Mea maxima culpa. In nomine patris

- Я могу войти? - осведомился Том, когда племянник его мужа отворил, наконец, дверь. Том стучал и стучал, не решаясь вторгнуться в чужое личное пространство, и ему все не открывали, хотя Хиддлстон — давно уже Хемсворт — прекрасно видел, как парень поднялся к себе и запер дверь. И это пугало — то, что Магни не торопился открывать. Тор бы вошел — даже несмотря на то, что его никто не приглашал. Тор бы вышиб эту дверь нахрен. Тору вообще не нужны были приглашения. Такой уж он был. Торстейн приходил, смотрел и побеждал. Если впереди у него маячила цель, то все препятствия он прошибал упрямой башкой. По мнению супруга, это был не самый лучший способ достижения цели — какой бы она ни была. Том искал кружные — более безопасные — пути. Том считал, что голова нужна не только для того, чтобы вышибать ею двери. И самым удивительным было то, что муж абсолютно соглашался с Томом. Соглашался... и сносил с петель следующую дверь. Тор был неуправляемым. Но это был Тор. Его силе, его воле и его неуправляемости можно было либо подчиниться, либо уйти. Том знал совершенно точно — он ни за что не сможет уйти от Торстейна. Он уже пытался не раз. Результат всегда был одинаков — Тор приходил, смотрел и побеждал. Разочарование. Именно эта эмоция явно читалась на уставшем лице Мартинссона, когда он, отворив дверь, отступил на шаг, позволяя Томасу войти. Хиддлстон облегченно выдохнул — судя по всему, он выдернул мальчишку из душа, потому-то тот и не открывал так долго. Магнус, промокнув мокрые кудряшки, отбросил в сторону влажное полотенце, кивнул неопределенно, позволяя гостю располагаться, как ему будет удобно. Том тут же опустился в кресло, вытянул с наслаждением раненую ногу — подъем на второй этаж дался ему нелегко. Разочарование — вовсе не Тома ожидал увидеть отец Магнус. Надо отдать ему должное — Мартинссон попытался скрыть свое недовольство, улыбнулся тепло, предложил холодный сок… Том предпочел бы чего покрепче, да и Магнусу, судя по всему, не мешало принять внутрь чего-нибудь горячительного. Но Томас не хотел распоряжаться в чужом доме. Хотя и от сока отказался. - Ты, должно быть, ожидал увидеть Криса, - предположил Том, с удовольствием отмечая, как боль, постепенно разжимая свои цепкие пальцы, перестает терзать простреленную ногу. - Он сейчас беседует с твоим дядюшкой, - объяснил Хиддлстон после того, как Магнус молча кивнул, подтверждая его предположение. - Они там не поубивают друг друга? - шутливо хмыкнул Магни, но Том видел — пацан взвинчен и сейчас пытается затолкать поглубже тревогу. От Мартинссона не укрылось свирепое выражение лица дяди Тора, когда тот увидел брата. - Они большие мальчики, - пожал плечами Том. - И если чья-то физиономия после этого разговора украсится синяком или ссадиной — что ж… - Твоя нога… - Магнус с сочувствием глядел, как его собеседник разминает травмированную конечность. - Я бы сказал «до свадьбы заживет», но не хочу снова разводиться с твоим дядей, - улыбнулся Том. - Мне жаль… Жаль, что вам пришлось втянуться во все это, - развел руками преподобный Мартинссон. - А для чего, по-твоему, нужна семья? - Том говорил негромко, но твердо. Иногда Магнус задавал себе вопрос — как в этом человеке сочетаются такие несочетаемые, казалось бы, качества, как мягкость и стойкость? Он мог казаться хрупким, уязвимым. Он был тверже стали — когда это было необходимо. Он приходил, смотрел и побеждал — даже тогда, когда шел кружными путями. Том наблюдал за парнем внимательно. Тот держался. Куда лучше, чем держался сам Хиддлстон после того… После того, как он первый раз отнял жизнь. Магнус пытался шутить и делал вид, что его беспокоит раненая нога Тома… Но Томас слишком хорошо знал Магни, чтобы понимать — тот держится исключительно на зубах, как говорится. Еще чуть-чуть, стоит только разжать зубы… - Это всегда будет с тобой, - произнес Том, твердо встречая непонимающий взгляд племянника. - Ты убил человека, и… - И я знал, что однажды это случится, - Магнус все еще делал вид, что все в порядке. - Ты не должен оставаться наедине с этим, - мягко проговорил Томас. - И однажды это случится снова, - Магни как будто бы не слышал, что ему говорит дядюшка. - Снова и снова… - Если ты не решишь уйти из ИВД, - подсказал Хиддлстон. - Я не уйду из ИВД. Магнус сцепил зубы еще крепче, едва ли не до судороги. Тому показалось, что они скрипнули. Еще чуть-чуть, и начнут крошиться. Тогда жизнь парня превратится в мелкое крошево. Тогда он уже ничем не сможет помочь Магни. И никто не сможет. - Я не уйду из ИВД, - повторил преподобный Мартинссон, и Том улыбнулся про себя, отмечая эту схожесть характеров всех без исключения Хемсвортов. Они были упрямы, как тысяча мулов. Но не это ли ослиное упрямство было причиной их буквально звериной живучести? - Я думал об этом, - признался Магнус. - Хотел оставить служение, но как я могу? Как я могу, дядя Том? Крис… Отец говорил мне, что они делают с людьми — в Институте. Как они буквально ломают людей через колено. Но что если… Что если пройдя через ломку, я стану сильнее? Таким же сильным, как Крис… Крис черпал силы в своем безумии. Об этом Том должен был сказать парню. Но тому, похоже, не нужно было ничего объяснять. - Я это почувствовал, Том! - повысил голос Мартинссон. - Сегодня, там, на заводе… Ох, Том! Там была бойня! Самая настоящая, и я был в центре этой самой бойни. И я это почувствовал — что-то внутри, что-то чужое, темное… Оно скреблось и царапалось… Оно пыталось вырваться наружу… И я не чувствовал страха. Я стрелял, потому что тот человек целился в отца. И я бы выстрелил снова. - Это то, что делает мужчина — защищает семью, - жестко произнес Том. - Я испугался того, что почувствовал, - признался Магнус, пряча взгляд. - Не того, что отнял жизнь, а того, что, отнимая, считал себя правым. И того испугался, что рвалось и царапалось внутри меня. Том молчал, никак не комментируя его слова, позволяя отцу Магнусу самому сделать вывод. - Это — безумие? - Мартинссон поднял глаза — сухие, покрасневшие, больные совсем. - Сам скажи, - пожал плечами Томас, не пытаясь щадить мальчишку. Если тот принял решение остаться в ИВД, никто не будет держать его там в тепличных условиях. Он должен решить — раз и навсегда — кто же он такой: любимый всеми солнечный мальчик Магни или офицер прелатуры святого престола отец Магнус. - Если это безумие, то пусть оно станет моим оружием, - был ответ. Том кивнул веско. Выбор был сделан. Не было больше Магни — нежного, яркого, солнечного, всеми ими любимого. Преподобный Мартинссон — так теперь следует обращаться к этому повзрослевшему едва ли не за один миг мальчику. Преподобный Мартинссон… Крису придется смириться — его сына не минует чаша сия. Он выпьет ее до дна — чащу служения Господу. Он станет тем, кем Крис не смог стать — щитом Его и мечом Его. И да будет так. Том поднялся — ему больше нечего было здесь делать. Преподобный Мартинссон смотрел на него с облегчением. Та боль, что минутой ранее плескалась в его глазах — таких же точно, как глаза Криса — теперь улетучилась, будто бы раскрошилась под твердым решением святого отца. - Дядя Том! - позвали его, когда Хиддлстон-Хемсворт уже стоял в дверях. «Дядя Том» - от этого ласкового имени стало тепло на сердце. Он все еще там — их Магни — он там, внутри у преподобного Мартинссона. Он сохранит это — тот свет, что всегда сопровождал Магни повсюду, где бы он ни шел. Томас остановился, обернулся, вопросительно глядя на племянника. - С днем рождения, дядя Том! - и в следующую секунду Томаса сжали в фирменных медвежьих объятиях всех Хемсвортов. - Прости, я без подарка… Я было присмотрел тебе кое-что… - зачастил Магнус, как только выпустил дядюшку, позволяя сделать вдох. - Тогда ты мой должник, - подмигнул Том и хотел уже было покинуть преподобного Мартинссона — тому нужно многое еще обдумать, но это потом… Это все потом... - Как вдруг снова остановился, вспомнив кое-что. - Знаешь… Когда доктор Алварес штопал мою ногу, он спрашивал о тебе… Ни тени смущения не было на спокойном сейчас лице отца Магнуса. Потому-то Том и продолжил: - На твоем месте я бы пошел сейчас к Паоло. Иногда нет ничего лучше, чем вытрахать из себя всю боль… Все страхи и сомнения. Иногда просто нет способа лучше… - Иногда ты говоришь, как дядя Тор… - С кем поведешься, знаешь ли... - Вы просто демон-искуситель, мистер Хиддлстон, - усмехнулся преподобный. - Я всего лишь человек. Всего лишь человек. И ты тоже, Магнус. Иногда нужно помнить об этом.

***

Крис проснулся… Обычно пробуждение его было резким, стремительным. Он словно выныривал из-под толщи воды. Ему часто это снилось — серо-зеленая муть холодных волн, и как он пытается выбраться на поверхность, чтобы глотнуть хоть немного воздуха. На этот раз он не барахтался в желающей поглотить его пучине. Он просто открыл глаза, увидел, как мягко падает свет через неплотно задернутые занавески. Почувствовал, как затекла рука, отдавленная тяжелым телом спящего рядом Серхио. Попытался освободить конечность осторожно, чтобы не разбудить любовника, но осторожно не получилось — Вьехо заворчал, пихнул его в ответ коленом. Крис скатился с кровати, собрал с пола сброшенную впопыхах одежду, ударился пальцами босой ноги о ножку низкого прикроватного столика, да так, что тот пошатнулся, опрокидывая на пол стакан с остатками агностуры. Дьявол! Хемсворт прошлепал в душ, слыша вслед себе что-то о неуклюжих сукиных детях. Ополоснулся быстро, чертыхаясь про себя — времени совсем мало. Сегодня они улетят — семейство Хемсвортов и его Магни. Времени почти не осталось… Никогда этого не было с избытком — часов, минут, мгновений. Тех, что он провел с сыном. Нельзя восполнить утраченное время. Нельзя вновь стать отцом собственному ребенку, тем более если этому ребенку уже хорошо за двадцать. Крис понимал это прекрасно. И понимание ранило едва ли не сильнее, чем простреленная ранее нога, которая… Почти не болела. И это было странно. Вчера вечером он отдал свою трость Тому Хемсворту. Ему нужнее. Ему было тяжелее, чем Крису. Он отдал Тому трость, и боль разжала свои острые клыки, выпустила наружу растерзанную плоть. Ощущать это было странно. Даже страшно немного — за многие годы Крис привык к боли. Он оделся, причесал пятерней волосы — где, черт возьми, у Вьехо расчески? Ни одной нет! Вышел из ванной, бросил взгляд на вновь уснувшего Серхио. Спи! Не просыпайся! Позволь мне уйти спокойно! Заклинание не подействовало. Хемсворт услышал свое имя как только взялся за ручку двери. Замер у порога, не в силах оглянуться назад. «Я не хочу смотреть на тебя, - думал Крис. - Не хочу, пожалуйста!» Этой ночью они все сказали друг другу. Руками, губами — все, что чувствовали друг к другу. Все, что пронесли сквозь годы. Сегодня Крис позволил Серхио все, что только его душе захочется. Позволил взять себя — и раз, и другой. Позволил оставить на своем теле отметины — бордовые, болезненные. Вьехо клеймил его тело своими поцелуями, будто помечая: мой, ничей больше! Крис стонал, принимая в себя всю силу Серхио, и тот наполнял его собой, сливался с ним, отмечал своим семенем, своим запахом. Вьехо не был с ним нежен — он просто забыл всякую нежность, забыл любую осторожность, когда распял Криса под собой, когда нависал над ним на дрожащих от нетерпения руках, когда вторгался в хорошенько растянутое тело жестко, сильно. Он терзал своими губы Криса, измочаливал их долгими поцелуями. Он кусал доверчиво подставленную шею, вонзал зубы в чужую плоть, до крови раня крепкие ключицы, и тут же зализывал оставленные им раны. Это было больше похоже на борьбу, нежели на занятие любовью. Но тем не менее именно так Серхио и показывал Крису — я люблю тебя. Жесткий толчок внутри и болезненный укус — кожа у Криса была соленой, горчила немного, и Вьехо слизывал этот вкус, сглатывал соленую горечь. Еще одно резкое движение — и Крис подавался навстречу, словно говоря: бери, видишь, я весь твой сегодня. Завтра может уже не быть, но сегодня — я только твой. И вот оно завтра. Вот оно — прямая спина, развернутые плечи, и Крис не смотрит на него. Уже не смотрит. Это должно было случиться однажды. Вьехо чувствовал — Крис не останется с ним надолго. Нельзя приручить зверя — а Хемсворт был им. Им можно любоваться, можно чувствовать его силу. Рядом со зверем можно охотиться — если он позволит, а Крис позволял. Крис вообще многое позволял Алваресу, потому что знал — ему одному, наверное, было бы под силу оставить зверя себе. Да только вот Вьехо скорее позволил бы отгрызть себе руку, чем попросил бы Криса остаться. - Смотри не сдохни без меня, старый ты пентюх, - вместо «я люблю тебя» сказал на прощанье Серхио. - Однажды ты не позволил мне сдохнуть, - все так же, не оборачиваясь, ответил Крис. - Как я могу подвести тебя? И это было тоже вместо «я люблю тебя». Им обоим не нужны были признания. Оба знали - Крис вернется. Рано или поздно - вернется. А если нет, Вьехо отыщет Хемсворта. Где бы тот ни был - хоть в самом пекле - отыщет. Так оно случалось не раз - Крис уходил. Сколько волка не корми, как известно. И возвращался - бывало, что и побитой собакой - но он возвращался. Может быть, потому, что Серхио не пытался его удержать. Не хотел сажать зверя на цепь. Никакие цепи не нужны, когда двое доверяют друг другу.

***

Через пару минут, не найдя сына в его комнате, Хемсворт стучал к Паолито. И когда тот, отворив, уставился на него перепуганно, понял, что не ошибся в том, где следует искать Магни. - Теньо… - парень переступил с ноги на ногу, повыше подтягивая простынь, в которую наспех завернулся. - Мы… - Паоло! - Хемсворт закатил глаза. - Думаешь, я сержусь на тебя за то, что происходит между тобой и моим сыном? Тот кивнул торопливо. - Глупый, - улыбнулся мужчина, - мне бы стоило пожалеть тебя, ибо чего как ни жалости достоин тот, кто посмел покуситься на то, что принадлежит Господу. Ну да не в этом дело. Разбуди Магни! И зови меня Крис. - Отец? - Магнус сам вышел к ним двоим, разбуженный коротким разговором. - Собирайся! - велел Хемсворт. - Прокатимся кое-куда. Он дождался Магнуса во дворе, снарядив бронированный автомобиль так, словно они собирались прорываться на позиции врага, а не прокатиться к домику на побережье, что построил себе когда-то Крис. Преподобный Мартинссон многозначительно хмыкнул, когда отец вручил ему заряженный Вальтер с запасным магазином и кивнул головой на заднее сиденье, где вольготно расположилась парочка внушительных размеров Калашей. - Вьехо снял осадное положение, - сообщил отец сыну. - С организацией Медины покончено, но на всякий случай я решил прихватить оружие. Никогда не знаешь, с чем столкнешься в Каракасе. А возвращаться назад тебе придется одному. - Куда мы едем? - спросил Магнус, когда их автомобиль выехал на шоссе. - Тут недалеко, - неопределенно ответил Хемсворт. И больше не проронил ни слова за все то время, что они добирались до его жилища. - Вау! - восхищенно воскликнул Мартинссон, разглядывая притаившийся под раскидистыми ветвями деревьев маленький домик, узкую полоску белого песка, яркий изумруд теплых волн, что с тихим шепотом наползали на берег. - Красотища! - глаза Магнуса вспыхнули радостно. - Тут так… Тут так спокойно… Что это за место? - Это мой дом, - ответил Крис. - Я просто хотел… - Я знаю, - сын тронул отца за плечо. - Знаю. Пойдем, покажешь, где ты живешь. Тут было все очень просто — в маленьком домике на пляже. Теплое дерево, светлые половики на дощатых полах, такое же светлое покрывало на неширокой кровати. Немного кухонной утвари. Немного косметики в ванной. Здесь пахло солнцем и солью. И… Тут хотелось остаться. Это место… Пожалуй, Магнус начинал понимать. Тут, в тишине и спокойствии Крис лечил свою душу. Это место было доктором лучшим чем тот, что назначил ему красные таблетки. - Я рад, что ты показал мне этот дом, - признался Магнус, когда они вдвоем пили терпкий чай… Да это чаем нельзя было назвать — смесь каких-то неизвестных Мартинссону трав. Они чуть горчили на языке, но с каждым глотком преподобный чувствовал, как истощенные было силы потихоньку возвращаются. - Вчера вечером Том сказал, что ты решил вернуться в ИВД, - с тревогой взглянул на Магнуса отец. - Ты будешь возражать, я знаю, - приготовился к борьбе Мартинссон, но похоже, Крис не настроен был сражаться с сыном. - Я хотел, - кивнул он, отставляя в сторону свою чашку. - Я даже пообещал себе, что если понадобится — запру тебя здесь, но не допущу, чтобы ты вернулся на службу… - Что изменилось? - спросил Магнус. - Том Хиддлстон, - улыбнулся Крис. - Черт его знает, как это ему удается… Он и не сказал ничего, по сути. Вчера вечером… Он просто передал мне твои слова. - Он не должен был!.. - разозлился на родственника Магнус. - Не сердись, - попросил Крис. - Он был тебе отцом, Магни… Он и еще Торстейн. В то время как меня не было рядом. И сейчас… Было бы глупо надеяться, что у нас с тобой все наладится. Ведь ты не простил меня, Магни… - Я пытался, - честно признался Мартинссон. - Я просто… Я просто пока не могу! - Я понимаю, - успокаивающе коснулся его руки Крис. - Не знаю, что бы я чувствовал на твоем месте… Гнев — быть может. Обиду — наверняка. Страх — скорее всего. Я попросил у тебя прощения, сын. Я надеюсь однажды его получить. А пока… Он встал, прошел в соседнюю комнату и вскоре вернулся, держа в руках небольшой кожаный чемоданчик. - Тут все, что может тебе пригодиться на службе. - Крис передал портфель сыну. - Что это? - Магни тут же сунул внутрь любопытный нос. - Все, что касается ИВД. Сотрудники. Их биография. Их слабости. Пороки. Сильные стороны. То, с помощью чего ты можешь надавить на любого из них, если понадобится. - Ты… - в восхищении уставился сын на отца. - Ты что же? Собрал компромат на каждого? - Видишь — не зря, - не без гордости ответил Крис. - Но подожди. Тут еще сведения о некоторых деятелях… Знаешь… Политика… Полицейские ведомства… Почитай внимательно, сын, тут много полезного. - Обалдеть можно! - Магнус все еще не верил тому, сколько открытий он уже успел сделать, заново познакомившись с отцом. - И наконец, я назову тебе номер счета. Там около полутора миллионов евро. Это чистые деньги, Магни. И они твои. На твое имя... - Я не… - Не возражай! - поднял руку в предупреждающем жесте Хемсворт. - Плох тот отец, кто не обеспечил будущее своему ребенку. Магнус замолчал. Не стал возражать. Он понимал — Крис не пытается сейчас откупиться. Или подкупить. - Я назову тебе номер телефона, - видя, что Магнус не намерен противиться, продолжил Хемсворт. - Ты запомнишь цифры. И если тебе понадобится помощь — любая — ты позвонишь. Обещай что позвонишь, сынок! - Это твой номер? - Боюсь, я какое-то время — может быть, довольно продолжительное — буду без связи. Но ты позвони. Мои люди придут и сделают все, что прикажешь. Просто скажи одно слово — они придут. - Какое слово? - спросил Магни и тут же хлопнул себя ладонью по коленке, догадываясь. - «Рагнарек», верно? Крис улыбнулся. Его мальчик всегда был слишком уж сообразительным. - Ты не вернешься? - с некоторой грустью спросил сын у отца. - В Рим, в Институт — не вернешься? Или домой, в Тёнсберг… У тебя теперь официальное помилование… - Я не вернусь, - покачал головой Крис. - Там… Он замолчал, на мгновенье уйдя с головой в воспоминания. Там, далеко, в краю, откуда он родом… Там серые скалы и зеленые мхи… Там море — холодное, яростное. И ледяные фьорды — миля за милей. Там пахнет свежестью и свободой. И там ему не быть никогда. - Я не вернусь, - повторил Хемсворт. И его сын кивнул, соглашаясь. - А дядя Торстейн и Том? - поинтересовался Магнус. - Ты не поедешь со мной, чтобы с ними попрощаться? Как, кстати, прошел твой разговор с дядюшкой? - Ну… - Крис улыбнулся лукаво, - мы не убили друг друга, как ты видишь, а подробности… Позволь мне ими не делиться. И нет, я не поеду с тобой, сын. Не люблю прощаться, знаешь ли. - Тогда последний вопрос, - и Магнус поднялся с низкого, мягкого, такого удобного кресла. Тут все было удобным — в этом доме. Жаль, что он так мало пробыл здесь. - Мама… - произнес преподобный Мартинссон. - Что мне сказать маме? По правде говоря, он вообще не был уверен в том, как станет разговаривать с ней об отце. Положа руку на сердце, он предпочел бы не ранить Магду известием о том, что тот, кого она давным-давно оплакала, остался в живых. Но и лгать, не договаривать Магнус не хотел. - Мама… - повторил за ним Крис. - По сценарию тут должно быть что-то вроде «Передай, что я люблю её» или «Скажи, что я прошу прощения»… Он помолчал, вспоминая женщину, которую так и не смог забыть. После всех этих лет… Он так явно помнил ее лицо… ее руки… ее губы… Его Магда… Его самая большая вина… - Мужчина сам должен говорить о таких вещах, - наконец, оторвался Крис от воспоминаний. - Думаешь однажды сказать это маме? - с надеждой спросил Магни. - Думаю, твоя мать не захочет услышать это от меня. Больше говорить было не о чем. Странно — так много потеряно, так много не сказано, но вот сейчас, в тишине уютного дома, оба понимали — говорить больше не о чем. А вот думать… Каждому из них было о чем подумать. И для этого еще будет время. А вот для разговоров — Крис не любил загадывать. Сейчас он полагался на Бога, как бы странно это ни звучало. Если Господь управит — они еще встретятся: отец и сын. Это уже можно было считать чудом, уже можно было считать прощением — что Крису позволено было увидеть сына. После всего, что он сотворил. Но не стоит жадничать. Не стоит просить Бога о многом. Иначе можно навлечь гнев Его. - Да! Чуть не забыл! - Крис хлопнул себя ладонью по лбу. Странный жест. Нетипичный для него. Он достал из кармана четки — совсем простые деревянные четки - и отдал их Магнусу. - Вот, возьми. - Твои четки? - удивился сын. - Это Тор притащил, - усмехнулся Хемсворт. - Нашел их в нашем доме в Тёнсберге. Думал, что они принадлежат мне. И вот… Вернул… - А они на самом деле?.. - удивленно спросил Магнус. - На самом деле они мои, - хитринка украсила глаза Криса. - Но Тору я сказал, что впервые вижу эти четки. Представляешь его лицо в тот момент? - Это жестоко! - рассмеялся Магнус, явственно представив себе растерянное и немного рассерженное лицо дядюшки Тора. - Ничего, переживет, - махнул рукой Крис, улыбаясь сыну. И вдруг стер улыбку с лица. Сделался вновь серьезен. - Раз уж ты принял решение вернуться в ИВД... Считай, твое задание выполнено. - Что? Как? - не понял Мартинссон. - Нортеньо больше нет, - просто ответил Крис. - Тебя же за этим посылали? Чтобы еретик Северянин не смущал неокрепшие умы здешней паствы. Чтобы не ставил палки в колеса святой матери церкви… - Но как… Ты же не собираешься?… Ничего такого… - Я не собираюсь ничего с собой делать, если ты об этом, - усмехнулся Крис. - Я покину Каракас. И Ватикан никогда больше не услышит о Нортеньо. - А о Крисе Хемсворте? - спросил преподобный Мартинссон. Этот вопрос остался без ответа. Отец шагнул к нему — почти что не хромая, Магнус это заметил. Шагнул, обнял порывисто. И Магнус обнял в ответ. Вместо «я тебя прощаю» обнял. И поспешил прочь.