Поцелуй розы

      Окуясу ушел довольно быстро, его грубый голос был сдавлен гораздо больше обычного. Вслед за ним прошествовал Джоске с лицом, полным гнева, печали и замешательства. Тонио и Айя пошли обратно в сторону своих заведений, тихо обсуждая, как лучше всего предупредить клиентов об опасности.       До сегодняшнего дня Рохан рассматривал идею поймать этого серийного убийцу лишь в качестве какого-то второстепенного задания. Его не особо к этому тянуло, но после того, как он легкомысленно пообещал это Рейми, а потом еще и узнал, что сам когда-то давно вырвался из лап маньяка, но не помнил этого, все закончилось тем, что он сравнил записи с Коичи и завел блокнот, в котором собирал любые найденные улики. Не из-за какой-то нужды послужить обществу, а как кусочки головоломки собственного прошлого, раскопками которого он интересовался все больше и больше.       Казалось маловероятным, что убийца был обладателем станда, и Кишибе не ожидал, что скоро что-нибудь выяснит. Он неторопливо планировал исследовать архивы, возможно, опросить некоторые оставшиеся семьи в поисках закономерностей. А потом с Шигечи случилось это — и теперь все собрались действовать, его задание больше не было его заданием, и, эгоистично, мангака возмущался этим.       Он скрестил руки на груди и нахмурился, когда небольшая толпа станд-юзеров разошлась.       — Давай вернемся, — пробормотал Джозеф Джостар своему внуку. Старик качал своего крошечного странного ребенка, который радостно булькал ему в ответ.       — Мм, — Джотаро Куджо, впечатляющий взрослый племянник Джоске, кивнул в знак согласия и повернулся к оставшимся — теперь только к Коичи, Юкако, Рохану и Рейми. — Спасибо за помощь, Сугимото-сан, — розоволосая кивнула в ответ. Джотаро потянул за козырек кепки. — Если кто-нибудь из вас что-нибудь найдет или вам понадобится помощь, свяжитесь с нами.       — Спасибо, Куджо-сан, — поблагодарил Хиросе, коротко помахав ему на прощание. Рохан тоже лаконично качнул головой в его сторону.       Вот с Джотаро все было в порядке. В то время как Рохан валялся в больнице несколько дней после своей первой… встречи с Джоске несколько недель назад, Куджо навестил его. Видеть, как этот гигант зашел и представился родственником Хигашикаты, было, мягко говоря, тревожно, так же как тревожила и его первая фраза: «Если ты используешь свою способность на мне, я без колебаний отправлю тебя в кому». Серьезно он это говорил или нет, по лицу определить было невозможно, поэтому Рохан вел себя, как ангелочек. И тем не менее, Коичи испытывал огромное уважение к океанологу, судя по тому, что мужчина прочитал в его воспоминаниях — Хиросе находил его хладнокровным и собранным, хоть и несколько пугающим. Впечатление, можно сказать, оправдалось. После некоторых вопросов относительно его станда, Джотаро, видимо, был удовлетворен тем, что намерения Рохана не были опасными.       Куджо сунул руку в карман своего длинного белого плаща — что само по себе уже было впечатляющим одеянием: этот человек или ходячее воплощение моды, или катастрофы, Рохан еще не решил, что именно, — и достал визитку, положив ее на прикроватную тумбочку художника.       — Я остановился в отеле «Гранд Морио». Прошу не стесняться, если вам нужно обсудить вопросы, связанные со стандами. Кроме того, сейчас в этом городе приличное количествами их пользователей. У вас могут быть друзья, — он развернулся, чтобы уйти, а затем остановился, поправляя кепку. — Хотя, думаю, какое-то время вам лучше держать подальше от моего дяди.       Кишибе фыркнул.       — Поверь мне, как только я выйду из больницы, я уеду из города. Моя манга сейчас на месячном перерыве. Я думал съездить в Италию на неделю или две.       Настороженное лицо Джотаро смягчилось, но не совсем в улыбке.       — Италия — это хорошо. Надеюсь, вы быстро поправитесь.       — О, я уже и так злоупотребил здешним гостеприимством, — выдал Рохан, потирая исчезающий синяк на челюсти. — Я просто хотел остаться здесь как можно дольше, ибо это отличная возможность понаблюдать за людьми внутри больницы. Но, полагаю, уже сегодня они вышвырнут меня вон. Меня уже несколько раз уверяли, что мой нос полностью зажил.       — Хорошо, — вымолвил Джотаро, к нему вернулась прежняя невозмутимость. — У вас красивый нос, — и ушел, не сказав больше ни слова.       Да, с Джотаро все было в порядке.       Большая часть толпы уже ушла — и Куджо был прав, это была какая-то группа, частью которой Рохан необъяснимо чувствовал себя, несмотря на его склонность быть настолько асоциальным, насколько это возможно для человека. Как это вообще произошло? Наличия у всех стандов, вероятно, было достаточно, чтобы завязать кое-какие дружеские отношения, несмотря на все социальные различия, размышлял Кишибе, но только вокруг Рейми они все встретились в одном месте. Словно она была неким символическим стражем города, вокруг которого эта команда и собралась.       Наблюдая, как все потихоньку расходятся, Рейми поникла в плечах, ее яркая и гордая осанка исчезла под бременем горя, и показалось, будто на глаза упала тень. Рохан чувствовал, что кто-то должен что-то сказать, но Коичи и Юкако в данный момент были увлечены скорее друг другом, так что это выпало на его долю, но у него никаких хороших идей не было. Так что он бочком подошел к Сугимото и слегка оттянул свою розовую тунику, которую надел поверх рубашки.       — Эй, смотри. Мы друг другу подходим.       Розоволосая девочка подняла ладонь к уголку глаз, чтобы вытереть слезы, но убрала ее и слабо хихикнула:       — Да, подходим…       Рохан задавался вопросом, обсуждали ли они это, когда он был ребенком, ведь тогда он, вероятно, больше одевался в розовое, чем сейчас. Но он не решался сказать что-нибудь на эту тему, да и никакие подобные воспоминания не приходили на ум. Он нащупывал что-то еще, дабы заполнить тишину.       — Ты… ты в порядке?       Призрак слегка вздохнула — ей не нужно было дышать, но, кажется, душа сохранила привычки тела, — и склонила голову набок, неоднозначно слабо пожав плечами.       — Не знаю. Когда постоянно видишь, как умирают люди, со временем отучаешься грустить. Но если эти люди страдали… и это сделал он… — казалось, она вздрогнула, будто цветок под порывом ветра. — И что еще хуже, если у него такие же способности, как у вас, вы в еще большей опасности. Я… это первый раз, когда за такое долгое время я смогла завести друзей. И я больше не хочу видеть, как кто-то из вас умирает, — Кишибе дрогнул, посмотрев вниз, когда ее пальцы вытянулись и обвились вокруг одной из его рук. — Но в то же время, я никогда не чувствовала себя более обнадеженной. Теперь о нем знают люди, сильные люди… быть может, его наконец удастся остановить. Все строят планы, как помочь. Я наконец-то смогу двигаться дальше. И все это благодаря вам обоим! — она протянула руку и Коичи тоже, и тот принял ее.       — Правда? Я не уверен, — высказал подросток с нервным смешком. Краем глаза Рохан заметил, как дернулась бровь у Юкако, но та промолчала.       Рейми сжала руки Рохана и Коичи, и Рохан очень нежно сжал ее руку в ответ; часть его боялась, будто ладонь может пройти сквозь нее, если он сдавит ее слишком сильно.       — Конечно, — ответила розоволосая. — Если бы вы не нашли меня в тот день, не думаю, что мы бы встретились, и тогда никто бы не имел ни малейшего представления об убийце.       Хиросе тепло улыбнулся девушке.       — Ну, на самом деле, мне кажется, тебе надо благодарить Рохана-сенсея. Он единственный, кто хотел исследовать улицу. Я просто увязался за ним.       Художник пасмурно глянул на Коичи. Как типично с его стороны — добродушно переложить похвалу на кого-то другого.       — Ты так говоришь, как будто мне не пришлось практически тащить тебя, — парировал мужчина. Взгляд Юкако переметнулся на него, и они посмотрели друг на друга, хоть и с толикой неприязни.       Рейми же рассмеялась.       — Спасибо вам обоим. Правда, — она отпустила их руки и взглянула на небо. Ее временная радость, видимо, улетучилась. — Прошу, берегите себя, — ее глаза на мгновение встретились с глазами Рохана, когда она уже начала пропадать из виду. Кишибе сглотнул и отвернулся.       — Я иду домой, — вымолвил он, чувствуя, будто все горло забито ватой. — Вы двое тоже должны придти, мы будем пить чай, — тот не был уверен, почему это сказал, но внезапно именно сейчас ему отчаянно не хотелось оставаться одному.       Хиросе поднял на него взор — и если он и удивился, то был достаточно вежлив, чтобы не показать этого.       — Очень мило с вашей стороны, да, пожалуй, — согласился мальчик, как будто это было приглашение, которое нужно принять, а не капризное требование, на которое Рохан бы не принял «нет» в качестве ответа. Ямагиши тоже кивнула, проскальзывая рядом с Коичи.       И втроем они пошли обратно вместе, молчаливые и подавленные.

***

      Пролетело четыре дня, и мангака практически дописал еще одну главу — оставалось еще три страницы. Закончит он ближе к позднему вечеру. Кишибе придвинул к себе чистую страницу, быстро, но аккуратно выводя линии панелей. Несколько раз боль в шее или плечах заставляла его отложить перо, потянуться и поерзать на стуле. И все-таки он чувствовал беспокойство, что было для него нехарактерно — обычно он мог сесть, исписать сразу несколько страниц и, подняв глаза, обнаружить, что почти незаметно прошло несколько часов, но сегодня, да и в принципе в последние несколько дней, он совсем не мог сосредоточиться. Проскочила мысль о том, чтобы прогуляться, но так же это и вызвало вспышку гнева в свою сторону. Прервется сейчас — просто перенесет рабочую нагрузку на следующую неделю, а это означало нежелательный неприятный хаос.       Тем не менее, как бы он ни старался, не мог унять зуд в ногах, а также необыкновенно специфичное желание посетить скрытую улицу и увидеть Рейми. Он не представлял, что скажет ей, когда доберется, но все равно хотел пойти. Кишибе Рохан был не из тех, кто любит светские визиты — единственные регулярные встречи, которые у него были, это встречи со своими редакторами. И все-таки, в последнее время он осознал, что находит причины проводить время с Коичи — а теперь и с Рейми — просто потому, что хотел. И так же запоздало пришло понимание, что, вероятно, нет ничего необычного в том, чтобы просто хотеть провести время со своими друзьями. Особенно после звонка Коичи ранее, где он рассказал про случай в ателье портного — не мудрено, что в душе чувствовалась остаточная тревога, ведь недавно скрывшийся серийный убийца на свободе. Угроза для него и других людей, которые сейчас, к лучшему или худшему, с завидным постоянством появлялись в его жизни.       Однако это не было оправданием для того, чтобы отвлекаться от дела всей его жизни. Ему хотелось компании, но он в ней не нуждался, поэтому, удовлетворенный тем, что понял и опроверг свое отвлечение, он начал обрисовывать первую панель, и сделал ее наполовину, когда услышал стук в дверь.       Взбешенный тем, что его прервали, Кишибе сначала закончил работу, а потом уже встал, готовый пронзить стучавшего взглядом или же щелчком Небесных Врат, в зависимости от того, кто там был. И это оказался Джотаро, так что вместо своих коварных планов зеленоволосый вежливо пригласил мужчину внутрь.       Океанолог сбросил ботинки, но не потрудился снять кепку или плащ, когда прошел.       — Хотите чаю или…? — предложил Рохан. Подумать только, он обдумывал свою светскую встречу, как вдруг одна из них с ним и случилась, хотя Джотаро не похож на человека, появляющегося из ниоткуда.       Куджо помотал головой:       — Не нужно, — отказался мужчина. — Я не буду долго задерживать. Вы слышали что-нибудь о том, что произошло сегодня?       Ах, тогда это объясняет его визит.       — Да, Коичи недавно позвонил мне и рассказал. Кажется, я пропустил несколько драматичных боев.       — Хорошо, тогда мне не придется все рассказывать, — океанолог слегка поник, пощипывая лоб. Рохан задумался, скольким же людям ему сегодня пришлось пересказывать прошедшие события — про бомбу от дистанционного станда, как Коичи и его чуть не убили, про побег Йошикаге Киры.       — Мы потеряла все зацепки, указывающие на его личность, — оповестил Джотаро бесстрастным усталым голосом. — Он забрал лицо какого-то мужчины с улицы, и теперь собирается вернуться к обычной жизни в Морио. Мы можем надеяться только на то, что он когда-нибудь оступится, — японец потер брови, а после снова взглянул на Кишибе. — Если вы не возражаете, я собираюсь обзванивать всех посвященных в это людей каждые несколько дней, чтобы проверить. Это всего лишь мера предосторожности, но он почти наверняка захочет устранить тех, кто, по его мнению, угрожает его конфиденциальности. В конечном итоге это может затронуть любого, кто обладает стендом.       — Конечно, в любое время, — согласился Рохан и, как ни странно, понял, что это и имеет ввиду.       Мужчина кивнул и поднялся.       — И еще кое-что. Я думаю, кто-то должен проверить и Сугимото-сан. Но учитывая место ее обитания… было бы лучше, если бы это был кто-то знакомый. Могли бы вы это сделать?       Ну и наглость. Теперь Джотаро делегирует часть своих обязанностей именно Рохану, из всех других людей?       — Джотаро-сан, ты помнишь что-нибудь из того времени, когда тебе было четыре года?       Черноволосый склонил голову набок, поправив кепку.       — Ничего не приходит в голову, нет.       Кишибе скрестил руки на груди.       — Мне было четыре года, когда Рейми убили, и я ничего не помню о том времени. Ладно, кое-что, но, тем не менее, сути это не меняет. Я понимаю, что между нами есть связь, но едва ли мы знаем друг друга.       Пальцы Куджо задержались на козырьке кепки, глаза прикрылись, и он сжал челюсть на долгое мгновение.       — Прошу прощения, — согласился он наконец измотанным тоном. — Я загляну на ее улицу во время обхода.       Тут же мангака поморщился, злясь на себя за то, что усугубил и так нелегкое бремя, которое Джотаро сам на себя и навлек, и одновременно злясь на появившееся чувство вины.       — Нет необходимости. Я схожу ее проведать, — коротко бросил он. — Все равно я собирался прогуляться.       Куджо просто кивнул в ответ. У двери художник присоединился к нему, надевая обувь, и закрыл за ними, как только они вышли из дома.       — Знаешь, я ни на что из этого не подписывался. Я не детектив, я не герой. Все, что я хочу делать — наблюдать и рисовать мангу. Мне не нравится быть втянутым во все это. Здесь… здесь слишком много всего.       Взгляд японца остановился на нем несколько дольше, чем это было прилично. Затем его голова слегка наклонилась.       — Да. Я понимаю.       Больше он ничего не сказал, пока они шли до конца дороги, по-прежнему опустив голову и глубоко нахмурившись.       — Джотаро, — выпалил Рохан, когда они уже собирались расходиться. — Ты в порядке? После того, что случилось сегодня?       — Да. Я в норме, — последовал краткий ответ.       — И… и Коичи? Когда мы говорили по телефону тогда, мне показалось, что с ним все нормально, но…       Фигура мужчины оставалась недвижима, но на мгновение выражение его лица показалось мрачным и подавленным.       — С ним все в порядке, — произнес он в конце концов. — Не беспокойтесь о нас.       — Хорошо, тогда не буду, — Рохал быстро зашагал прочь. Что-то стояло за этим ответом Джотаро, что-то темное и зловещее. Ему хотелось узнать, что это было, но сегодня его естественное любопытство перевесило чувство неразумности давить на Джотаро в этот момент. Скромный инстинкт самосохранения вкупе с притяжением места назначения влекли его прочь, к призрачной аллее.       Создавалось впечатление, что та приветствовала его, с широкими стенами, которые были чуть ли не ярче окружающих их зданий. В контраст этому, когда художник обнаружил Рейми, она казалась сникшей, сидела, прислонившись спиной к стене и уставившись в пустоту; одна ее рука покоилась на голове Арнольда, и девчонка вяло держала в зубах палочку покки. Не поднимая на Рохана глаз, она похлопала по земле рядом с собой, приглашая его сесть.       — Немного противно сидеть на земле, тебе так не кажется? — проворчал он, но все равно присоединился, мысленно сделав пометочку выбросить штаны, когда вернется домой.       — Эх. Пока ты не сидишь в собачьем дерьме, все нормально.       Рохан с сомнением глянул на хорошо знакомую кучку с отпечатком обуви, вечно слегка влажную и облепленную мухами. Она была в нескольких метрах от него, на другой стороне переулка, но все же… Кишибе позволил себе расслабиться, оперевшись о стену, и Рейми обвила его правую руку, умостив голову на плече. Здесь, в пространстве между мирами, она чувствовала себя осязаемой, настоящей, живой — хотя тепла в ней было не больше, чем в воздухе. Диалог зеленоволосый решил не начинать, пока Рейми сама не заговорит, но по мере того, как молчание все больше затягивалось, в голове зародилась одна мысль; Рохан дотянулся до конца ее палочки и переломил ее пополам.       — Эй, — возмутилась девушка в нерешительном протесте, все еще оставаясь с палочкой во рту. Спутник же изучал свою половину. Сломанный конец был неровным и зазубренным.       Он помахал им перед ее лицом.       — Что это значит в покки-гороскопе?       — Это значит, что у меня ужасный вкус на парней.       — Грубо, — мангака сунул палочку в рот, прожевав. На вкус она была такая же, как и любой другой клубничный покки. Назрел вопрос, исчезнет ли она к тому моменту, как достигнет желудка, или в этом месте он был достаточно «призрачным», чтобы та осталась — в конце концов, Сугимото казалась здесь гораздо более реальной. Может быть, находиться здесь было не слишком хорошей идеей, возвращаться в это место — может, ему стоило бы подождать на улице и посмотреть, появится ли девчонка. Но, глядя на нее сейчас, такую подавленную, становилось очевидным, что она все равно бы не вышла. Зеленоволосый прочистил горло.       — Я не психотерапевт, Рейми, — признался он в конечном счете. — Если тебе хочется поговорить об этом, то придется просто поговорить. Или можешь ничего не рассказывать, если не хочешь. Мне без разницы.       Шестнадцатилетняя прожевала остаток палочки и выдохнула ему в плечо.       — Наверно, я могла бы рассказать, как ужасно было наблюдать за смертью Айи, и как я боюсь, что все остальные тоже умрут, но я не хочу обсуждать это прямо сейчас, к тому же ты все равно не захочешь это слышать… Лучше расскажи мне кое-что другое. Что-то на самом деле живое.       Рохан испустил вздох.       — Что, например?       — Не знаю. Ты ведь рисуешь мангу, да? Расскажи мне о ней.       Мужчина откинул голову назад.       — Что ж, я попробую… Моя манга называется Розово-Черный Мальчик. Предпосылка заключается в том, что в мире существует… слой реальности под тем, что мы видим изо дня в день, где находится истинное обличие любой вещи или человека. И некоторые люди могут проникнуть в этот слой, например, главный герой Хидака, чей истинный облик называется Розово-Черный Мальчик. И, погружаясь в него, он может увидеть правду в тайнах, но это может быть опасно, потому что… — он бросил на Рейми косой драматичный взгляд, а та в ответ подняла голову, чтобы посмотреть на него. — …истинное обличье некоторых людей поистине чудовищно, — глаза Рейми заинтересованно заблестели, и Рохан был рад видеть, как в них вернулась жизнь. — Нынешний эпизод переносит его в тихий городок в сельской местности, где опасностей еще больше — все действительно старое, и даже у деревьев и гор есть их настоящие облики, некоторые из которых хранят древние обиды на человечество.       — Звучит пугающе.       — Ну да, это манга-хоррор. Во всяком случае, людям это нравится — это главное. А мне нравится, что они читают мое произведение и уходят под впечатлением. Заставляет чувствовать, будто я оставляю частичку себя в этом мире, чтобы со мной потом ни случилось.       Откуда-то Сугимото вытащила еще одну палочку покки и задумчиво покусала кончик.       — Думаешь, мир правда такой? С некой скрытой под ним истинной реальностью?       Мангака пожал плечами, насколько это было возможно с одной прижатой рукой.       — Я не уверен, что это в точности работает именно так. Но иногда о таком полезно подумать. Это как будто та часть мира, которую я вижу, когда использую Небесные Врата. Да и как-то нравится верить, что все мои воспоминания где-то там, внизу, даже те из детства, которые я не могу вспомнить.       — Как семена под землей, — продолжила его мысль девушка. — И, возможно, если достаточно их поливать и ухаживать, они снова прорастут над поверхностью.       Рохан посмотрел на ее лицо, преобразившееся в нахлынувшем порыве, на широко раскрытые глаза, и его поразило воспоминание — нет, скорее ощущение — о траве под босыми носами, когда он бежал, о солнечном тепле на коже, о ее смехе, смешивающимся с его собственным в каком-то месте, которое он не мог увидеть, в месте высоком и счастливом. Промаячило что-то красное, может, мяч или цветок. Собачий лай. Пятна от травы на его ладонях и платье, вдруг — руки вокруг его талии, ноги дрыгаются, когда он отрывается от земли; улыбающиеся щеки между ладонями, когда он наклоняется вперед и прижимается к ней, потому что именно так люди делают, когда любят кого-то, а она морщит нос и отворачивается с хихиканьем. Раздается возглас «мило!».       — Это отличный образ, — тихо признался зеленоволосый. — Когда-нибудь я воспользуюсь им.       — Что, собираешься украсть мою идею? — Рейми игриво ухмыльнулась с покки в зубах, ткнув его в щеку Рохану другим концом.       — А может быть, все это бред, и я ничего не использую, — тут же парировал художник, хватая кончик зубами и ухмыляясь в ответ. Он добрался до центра в два укуса, ожидая, что Рейми отстранится и посмеется, или закатит глаза. Вместо этого она подалась чуть вперед, чтобы на краткий миг встретиться с его губами, прежде чем с неохотой отстранилась и обхватила его еще крепче одной рукой, а другой смущенно прикрывала лицо. Это было возмутительно мило.       Кишибе усмехнулся.       — Знаешь, я где-то читал о девушке, чей первый поцелуй был в шестнадцать лет с каким-то мудаком, который пытался засунуть свой язык ей в глотку…       Рейми отстранилась от него, заалев.       — Р-рохан!!!       Подцепив пальцем ее подбородок, он повернул ее к себе лицом, глядя прямо в глаза:       — Но чего она не знала, так это то, что ее первый поцелуй был еще задолго до этого, с парнем, который ее обожал. И, может быть, все еще любит.       Рохан наклонился и нежно прижался губами к ее губам, на секунду проведя большим пальцем по подбородку, перед тем как опять отстранился. Глаза розоволосой девушки распахнулись, демонстрируя смущенное изумление.       — Чувствуешь себя лучше? — поинтересовался парень.       — Да, — прошептала в ответ Рейми.       — Замечательно.       Кишибе поймал себя на мысли — он рад, что покинул дом. Здесь он чувствовал себя на своем месте.