неравноправие или что-то вроде этого? — спросил Джоэл.
— Да вроде бы нет. Если мне что-то не нравилось, я мог спокойно об этом сказать, и Гордон с пониманием к этому относился. Да и я сам старался всегда учитывать его мнение. Я не заставлял его делать то, чего он не хочет, но сейчас я чувствую себя виноватым за то, что даже не испытывал к нему того же, что и он ко мне.
— Но ты же не можешь заставить себя полюбить кого-то, — возразил Ноа.
— Наверное, — не стал спорить я, — но мне паршиво в принципе от того факта, что я не смог ответить ему взаимностью.
Если смотреть объективно, то у меня даже не было особых причин не влюбляться в него. Морганту, которая не воспринимала меня всерьёз и относилась ко мне как к своей игрушке, я почему-то любил. Гордон был хорошим человеком, и он заслуживал искренних чувств с моей стороны. Почему же их не было?
И главное, почему я вообще только сейчас понял, что не любил его?
Как это работает вообще?
— Рэндалл, я не думаю, что можно полюбить кого-то, только если захотеть, — сказала Даниэль. — Ты можешь понимать, что человек — последняя мразь, но всё равно любить его. Или наоборот.
— Да, я в курсе, — буркнул я.
— Я к тому, что переживать из-за этого не стоит, — добавила девушка.
— Он сам решил закончить ваши отношения, — добавил Джоэл. — Может, он просто сам понял, что ты его не любил, вот и всё.
— Мне он сказал совсем другое.
— И тем не менее.
Я вздохнул и положил свои барабанные палочки на пол, потому что понял, что играть я сейчас всё равно буду не в состоянии. После разговора с друзьями на эту тему моё опустошение ушло, но на его место пришла какая-то непонятная мне печаль.
***
Иногда мне кажется, что меня по некой причине привлекают какие-то абсолютные мерзавцы, а на действительно хороших людей меня почему-то не тянет — Корвин был исключением.
Хотя влюблённость в него мне доставила даже больше проблем, чем отношения с Моргантой. Но никто из нас, разумеется, виноват в этом не был. Если бы я мог каким-то образом поменять своё происхождение, чтобы он перестал приходиться мне братом, я бы без раздумий так и сделал.
Интересно, а смогли бы мы найти общий язык, если бы не были братьями?
Наверное, да. Не думаю, что происхождение сильно влияет на общение. Взять хотя бы Рейна — его смело можно назвать другом Корвина, хотя положение при дворе они занимают разное и родственниками друг другу не приходятся. Просто у них есть общие интересы.
Тут мне пришлось прогнать эти мысли, потому что ручка двери, которую я предварительно закрыл, неожиданно опустилась.
Похоже, на этот раз мне снова крышка.
