Mea maxima culpa. In nomine patris

- Серхио, душа моя, напомни, будь добр, разве я не просил тебя увести своих людей и оставить меня одного? Голос Теньо в телефонной трубке был сладким, словно патока. Именно эта сладость - липкая, обманчивая, и позволила Вьехо понять: Северянин злой, как черт. Кого-то другого вкрадчивые нотки низкого, с бархатной хрипотцой, голоса может быть и обманули. Но только не Серхио Алвареса. Он слишком много времени провел бок о бок с этим хромым пентюхом, чтобы ласковая нежность могла его обмануть. Когда Теньо на самом деле бывал нежным, он звучал совсем по-другому. О! Это были совершенно другие тона! В такие моменты — а их по пальцам пересчитать — Нортеньо порыкивал, словно сытый, довольный ягуар. Отец Серхио давно еще - будущий дон Вьехо тогда пацаном сопливым был - во время охоты наткнулся на раненого котенка ягуара. Принес в дом, выходил, назвал Куру и даже соорудил ему вольер. Чтобы по двору не шастал да не лазил в курятник. Ягуар окреп, подрос, сбежал из вольера, перебил всех кур, напугал мать чуть не до обморока, и после отец отвез Куру в зоопарк Каракаса — на воле он вряд ли бы выжил. Вьехо помнил, как тот урчал — сыто, лениво, так, будто бы именно он был в доме хозяин, а вовсе не отец Серхио. Вот так же точно — сыто, лениво, по-хозяйски рычал Нортеньо, когда бывал нежен со своим Вьехо. Нежный Северянин — это же кара небесная! Вьехо вздохнул тяжело, некстати вспомнив вдруг красавца Куру. Ему, пацаненку, тогда жаль было расставаться с дикой кошкой. Да ничего поделать нельзя было. Вздохнул и ответил Северянину: - Да конечно! Так я и оставил тебя без прикрытия! - Без прикрытия или без соглядатаев, Серихо? - все тем же вкрадчиво-нежным тоном спросил Теньо. Северянин заметил людей Вьехо, ну еще бы! Глазастый сукин сын — с удовольствием подумал о своем партнере Серхио. - Убери своих мальчиков! - настойчиво попросил Теньо. - Убери их! Я еду домой, если тебе это так интересно. К себе домой, так что не переживай, мамочка. И отключился, язва такая! Не то чтобы Вьехо переживал, в конце концов он не кривил душой, когда говорил часом ранее сыну Северянина, что он его папашке не нянька. Только вот… Оставлять Теньо одного не хотелось. Черт его знает — вовсе не заботой было продиктовано это нежелание, а какой-то смутной тревогой. Северянин вроде как и был психом натуральным, а все ж таки не из тех, кто пускает блаженные слюни да сам за собой ходить не в состоянии. Но тем не менее Серхио чувствовал, что без его пригляду этот пентюх может наворотить дел. Вьехо, понимая прекрасно, что с таким подходом он только оттолкнет от себя Теньо, давил в себе это постоянное желание быть рядом, оберегать, проверять, все ли в порядке. Давил на корню — он сам, если бы ему кто стремился каждый день вытирать сопли, просто послал бы вытиральщика куда подальше. Но не переставал за Криса волноваться. За Криса? Или за себя самого? Вьехо ненавидел сложные задачки. С самого еще детства. А Северянин — это была не просто сложная задачка. Он был… Как его… В школе проходили, в старших классах… Интеграл, вот как! Хер ты разберешься в этих самых интегралах, но интересно же разбираться. Вот Вьехо и страдал. А еще любопытство разбирало — как там прошла встреча с Росси? Не нужно быть семи пядей во лбу — а Вьехо таким не был никогда — интегралы-то так и не освоил — чтобы понять: уж если глава ИВД самолично пожаловал в их Богом забытый городишко, то случилось что-то из ряда вон. И от Теньо это самое «из ряда вон» потребует усилий таких, каких у него… Хватит ли? Ну да он, Вьехо, если надобность возникнет, поможет. Плечо подставит, раз уж трость Северянина теперь у его сына. Чтобы не забивать голову тревожными мыслями, Серхио занялся делом. Для начала раздал ЦУ своим первым помощникам, затем раздал люлей вторым помощникам, а напоследок еще вставил пистон Киту, который отвечал за безопасность домочадцев. Одна из камер таки оказалась не рабочей. Уж сколько можно твердить, что видеонаблюдение — это не просто ключ к системе безопасности, это вообще основа основ. И Кит — толковый же мужик! Так какого хера он до сих пор не исправил поломку? К концу дня захотелось вставить пистон еще и родному сыночку — тот прописался в комнате святого отца Магнуса и выписываться оттуда не желал. Покидал свою зазнобу — а то, что пацан втюрился, невооруженным глазом видно — для того только, чтобы сбегать на кухню к Хуаните да принести выздоравливающему чего-нибудь вкусненького. Но на разговор с сыном Вьехо так и не решился. Понимал же — начни он убеждать Паоло, что такая вот привязанность ни к чему хорошему не приведет, сам же для парня злейшим врагом станет. А доверие и дружбу сына терять, ясное дело, не хотелось. Но и попустительствовать зарождающемуся роману нельзя было. Зароманить со святым отцом, не с кем-нибудь — вот же угораздило мальчишку! Подумав об этом, Вьехо коротко перекрестился — он-то сам был ничем не лучше. Не умнее. Не осмотрительнее. Сам позволил святому отцу — пусть и бывшему — охмурить себя, привязать накрепко, да еще и растекаться сладкой лужицей, когда слышишь довольное сытое урчание этого большого и опасного — еще какого опасного! - дикого кота. В мире животных, мать твою! В общем, промаявшись до вечера всякой херней, Вьехо таки не удержался. Прыгнул в автомобиль и дал по газам. И помчался на побережье. Туда, где Теньо выстроил себе дом. Серхио всегда нравилось это место — узкая полоска пляжа, песок: белый, мелкий, теплый, и маленький домик в тени деревьев, что росли сразу за дорогой, которая вела в Каракас в обход национального парка Авила. Здесь обосновался Теньо много лет назад. И как Серхио ни уговаривал его переехать к себе в поместье, Северянин все отнекивался. Солнце — большое, красное - утонуло в темных водах залива, когда Алварес остановил свой Ягуар возле дома Нортеньо. Посигналил дважды — он всегда так делал, когда приезжал в домик на побережье. Не ломился в дверь сразу же, а предупреждал: вот он я, открывай скорее! И Северянин выходил на крыльцо, облокачивался на перила и смотрел, как Серхио идет к нему по дорожке, выложенной каким-то серым камнем — хрен знает, где Теньо нашел здесь такой. Сейчас на звук клаксона к Вьехо никто не вышел. Он тогда чуть не бегом пустился по этой самой каменной тропинке, взбежал по ступенькам, затарабанил в дверь. Но открывать ему никто не спешил. - Теньо! - заорал Серхио. - Открывай, черт бы тебя драл! И дверь приоткрылась. Сама собой приоткрылась, от удара кулака. - Теньо? - отчего-то шепотом произнес дон Вьехо, заглядывая внутрь. Дом был пуст. Это Серхио понял, когда обошел его весь — осмотр и минуты не занял, это ж не домище Вьехо, который за одну минуту не обойдешь. - Черт, где ты? - не на шутку испугался Серхио и выхватил телефон. Набрал номер и услышал незатейливую мелодию — телефонный аппарат Северянина валялся на тумбочке возле кровати. Значит, он сам должен быть где-то поблизости. Где? Северянин обнаружился на пляже. Вернее — его одежда. Алварес, поднимая с песка светлую льняную рубаху Теньо, тревожно всматривался в ночь, в море, в волны, что набегали на песчаный берег и со змеиным шипением откатывались назад. Сколько Серхио знал Криса, тот не любил купаться. Ни разу Вьехо не видел, чтобы тот полез в воду. Даже спросил однажды — если ты не любишь море, нахрена ж поселился на самом берегу? Ответ Теньо был предельно ясен. - Я вырос на побережье, - сказал он и улыбнулся. Серхио запомнил эту его улыбку. Добрую. Светлую. Он улыбался своим воспоминаниям о доме и там, далеко-далеко, за тысячи и тысячи миль отсюда Крис Хемсворт был счастлив. Только там он и был счастлив — подумал тогда Вьехо. Там, где совсем другие волны — холодные, серые — лижут кромку прибоя, выносят на каменистый берег хлопья грязной пены. Там, в далеком северном краю он, Серхио Алварес, никогда не был и никогда не будет. Ему там места нет. И от мысли этой становилось немного грустно. Самую малость — сам-то Крис был рядом, только руку протяни и дотронься. Сам он был рядом — а вот сердце его… Идиот! - обругал сам себя Вьехо. Человек не может жить без сердца, значит и сердце Северянина тоже рядом. Рядом с тобой. Но не твое. Не твое ведь? Пока что… - Я родился на побережье, - еще раз повторил Хемсворт, улыбаясь своим воспоминаниям. - Я просыпался каждое утро и смотрел на море. А потом… Потом я вырос. Уехал в Рим. Мне не хватало этого — шороха волн по утрам. Понимаешь? Наверное, Вьехо понимал. По крайней мере взглянул на Теньо с пониманием. Крис сказал ему тогда самое главное — он вообще был до предела откровенен с Серхио, и тот не знал, радоваться ему или наоборот, сердиться. Иногда он думал, что не хотел бы, чтобы Хемсворт настолько глубоко раскрывался перед ним. - Море… Оно чуть было не погубило меня, но не справилось, и вместо того, чтобы сгинуть в его водах, я смог зачать Магнуса. Море чуть было не погубило меня во второй раз, но вместо того, чтобы забрать мою жизнь, оно отняло у меня сына. Я люблю море. И ненавижу его всей душой. Понимаешь? На этот раз Вьехо покачал головой из стороны в стороны и посоветовал принять красную таблетку. Он не понимал, не хотел понимать, когда Теньо принимался рассуждать о море, как о живом существе. Но видимо, это и было безумием Криса — наделять разумом неодушевленное. Сейчас, всматриваясь в темную морскую гладь и изредка поглядывая на брошенные на берегу вещи, Вьехо, пожалуй, понял, о чем тогда говорил ему Теньо. Сейчас он сам ненавидел море, словно оно было живым организмом. «Отдай мне его!» - молил Серхио море. И оно услышало молитвы. Через пару минут напряженного всматривания Вьехо заметил приближающуюся к берегу фигуру пловца, уверенно вспарывающую волны. А еще через минуту Теньо вышел из воды, припадая на раненую ногу чуть сильнее, чем обычно. Вопрос «Нахрена ты полез в воду с больной ногой?» готов был сорваться с губ, но Вьехо осадил себя и промолчал. Он Северянину не нянька. Так он решил. Так они оба решили. Поэтому он просто смотрел, как Теньо выходит на берег, любовался его обнаженным телом, влажно поблескивающим в неярком свете полумесяца. Сколько времени прошло, Вьехо изучил это тело до самой мелкой морщинки, до самого маленького шрамика. Изучил руками, губами, языком — а все равно вот в такие моменты замирал, пораженный — у Криса было совершенное тело. Если правда говорят, что Господь создал мужчину по образу и подобию своему, то тело Хемсворта тому подтверждение. Богохульство? Наверное. Серхио хотел было перекреститься, но не стал. Отчего-то он никогда не творил крестное знамение перед бывшим святым отцом Крисом. - Знаешь? - Теньо опустился на разбросанные по песку вещи и, похлопав ладонью рядом с собой, приглашая таким образом Вьехо сесть с ним рядом, принялся массировать больную ногу. - Я ведь ни разу не купался в теплых морях. Удивительно — сколько раз я барахтался в ледяной воде… Представляешь, мы маленькие когда были… Мы с Тором, у нас игра была — кто первый на берег выйдет, тот проиграл. Ух, как же нас мать ругала, когда увидела, как мы сидим в ледяной воде! Губы синие у обоих, зубы стучат… Торстейн сказал матери, что это он меня на спор подбил. Дурачок… И Северянин улыбнулся. Этой своей улыбкой — ласковой, светлой. Улыбкой, которая никогда не предназначалась Вьехо. - Я ни разу не купался в теплом море, Серхио, - повторил Хемсворт. - И что случилось сегодня, отчего ты полез в воду? - поинтересовался Вьехо. - Что такого предложил тебе Росси? - Мою жизнь, - просто ответил Северянин. - Он может вернуть все то, что я однажды потерял. По собственной глупости… И из-за болезни. - Бойтесь данайцев… - тихо произнес Серхио. Историю он знал лучше, чем интегралы, и кем были эти самые данайцы, хорошо представлял. Крис покачал головой: -Его Преосвященство думает, что он явился ко мне с индульгенцией, и тот факт, что прибыл он лично, ценность этой самой индульгенции повышает кратно. - Хитрожопый сукин сын, - заключил догадливый Вьехо. - Росси полагает, что ради возможности вернуться… Ведь он предложил мне вернуться домой, Серхио! Он говорит, что я даже смогу продолжить работу в Институте. Я смогу увидеть близких… На этой фразе Крис замолчал, и Алварес его не торопил. Он никогда не торопил Северянина. Никогда не пытался заставить его делать или говорить что-то до тех пор, пока он сам не решит, что настало время сказать или сделать. - И дело даже не в цене, которую мне придется за эту возможность заплатить, - наконец, прервал молчание Нортеньо. - Кто на этот раз, Теньо? - спросил Вьехо. - Кто должен пойти в качестве оплаты? Я? - Слушай, Серхио, - Крис оставил в покое больную ногу, посмотрел в упор на собеседника. - А ты не боишься вот так, в одиночку, приезжать сюда? Ко мне. Вот море, а вон там лес. Если кто кинется тебя искать… Ведь не найдут же. Дон Вьехо лишь хохотнул и достал из-за пояса пистолет. А из голенища высокого ботинка вынул охотничий нож, внушающий уважение одними только своими размерами. - Я вооружен, дурья твоя башка, - с усмешкой сказал Серхио. - А ты без трусов. И хоть я знаю, что ты и голыми руками способен отправить человека на тот свет, однако же со мной тебе придется повозиться. - Росси думает, я соглашусь, - отвернулся от Вьехо Крис. Уставился на море, пустил скакать по волнам небольшой плоский камушек. - Он думает, что сделал это предложение Крису Хемсворту. Но он не учел одно. Крис Хемсворт мертв. Утонул. Да и если бы даже остался в живых — кому он там нужен? Семье, которая его презирает? Это уж вряд ли! Сыну, который не хочет даже по имени его называть? Магде… Это имя Теньо произнес с нежностью. С тихой, робкой почти что нежностью. Такой, на которую - Серхио был уверен — его давний любовник и способен не был. - В общем! - Крис рубанул ладонью воздух, как будто бы отсекая себя самого от всех тех, кого он только что перечислил. - В общем - Крис Хемсворт мертв. Так что монсеньор Росси пытался торговаться с мертвецом, а это чревато… - Ты таблетки сегодня принимал? - спросил Вьехо. Когда Теньо начинал вот так вот рассуждать о самом себе, у него волосы на теле дыбом вставали. - Не-а! - ответил он почему-то радостно. - Что ты задумал? - Серхио схватил Хемсворта за плечи. Встряхнул хорошенько. - Я же чувствую, ты что-то задумал… - Ничего такого, что тебе не понравилось бы, - хитро прищурился Северянин и вдруг подался вперед, впечатался грудью в грудь Вьехо, обхватил его руками за шею. - Что ты… - Хватит вопросов! - соленые губы прижались к губам Серхио, целуя осторожно, пробуя на вкус. Он всегда целовался так — сначала слегка, еле-еле, не целовал даже, а так, разминался. И лишь спустя короткое время, когда наиграется, налижется, тогда только раздвигал языком губы и принимался исследовать рот, отчего Вьехо шалел буквально. Поцелуи Теньо были глубокими, влажными, развязными. Громкими даже. Он постанывал, запуская язык как можно глубже в мягкий, податливый рот Вьехо, дышал шумно, когда тот перехватывал инициативу и вламывался в рот Теньо, хозяйничая там, облизывая десны, прикусывая слегка губы. - Хочу тебя! - он всегда заявлял это. Произносил вслух, как будто Серхио не понимал, чего именно хочет сейчас партнер. - Хочу тебя! - повторил Теньо и откинулся на сброшенную еще ранее одежду, подставляя уже не мокрое после ночного купания, но соленое на вкус тело под ласки Вьехо. И тот щедро эти самые ласки дарил. Трогал везде. Руками, губами, языком — всем, чем хотел. Там, где хотел. Так, как хотел. И всё слушал. Задыхаясь от нежности, слушал, как утробно мурлычит Теньо, заласканный, зацелованный. Он рыкнул довольно, когда его плоть скользнула в теплый, шелковый рот Вьехо. Когда мягкие губы сомкнулись вокруг ствола и заскользили влажно вперед-назад. Когда язык обвел по кругу головку. Когда горло расслабилось, пропуская глубже. Он вскрикнул, когда внутрь его тела проникли сильные, немного грубые на ощупь пальцы любовника, когда они принялись оглаживать изнутри, стараясь задеть чувствительный бугорок простаты. Его выгнуло дугой, когда Вьехо вошел в раскрытое тело. Вошел одним плавным движением. Глубоко. И так замер, давая Теньо возможность привыкнуть к своим размерам. А размерами дон Вьехо мог бы без ложной скромности похвастаться. Но Северянин не желал ждать. - Ну же! - подстегнул он любовника и вильнул бедрами, насаживаясь еще глубже. - Ну же! Трахни меня! Хочу, чтобы жестко! Хочу… И Серхио сорвался. Просто крышу унесло нахрен. Тормоза отказали. Да они и предусмотрены не были в общем-то. Не тогда, когда сильное, красивое, соленое то ли от морской воды то ли от пота тело Теньо бьется под тобой в ожидании оргазма. Когда он подмахивает так сладко и стонет так хрипло. Когда он разводит ноги как можно шире, чтобы принять чужой член как можно глубже. Еще глубже! Еще! Он выкрикнул это — еще! - и Вьехо принялся вбиваться внутрь уверенными, резкими толчками. Еще! Только не останавливайся! Так, как у тебя всегда получалось. Чтобы вытрахать из головы всю дурь. Чтобы ни одной мысли не осталось. Чтобы только ты… Только ты… Серхио показалось, что Крис произнес это… Едва слышным шепотом. На выдохе. Когда судорога оргазма сотрясла его тело. - Только ты... — так он сказал и затих, доверчиво кутаясь в объятия любовника. И вновь заурчал довольным, сытым, не одомашненным — какое там! - но прирученным диким котом. Долго лежать, обнявшись, прижавшись друг к дружке так, что не оторвать, не получилось. - Холодно, - Крис завозился рядом, не зная, то ли устроиться поудобнее, то ли подняться и пойти в дом. - Холодно. И песок всюду… - Ага! На жопе у тебя! - хохотнул Вьехо и ущипнул Хемсворта за ягодицу. Тот шикнул на него, укусил за ухо. - Поедем! - и он все-таки выпутался из крепко держащих его рук Серхио. - Поедем к тебе. Там.. Магни и Паоло… - И с ними Кит и пара десятков моих людей. Так что ничего с твоей корзиночкой не случится. - Поехали! - повторил Теньо, натягивая на себя перепачканную в песке одежду. - А ты чего приезжал-то? - спохватился Вьехо. Именно этот вопрос он и намеревался задать Северянину с самого начала. - Так искупаться же! - подмигнул ему Теньо, когда устроил свой зад на пассажирском сидении Ягуара Серхио. На самом деле он приехал на побережье с одной лишь целью. Сейф, который был хорошо спрятан в подвале дома. Спрятан так, что даже догадываясь, что он там есть, найти его можно было только точно зная, где искать. В сейфе хранились материалы. Те немногие материалы, которые Теньо, используя свои связи, мог собрать и на самого монсеньора Росси, и на некоторых сотрудников ИВД, наиболее приближенных к руководителю. Информации этой было не так чтобы очень уж много, и пошатнуть положение Антонио Росси с помощью собранных материалов у Хемсворта вряд ли бы получилось. Но взглянуть, освежить в памяти эти сведения было необходимо. Для того, чтобы впоследствии решить, как он сможет противостоять давлению Ватикана. Сможет ли? Они подъехали к поместью дона Вьехо, когда до рассвета оставалось каких-нибудь полчаса. - Я в душ, - сообщил Теньо, когда Кит, разбуженный приездом хозяина, доложил им с Серхио обстановку. Спокойную — слава всем богам! - обстановку. - В моей комнате тоже есть душ, - провожая взглядом удаляющегося Кита, Вьехо обнял Теньо сзади и слегка царапнул зубами все еще соленую шею. - Нет, прости, - Северянин развернулся к нему лицом и ласково коснулся скулы костяшками пальцев. - Прости, я… Я хочу быть поближе к сыну… И Вьехо его отпустил. Он бы тоже хотел быть ближе к Паоло, пусть даже так — в соседней комнате, через стенку — если бы не видел сына восемнадцать долгих лет. Нортеньо как раз вышел из душа и успел одеть чистые джинсы и футболку, когда услышал, как кто-то постучал в дверь. - Войдите! - негромко разрешил он и, замер, пораженный, увидев, как в комнату входит его сын, тяжело опираясь на его же любимую трость. - Магни? - Северянин даже рот приоткрыл от удивления. - Я слышал, что ты не спишь, - его сын тихо притворил за собой дверь, но маялся на пороге, не решаясь пройти в комнату. - Ты-то что не спишь с утра пораньше? - с беспокойством спросил Крис. - Как чувствуешь себя? Не рановато встал с постели? Но Магнус проигнорировал его заботливые вопросы. - Я подумал… Знаешь, дон Вьехо рассказал мне кое-что, пока тебя не было. И я подумал… Нам нужно поговор… - Магни споткнулся на полуслове, взгляд его метнулся в сторону окна. Там, за окном, медленно, лениво вставало солнце. Метнулся и снова вернулся назад, встречая твердый взгляд Криса. Глядя в такие же точно, как у него самого, небесно-голубые глаза. - Мы могли бы поговорить, отец?