Легенда о старике

Запахло весной, метелям отбой, Хозяин седой, ворота открой. Запахло весной, боль снимет рукой, Знакомой тропой вернусь я домой. Бутырка — «Запахло весной»

Отъезд терапевта немного подкосил Тимофея, поэтому он снова пытался себя расслабить посредством южного вина. Теперь он был тут совсем один среди незнакомых людей. Всё-таки Артур молодец, что его привёз. Вино это. — Марик, — постарался потише говорить Тимофей, чтобы не отвлекать остальных. — Вот ты когда про Артура тост говорил, нахваливал его так. А как Артур вообще сутенёром стал? — По блату, — буркнул Руслан, зловеще похрустывая Павловыми овощами. — Нет там ничего интересного. — А ты зачем интересуешься? — придуриваясь, Марик прижался к нему плечом и дыхнул в лицо винными парами. — Копаешь под него на мусоров или просто интерес праздный? — Да ничего я не копаю, — вспыхнул Тимофей. — Интересно, вот и всё. Если это секрет такой великий, то и не надо. Буду спокойнее. — Верно рассуждаешь, но я тебе всё равно расскажу. Потому что, ну… никакой это в общем-то не секрет. Просто, понимаешь, у нашего скромного Артурчика вся семья — большой мафиозный синдикат. Вот всем чем незаконным можно заниматься, они этим всем занимаются. Наркотики, контрабанда, проституция, заказные убийства… — стал загибать пальцы Марик. — Один Артурчик как не родной. Отличился на юношеском максимализме. Встал в позу, говорит, — не хочу быть с вами, бандюками, хочу быть честным доктором и людей лечить! Своим умом зарабатывать буду! Ну, Артурчик человек слова. Выучился на бюджете, терапевтом устроился, назло фамилию жены взял, чтоб с роднёй окончательно связи оборвать, но когда с финансами прижало, побежал на поклон. А папа у Артура дяденька с юмором, — усмехнулся Марик, почему-то мельком глянув в сторону Руслана. — Говорит, в помощи отказать тебе не могу, родная кровь всё-таки, хоть и с придурью. Но за то, что от семьи отрёкся, будет тебе урок. Вот тебе направление бизнеса — развивай. Удочку ему, значит, вручил. — Какая там удочка? Палка с верёвкой, — как истинный рыбак поправил Руслан. — Это да. Артурчику пришлось замарать ручки по самые плечи. Самому шерстить базы клиентов, выискивать тех, кто чаще или хотя бы пару раз заказывал пожилых. Искать новых шлюханов. Кого-то шантажировать… Даже рекламу придумал такую, чтоб кто надо узнал, а дурак не догадался. Справился. Хоть и отказывался, а зарабатывать деньги на всякой погани — это у него в крови. Да, Руслан? — А то ты не знаешь, спрашиваешь, — проворчал тот, как его старая супруга. — А о чём вы там снова секретничаете? — снова влезла Земфира. — Давайте и нам расскажите! — Да вот, Тимофей сокрушается, что клиенты ему первые попались с приколами, — прикрыл Руслан. — О, а правда, у кого уже был? Нам тоже интересно. — Кстати, да, Тимофей. Ты же на самом деле не гей. Как ты вообще это перенёс? Как справляешься? — сочувственно заглядывала ему в глаза Ульяна, а её голос немного сорвался на полтона ниже, став почти мужским. — Расскажи. Кто, как не мы можем тебя понять. Руслан, например, тоже не гей. Это же как Павлику с женщиной лечь. Может сломать… При таком большом и внимательном собрании слушателей говорить о сексе за деньги было ещё более неловко. Раньше Тимофею этого не хватало, но сейчас он не мог собрать мозги в кучу и вышло совсем не то, о чём хотелось бы поделиться на самом деле. Кое-как, потея и сбиваясь на истерический смех, он всё же рассказал. И про первых своих. И даже про тот дурацкий случай, с застрявшей в заднице пробкой. Только про Петю умолчал. — Это ещё не пиздец, — не впечатлился Марик, закуривая тонкую сигарету. — Вот если бы пробка так и осталась или у клиента член застрял в твоей жопе, вот это было бы немного забавно. На троечку. Потому что я уже с десяток таких историй слышал, был свидетелем и попадал лично. — Ты снова со своей колокольни пиздишь, — толкнул его локтем Руслан. — Я так поддерживаю. Тимофей, правда, попробуй в следующий раз зажать очком клиента, насладись его ужасом. — С этими клиентами ещё неизвестно кто чьим ужасом будет наслаждаться, — уже сейчас ужаснулся Тимофей, довольно ярко представив в этот момент Кима. — Ты слишком серьёзно ко всему этому относишься, — тут же поставил диагноз Павлик. — Для того, кто воспринимает секс просто работой. — Вам легко говорить, вы вон сколько работаете. А я только начал, — надулся Тимофей. — Я всего на пару лет раньше тебя пришёл, но тоже считаю, что Ким моральный урод, — неохотно поддержал его Павел. — Ким с его заёбами порой просто душка, — не согласилась Земфира. — А депутатыши… Они, правда, меня больше не заказывают, но такие милые ребята… — А что так? Они надеялись, что ты старый мальчик? — ядовито поддел Павел. — Ой, от старого юноши слышу, — сучно отзеркалила она его улыбочку. — Кстати, почему тебя больше не звали-то? — потребовал подробностей Марик. — Ты же всё умеешь. Я тебя сам учил. Прокололась где? — Да по-дурацки всё так получилось, — смущённо призналась Земфира. — Они же вдвоём всё трахают. И в отличие от некоторых у меня на одну дырку побольше, поэтому рот в тот момент оказался свободен. Он меня и подвёл… — Земфира на секунду отвлеклась, чтобы смочить горло. — В общем, ебут они меня вдвоечка, всё нормально, час почти подошёл к концу, и тут Димасик, что ли? Он сзади был. Говорит своему брату, мол, а помнишь, нас в детстве мамулечка в ТЮЗ водила на спектакль про Чиполлино? Володя ему только кивнул. Он вообще более собранным мне показался. А Димасик продолжает. Говорит — «Тот Чиполлино ну точь-в-точь на эту бабку похож». И тут в меня как бес вселился. Поворачиваю к нему голову и говорю, — для наглядности Земфира повернулась к столу чуть боком, откашлялась и непривычно звонко выдала: — «Не злитесь, сеньор Помидор! От злости витамины пропадают!» Тимофей заржал, остальные тоже заулыбались. — А я же тогда на самом деле в местном ТЮЗе этого Чиполлино долбаного лет до сорока играла, — призналась она. — Проклятие актрисы-травести. Все Незнайки и Буратины мои были… Естественно, после этой импровизации весь настрой насмарку. Отсмеялись вроде, но продолжить дальше так и не смогли, ржать начинали. Вот так по-дурацки я лишилась довольно прибыльных клиентов. — Боже, ну ты вытворяешь, — ужаснулся Павел. — Как будто у тебя проколов не случалось, — хмыкнула Земфира. — Давай, поделись какой-нибудь жестью. Наверняка за два года что-то было такое. — У меня всегда всё проходит идеально, — отрезал он. — А как же тот раз? — вспомнил Марик. — Какой раз? Почему Марик знает, а мы нет? — возмутилась Земфира. — Потому что это было не смешно! Я там чуть не умер, — вспыхнул Павел. — И мне нужно было с кем-то поделиться. Марик, я надеялся, что ты… — Буду хранить тайну исповеди? Я не поп и не мозгоправ. — Ну давай, не жмись, композитор. Поддержи начинающего своим опытом, а то он наивно думает, что сразу самых козырных ублюдков отхватил, — хмыкнул Руслан. — Не хочу я его поддерживать. Он мне даже не нравится, — скорчил капризную мину композитор. — Ну нам тогда расскажи, интересно же, — задёргала его за рукав Земфира. — Просим! Просим! — начала скандировать Ульяна, а с ней и остальные. — Ну, ладно-ладно! Расскажу, но не ради этого. Сами напросились, — сдался Павел, заламывая руки. — Если вам потом будут сниться кошмары, я не виноват, — пригрозил он всем, но особенно Бажену. Почему-то. Наверное, тот был особенно нежной натурой. — Да давай уже, жги, зажигалочка, — нетерпеливо подбодрил Марик, наглаживая кошку. — В общем, прошлой осенью мне достался абсолютно ужасный клиент. — Хуже Кима? — усомнился Тимофей. — Естественно! — раздражённо прошипел Павел. — Хоть кого-то из вас Ким укладывал в гроб и велел изображать покойника? Почти все признали, что нет, Ким, да и остальные «странненькие» позорно не дотягивали до этого экземпляра. — Он работал в похоронном бюро, кстати, — продолжал Павел. — И под это дело устроил целый зал для прощания. Псих. Меня в эти тряпки покойницкие нарядил. Я в них как голый был. — Покойницкие? А почему как голый? Чем они отличаются от обычного костюма? — полюбопытствовал Бажен. — Ткань какая-то другая? — Ага. На ней обычно экономят. Сверху костюм есть, а со спины только завязочки, — быстро провела ликбез Земфира, чтобы не отвлекать Павла. — Всё верно. В общем, холодно, полумрак, я лежу в этом проклятом гробу, как вампир, изображаю покойника. Этот извращенец сначала скорбел. Стоял надо мной плакал, как умственно отсталый, всё повторял: «На кого же ты меня покинул?» Потом в лоб поцеловал. Потом в губы. Языком полез. А я лежу и не двигаюсь. Я же покойник. Даже на поцелуй не отвечаю. Он лезет мне в рот уже пальцами своими грязными, вставную челюсть мою вынимает, потом говорит — «Побуду с тобой напоследок, любовь моя»… Или что-то ещё такое же идиотское сказал. Уже плохо помню. После чего забирается в гроб и тычет мне в рот членом. И пока этот некрофил сидит у меня лице, я продолжаю играть мертвеца. Можете себе представить? Тимофей представил и содрогнулся от перспективы. Он, конечно, не был знаком с клиентом Павла, но если бы такой как Ким велел ему в гробу изображать мертвеца, то Тимофей, скорее всего, начал изображать его куда раньше. — Этот скачет. Гроб трясётся, — продолжал свой весёлый и жуткий рассказ Павел. — Я уже молиться начал. Естественно, чтобы всё это закончилось поскорей. Но не может мне так повезти. Вдруг одна из подставок отлетает, и гроб переворачивается на бок. Вся эта конструкция же не была предназначена, чтобы там кто-то трахался! Мы падаем. Благо он мою челюсть вынул, иначе бы я его случайно кастрировал. Земфира, схватившись за живот, тихо упала головой в колени Ульяны, похрюкивая от смеха. — Такое тоже было, — всё ещё не впечатлился Марик. — Откусывали, бывало. Только не я и конечно не мне. Жуткое зрелище. Мужик умер. — Марик, перестань, — скривил своё красивое лицо Бажен и полез в карман за таблеткой. — Я уже подумал, что на этом игра окончена, — Павел утёр выступившую слезу кончиком мизинца и всё рассказывал. — Хочу встать, а он орёт на меня, как бешеный — «Не смей! Ты мертвец!» Девочки, я так испугался его крика. Я чуть снова не умер. Опять укладываюсь на ковролин, потому что и правда время ещё не закончилось. Этот негодяй, пыхтя, снова затаскивает меня в гроб. Благо хватило ума оставить его на полу. Но теперь кладёт меня на живот. Понимаете, для чего, да? Я же с той стороны голый. — Удобно, — лопаясь от смеха, прокомментировал Руслан. — Молчи. И он в таком виде решает оприходовать мою задницу. А про подготовку уговора не было. И он ещё вечность меня на холоде растягивает, приговаривая, какой я тугой после бальзамирования… Я там чуть дуба не дал. Лежу весь синий, уже и правда, как покойник. А мне, между прочим, нельзя простужаться. У меня лёгкие слабые… Он наконец-то входит и начинает трахать. Я лежу, стараюсь не трястись от холода и не очень громко дышать. Отвратительно, но дело уже идёт к развязке, как включается свет и в прощальный зал вваливается целая похоронная процессия со своим покойником. Немая сцена, куда там Ревизору. Этот подлец застыл на мне, смотрит на них. Они на него. Я закрыл глаза и пытаюсь решить — как поступить? Нарушить это гробовое молчание, встать и уйти, напугав своим воскрешением не одну слабую на сердце старушку, и получить за это по почкам, или продолжать изображать покойника, и пусть этот придурок выкручивается как-нибудь сам? — И что ты решил? — утирая слёзы, спросил Тимофей. — Ничего я не успел решить. Какая-то баба заголосила. За ней вторая, третья. Какие-то мужики подлетели, клиента стащили, начали бить. Меня крышкой накрыли и оттащили в сторонку. Не видел, что с этим придурком было потом. Шумно, крики, топот. Потом крышку мне снова открыли, решали, куда меня девать. Слава богу, просто отложили эту проблему до вечера. Даже на живот не перевернули. И я весь день пролежал в гробу, боялся вылезти. Там одни прощания за другими проходили. Уже ближе к вечеру, хорошо, телефон с собой взял, позвонил Олегу, чтобы он меня забрал. Но, боже, это был официально самый ужасный вызов в моей жизни! Самое противное, челюсть мою вставную так и не вернул, и меня больше не заказывал, чтобы лично ему предъявить… Пришлось новую за свои делать. А Артурчик мне даже не возместил ущерб! — Ты ж целый день без дела пролежал, конечно! — хохотнул Руслан. — За что тебе платить? — А мои потраченные нервы? Нервные клетки не восстанавливаются. — Ну-ну, — погладила его по кудрявой голове Ульяна. — Всё уже закончилось. Не переживай. Хочешь, я тебе капелек накапаю? — Я уже под капельками. Кайфы не мешают, знаешь ли, — вежливо улыбнулся Павел. — Так что не расстраивайся, Тимофей, — подбодрил его Руслан. — Тебе ещё повезло. Если всё познавалось в сравнении, то конечно. — У меня тоже был забавный случай, не такой смешной и не такой страшный, — Ульяна стрельнула глазами на Тимофея. — Вы уже слышали, но… просто, чтобы наш дорогой Тимофей не боялся, что что-то может пойти не так. В общем, случай просто нелепый. Я тогда только начала терапию. Уже потихоньку менялась, но страшная была ещё, ужас. Совсем мужик. Всё-таки возраст уже большой. А хотелось поскорее стать собой. И на вызов, как под меня клиент нашёлся. Хотел старика в женском образе. Трансвестита, правда. Я нарядилась, накрасилась, парик новый нацепила. Как у Мэрилин Монро. Приехала. И тоже, процесс идёт, стою раком, он сзади старается, пыхтит так смешно. Ну и уже к финалу у него происходит какой-то бурный всплеск эмоций, он хватает меня за волосы и тянет назад. Я не успеваю ему ничего сказать. Крючки на парике отцепляются. Клиент падает на спину, мой парик летит под потолок и повисает на люстре. Боже, я в жизни себя унизительнее не чувствовала. Стою раком, и он видит мою лысеющую голову. Всё равно что голая… Хотя и голая вроде как. Но мужик хотя бы не стал смеяться. Даже извинился. Помог парик надеть. Но тоже меня потом больше не вызывал. Даже когда я уже пересадку волос сделала. — Эх, такую гарную бабку дурак упустил, — хмыкнула Земфира, обнимая Ульяну за плечи. — Как у вас так легко получается про такие непотребства рассказывать, — дивился Тимофей. Он, конечно, тоже перед этим свои вызовы описывал, но не так разудало и с меньшими подробностями. — А кого здесь стесняться? — хмыкнул Марик. — Детей тут нет. Все уже взрослые, даже пожилые. — Просто он сноб и гомофоб, — тоже совершенно без стеснения объяснил за него Павел. — Я не… — хотел было ответить парой ласковых Тимофей, но успел послать этому чорту только страшный взгляд, когда его перебил Руслан. — У меня тоже один клиент с сумасшедшинкой был, — решил поделиться он своей смешной или не очень историей. — По-другому и не скажешь. Там с самого начала всё по вышке ебануто началось. Звонит барин мне, значит, с утра пораньше, и ни здрасти, ни до свидания. Сразу — «Шпрехен зи дойч?» — спрашивает. Ну и я, дурак, спросонья так же ему на автомате и отвечаю, мол — «Я, я, их канн дойч!» Барин мне радостно, — «Отлично, тут один клиент хочет немецкого генерала выебать, приедешь завтра за мундиром». Я ему — «Артур, ну какой из меня генерал, особенно немецкий с моей рязанской рожей?» А он мне — «На тебя последняя надежда, Русланчик, кроме тебя больше никто дойч не шпрехен. Просто вилы, а я не хочу терять заказ. Очень машину новую хочу». — Да не мог Артур так сказать, — вступилась за историческую достоверность Земфира. — Он бы в жизни не признался. — Ну, это я от себя добавил, конечно, — не стал отмазываться Руслан. — Но именно после этого он свою старую колымагу продал и новую хонду купил. Так что наверняка он так подумал. Короче, я тогда долго ещё не соглашался на это дело. У меня отец войну прошёл, немца бил! Барин снова успокоил — «Так ебать тебя будет русский, в чём проблема?» Ну и… вы же знаете Артура, он и мёртвого уговорит. Выдали мне форму СС, сапоги, фуражку. Всё как с Мосфильма. Неприятно, конечно, но форма на мне сидела отлично. — О, а я бы на тебя посмотрел в форме, — масляно улыбнулся ему Павлик. — Нарядишься для меня? — Угомонись, — чутка покраснев, отмахнулся от него Руслан. — Что дальше? В общем, в таком виде Олег за город меня и повёз. А на месте в деревеньке встречает меня этот театр юного зрителя. Здоровый амбал в форме красной армии. Рожа как бурак, плечи широченные. Животом на стол меня уложил и, пока трахал, всё орал — «Говори, морда фашистская, где ваш штаб?» — А ты? — затаив дыханием спросил Тимофей. — Ну, в лучших традициях немецкого порно стонал, конечно, — Руслан, не без самодовольства, опёрся руками в столешницу и, прогнувшись в пояснице, переменившись из деревенского мужика в какое-то совершенно порочное создание, застонал как настоящая немецкая потаскуха. — «Я! Я! Готт! Ви щёль! Шнелле! Шнелле!» — Руслан всё же сорвался на смех и вернулся к рассказу. — В общем, когда он кончил, я немного вышел из образа и тоже брякнул не с той Земфиры: — «Гитлер капут». Хорошо, этот не услышал. Ещё раза три так вызывал, потом пропал куда-то. Наверное, наигрался. — Вот это да, — поразился Тимофей скорее перевоплощению Руслана, чем самой истории. А говорил, что обычный слесарь. — Бажен, а ты чего отмалчиваешься? — вспомнил про молчаливого красавца Марик. — У тебя всё хорошо? — Да… нет, у меня всё в порядке, — попытался улыбнуться он, что выглядело на его лице абсолютно чужеродно. — Это хорошо. За этот год у тебя ничего интересного не случалось? — Нет, я скучный. Со мной никогда ничего не происходит, — пожал он плечам и откинул назад волосы, чтобы те не лезли в тарелку. — Ой, да ладно, — фыркнул Марик, который как будто знал о каждом за столом чуточку больше. — Ты восемь раз был замужем и дважды в секте. Ничего не происходит, ага. — Ты, может, и зануда, но у нас по определению нет скучных клиентов, — согласился Павлик. — Артур их специально, как из дурдома подбирает. — О вкусах не спорят. По крайней мере, благодаря им у нас есть клиенты, — пожала плечами Ульяна. — Какие вкусы? Даже если это так называемые сексуальные предпочтения, это всё равно связано с психическими проблемами, — не согласился Павел. — Ты сраный фрейдист! — шуточно ткнула в него пальцем Земфира. — Попрошу! Юнгианец! — так же нарочито шутливо погрозил пальцем Павел. — Так, извини, Бажен, мы тебя прервали. О ком ты хотел нам рассказать? — напомнил Марик. — Ладно. Был один, — мученически вздохнул Бажен, уже понадеявшийся, что разговор ушёл далеко от его персоны. — Очень религиозный. Андреем просил называть. Вы его не знаете, он меня всегда выбирал, потому что я на Спасителя похож, — и видимо, чтобы доказать свою похожесть, скорбно возвёл влажные очи к потолку беседки. — Если тут есть верующие, извините, но этот случай правда показался мне несколько… из ряда вон выходящим. — Продолжай, продолжай, — разрешил Марик, чмокнув кошку между ушей. — Здесь только одно божество. — Так вот. У Андрея в доме было полно икон, но перед моим приходом он их всегда отворачивал ликами к стенам. А ещё у него на стене висел огромный деревянный крест с ремешками для рук и ног. Он раздевал меня, надевал имитацию тернового венка и привязывал к этому кресту, а после, стоя на коленях… символически добывал некоторые производные моей плоти. — Кончу его сосал, — по свойски перевёл Марик. — Ну, и дальше чо? — А потом отвязывал ноги и так же символически вонзал в меня плотское копьё. — Ебал в… — Марик, мы не тупые, — одёрнула его Земфира. — Слушаем тебя, зайка, продолжай. Бажен снова страдальчески покачал головой, но продолжил. — И вот один раз он так неистово работал своим копьём, что крест сорвался с креплений и вместе со мной и им завалился на бок, сбил самый большой иконостас, и все эти иконы попадали прямо на нас. Андрей после этого долго постился и недавно вот снова стал меня вызывать, но кроме распятия, никаких икон в той комнате больше не держал. — Ну, этот хоть ошибки свои учёл, — одобрительно подытожила Земфира. Тимофей слушал эти байки, смеясь сквозь слёзы. Чего только люди не придумают, чтобы потрахаться. Всё это было и впрямь за гранью его воображения. Как скучно он жил раньше. — Слушайте, это всё конечно весело, но… Я о другом хотел спросить, — на самом деле не хотел, но такая весёлая компания и хорошее вино неплохо развязывали язык. — Женщины что, вообще не заказывают? Неужели ни одной клиентки не было? Не может же такого быть, чтоб… ну вы поняли. — Была одна, как счас помню, — подал голос Марик. — Страпонить любила в позе рака. Почти всех перепробовала. А потом, года четыре назад, у нас новенький появился. Как бишь его звали? — Тихон, — подсказал Руслан. — В общем, увела она нашего Тихона под венец и теперь на постоянке его старую жопу поёбывает. Если жив ещё. С тех пор наш Артурчик принципиально от женщин заказов не принимает. — Из-за одного Тихона нам теперь женщинской ласки и не перепадает, — наигранно всплакнула Земфира, убрав с седых ресниц невидимую слезинку. — Всего одна, — кисло поджал губы Тимофей. — Всё равно не понимаю, почему молодые парни и мужики дедов заказывают только так, а баба была всего одна и та недолго? Почему такая несправедливость? — Тебе это кажется несправедливым, потому что ты не гей, — хмыкнул Павлик. — Лично меня всё устраивает. — Я не поэтому, — смутился Тимофей. — А зачем ещё тебе сдались женщины клиентки? — Павлик скорчил на редкость злодейскую физиономию. — Альфонсом на старости лет захотел стать? Повторить подвиг Тихона? — Нет, мне просто было непонятно… — промямлил Тимофей, сам понимая, что зря начал этот разговор, но вино уже так расслабило мозг, что соображал он туго. — Да что здесь непонятного? — вдруг заговорил Бажен, с каким-то странным превосходством. — Нас заказывают только богатые мужчины или очень состоятельные, потому что перетрахали уже всё что можно. Зажрались. А женщины… — Бажен будто сглотнул ком в горле и тоже нетрезво повёл рукой. — Средне… среднестати-стати… статистической бизнес-леди, которая сама себя сделала и ни от кого не зависит, такие старики, как мы, хоть четырежды элитные, даром не сдались, — Бажен икнул, а Тимофей следом за ним. Остальные за столом разговаривали уже о чём-то своём. — Ну, не сдались и не сдались, — попытался соскочить Тимофей с этой темы, но Бажена продолжало нести на каком-то пьяном вдохновении. — Такая женщина выберет молоденького. Понимаешь? Мо-ло-до-го. Значит, с идеальной мордашкой и фигуркой. Понимаешь меня? Чтобы он ублажал её в постели и говорил, какая она красивая, умная, богиня, — гладил себя по волосам Бажен, изображая такого любовника. — Чтобы сопровождал её везде, как собачка. Надоест один — она заведёт другого. Захочется экзотики — привезёт себе китайчонка, арапчонка, да хоть чукчу какого-нибудь… неважно! Главное, чтобы молодого, красивого и с упругим телом, чтобы купаться в его молодости. Чтобы он зависел от неё. — Ну это понятно, но не все же бабы такие… — Тимофей снова попробовал влезть в этот поток сознания, но Бажен его как будто не слышал. Рассказывал про эту сферическую бизнес-вумен в вакууме. И от этого всё больше казалось, что таких вообще не существует. — Она сама, понимаешь, сама его обеспечит, исполнит любую, даже самую тупую хотелку. Поможет с учебой в любом вузе, отмажет от армии, устроит на любую работу. Даже если у мальчика ни ума, ни таланта. Но как только появятся первые морщинки, то всё… — У кого? — уточнил Тимофей. — Что у кого? — выпучил на него свои красивые глаза Бажен, будто впервые увидел. — Ну, морщинки появятся? У этой бабы или её альфонса? — Сам ты альфонс! Любовник! Молодой супруг! Муж! — Ладно-ладно, — успокоил его Тимофей. — Так вот, если появятся морщинки, то всё, — продолжал Бажен, хотя была крохотная надежда, что он потеряет мысль, но Бажен не забыл и, почти задыхаясь от своей убеждённости, продолжал. — Всё, это финиш. Раннюю седину ещё можно закрасить, но морщины — это конец. Никакие, ни косметические, ни хирургические меры уже не помогут. Эти попытки молодиться заметны, и будут так жалко смотреться. Такой мужчина уже должен искать кого-то попроще, и зажить как все, — в интонациях Бажена сквозило настолько неподдельное отвращение к подобной перспективе, будто она была сравнима с жизнью на свалке, не меньше. — Есть, конечно, молоденькие дуры, кому нравятся постарше, которые романтизируют возрастных артистов или сходят с ума от священника из Нотр-Дама… Но у них обычно нет денег. Не на что воплощать свои фантазии в жизнь. Им бы самим папика себе найти. Мерзость. — За что ты так на девчат-то наехал? Ну нет у них больших денег. Сам стань папиком, — предложил Тимофей, на секунду задумавшись, что бы делал, если бы в своё время вдруг приглянулся богатой дамочке. — Самому же скопить можно что-то, пока с богатой мамкой живёшь. Если откладывать понемногу из подарков. Как на пенсию. Какую-то недвижимость заиметь, чтобы деньги не сгорали… — Ну да, какую-то недвижимость заиметь, чтобы деньги не сгорали, но… — грустно повторил Бажен, — но многие до этого додумываются, когда уже поздно. Тебе легко об этом рассуждать, Тихон… Тимофей, ты из тех обычных среднестатистических мужиков, у которых всё как у всех: жена, дети, дом, работа… Т-ты не понимаешь… Думаешь, так просто всё разложил, да? Молодец какой! Ты никогда не был и не будешь на этом месте! Тебе этого никогда не понять! Бажен плаксиво скривил губы и, сбив со стола пару чашек, убежал в дом. — Да что с ним такое? — растерянно посмотрел на остальных Тимофей. — Я разве что-то не так сказал? — Ты что, не понял? — с какой-то жалостью заглянула ему в глаза Ульяна. — Он же о себе сейчас рассказывал. — Только он умолчал, что сам этих дамочек менял как перчатки, а бросила его только последняя, когда он на самом деле уже начал стареть, — шепнул на ухо Марику Павел, но Тимофей всё равно услышал. — Даже блефаропластику себе сделал, чтобы нависшие веки подтянуть, — Ульяна приподняла пальцами свои бровки для наглядности. — У него на молодых фотографиях такой взгляд весёлый, солнечный, а теперь он как будто вечно оплакивает кого-то. — Но я же не знал, — начал оправдываться Тимофей. — Как я вообще должен был понять, что он о себе? — А ты думаешь, откуда он всё это так хорошо знает? Это же его сразу после школы такая мадама окрутила. И обучила, и отмазала, и в театр устроила, хотя таланта у него никакого, — продолжила Земфира. — «Кушать подано» играл. Больше ему ничего не давали. Вот так от юбки к юбке вся жизнь и пролетела. — А вы-то откуда знаете? — Так мы с ним и Павликом в театральном вместе учились. Так один за другим к Артуру и попали. Сначала Бажен, потом я уже от него узнала, напросилась. Следом и Павлик подтянулся. — Значит, вы вроде как по блату все здесь. — Ну да, — со смехом согласилась Земфира. — Получается, что так. — Я ведь не хотел его обидеть. Может, мне сходить извиниться? — подорвался Тимофей, тоже нечаянно уронив свою рюмку. — Да забей ты на эту истеричку, — почти насильно Руслан усадил его на место. — Бажен у нас вечно на трагедии. Ему слова не скажи. Такой, сука, весь из себя нежный бутон, будто один школу жизни прошёл, а мы тут так, просто в кружке по интересам собрались. Паша, — позвал он. — Сходи ты, успокой его, а то вдруг чо. Как в тот раз будет. Но Бажен уже и так возвращался в беседку, на ходу поправляя дизайнерский рваный шарф. — Извините. Я… мне нельзя много пить, — снова уселся он за стол и налил в винный бокал чаю из заварника. — Ну вот. Молодец, — погладил его по спине Марик. — Сам раскатал истерику, сам закатил обратно. — Марик, отстань от него, — встала на защиту Земфира. — И вообще, хватит языками чесать, пойдёмте танцевать! Паша, поставь музыку! Какую-нибудь пободрее! Нельзя, чтобы жопа затекала! Нам ею ещё работать! В этот раз Ульяна снова оказалась занята, отплясывая в паре с Земфирой, и Тимофей вовсе решил не танцевать. С ним за столом остались только Марик и Руслан. — Чего притих, — боднул его плечом Марик. — Загнался из-за Бажена? Так он по гороскопу Весы. Неуравновешенные. Как будто Тимофею это о чём-то могло сказать. Весы. Козодой полетел налево, потому что четверг — звучало примерно так же. — Но вообще, это со стороны легко соломку стелить, а представь Бажена — молодой, глупый, ветер в голове, — намекнул Руслан, понизив голос. — Бабы вешаются. Кажется, что так будет всегда. Будешь тут предусмотрительным… — Мне кажется, он с тех пор так и не вырос, какая ему там пенсия? — хмыкнул Марик. — По его мозгам он до сих пор детское пособие получать должен. Вот и думай теперь. — Да, но… — Тимофей пожевал губами. — Но я тогда правда не понял, что он о себе говорит. Думал, просто объясняет, почему дедов богатые бабёнки не заказывают. Вот и всё. Про Бажена Тимофей старался больше не думать. Мысли плавали, как вермишель в супе. Запутано. И вино больше не помогало, а ещё больше расхолаживало, поэтому Тимофей налил себе сока. — Всё, хватит про Бажена, а то он скоро икать начнёт, — решил Руслан. — Я же предупреждал — не лезь к его тараканам и они не полезут к твоим. — Надо за это выпить, — поднял чью-то рюмку с вином Марик. — За тараканов! *** Солнце уже клонилось к закату, но никто и не думал разъезжаться по домам. Тимофея немного развезло от съеденного и выпитого. Он уже трижды ходил до ветру, радуясь, что туалет у Руслана был в доме, а не уличный. С этой работой как-то сам собой стал цениться комфортный санузел. Когда он отходил последний раз, незаметно начался совершеннейший разброд и шатание. Земфира наконец-то включила своих рокеров. — Это зи-зи-топ, детка! Е! Павлик умудрялся танцевать под эту музыку танго с Баженом. Бажен пьяно поскуливал, видимо, так смеялся. Руслан задумчиво смолил папиросу и смотрел на закат. Ульяна предлагала устроить спиритический сеанс, но больше никто не хотел и даже предостерегающе на неё зашикали. Но было поздно. Марик напился, и его понесло рассказывать байки уже из своего опыта, но, кроме Тимофея, его никто не слушал, видимо, все уже были наслышаны. Поначалу Тимофей излучал искренний интерес к нелепым случаям во время секса с клиентами, пока Марик не заговорил о покойных тружениках невидимого тыла. Тут стало уже не до смеха, но пытаться соскочить с этой внезапной исторической лекции казалось невежливо. Поэтому он продолжал запивать новую информацию винцом, чтобы случайно не подавиться. Чего только не наслушался, хотя Марик и рассказывал постоянно смеясь и без остановки наливая себе бокал за бокалом, ничего весёлого в его историях уже не было. И про какого-то Якова Степанова, который самого маршала Жукова обслуживал, можно сказать, стоял у истоков. Про его первого любовника, которого по доносу на Колыму отправили. Про времена олимпиады, когда всех проституток услали за километр от столицы, а он своими глазами видел, как ласковый Миша улетал в небо, потому что в правительственной ложе сидел. Про какого-то Антона, который в восьмидесятые умер от СПИДа. Одна за другой байки. Имена, даты, страшные и нелепые смерти молодых красивых парней. Марик не мог остановится, а когда Тимофею от этого словопотока сделалось совсем дурно, и он всё же попытался сбежать, Марик просто вцепился в него мёртвой хваткой. — Куда? Думаешь, я шучу? Ты должен их знать! Они были легендами! Я умру, про них никто больше не вспомнит! — страшно прорычал он и вдруг заплакал. К ним подошёл Руслан и обнял рыдающего Марика, кивнул Тимофею, что, мол, всё под контролем, и увёл плачущего старика в дом. — И вот так каждый раз, — грустно вздохнула Земфира. — Он каждый год всем рассказывает про них. Обычно ещё фотографии показывает, но сегодня, видимо, свой альбом забыл. Не думай, он обычно вменяемый. Просто… у Марика больше никого не осталось. — Никого, кроме нас, — глубокомысленно проговорил Павлик. У Бажена зазвонил телефон и он, нервно посмотрев на дисплей, снова ушёл за дом, отвечая дрожащим голосом: — Да! Слушаю. Н-нет. Всё в порядке… — Да кто ему-то всё время названивает? Какие-то проблемы? — спросила Земфира. — У Бажена только одна проблема, — завистливо вздохнул Павел. — Когда ветрено, его шикарные длинные волосы путаются в его преступно длинных ресницах. Медленно смеркалось. Визгливая рок-баллада была выключена, и барбос одиноко выл из своей будки без музыкального сопровождения. Земфира самовольно разожгла огонь, превратив мангал в уличный костёр, к которому все переместились из беседки. Павел принёс из машины гитару и после короткой подстройки заиграл что-то мелодичное и смутно знакомое, настраивая оставшихся ещё трезвых гостей на нужный лад. А потом запел, проникновенно так и несмотря на яркий образ, очень правильно для этой песни. — …Если радость на всех одна, на всех и беда одна… Из дома вернулся Руслан и тихо сел рядом, шепнув Тимофею: — Всё нормально. Я его уложил. Спит. Тимофей на автомате кивнул, хотя и показалось странным, что Руслан отчитывался перед ним. Как будто Марик ему успел стать родным, и он за него переживал. Хотя всё-таки да, немного переживал. — Ты это, — добавил он. — Извини, с рыбалкой сегодня не получится. Видишь, чо творится. Но если что, утром всё в силе, да? Ты не передумал? — Не передумал, — заверил Тимофей. — …а случится, что он влюблён, — допевал последний куплет Павел, — а я на его пути. Уйду с дороги, таков закон. Третий должен уйти. Стихли последние аккорды. — Паша, а сыграй тот романс. Ну ты знаешь, — попросила Земфира. — Я спою. — Для тебя всё что угодно, милая, — кивнул Паша, а Земфира запела: — В юности матушка мне говорила, чтоб для любви своё сердце открыла… Тимофей понял, что другого шанса пригласить на танец ему, возможно, придётся ждать до следующего корпоратива, а потому повернулся к Ульяне. — Можно пригласить вас? — С удовольствием. Только давай на ты. — Давай, — улыбнулся Тимофей. Пока кружились под мелодию романса, они так и не поговорили. Руслан и Земфира спели ещё пару песен, и все не сговариваясь отправились ко сну. Даже Паша, который собирался сразу ехать домой, остался. — Эх, жаль, в баньке попариться не успели, — только вздыхал Руслан, пока устраивал всем ночёвки. — Совсем забыл… Комнат в доме хоть и было много, но всем не хватило. Земфира и Ульяна легли в одной спальне, а Тимофею пришлось спать на кухонном диване, зато отдельно. Не слушать чужой храп и никому не мешать своим. День оказался безумно, безумно долгим и перенасыщенным. Засыпать на чужом месте было непривычно. Слышались приглушённые голоса, ночные звуки с улицы. И столько мыслей захлестнули голову — и про Бажена, и про эти Мариковские истории, и про Ульяну, и всё же незаметно для себя провалился в тяжёлый сон. *** Просыпаться на рассвете после бурного празднования было мучительно неохота, но Руслан не отставал. Всё повторял, что надо вставать и сейчас самый клёв. Какой клёв? Дайте ему поспать ещё пять минуточек… Умывшись из бака на улице ледяной водой, Тимофей как сомнамбула побрёл за Русланом на озеро. Небо на горизонте уже синело, когда они вышли на укромный бережок и расположились. Закинули удочки и сонно скрючились на маленьких складных стульчиках. Всё казалось как во сне. Было тихо и таинственно. И действительно клёво. Практически сразу заволновались поплавки и они, вскакивая на ноги, друг за другом вытянули по три рыбины. Тимофей, сдерживая смех, закидывал крючок, переглядываюсь с Русланом. После этого коллективная разумная рыба решила, что этого улова с них достаточно, и ушла. Снова стало тихо. Вместе со светлеющим небом над водой сгущался туман. — Красиво здесь, — подумал вслух Тимофей. — Да, — согласился Руслан. — Разве что от города далеко… — Далековато, да. Ты что, каждый раз в такую даль к клиентам ездишь? — Ну да. Я привык уже. В город на своём тракторе добираюсь, а по адресам меня уже наши водители довозят. Одно плохо: после этой ебли-гребли полтора часа трястись по грунтовке — то ещё удовольствие. Я в основном у Марика ночую, иногда у Павла. Если совсем никак, то в нашей гостинице. — А в город переехать? — Город не люблю. Знакомых много. Не хочу ебалом светить. Ты сам-то как? Надолго? Или планируешь скоро свалить? — Не знаю. Пока решаю. Думаю… — Думаю, ты не свалишь. — Почему? — Ты же сам говорил, что у тебя ни семьи, ни работы. Артур это чует… Работа была, но Тимофей не стал разубеждать. Поплавки снова ныряли. В вёдра отправилось по маленькому окуньку. Руслан подумал, что это надо отметить, и достал большой термос с дымящимся на холоде сладким кофе, что показалось благословением. — Слушай, Тимофей… А всё-таки, как ты на самом деле к Артуру-то попал? — прихлёбывая из пластиковой кружки спросил Руслан. — Я же рассказывал. Нужда. — Настолько сильная? — всё ещё не верил он. Тимофей чуть более развёрнуто описал весь круг своих неудач, начиная с увольнения и заканчивая огромным долгом и работой в гараже, где он буквально света белого не видел. Неужели этого было недостаточно? — Тю. И ты из-за этого пошёл торговать жопой? — не поверил Руслан. — Да я бы лучше утки в инфекционке мыл, чем это. — Ну и что же ты тогда утки не моешь? — даже обиделся Тимофей. — Да ты… — начал Руслан, но вдруг сник и со вздохом проговорил: — Ничего ты не знаешь. — Так расскажи. Вы вчера мне целый конкурс анекдотов из жизни устроили… А ты про себя почти ничего, — Тимофей отхлебнул из крышки кофе и посмотрел на хмурый профиль Руслана. — Так как ты стал этим… проститутом, а? — Ну всяко уж не мечтал о таком в детстве. Всё больше космонавтом… — Руслан хмыкнул, плотнее кутаясь в куртку. — Можно я ближе к тебе подсяду? Что-то я себя переоценил… Задубел чутка. — Давай, — Тимофей сам пододвинулся. От холода он никогда не страдал. Поэтому натянул с себя плед на спину Руслана и прижался плотнее, чтобы согреть. Стало как-то по-особенному уютно. Как воробышкам зимой на ветке. — Теперь лучше? — Ага. Ничего ты жаришь. — Тебе так кажется, потому что замёрз. Так кем ты хотел стать в детстве? — Космонавтом, ети его, — повторил Руслан. Голос его стал тише и как-то серьёзней. — Пиздёж, конечно. Я сколько себя помню, о лёгких деньгах мечтал. Но если родился в рабоче-крестьянской семье, то если и получишь денег, то только потом и кровью. Я в ПТУ учился, после которого на завод, но меня нашёл Саня. Мы в армейке с ним вместе служили в стройбате. Он меня и затянул на воровскую дорожку. У Сани почти готовая банда была, но нужен был взломщик. Ну и я как счастливый хоббит согласился. — Так просто? — Да ты пойми, я в ту пору за девчонкой одной ухаживал. Она в педе училась, из интеллигентной семьи, и тут я. Щи лаптем хлебаю. Видел бы ты, как на меня её родня смотрела. Очень хотелось перед ней щегольнуть финансами, которых не было. Мы втроём сначала обнесли одну хату какого-то барыги. Потом второго, третьего… Больше года нам везло. А потом Саню повязали. Мы в последний раз, оказывается, дачу какого-то партийного деятеля обокрали. И Саня на первом же допросе сдал всех и вся. И это всё случилось так… некстати. Анька от меня залетела. Мы к свадьбе готовились… Руслан замолчал, отхлебнув подостывшего кофе, но судя по всему, это была ещё не вся история. — В тюрьме всё письма писал ей, просил дождаться, клялся, что никогда больше. Что ошибся, споткнулся и вся хуйня. Загадал про себя, если дождётся, никогда больше за старое не возьмусь. Дождалась. Вышел, женился на ней. В шиномонтажку устроился, потом на завод. Потом кооператив свой открыл. Светку замуж выдал. Двое внуков уже народилось, когда ко мне снова заявился Саня. И знаешь, как чёрт дёрнул. Снова причина нашлась. В то время, как назло, бизнес потерял, квартиру продал. Жили с Анькой на этой даче, огород сажали. У дочери помощи просить не хотел. Ей самой помогать приходилось, половину урожая им отвозил… Короче, я согласился на дело. Решил, что один раз, может, обойдётся… Дурак старый. Поплавок снова задёргался, но Руслан даже не притронулся к удочке, равнодушно глядя на водную рябь в своё прошлое. — Всё хорошо прошло. Тихо, без шума обнесли точку хачей каких-то. Там деньги, цацки, наркота… Я тогда, дурак, ещё подумал, что бандиты к ментам не пойдут. Они и не пошли. Сами нас отыскали. Вернее, меня. Саня, гнида, как знал, сразу усвистал куда-то, а я остался, лохан старый. А бандиты эти, наверное, ты догадался уже, родственниками нашему доброму доктору приходились. Только барин тогда с ними никаких дел не имел. Возвращать было уже нечем, деньги сразу утекли. Надо отрабатывать, за себя и за Сашку. Ага. А как? Тут даже если дачу продать, не хватит. Вот они мне и предложили то самое. И так предложили, не извернёшься. Ежели сбегу или в петлю залезу, то жена с дочерью отрабатывать за меня будут. Понимаешь? Вилы. А чтоб я наверняка свинтить не успел, меня там же и опустили. Марик лично в рыцари этого пидорского стола посвятил. — Марик? — не поверил Тимофей. — И вы после этого так спокойно с ним?.. — А ты думаешь, он сам вызвался? Пришлось. Марик же, ты его видел? Насколько серьёзно к ебле относится. Художник. Не терпит насилия. А это оно и было. Он винил себя долго… А я его даже убить хотел. Потом как-то всё сгладилось… Простил давно. Ну и вот… Дома жене ничего не сказал. Наврал, что подработку нашёл. Думал, год как-нибудь продержусь. Такой уговор был. А год этот… не приведи господь тебе… Это не как у Артура, после каждого вызова в попку дуют, следят, чтоб не перетрудился. Не-ет. После каждого вызова мозги выпустить хотелось. Но сначала нас новому барину переоформили, а потом Анечку мою приступ сердечный забрал, и когда с долгом рассчитался, я… привык уже. Старых связей не осталось, а новые… Они же все как семья стали. Сам же видел вчера. Пидорская, зато крепкая. Тимофей тяжело вздохнул. Ну да. Теперь на фоне Руслана его история падения казалась какой-то глупой. Как будто просто шёл по дороге, не смотрел под ноги и случайно в проституцию наступил, старый дурак. — Ты прости, если лишнего чего рассказал, — утёр глаза Руслан. — Вредно в себе боль копить. Так Ульяна говорит. Вот я тебе рассказал, и ещё чуточку легче стало… Солнце светило всё жарче, туман истончался, но до конца не уходил, ещё плавал у дальних берегов клочками сахарной ваты. В голове у Тимофея не было ни одной мысли. Он просто смотрел на торчащий из воды поплавок и слушал щебетание ранних птах. Руслан всё так же прижимался к нему под пледом и чуть дрожал от холода. Ещё вчера он казался таким простым, как две копейки, а теперь Тимофей даже и не знал, что думать. — Слушай, — заговорил он, чуть встрепенувшись от этой туманной тишины. — Я же один живу. Ты это… можешь у меня ночевать. Ну, с вызова когда. Как тебе? — Ты чего? — уставился на него Руслан. — Думаешь, я тебя на жалость тут разводил? — Нет. Я правда, без умысла. Мне это не сложно, и гостям я рад. Только поэтому, ну? — Ты же меня и суток не знаешь. А вдруг я навроде Сашка… хату тебе обнесу или, не знаю… домогаться начну. — Придумаешь тоже, — фыркнул Тимофей. — Марика и Павлика не обнёс, а меня прям ограбёжишь. Самому-то не смешно? — Ну, ладно. Сам напросился. Но учти, я неприхотливый, хоть на коврике в коридоре отосплюсь. Утром меня уже не будет, — всё ещё с каким-то подозрением согласился Руслан. — Чего в коридоре… Диван в зале побольше твоего будет. После клиента вымыться поди захочешь. Пожрать, — с каким-то душевным облегчением заверил Тимофей. — Только звони перед этим, чтобы я дома был. И всё. — Спасибо. Не ожидал. Ты меня тоже проси, если что надо будет, — серьёзно посмотрел на него Руслан. — Я ни в чём не откажу. — Вот и договорились, — кивнул Тимофей. Снова возникла эта странная тишина. А Руслан всё смотрел на него так… — Эй! — позвал кто-то со стороны ивовых зарослей. — Вы здесь? — Ульяш! На голос иди! — с заминкой крикнул Руслан. — Только под ноги смотри. По росе наебнёшься… Тимофей удивился. Голос показался ему скорее мужским. Но после этого несколько раз ойкнули вполне по бабьи, а позже на бережок, поправляя волосы, вышла Ульяна. Сегодня она была в фиолетовом спортивном костюме, зябко кутаясь в посадский платок. — Чего искала? — оглянулся на неё Руслан. — Паша с Баженом уже уехали. Мы через час с Земой тоже собираемся… Тимофей, вы поедете с нами? — Ну, ежели через час, то успеем ещё поплавать? — переглянулся он с Русланом. — Ты как, присоединишься? — Нет. Откажусь. А то боюсь больничный схлопотать… — Ну, а я окупнусь. Ульяна села на освободившийся стульчик, задумчиво заплетая кончик белой косички. Тимофей разделся перед ней до трусов, сам не понимая, нахрена пытается красоваться. Нечем ведь. Ульяна смотрела, задумчиво улыбаясь. Руслан тоже смотрел. Наверное, оценивали его на профессиональном уровне. Тимофей уложил свои и одолженные у Руслана тёплые вещи на сумку и полез в ледяную воду. Охладиться на самом деле не мешало. В голове будто граната взорвалась. Озеро было не глубоким, зато и не болотистым. Тимофей нырнул несколько раз на глубину, коснувшись песчаного дна, и, взбодрившись, поплыл к берегу. Но там остались только Ульяна, складные стулья и одежда. — А Руслан куда ушёл? — Баню топить. Если честно, глядя на тебя в озере, я на берегу вся покрылась мурашками. А Руслан и подавно. Теперь не отпустит нас, пока мы все хорошенько не попаримся в бане. — Звучит как угроза. — Ничего страшного. Руслан не будет сильно растапливать. — Ну хорошо, коли так, — кивнул Тимофей. — Ты не против, если все вместе там будем? Тимофей запнулся, не сразу вспомнив, к чему этот вопрос. Уже и забыл, что под всей одеждой у Ульяны совсем другой комплект половых органов. Вернее, такой же, как у него. — А почему я должен быть против? Мы же просто помоемся и всё. Или Руслан что-то ещё планировал? — выдавил он улыбку. — Нет-нет, — Ульяна смутилась, быстро заморгав короткими седыми ресницами, и отвела взгляд. — Всё в порядке, просто… я привыкла всегда спрашивать, если… если… Но если всё хорошо, то пойдём? — Пойдём, — кивнул Тимофей, подхватывая оба стульчика. Они пошли по узкой тропинке ужасно близко, но неловкости Тимофей больше не испытывал. Рядом просто шла Ульяна, с которой было приятно идти. Так же, как они ещё перед рассветом шли сюда вместе с Русланом. — Ульяна, а вы замужем? — спросил он. — В смысле, у вас есть семья? — Снова на вы? — Простите. Забываюсь. Так есть кто-то? — Я была жената… Раньше. Правда, недолго. Но это не из-за ориентации. Мне нравятся и мужчины, и женщины. Я любила свою жену, но она встретила другого, и мы развелись. Даже спокойно так, без скандала. А теперь я… с Земой. Мы поддерживаем друг друга. Помогаем. Она мне, а я — ей. — Понятно, — кивнул Тимофей и тайком выдохнул. *** Что бы там ни говорил Тимофей, а в парной сидеть было неловко. Даже завернувшись в простыню. Потому что когда раздевались в предбаннике, Тимофей всё-таки разглядел, как там всё было устроено у Ульяны. Нет, он не пялился на Ульяна-младшего, но соврал бы, если бы сказал, что ему не было любопытно. Убеждал себя, что тоже в чисто профессиональном плане. Пока истекали потом в парилке, Земфира всё повторяла с придыханием: — Как хорошо. Ох, как хорошо. На её груди, на тех местах, где должны были быть хотя бы соски, виднелись только две полоски шва. Наверное, последствия рака груди или похожей заразы. По словам Земфиры, трансом она становиться не планировала, просто так совпало. — Марик всё ещё отсыпается, — лениво протянул Руслан, похлопывая самого себя по груди мокрым берёзовым веником. — Но если бы он был сейчас здесь, то обязательно начал рассказывать, что все банщики в дореволюционной России были проститутками. — Мне кажется, Марик излишне романтизирует эту профессию, — простонала от жары Земфира. — Ему так легче, — пожал плечами Руслан. — Вот ты всё высмеиваешь, а он романтизирует. Не так страшно. «Разве вы ещё чего-то боитесь?» — хотелось спросить Тимофею, но Руслан хлопнул его по спине веником, сбив с мысли. — Хочешь банного сада-маза, а, Тимофей? Разогнать кровь в теле? — Сначала меня! — влезла Земфира, заговорив тонким мальчишеским голосом. — Отлупи меня, банщик, как своих богатых рублёвских мальчиков! И все засмеялись, хотя совсем не было страшно, что эти прекрасные майские уже подходили к концу. *** До Энска они добрались уже ближе к обеду. Земфира довезла Тимофея до самого дома. Он тепло попрощался со всеми и с нескрываемым сожалением вздохнул, но всё-таки в гостях было хорошо, а дома завсегда лучше. Он уже заходил в подъезд, когда навстречу к нему вышел чёртов Василич. — О, неужели наша ночная бабочка с блядок вернулась! У Василича всегда были дурацкие шутки, не стоило воспринимать всерьёз. Тимофей уже хотел привычно прошмыгнуть мимо. — Потом, Василич, я… — Ты для нашего участкового терапевта жопой торгуешь, — как из ружья припечатало в спину. Тимофей застыл, как вкопанный. — Что? — медленно обернулся он к нему, всё ещё надеясь, что ошибся. — Что слышал, проститутка старыя, — протянул Василич и не без гадливого удовольствия улыбнулся.