Легенда о старике

"Я больной отаку. Мне наряд горничной дороже всего на свете, книжки читаю только про горничных, никуда кроме мэйд кафе не хожу, а еще я собираю кукол в форме горничных, и играю в соответствующие игры, меня с них прет, а еще я сам наряжаюсь горничной. До свиданья" «Президент студсовета — горничная!»

Про нового клиента Тимофей знал, что его зовут Женя, что он айтишник и обожает наряжать дедушек в разные несуразные костюмчики вроде наряда горничной, японских школьниц, фей, купальнички и прочие милые девочковые вещи, которые ни один старик бы на себя напялить не додумался. Разве что в клинической степени маразма. Но это был клиент. Ким, помнится, его уже наряжал, поэтому Тимофей был к этому морально готов. В целом же, про нового клиента говорили только хорошее. Тимофей теперь был предусмотрителен и позвонил Руслану, дабы разузнать, не случался ли у него этот любитель игр-переодевашек, и чего плохого от него можно было ждать. — Ну, знаешь, я у него не часто бывал, но вроде ничего пацан. Мозги не ёб, трахал без садизма. Аккуратный, даже нежный, не к ночи будет сказано, — отрекомендовал тот. — Самое главное, платит хорошо. Тебе ж сейчас это интересно, да? — И это тоже, но сам знаешь, где можно, соломки бы подстелить, — вздохнул Тимофей. — Ну, это конечно. Всё правильно. Расслабляться нельзя даже с самым плюшевым клиентом, — согласился Руслан. — А то всякое бывало. Что бывало, Тимофей спрашивать не стал. Только новых страшилок ему перед вызовом не хватало. И так дёрганый уже стал. То, что клиент был аккуратным, уже было хорошо, а с остальным он разберётся на месте. Единственное, что помимо обычной подготовки просил сделать Артур — купить с собой бутылку молока. Для какой-то мутной игры, которую собирался устроить клиент. И это немного настораживало. Даже с учётом всех похвал. Но раз надо, то надо. Татьяна по пути завезла его в супермаркет за молоком и привезла в район, называемый в народе «Долиной нищих», где на месте сгоревших деревянных бараков как-то незаметно наросла целая грибница элитных коттеджей. В один из таких коттеджей Тимофея и привезли. Женя оказался невысоким и, на первый взгляд, вполне обычным парнем лет тридцати. Черноволосый и аккуратно стриженный, в очках с толстыми стёклами и с брекетами на уже почти ровных зубах. Обыкновенно одет в какие-то джинсы и гавайскую рубашку. Встретишь такого на улице и не скажешь, что он дедушек предпочитает. — Ого, вы ещё больше, чем на фотке! — восторженно брякнул он и тут же извинился. — Я в хорошем смысле. «Наверное, он имел в виду рост», — понадеялся Тимофей. Хотя в его профиле рост был указан. — Вы купили молоко? — Да, — Тимофей показал литровую бутылку своей любимой марки местного молокозавода. — У вас же точно нет непереносимости лактозы? — поправив очки, ещё раз уточнил он. Тимофей пожал плечами. — Да вроде никогда не было. — Отлично. Пойдёмте, я вас переодену. И Тимофея повели в спальню. Клиентский дом внутри показался ему куда примечательней его хозяина. По крайней мере, внешне. Все окна были задёрнуты плотными шторами, так что и не поймёшь, что они вообще есть, и день сейчас или ночь. Все стены были выкрашены в тёмные тона или оклеены фотообоями японских пейзажей. По крайней мере, Тимофей точно узнал Фудзияму. Всю эту красоту и остальное убранство вместо ламп освещали гирлянды или диодные ленты, которые были натыканы во все углы, дверные проёмы, перила и ступеньки лестниц. По стеклянным шкафам были расставлены какие-то журналы и игрушки, статуэтки и детали чего-то. В одной из комнат мерцали экранами несколько больших мониторов. Содержание одного из них немного напрягло Тимофея — кажется, нарисованные дяденьки жестоко насиловали плачущую нарисованную девушку, а та пискляво вопила на всю комнату, от чего защемило сердце и чуть не лопнула барабанная перепонка. Но они пошли дальше, и Тимофей решил отложить свои вопросы на потом. Привели его в такую же полутёмную комнату с большой круглой кроватью, стена вокруг которой была вся завешана огромными плакатами с мультяшными полуголыми девочками и мальчиками, перекаченными мужчинами, мужчинами, наряженными как распутные девы с пухлыми губами, и человекоподобными животными, как из «Ну, погоди!» тоже в довольно интересных образах. Тимофей было начал рассматривать их, но от пёстрой картинки быстро зарябило в глазах. Артур что-то говорил ему про эти анимэ, объяснял про увлечение клиента, но Тимофей почти сразу всё позабыл. Это всё ему было уж слишком чуждо и настолько ни с чем не ассоциировалось, что он просто не понимал, зачем ему это знать. Разве что, пока его будут трахать, надо будет отвечать на вопросы викторины по одному из этих мультиков. Ну, тогда он проиграет, наверное. У кровати валялись какие-то кресла-мешки, подушки, пуфики, плюшевые игрушки размером с кресла. Фоном играли песенки на незнакомом языке. На японском или китайском. Наверное, из всё тех же анимЕ. С другой стороны напротив кровати стояло большое зеркало, также опутанное гирляндами, а в нём отражался Тимофей в своём безликом костюме, как совершенно чужеродный элемент этого пёстрого интерьера. — Вы новенький? — спросил Женя. — Да. Вот весной заступил, а что? — Да ничего. Вам же говорили, что мне нравится, да? — Тимофей кивнул. — Ну вот, мне давно не хватало кого-то… вашей комплекции. Тимофей промолчал, сжимая в руке ещё холодную бутыль молока. Да что не так было с его комплекцией? Или наоборот, что было такого привлекательного для этого очкарика? — Куда мне? — вместо этого спросил он. Женя усадил Тимофея в одно из кресел, в котором тот беспомощно провалился, и принялся его неторопливо раздевать. Первым делом снял носки, долго разглядывая стопы, разминая пальцами пятки и подушечки. — Красивые ступни, рельефные, — похвалил он и стал расстёгивать рубашку. Снял с Тимофея майку и восторженно приоткрыл рот, уставившись куда-то в район груди. В стёклах его очков особенно ярко замерцали огоньки гирлянд, а щёки порозовели. От этого взгляда невольно порозовел и Тимофей, заёрзав на мешке. — Какие большие… — прошептал Женя, облизнувшись, после чего обхватил большими ладонями его грудь, как будто она была женской. И тут Тимофей понял, что поедание бутербродов для тренировки глубокого заглота всё-таки не прошло ему даром и он на самом деле поднабрал веса. Странно, он не сбавлял нагрузок и не отлынивал от тренировок. До сего момента ему только казалось, что что-то в его фигуре поменялось. Пояс брюк чутка давил и пуговицы на рубашке сходились труднее, но когда очкастый задрот говорил, что у него большие сиськи, а под ними уже вполне ощутимо выпирал живот, отпираться не было смысла. Он разжирел. А ведь сбрасывать вес в его возрасте было гораздо сложнее. — Нет, оставлю на сладкое, — сам себя остановил Женя, погладил живот и взялся за ремень брюк, стягивая штаны вместе с трусами. Промежность Тимофея его тоже удовлетворила. Он так же жадно всё обтрогал, провёл ладонями по длинным ногам и пошёл за костюмом. Судя по белым кошачьим ушкам на ободке и отсутствию юбок, это был не костюм горничной. А жаль, Тимофей внутренне готовился именно к нему, а приходилось примерять уши. Ну, уши так уши. Чай не рога. — Ушки, плюс сто к няшности, — пробормотал Женя. — К чему? — переспросил Тимофей. — Ну, к милоте. Не слышали разве? — Как-то не приходилось. После ушек Тимофею надели красный бархатный ошейник с большим бубенчиком. На ноги Женя с пыхтением натянул белые длинные, закрывающие колени гольфы с мягкими нашитыми имитациями кошачьих лапок на пятках. — Как вам? Тимофей на секунду задумался, разглядывая свои ноги в кошачьих не то гольфах, не то чулках. Когда Коля был совсем маленьким, мог иногда заиграться и вместо альбомчика рисовать свои каракули на отцовских ногах. Потом задирал голову и восторженно спрашивал — «Красиво?» И Тимофей, конечно же, отвечал, что красиво, и до самого вечера эту красоту не смывал. От этого Жени пока тоже было примерно такое же впечатление. — Няшно, — с улыбкой ответил Тимофей. — Мне тоже нравится, — заулыбался он, погладив ногу от колена до пальцев. — Красивые котячьи лапы получились. Но вам удобно? Резинки не жмут? — Да нет. Всё хорошо, правда, — заверил Тимофей. Следом за чулками на руки натянули такие же, но короткие на резинках варежки, которые, скорее, были футлярами, потому что плотно обхватывали ладони в кулаки и завязывались на ленты, из-за чего снять с себя всю эту красоту Тимофей самостоятельно вряд ли бы смог сам. Разве что зубами. — Вот так. Это чтобы немного ограничить вашу мобильность. Ну и, у котиков лапки. Логично же, да? — зачем-то спросил Женя, как будто не был уверен в строении котов. — Ну да, — согласился Тимофей, разглядывая свои новообретённые передние лапки. — А можно вопрос? — Конечно, спрашивайте. — Почему такой… няшный костюм вы примеряете на пожилого? — В смысле, почему меня это возбуждает? В целом Женя задал верный вопрос. Вот, например, Ким надевал на него женское бельишко нежных цветов, чтобы ещё больше подчеркнуть его возраст и потом издеваться. Но Женю во всём этом маскараде, кажется, интересовало совсем другое. И чисто в профессиональном плане Тимофея интересовало — что же? — Это моё маленькое гилти плеже. — Что? — Ну, стыдное удовольствие, — пояснил Женя, продолжая наглаживать Тимофея теперь уже по бедру у самой границы гольф. — Так-то у меня есть отношения. На самом деле это всё японцы виноваты. Они чего только не сексуализируют. А какие арты рисуют — закачаешься. Целые манги! И я в детстве дрочил то на кошкодевочек, то на горячих дедов. Они там были как вы, в теле. Ну, пухленькие, — Женя взялся ладонью за его бок и чуть оттянул. — У меня даже целый сайт был с этим добром. Там не только арты, клипы, косплеи Хидеаки Кобаяши… у того больше стёб, чем эротика. Ножки у него зачёт, но у вас лучше. Мои софандомцы до сих пор только дрочат, а я подумал, какого хера? И решил попробовать в реале. Нахрена я вообще столько зарабатываю, если не трачу на то, что нравится? — Ну да, — согласился Тимофей, оглядывая комнату, набитую анимешной атрибутикой. — Но вообще, было стрёмно, — продолжал Женя. — Это на картинках всё красивенько нарисовано, а в жизни… сами знаете. А потом нашёл сайт ваш и пропал. Там такие ракурсы были… — Женя снова зарозовел и мечтательно уставился на грудь Тимофея, продолжая пока почти целомудренно тискать его кошачьи ноги. — Два дня только на фотки в профилях дрочил. Потом взял себя в руки и сделал заказ. И это оказалось даже лучше. Такой простор… Можно было нарядить как захочется, разные позы принимать. В первый раз я до самого главного даже не дошёл, снова дрочил… Не понимаете, да? — Женя пожевал губу и задумался. — Как ещё вам объяснить-то? Ну… это возбуждает и всё. Если не нравится, тут и не объяснишь. — Как с окрошкой? — предположил Тимофей. — Вроде того, — кивнул Женя, не совсем согласный, но лучшего сравнения не нашлось. — Думаю, я немного понял. Спасибо, что рассказали, — поблагодарил Тимофей. — Не за что. Давайте продолжим? — Давайте. — Повернитесь попкой, я вставлю хвостик, — велел он, взявшись за удлинённую и как-то хитро изогнутую пробку с белым пушистым хвостом. Хвостов из жопы у него ещё не торчало. Тимофею даже стало любопытно. Он оглянулся, чтобы оценить видок, утопая своими лапками в мягком кресле, и подставил зад для нового стаффа. Пробку вставили аккуратно и без выкрутасов, разве что напоследок погладив ягодицы. Хвост на упругом каркасе был загнут кверху, как у очень довольного кота, который бежал к миске с кормом. Из-за того, что он всё ещё покачивался, вытянутая пробка внутри продолжала ритмично нажимать на простату, что, видимо, так и задумывалось. Тимофей вздрогнул от накативших ощущений. — Вам удобно? Нигде ничего не жмёт? — снова спросил Женя, видимо обеспокоенный его выражением лица. Тимофей хотел признаться, что кое-где жало, и довольно чувствительно, но не смог себя заставить. Просто молча покраснел и отрицательно помотал головой с этими большими белыми ушами. — Тогда последний штрих, — Женя достал косметический карандаш и нарисовал Тимофею на кончике носа маленький кошачий носик, а на щеках по три полоски символических усов. — Офигенный кот. Я буду называть вас мистер Кот, можно? Как его только не называли за всё это время. Мистер Кот на их фоне звучало даже уважительно. — Мне нравится, — улыбнулся Тимофей, дёрнув веком, когда хвост снова качнулся. Себя Женя раздел без выкрутасов, просто скинув одежду на пол, демонстрируя уже стоячий прибор. Слава богу, не большой. С некоторых пор Тимофей начинал ценить маленькие члены, которые не так сильно растягивали и после которых восстановить тонус было значительно быстрее и проще. — Что мне делать? — спросил Тимофей, потому что Женя сел на край круглой кровати и, чуть раздвинув колени, поглаживал себя, разглядывая просто стоявшего перед ним мистера Кота. — Покрутитесь. Хочу посмотреть на вас во всех ракурсах. Тимофей повернулся. Все эти лапки и ушки казались такими несуразными и смешными. И наверное, он со стороны во всём этом выглядел ещё более несуразным и смешным. Ещё и разжиревшим. Но клиент на это неиронично дрочил, и даже мысленно потешаться над ним за это не хотелось. — А вильните для меня своим пушистым хвостиком, мистер Кот? — протянул Женя. Тимофей честно попытался вильнуть тем, что не подсоединялось к его нервной системе, но смог вильнуть только бёдрами, а пробка, чуть качнувшись внутри, уже по инерции лениво взмахнула хвостом. Тимофей снова не смог сдержать стона от полученной стимуляции. Да кто придумал эту конструкцию? Он был чёртовым гением. Женя подманил его пальцем к себе, и когда Тимофей к нему нагнулся, погладил под подбородком, как кота. Тимофей даже вытянул шею и зажмурил глаза, как кот. Наверное, стоило просто признать, что на этот вечер он кот, и перестать загоняться. Котики же не загоняются. Даже самые старые и облезлые. — Хорошо, а теперь походите, хочу на вас полюбоваться, — попросил Женя. — На четвереньках или по-нормальному? — уточнил Тимофей. — А, и так, и так. Но сначала как на дефиле. Знаете, от бедра! Пройдите туда-сюда. Ещё один странный мальчик. Тимофею стало интересно, а Лёша тоже увлекается какими-нибудь анимЕ? И если да, то он тоже дрочит на, в его случае, кошкомальчиков? Нет, не о том он сейчас думал, осознал Тимофей, когда проходил мимо зеркала. Женя вроде был не против, а потому он остановился рассмотреть себя получше. Повернулся, снова мотнув хвостом, и содрогнулся от стимуляции внутри. Этот чёртов хвост сводил его с ума. Изобретение сатаны, не меньше. Тимофей оглянулся себе за спину и, повернувшись к зеркалу спиной, чуть раздвинул лапками ягодицы, чтобы посмотреть как в нём сидит эта игрушка. Из-за меха и задранного положения так и не скажешь, что тот торчал не из копчика, а из ануса. Единственное, что в этом образе ему, пожалуй, на самом деле нравилось и не вызывало неловкости — это ушки. Они были как настоящие, как у какого-нибудь мейн-куна. Очень шли к его седой гриве. Только сползли чуть-чуть на бок, и Тимофей лапкой немного подвинул их на место, услышав за спиной какой-то странный стон. Вздрогнул от неожиданности, а обернувшись, застал довольно странную картину. Женя прижимал к груди плюшевого пингвина и, дебильно улыбаясь, пялился на Тимофея в приступе какого-то совершенно дикого умиления, издавая эти воюще-мычащие звуки. — С вами всё в порядке? — на всякий случай спросил Тимофей. — Вы такой милый, когда что-то делаете этими лапками. — Ну, — смутился он, тупо пробубнив. — Ими неудобно… — О! А погладьте себя ими, — Женя восторженно забарабанил пятками по покрывалу. Отчего же не погладить? Легко. Тимофей посмотрел на свои руки, — лапки! — и скрестив на груди, провёл бархатистой материей по плечам. Было странно делать на заказ то, что было приятно ему самому. До сих пор работа ассоциировалась с каким-то принуждением, зачастую неприятным, но на всякий случай расслабляться не стоило. Трахать-то его будут без вариантов. И тот недетский мультик, где насиловали девушку, тут же всплывал в голове жуткими флешбеками. Тимофей, как мочалкой, гладил себя по груди и животу, опуская лапку всё ниже, поглядывал на Женю, который с него глаз не сводил, так сжимая пингвина, что ещё немного — и набивка полезет. Тимофея самого это чуточку умиляло. Что человек в такой момент сжимает игрушку, а не… свой член. Кстати о члене. Хвост продолжал покачиваться, следовательно, пробка внутри продолжала пульсировать, толкая простату. Тимофей слегка, едва касаясь, огладил лапкой свой привставший член, на что Женя буквально завыл, перекатившись на спину. — Я не могу! Вы не представляете! А-а-а! Каваи-и! Каваи! Каваи! Тимофей переменил своё мнение. Вот этот Женя был странненьким, а Ким по-прежнему — ёбнутым. «Артур, в следующий раз не перепутай». На всякий случай Тимофей больше не трогал член. Погладил себе бёдра и задницу и всё-таки опустился на четвереньки, чтобы пройти как кот. Ну, почти как кот. Строение ног-то было другое. Хоть и в лапках. Но Тимофей старался. Вышагивал, выгибал горделиво спину, вспоминая покойного кота Ваську. А от каждого шага под кожей рельефно перекатывались его наетые бока, а живот свесился вниз и вместе с грудью казался ещё больше. Тимофей потёрся боком об огромного матерчатого зайца, боднул пуфик, из-за чего сбил с головы ободок. Сел на жопу и стал пытаться надеть их обратно, но чёрт побери — у него были лапки. Тимофей грустно посмотрел на свои ушки и, тяжело вздохнув, поднял голову на Женю, который всё катался по постели, теперь уже с целью потереться членом о покрывало. Нужно было продолжать поддерживать градус этого милого дурдома. — Мя? — слишком басовито и хрипло для котика, мявкнул Тимофей. Пожалуй, так бы мог мяукать разве что какой-нибудь кот-курильщик из того же «Ну, погоди!». — Сейчас… сейчас помогу вам, — тяжело дыша от переумиления, отозвался Женя. Кое-как поднялся и водрузил уши на место, погладив по седым волосам. — Хочешь кушать? Скажи «ня», если да. — Ня, — послушно кивнул Тимофей. Он теперь был не Тимофей, а уже котофей какой-то. Женя поднял оставленную у кресла бутылку молока, со щелчком скрутил крышку и налил немного в пластиковую кошачью миску. — Кушайте, мистер Кот. Тимофей крадучись подошёл и всерьёз принюхался. Обычное, чуть прохладное пастеризованное молоко из супермаркета. Только для его морды миска была маловата. Пришлось лакать языком, обливая бороду и утопая носом. Женя снова умилялся. — А помурчите, а? Игра затягивала. И Тимофей как-то незаметно для себя погрузился в неё настолько, что когда Женя слишком раздражающе потрогал его за мошонку, Тимофей ударил лапой его по руке и зашипел. — Плохой кот, — Женя легонько щёлкнул его по носу. — Никакой благодарности. Пушистый засранец. Тимофей не удержался и хмыкнул. — Извините. Заигрался… — Ничего. Котики так себя и ведут. Пойдёмте в постель. Я вас за пузико пожмакаю, господин Кот. Тимофей вытер о варежку бороду, и чтобы скрыть пятно, пока клиент не увидел, быстро облизнул короткий мех. Помогло мало, но кажется, наказывать его за порчу имущества никто не собирался. Женя улёгся спиной на свою гору подушек и раскинул ноги, болтая ступнями в цветастых носках. — Вот сюда, усаживайте свою попку, — похлопал Женя перед собой, и Тимофей уселся спиной к нему. Его тут же прижали к себе и оплели ногами бёдра, заставляя раздвинуть ноги пошире. — У вас уже стоит, — заметил Женя, уложив подбородок на плечо. Действительно стояло, и крепко. — Это из-за хвоста, — признался Тимофей. — Вам нравится, да? — Ну-у, — замялся Тимофей. Это предупредительность всё ещё приводила его в ступор. Особенно после клиентов вроде всяких Димасиков и Кимов. Если бы перед ним был не клиент, он бы развернулся и ушёл ещё на том моменте, когда его попросили купить молока. Это, чёрт возьми, сбивало с толку. Как крепостного, который вдруг получил вольную. И что ему с нею делать? Этот Женя вполне понимал, что и для чего делает, он не был как тот парень из гостиницы, которого надо было развлекать самому. Женя развлекался с помощью Тимофея, иначе бы его тут не лежало, и если он вот сейчас попросит вытащить проклятый хвост и снять хотя бы дурацкие варежки, то как свободный Тимофей из нормальной жизни — будет вполне доволен, а как Тимофей-шлюха, который в свой первый раз стонал от удовольствия под депутатским сынком, он очень хотел оставить этот хвост на месте и попробовать всё остальное, что задумал на этот вечер Женя. — Да. Мне очень нравится, — ответил он, улыбнувшись ему и легонько прильнул головой к его виску. — Круто, — подмигнул ему через очки Женя, поцеловал в изгиб шеи и тут же приступил к выполнению своего обещания жмакать мистера Кота за толстые бочки, но начал почему-то с груди. Тёплые мягкие руки ласкали грудь, поглаживая, приподнимая её снизу вверх сложенными лодочками ладонями с каким-то невыразимым удовольствием. Пальцы легко вдавливались в мягкую плоть, очерчивая ореолы. И всё это было так умиротворяюще, так приятно. Тимофей до сих пор думал, что такие ласки ему совершенно равнодушны, но сейчас вдруг это страшно нравилось, и не хотелось, чтобы Женя останавливался. — На самом деле, когда я готовился к вашему приезду, то выбирал между двух костюмов. Котика и коровки, — тихо ворковал он, продолжая играться с его грудью. — Там то же самое, только ещё с рогами. И были бы вы молочной коровой, с такими охуенными дойками. Но в доставке напутали и костюм коровы пришёл на пять размеров меньше. Чулки даже на меня не налезали. Пришлось переиграть. Но вы не расстраивайтесь, в следующий раз я вас коровкой наряжу. — Я по гороскопу Телец, — зачем-то ляпнул Тимофей, уже плохо соображая. — А я Стрелец, — хмыкнул Женя. Тимофей совсем размяк и расслабился, уже намеренно подставляясь под ласки. Чуткие пальцы приятно потирали и пощипывали его соски, отчего он беспрерывно постанывал и сучил по покрывалу лапами. В уголке зеркала Тимофею было видно своё придурковатое довольное лицо с приоткрытым ртом. И чем дольше Женя так игрался, тем больше Тимофею хотелось, чтобы тот действовал чуточку грубее. Сжимал посильнее, возможно даже прикусил, и так его не берёг. Странно, но от милого клиента хотелось совсем немного, — буквально чуточку — жести. Для перчинки. — А почему вы смотрите такие жестокие мультики? Я видел там у вас в комнате, на телевизоре, — пьяно прошептал он. — Иногда хочется чего-то такого. Они же нарисованные. Даже не порно. А что? Думаете, я буду с вами так же? — А вы будете? — Ну нет. Мне конечно бывает интересно попробовать что-то из хентая, но я же не поехавший, что бы эрогуро какое-нибудь повторять. — Вы не представляете, насколько я рад. — А знаете, похуй. Давайте сейчас поиграем с молоком. Ну-ка, наклонитесь, — шепнул Женя, ныряя ему под руку. Тимофей послушно изменил позу, подстраиваясь. Теперь Женя мог достать ртом до его соска, который он тут же с силой всосал и Тимофей почти замурчал, потому что это было почти как надо. В ореолу не глубоко впились острые зубки в брекетах и тут же отпустили, зализывая укус. — Пожалуйста, ещё, — простонал Тимофей, тяжело дыша. — Сейчас, только… Женя дотянулся до бутылки и приставил горлышко к открытому рту Тимофея. Полилось тонкой струйкой молоко. — Пейте. Тимофей пытался, но молоко из дрожащего горлышка плескалось почти так же бесконтрольно как сперма — по лицу мимо рта, но даже то, что попадало, он не успевал сглатывать, и белые потёки разливались по шее, груди и животу. — Постель же зальём, — между глотками выпалил Тимофей, проливая ещё больше. — Да забейте. Парню было явно не до того. Он с удовольствием вылизывал молоко с его груди, оставляя засосы и маленькие розовые венчики от зубов. Тимофей вздрагивал и постанывал от каждого и надеялся получить ещё. Как-то приятно это получалось у Жени, и вроде ласково, и возбуждающе. — Какой нежный толстый котик, — ворковал Женя, Хотелось не согласиться, что никакой он не толстый, но было так хорошо, что спорить не хотелось. Ладно, пускай так. Женя поглаживал его живот и под ним, где начинался поросший седыми волосами пах и подтекал смазкой член. Он едва задевал костяшками чувствительную головку, но нарочно игнорировал. Зато яйца, которые хоть и были волосатые, но не так красиво, как у настоящих котов, тоже удостоил вниманием и помассировал. Живот и бока Тимофея вызывали в нём куда больший интерес. Он очерчивал пальцами неглубокую складку между грудью и животом, как-то неприлично зарывался в ямку пупка и снова вминал руки в бока и ляжки, растрясая и похлопывая, кайфуя от того, как они колышутся. Пробка внутри почти не шевелилась, поэтому хотелось, чтобы её вынули и наконец трахнули. Но Женя не торопился. Он повернул разомлевшего Тимофея, будто он и правда был не больше кота, на другой бок и приласкал второй сосок. — Ох, господи, — всё приговаривал Тимофей и не то кряхтел, не то стонал, пока Женя кусал и посасывал его грудь и сосок. Тимофея ещё больше разнежило в объятиях этих ласк. Наигравшись, Женя снова перевернул Тимофея, уложив животом себе на колени, огладил отставленный зад, и чуть покрутив пробку, осторожно вытащил хвост. Входа коснулись смазанные пальцы, обвели по краю и скользнули внутрь, ласково поглаживая изнутри, раздвигая и бережно растягивая. Да, очень бережно. Тимофею было с чем сравнить. Даже он сам не растягивал себя с такой осторожностью. Добавили больше смазки, и три пальца с влажным хлюпаньем стали медленно двигаться в заднем проходе, растягивая сильнее. Так сладко, так гладко заныривали до казанков. Тимофей лежал щекой на пропитавшемся молоком покрывале, слабо упираясь лапками в матрас, и потирался членом о бедро клиента как течная кошка. Разве что не орал на одной ноте. — Нравится, да? — улыбался Женя, второй рукой поглаживая его по упругому заду. — Вам хорошо, мистер Кот? Тимофей вряд ли мог что-то ему ответить. Его переполняла нежность. Он сучил своими лапками, стараясь насадиться глубже. — Такой отзывчивый… сейчас-сейчас, мой хороший. Женя выбрался из-под Тимофея и оседлал его бёдра. Широко раздвинул пальцами ягодицы и вошёл. Тимофея выгнуло, он хрипло застонал, заёрзал. Оглянулся на Женю, который всё не двигался, так заботливо позволяя привыкнуть к его члену. Наивный. Тимофей уже давно был готов. Он толкнулся, буквально подбросив ягодицами седока на себе, тот от неожиданности чуть не скатился, в последний момент ухватившись за его бока. И уселся обратно, но хоть так немного задвигался. — Полегче, мистер Кот. Вы всё ещё слишком тесный, а я люблю, чтобы хлюпало. Мне нужно привыкнуть, — тяжело дыша попросил тот, тиская его ягодицы и поясницу. — Я сейчас… Он начал трахать медленно и почти любовно, когда Тимофей был уже готов лезть на стенку. Темп нарастал постепенно и почти незаметно. Женя, как и многие клиенты, любил смотреть, как его член входит и выходит. Когда Женя загонял уже с привычной тому жёсткостью, и мошонка звонко шлёпала по ляжкам, тому казалось этого недостаточно. Он был близок к тому, чтобы кончить, когда Женя велел ему перевернуться. — Хочу видеть вашу красивую мордочку. Тимофей перекатился как мог быстро и задрал ноги, нетерпеливо подставляя жопу. — Какой жадный мистер Кот, — хмыкнул Женя, и снова загоняя член. — Вы скоро кончите? — спросил он и Тимофей быстро закивал, наивно доверяя этому доброму кошатнику, который заметив, как кошачий ствол начал пульсировать, пережал его у основания и закрепил широкое кольцо. Тимофей совсем не по-кошачьи заскулил, но едва ли смог сопротивляться. — Вот теперь не кончите. Мне нравится, когда он у вас стоит. Такой классный. Я потом вам обязательно подрочу, а пока… Ну вот, хоть кому-то нравилось, что он у него стоит, но опять не слава богу. Женя трахал его уже не сдерживаясь. Сильно, крепко. И в заднице громко хлюпало, а чужие яйца звонко шлёпались по заду. Стало жарко, выступил пот, а запахи душно сгустились. От каждого толчка тело содрогалось и выбивало хриплый стон, распухшие тёмные соски подскакивали, руки в лапках беспомощно елозили по простыням в надежде ухватиться хоть за что-то. Тимофей чувствовал, что клиент вот-вот кончит, он бы и сам уже раз пять кончил, но продолжал висеть в этом положении на грани оргазма и уже изнывал. Движения сбились, Женя всхлипнул, до боли впиваясь пальцами в мягкие бёдра, оставляя красные пятна, которые потом нальются синяками, и наконец расслабленно упал на Тимофея, лицом в грудь, жарко обдавая распаренную кожу жарким дыханием. Минуты две они лежали не двигаясь, только очень громко дышали. Очки клиента неудобно упирались в грудь. Член Тимофея, по прежнему твёрдый, неудобно упирался в живот клиента. — Может, это… — начал Тимофей. Он понимал, что после оргазма больше ничего не хотелось, но ему вообще-то обещали. — Да-да, я помню, но вы такой мягкий, — пробубнил Женя между сисек и, перекатившись на бок, снял проклятое кольцо и всё-таки стал лениво надрачивать. Запястье летало отработано и без видимых усилий, так что спустил Тимофей довольно скоро и с нечеловеческим облегчением. — Эх, если бы людей можно было заводить, как кошек, я бы вас оставил себе, — мечтательно проговорил Женя, пока заботливо вытирал сперму с тимофеева живота. — Вы бы жили у меня как кот. Спали бы со мной, лакали из миски молоко и ели корм… — И спал бы в коробке, — отрешённо дополнил картину Тимофей охрипшим голосом. — Не-а, — Женя перевернулся на спину, мечтательно улыбнувшись в потолок. — Я бы купил вам специальный кошачий домик. — А я бы из вредности всё равно спал в коробке. — Ну да, — улыбнулся Женя и, привалившись к нему, снова начал лениво и беспорядочно тискать его за мягкое. — Но у вас было бы всё для счастливой кошачьей жизни. Игрушки, поилка, кормушка, когтеточка… — У меня даже когтей нет. — Ну и что. Вы бы подходили к ней и делали вид, что когтите. Я бы вас гладил и вычёсывал. — И убирал за мной лоток? — хмыкнул Тимофей. — Ну вот, что вы наделали? Всю романтику испортили, — Женя капризно надул губы и шлёпнул Тимофея по животу. — Простите. Я не подумал. — А ещё вы не подумали, что с пробкой особенно в лоток и не сходишь. — Это да. Неудобно, — совершенно не расстроился Тимофей, потому что, слава всем богам, не был домашним животным ни этого парня, ни вообще. — Можно закрепить хвост иначе, — размышлял Женя. — И тогда вы всегда будете с хвостом. И ваша дырочка всегда будет свободна для спаривания. Тимофей представлял себе подобную перспективу всё ещё как дурацкую шутку, но всё равно содрогнулся от ужаса. — Лапками неудобно делать клизму, — поморщился он, глядя на свои руки всё ещё в этих белых варежках. — О. Я сам бы подготавливал вам попку, — обрадовался Женя. — Вы бы так мило смущались при этом. — Да не, — наверное, мило тут же смутился Тимофей. — Зачем вам смотреть на такое? Фу… Не желая того, он покраснел и побледнел, и даже где-то в боку кольнуло. Вот что-что, а некоторые вещи для него до сих пор являлись сугубо интимными процедурами, которые не хотелось бы демонстрировать вообще никому. Разве что вынужденно, какому-нибудь медработнику. — Да вы не понимаете. Это же такая форма доверия. Вы просто не пробовали… О, а давайте я вам сейчас сделаю клизму? — Женя посмотрел на Тимофея, нехорошо сияя очками. Очко Тимофея тоже сжалось от нехорошего предчувствия. — Может, всё-таки не надо, — попытался отмазаться Тимофей. — Не красиво это… и запах… — Да нет! — ещё больше возбудился Женя. — Это прикольно! Я в одном анимэ видел. Там девку так водой накачали, что у неё живот раздуло, как у беременной. — Мать честная, — округлил глаза Тимофей, тут же вспомнив тот мультик с изнасилованием. — Не бойтесь, я так не хочу. Это жесть совсем. Да и… живот у вас и так красиво выпирает, — тут же погладил он Тимофея по обозначенной части тела. — Небольшой спринцовки было бы достаточно… — Но это же… — задумался Тимофей, пытаясь найти причину этого с собой не делать. — Какой смысл? Я не понимаю? Это же почувствую только я и… — Ну вот! Вы почувствуете, и я это увижу вживую. Это же такая интимная процедура. И вы разделите её со мной, поделитесь своими чувствами. Молоко уже кончилось, а просто так трахать мне не интересно. Ну давайте поиграем в ветеринара, а? — и изображая кошкиного доктора, заговорил нарочито деловитым голосом. — В вашу дырочку столько накончали, что мистеру Коту теперь требуется промывание. М-м? У этого парня в детстве не было домашних животных, и по нему было видно. Тимофей не собирался на это соглашаться, но Женя убеждал, что в этом нет ничего страшного, что просто хочет сам сделать ему клизму, а опорожняться позволит без никого. Просто клизма. И то ли Женя умел уговаривать, то ли Тимофей был сам по себе слабохарактерным, но проклятый анимешник его всё-таки уломал на эту нелепую процедуру. Действительно, что могло пойти не так? Получив согласие, Женя тут же радостно подскочил и побежал готовить промывание. Пока его не было, Тимофей пялился на плакаты с мультяшными мальчиками и девочками. В голове не было ни одной мысли, как будто он совсем отупел. Поэтому, когда Женя вернулся с довольно странной конструкцией из двух резиновый предметов, объединённых тонкими шлангами и одной крупной спринцовкой, больше похожей на кондитерский шприц, полный воды, Тимофей только перекатился на живот и почему-то заржал. — Охуеть, — невольно вырвалось у него. — Да нормально, — хмыкнул Женя и тоже посмотрел на спринцовку. — Не парьтесь. Стандартная игруля. Я всю воду загонять не буду. Внутри снова что-то заскреблось. Сомнение пополам с любопытством. Такой херни он ещё не пробовал. Ну, не наедине с собой, по крайней мере. Он перекатился на бок и подставил расцвеченный синяками зад. Припухшего ануса коснулась твёрдая резина, проникая всё глубже. — Свободно, да? — Женя подвигал игрушкой внутри и чем-то запыхтел, отчего штука начала увеличиваться, всё сильнее растягивая проход. — Это небольшая камера. Я накачиваю её ручным насосом, чтобы вода не вытекала из вашей попки. Скажете, когда будет достаточно? — Достаточно! — тут же выпалил Тимофей, потому что уж слишком расслабился и чуть не проморгал момент. Женя остановился и подвигал камеру. Сидело крепко, отчего сделалось жутко, что она там теперь навсегда. Но как следует испугаться Тимофей не успел. Внутрь, через небольшой шланг, который проходил через камеру, заструилась теплая вода. Уже знакомое чувство, но обстановка вокруг делала этот процесс каким-то неловким. — Вы так покраснели. Вам нравится? — снова докапывался Женя. — Не знаю. Странно, — дипломатично отозвался Тимофей, понимая, что лицо и правда заливает жаром от всего этого непотребства. — Но вам приятно? — Я… я не знаю. Пожалуйста, хватит, — взмолился Тимофей, когда по ощущениям в него закачали целое море, а на деле только половину спринцовки. Он тревожно оглянулся на Женю, который снова завис в этом своём восхищённом состоянии, умиляясь его беспомощности. Тимофей чувствовал себя на редкость по-дурацки. По-настоящему нелепо и немного унизительно. Беспомощен, как котенок. Женя отсоединил спринцовку, но игрушку не вынимал. — Это типа специальная водичка, — как-то расплывчато объяснил он. — Ей нужно немного побыть внутри. Давайте вы пока пососёте мне, мистер Кот? Тимофей с трудом встал на колени. Камера внутри стала распирать ещё сильнее, давила на простату и от этого снова накрыло каким-то непонятным чувством. Женя подполз к нему на коленях и услужливо подставил пах. Тимофей взял в рот, уже плохо понимая, что происходит. Он был занежен, затрахан и измучен играми и сосал без выдумок, механически двигая губами по стволу, положив лапки Жене на бедра. Тот смотрел сверху, блаженно улыбаясь и почёсывая Тимофея за кошачьими ушами. — Вкусно, мистер Кот? — прошептал Женя, с умилением обнимая Тимофея за перепачканное спермой лицо. — Почему вы всё время спрашиваете? — спросил Тимофей. — Потому что вы молчите. А мне интересно. Что вы чувствуете, что думаете. Вы какой-то молчаливый кот. Вначале вы мне нравились больше. — Наверное, потому что я уже немолодой котенок и немного устал, — признался Тимофей, понимая, что рискует вот этим хорошим ребячливым отношением клиента. — Вы устали, да? — Женя понимающе обнял Тимофея, поглаживая и жмакая бока и грудь, как большую плюшевую игрушку. Уже вся кожа была в красных отпечатках его пальцев. — Я немного заигрался, но вы такой мимимишный, мистер Кот. Так много всяких штук хочется с вами сделать. Вы не представляете. Тимофей даже и не хотел представлять, предпочитая снова помалкивать, а то наболтает себе ещё на какие-нибудь процедуры. — А вот вы, мистер Кот, чего бы хотели? — Вытащить эту штуку. Она… Причиняет неудобство. Тянет. Опорожнить кишечник на унитазе, а не в кошачьем лотке, потому что я вряд ли смогу удержать в себе… Хоть что-то. Я очень растянут. Наверное, ещё долго не смогу прийти в норму, — ответил он максимально честно и чувствуя себя из-за этого ещё более голым. — А потом? Тимофей почесал бороду, под которой начало стягивать кожу подсыхающей спермой и молоком. — Вымыться, смазать жопу кремом от геморроя и, наверное, лечь спать? — ещё более честно ответил он. — Звучит здорово, — бесцветно проговорил Женя. — Как бы я хотел позаботиться о вашей попке… Может быть, вы позволите хотя бы вынуть из вас камеру? Вы же всё равно не знаете, как спустить воздух. — И правда не знаю. Может, просто на словах объяснишь, а? Евгений, я всё понимаю, вы за всё это заплатили, можете делать что хотите, но может… хотя бы отложить на другой раз, а? Я не так молод, чтобы зараз испытывать столько всего. Женя откатился в сторону и тяжко вздохнул. — Пиздец, — с досадой прорычал он в потолок и снова посмотрел на Тимофея. — Ну как я могу отказать такому милому коту? Ладно, слушайте… Тимофей, получив инструкцию, нащупал рукой пробку на камере и затычку, которую надо было отщёлкнуть, чтобы лучше понять, чего с ней делать. Женя проводил его до туалета, всё же пару раз попытавшись уговорить хотя бы подсмотреть через щель в двери. Но Тимофею не нужен был ещё один любитель туалетных приключений, а потому безжалостно закрылся на шпингалет и на всякий случай для дополнительной маскировки шумно включил воду в душевой и стоявший там же в уборной музыкальный приёмник. Если бы ещё можно было точно так же избавить от дальнейшего самого себя? Клиент от двери, кажется, так и не уходил, загадочно улыбаясь, как ёбаная Джоконда, как будто все ухищрения Тимофея были проделаны зря и он всё слышал и видел, но спрашивать Тимофей не стал. Меньше знаешь — меньше заёбываешься. — Вы такой милый, когда смущаетесь, — всё так же по-дебильному улыбался Женя, когда переодевал Тимофея обратно в его вещи. — Жаль, что в этот раз вы не позволили мне поиграть с вашей попкой. Ну ничего, в следующий раз я даже куплю для вас специальный крем и позабочусь от и до. Когда вроде бы помытый Тимофей вернулся домой, то вымылся ещё раз. *** Май становился всё жарче. А на третий день после вызова у анимэшника Тимофей столкнулся с первыми последствиями своей работы. Проблемы с желудочно-кишечным трактом. Сначала Тимофей подумал, что чем-то траванулся. Вовремя не убрал кастрюлю с плиты в холодильник и суп на неделю скис. Или то молоко на вызове давало о себе знать, хотя сколько он там его выпил? Больше по усам текло да по мошонке. Оно тоже могло испортиться или просто пойти не в строчку. Хотя раньше он мог буквально запивать молоком селёдку и они отлично переваривались без последствий. Да что там, в девяностые он ел подгнившие яблоки и заплесневелый хлеб — и хоть бы что, а тут то запор, то диарея. Дело было явно не в молоке и не в супе, потому что и на следующий день, и ещё через два Тимофей, мучимый животом и потерявший так хвалимые клиентом формы и заодно здоровый цвет лица, был вынужден позвонить терапевту. Тот выслушал жалобы и велел прийти вечером. — Что с тобой делал последний клиент? — после осмотра спросил Артур, заполняя одну бумажку за другой, что уже немало пугало. — Трахал? — Помимо этого. Тимофей, не заставляй меня играть в детектива, мы не в сериале. А вас таких загадочных сегодня был каждый второй, — проворчал терапевт, страшно зыркнув чёрными глазищами над стёклами очков. — Ну, молоко пить заставлял. — Молоко покупал ты? Бутылку не меняли? — Не знаю. Вроде нет. Я бы заметил, если бы этикетка сменилась. Думаешь, молоко испортилось? — Нет. Тебя бы пронесло и всё. Что ещё было? — Ну, он мне клизму поставил. Довольно большую. На пол-литра. — Понятно. Завтра сдашь анализы. Вот направление, по результатам скажу точно. Но скорее всего, он тебе закачал мыльной воды или чего-то подобного и похерил естественную микрофлору. Ты же себе обычно просто тёплую кипячёную воду ставил? — Да. Всё по твоей инструкции. — Ну и вот. А у тебя удалён аппендикс, к тому же частые промывания в принципе вредны… — Артур о чём-то задумался, но снова вернулся к заполнению бумажек. — Если мои подозрения подтвердятся, я тебе позвоню, зайдёшь в аптеку и по этому рецепту купишь всё необходимое. Если нет, придётся нам с тобой увидеться снова и искать по новой. А этого не хотелось бы. На днях звонили Володя с Димасиком. Очень тебя хотят. А я очень хочу, чтобы ты у меня не терял форму… кстати, об этом. Володя намекнул, что они собираются взять тебя дуэтом в один проход. И намекнули, что ты тоже не против. Это действительно так? — Они меня в такой момент спрашивали, когда я бы на всё что угодно согласился. А теперь даже и не знаю. — Учти, это довольно рискованно. И травмоопасно, — предостерёг Артур. — Я конечно понимаю, что тебе сейчас нужны деньги, а за подобную услугу платят поболе, чем за первый раз, но… Ты считаешь, что готов? «Вот же…» Если бы Артур не упомянул про деньги, то Тимофей совершенно точно отказался бы, но каким же меркантильным его сделала эта работа. Хотя он и раньше любил премии и оплаты за сверхурочную работу, но тут лесом шли уже моральные принципы. Тимофей и не думал об этом. Все терзания прошли как-то фоном, как пейзаж за окном поезда. — Думаю, да, — пожал он плечами. — Готов. — В любом случае, пока ты на больничном, я мальчикам позвоню и сообщу, что ты пока не сможешь к ним приехать. Надеюсь, они поймут. Подождут или согласятся на замену. — М-да, — пожевал губами Тимофей. — Нехорошо как-то получилось. — Не переживай, дело житейское. Неприятно, конечно, но клиенты предупреждены, что работники уже в возрасте и существуют ограничения. На будущее, на экстремальное спринцевание больше не соглашайся. И вообще на всякие незапланированные практики. Говори, что доктор запретил по медицинским показаниям. — Хорошо, — послушно, как школьник на ковре у завуча, кивнул Тимофей. — Вот направления, — Артур передал пачку бумажек на анализы, которые предстояло сдать. — И… ещё кое-что. Может, если ты не можешь взять кредит, тебе одолжить недостающее? Сколько тебе там надо? А отдавать так же с клиентов будешь. Не подумай только, что я хочу совсем загнать тебя в кабалу. Просто мне бы не хотелось, чтобы ты сгорел на производстве. «Производстве чего?» — хотелось переспросить, но вместо этого Тимофей просто согласился. Дают — бери, бьют — беги. Домой он вернулся в приподнятом настроении, хотя денег ещё не получил. С собой Артур таких сумм не носил, но позже обязался передать сам или через водителя. Не верилось, что наконец-то он сможет купить машину. И даже снова заурчавший живот беспокоил уже не так сильно. Пропьёт пробиотики, или что там ему написал в рецепте Артурчик, и всё снова будет в порядке. *** Жизнь снова налаживалась. Живот почти не беспокоил. Артур ещё не звонил, а потому телефон лежал рядом, когда Тимофей просматривал объявления о продаже машины. Нужно было отобрать несколько и обзвонить, чтобы убедиться, что объявление ещё актуально и понравившуюся машину вот прямо сейчас не оформляют на нового владельца. Экран телефона загорелся и пиликнул, сигналя о новом сообщении. Тимофей сначала подумал на рекламу проклятых банков, которые сначала предлагали взять выгодный кредит, а потом говорили, что не дадут, потому что у Тимофея Ивановича постоянного источника заработка нет. Но это оказался не банк. Сообщение пришло неожиданно от Лёши, хотя Тимофей ему вроде бы своего номера не давал. Лёша: Прячьте стафф светке донесли чо вы гей она прям щас идёт квам» Судя по отсутствию запятых и горе ошибок, дело было серьёзное. Но Тимофей особенно не переживал. Весь так называемый стафф был обработан и убран повыше ещё после того раза, как в его вещи сунул свой любопытный нос студент. А ничего эдакого у него больше не водилось. Что там обычно такое стереотипно гейское на него могли бы повесить? Боа из перьев? Но хорошо, что предупредил. Дверной звонок подтвердил, что Лёша волновался не зря. Тимофей в самом расслабленном расположении духа, ведь он ни в чём не виноват и подозревать его не в чем, отправился открывать, но на пороге стояла не Света, а сутулый бритоголовый мужик угрожающего вида. — Ты пидор что ли? — на редкость гнусным голосом поинтересовался он, без приглашения заходя внутрь. Тимофей вполне логично сделал вывод, что это тот самый хахаль Светланы, которого она, видимо, послала вместо себя проверять соседского дедушку на аморальное поведение. Оказалось неприятно, и Тимофей уже хотел устроить экскурсию этому гражданину, ну или просто послать на три буквы, когда слева в голову прилетел кулак, и с неожиданной для такого, кажется, компактного мужичка силой отшвырнул Тимофея в сторону вешалок, немного смягчив этим падение. Нет. Посылать на хуй было уже поздно. Надо было вообще не открывать дверей. В ушах звенело, а сердце колотилось почему-то где-то в районе глаза. Тимофей ни черта не мог сообразить. Подняться не получалось. Злой мужик продолжал сыпать удары, на этот раз ногами. Благо на Тимофея попадали плащи да куртки, хоть немного смягчая удары, пока к рычанию и матам защитника традиционных ценностей не добавились женские крики. — Саша, ты нормальный? Прекрати счас же! Тебя вообще просили? — Ты же сама сказала, что этот… — возмутился Саша. — Я сказала, что сама разберусь! — Ну Свет! — Пошёл вон! Придурок… Злой Саша, недовольно пыхтя, ушёл. Светлана откопала из-под курток побитого соседа и с опаской заглянула в лицо. — Живы? Ну слава богу, обошлось. Вы простите меня, пожалуйста. Я думала, он за сигаретами пошёл, а тут Лёшка из окна мне орёт, что он к вам побежал. Дебил тупорогий… Вы встать можете? Болит что-нибудь? Скорую вызвать? — Ещё не знаю… Тимофей поднялся, заглядывая в зеркало. Если бы этот Саша оказался левшой, то скорее всего, Тимофею было бы не во что смотреться, да и нечем, а сейчас он вполне видел одним глазом, как второй заплыл и жутковато краснел с переливами всех цветов радуги. Прямо Рокки Бальбоа в последнем раунде. — За что ж вы меня так? — спросил он Свету, болезненно морщась при попытке потрогать фингал. — Да… понимаете. Очень стыдно. Просто кое-кто мне сообщил, что Лёша у вас ночует, а вы вроде как имеете наклонности… на мальчиков. И вы Лёшу того… ну… — Света продолжала заламывать руки. Тимофей дошёл до холодильника и достал из морозилки пачку пельменей. Прохлада от пачки немного уняла пульсирующую боль. На ужин придётся есть пельмени. — Я не поверила! Правда! — продолжала Света, следуя за Тимофеем в гостиную. — Я, конечно, собиралась к вам заглянуть. Но только для того, чтобы убедиться, что брат вам не мешает! А не то, что этот придурок подумал… Я же не знала, что так получится! Звучало вроде бы искренне, но всё равно не до конца понятно. — И что вы теперь от меня хотите? — Тимофей с облегчением повалился на диван и закрыл второй глаз тоже. В голове гудело и от боли, и от голоса этой женщины. — Ничего, — растерянно развела она руками. — Чтобы вы про нас плохо не думали. И Лёша мне не простит. Он про вас не затыкается. Вы для него прямо как отец… — Ну… это ведь не Лёша вам про меня эту сплетню донёс? — спросил Тимофей, прекрасно зная, кто это был. — Нет! Это какой-то старик был… такой, знаете… Вижу его постоянно у вашего подъезда. Неприятный такой. — Это сосед. Мстит мне. Наверное, думает, что я его бабку хочу увести, — соврал Тимофей, потому что тоже не хотел, чтобы про него плохо думали. Да и в принципе огласки не хотел. — Вот же! — Света тут же сменила милость на гнев в сторону брехливого Василича. — Чем мне вам помочь? Может… а хотите, я Сашу попрошу, и он этому вашему соседу ноги переломает? — Не надо. Я сам с ним разберусь, — весомо пообещал Тимофей. Света ещё какое-то время не уходила, то предлагала всё-таки вызвать врача, то зачем-то приготовить ужин и помыть полы. Но успокоилась и наконец-то убралась только после того, как повесила на вешалки всё упавшее. Когда за ней захлопнулась дверь, Тимофей сначала выдохнул с облегчением, а потом вспомнил про огромный фингал. Нужно было позвонить Артуру и сообщить, что теперь он не может работать не только жопой, но и лицом. Уже взял телефон, но увидел ещё одно безнадёжно запоздавшее сообщение от Лёшки. Лёша: Неот крывай там её мужик Наверное, пришло, когда он уже шёл открывать. — Артур? — О, как хорошо. А я только что хотел тебя порадовать, что мои подозрения подтвердились. Всего лишь дисбактериоз. Пропьёшь курс. Тебя как раз на эту пятницу Пётр Денисович заказал. Очень соскучился по тебе. Пётр Денисович «Внучок», конечно, был вполне неплох как клиент, но как теперь было идти к нему с таким фингалом? Вот как специально. Отчего-то пропускать вызов совсем не хотелось. Он и так снова выпадал из рабочего графика. Выпадать ещё больше казалось неуважением. — Хорошо, — кивнул он. — А кто за мной приедет? — На этой неделе работает Татьяна, а что? — Нет, ничего. Спасибо, Артур, — всё-таки решил справляться своими силами Тимофей. Когда отёк немного спал, он пошёл в аптеку. Купил заодно тюбик мази от синяков, которое шибко советовала провизор. До пятницы было ещё три дня. Тимофей как на чудо надеялся, что за это время придёт в норму. Глаз уже хотя бы открывался. По дороге из аптеки его подловил Лёшка. — Тимофей Иванович? Вы как? Простите, я пытался вас предупредить… — Да успокойся, шебутной. Не твоя вина, — сказал он, чтобы избавиться от второй волны извинений. — И это, Светка этого Сашу прогнала, так что я. Ну. Мне можно теперь не искать ночёвку, но… можно мне к вам всё равно иногда в гости приходить? — сбивчиво напрашивался студент. — Приходи, — расщедрился Тимофей, потому что хуже уже явно не сделаешь. — Звони только. Кстати, где номер мой взял, шпион? — Вы пока на свидании были, я с вашего телефона себе позвонил. Ну, на всякий случай. В следующий раз, на всякий случай, Тимофей будет сначала смотреть в глазок, а уже потом открывать. Какие, кажется, простые истины, а он чуть без глаза не остался. Наверное, Артур и это сумел бы обернуть в свою пользу. Дома Тимофей напился таблеток, по инструкции заел, и решил пока скоротать время за компьютером. В закладках давно лежала одна интересная статейка про строительство дачных домиков, прочитать которую всё не доходили руки. На сохранённых вкладках также болтался сайт так называемого клуба пожилых рыболовов, чтобы вызвать кого-нибудь из «рыбаков» на дом и вместе «порыбачить». Это была ещё приличная версия сайта, доступ к неприличной открывался для желающих только за деньги. Фотография в рабочем костюме в профиле была только у Тимофея. У остальных были ещё постановочные фотки на натуре с удочками. На обложке сайта было общее фото с рыбалки. Тоже вполне приличное, но видно, старое, потому что Павлика ещё не было, а вон тех двоих стариков уже не было. Наверное, один из них был тем самым Тихоном. Да какая теперь уже была разница. Единственное, что Тимофею было непонятно, почему у него был указан неверный возраст. Шестьдесят пять лет. Будь оно так, он бы спокойно посиживал на диване и получал свою честно заработанную пенсию, а не вот это всё. На всякий случай Тимофей посмотрел профили остальных. Цифры там колебались от шестидесяти до семидесяти, и только у Марика стояло чуть ли не восемьдесят. Выглядело неправдоподобно. И зачем? Чтобы повысить их возрастную ценность для любителей постарше? Как вино. Тогда понятно, почему Марик был так бешено популярен. Но сейчас Тимофея это волновало не так сильно. Он закрыл вкладку с «рыбаками» и нашёл свою статью про домостроительство. Лучше было сосредоточиться на чём-то обыкновенном. А то в последнее время работа уж слишком сильно забиралась в его нормальную жизнь. И не всегда безболезненно. Но несмотря ни на что, с каким-то садомазохистским упоением, он не собирался бросать это дело. *** Синяк сходил медленно, как снег затяжной весной. И в день «Д» всё ещё оставлял под глазом свои буро-желтеющие следы. Звонить Артуру Тимофей всё ещё опасался. А вдруг снимет с заказа. Поэтому позвонил Лёше, наивно надеясь, что тот сможет украсть для него из косметички сестры какую-нибудь пудру. Лёша, к своему стыду, признался, что в косметике понимает примерно ничего. Отличает помаду от теней, а вот в остальных тюбиках и баночках может промахнуться. Время до вечера медленно истекало, но капитулировать Тимофей не собирался. Он собрался с духом и позвонил Ульяне. — Алло? — Ульяна Андревна? Здравствуй. Это я, Тимофей. Не отвлекаю? — потея от волнения всем собой, спросил он, когда взяли трубку. — Тимофей? — переспросила она, и было прямо слышно, как Ульяна, произнося его имя, улыбнулась. — Да, это я. Прости, что звоню по такому поводу, но мне нужна твоя помощь. Больше мне надеяться не на кого, — не смог он удержаться от крохотной манипуляции, но нисколько не соврал. Из всех его знакомых умением обращаться с косметикой, очевидно, запомнилась только Ульяна. — А чем я могу тебе помочь? — У меня сегодня вызов, а под глазом фингал. Сможешь как-нибудь загримировать меня? А я… буду должен услугу. Что захочешь или деньгами, — пообещал всё на свете Тимофей. — Тебе повезло, что мы сегодня не поехали на массаж. Приезжай. Ульяна продиктовала адрес. Это было на другом конце Энска. Тимофей решил сразу одеться на вызов и позвонил Татьяне, чтобы забрала его с другого адреса. Он боялся, что и до Ульяны не успеет доехать вовремя. Кое-как сообразил, на чём к ней будет быстрее доехать, и сумел добраться всего с одной пересадкой. Хоть в чём-то везло. — Здорово, джентльмен! — открыла ему Земфира. — А мы тут плюшками балуемся. Чайник как раз скипел. Будешь? — Боюсь, что на плюшки времени у меня уже не остаётся. Мне бы фингал замазать, — в нетерпении топтался на пороге Тимофей. — Блин, вечно вы, мужики, только когда что-то надо заявляетесь. Нет чтобы просто так в гости заглянуть, — с наигрышем возмутилась она. — Форс-мажор, — пожал он плечами. — В следующий раз зайду просто так. С тортиком. — Лучше с вином. Я люблю белое, сладкое, — залихватски подмигнула Земфира и в шутку потыкала локтем в живот. Но тут появилась Ульяна. Приветливо улыбаясь, она вышла к нему в шёлковом фиолетовом халатике, рукава и капюшон которого были оторочены перьями, чем снова сразила наповал. Тимофей даже забыл, зачем пришёл. — Здравствуйте, Тимофей. Отомрите уже. Всё готово. Пойдёмте. Тимофей с готовностью скинул ботинки и пошёл за Ульяной, как за верёвочку. Квартиру у девчонок была большая, сталинка, с высоченными потолками. И обстановка женского царства показалась вполне обычной, хотя обращать внимание на какие-то детали Тимофею не было времени. Он только заметил на стенах какие-то фотографии в рамках и красный бюстгальтер, висящий на люстре в спальне. Очень хотелось спросить, откуда, зачем, почему, но от волнения снова выскочило из головы. Его усадили перед большим подсвеченным лампами зеркалом, а на столе выстроилась целая вереница всяческих баночек, тюбиков и кисточек для макияжа. — Да мне бы только фингал замазать, — сразу решил напомнить он, когда к нему приступила Ульяна, а Земфира села рядом и, кажется, собиралась просто пялиться на процесс, поедая плюшку с чаем. — Замазать ты и сам себе мог бы. Но тут отёк не везде сошёл. Придётся использовать тяжёлую артиллерию, — как генерал в штабе, вынесла вердикт Ульяна, обтирая его физиономию ватным диском, смоченным какой-то пахучей жижей. — Пожалуйста, прикрой глаза. Тимофей прикрыл, но буквально после пары помахиваний кисточкой его попросили открыть обратно, а потом снова закрыть. И снова. И снова. — Эх, сейчас такая классная косметика, — вздыхала Земфира, смачно жуя плюшку. — Мне когда отец фингал поставил, театральный грим, конечно, помогал, но на улице он сильно заметен. Пришлось потом из дома бежать. — Сколько же тебе было? — спросил Тимофей. — Шестнадцать. Да нормально у меня всё было, не грузись, — Земфира снова шумно отхлебнула чаю. — А то по глазам вижу, уже напридумывал себе бедную сиротку. — Так уж я привык — подозревать худшее, — попытался философски рассудить Тимофей. — А из-за чего с отцом-то разлад был? — Из-за творческих разногласий. Я хотела после школы идти в театральное, а он хотел, чтобы я в учительницы пошла. Ну какой из меня учитель? — Ты зря, Зема, из тебя получился бы очень хороший учитель, — не согласилась Ульяна. — Не, — поморщилась старушка. — Я не люблю детей. Они постоянно орут, вешаются на меня, лезут обниматься. Автографы просят. Я для них какой-то Брюс Уиллис детского разлива. — Ты ворчишь или хвастаешься? — хмыкнула Ульяна, продолжая красить вокругглазье Тимофея. — Я констатирую факты. — Кстати, а почему ты мне чаю не принесла? С плюшечкой, — Ульяна на секунду отвлеклась от покраса и просительно посмотрела на подругу. — Уль, ты же на диете. Какие тебе плюшечки? — Ну принеси. Видишь, я занята, а они так вкусно пахнут, что я начну капать на Тимофея слюной и придётся всё переделывать. Тимофей открыл один глаз и тревожно посмотрел на Ульяну, тревожась, что такое на самом деле случится. — А потом нельзя? — нахохлилась Зема, продолжая демонстративно потрясать плюшкой и чашкой с чаем. — Я уже так кайфово расположилась. А чтобы принести чай тебе, мне придётся прервать свой кайф, а когда я вернусь, этот чай потеряет эту идеальную температуру и вообще весь момент будет беспощадно проигран. Ты что, не знаешь основ драматургии? Нельзя прерывать одно событие, если… — Ну принеси мне чаю, что ты опять комедию ломаешь? Ты уже потеряла этот свой момент, когда начала нести эту чушь про драматургию. Я тебе всегда чай приношу. А ты раз в пятилетку жмотишься. — Ну вот. Кайфоломщица! — с ворчанием Земфира утопала на кухню, а вернулась с чашкой и плюшкой на блюдечке, которую громко поставила на столик, в гущу макияжных принадлежностей. — Довольна? — Ты моё солнышко ворчливое, спасибо! Ульяна чмокнула Зему в нос и в последний раз мазнула пушистой кисточкой по скуле Тимофея и отступила. — Думаю, готово. Посмотри. Заметно, что был синяк? — А вам заметно? — Тимофей наклонился к зеркалу, разглядывая себя, но хоть убей, бланш под глазом разглядеть не мог. — Ну я-то помню, который глаз тебе маскировала, — фыркнула Ульяна, наконец-то взявшись за чашку, и отщипнула пальцами и правда одуряюще вкусно пахнущую плюшку. — Ульяна, ты волшебница, — признался Тимофей, потому что и правда в зеркале не видел даже признаков своего фонаря, да что там. У него как будто стало на пару морщин поменьше. — Девочки, вы меня просто спасли! — Да не за что, — пожала плечами она. — Странно только, что Артур тебя к нам послал, а не как обычно, в салон. — Или ты ему не сказал? — догадалась Земфира, крепко хлопнув по заднице, когда Тимофей встал из-за стола, собираясь сбежать от допроса. — А что, так можно было? — удивился он. — Я боялся, что он меня с заказа снимет. — Ну вот в следующий раз не бойся. У Артура на любой форс-мажор предусмотрен форс-план. Ну или почти на любой, — заверила Земфира и подмигнула. Спускаясь в кабине лифта, Тимофей думал, что он кретин. Но он хотя бы не запорол дело, заявившись к внучку с фонарём. Вот был бы скандал. На телефон уже пришло сообщение от Татьяны. Значит, успевал. — Загостился, что ли? — спросила вместо приветствия водительница. Тимофей кивнул, и на этом расспросы закончились. Наверное, окажись на её месте Олег, Тимофей бы так легко не отделался. Снова маленькое везение. *** Чего ждать от Петра, Тимофей более-менее представлял. И то ли он в этот раз меньше волновался, то ли наоборот успел хорошенько поволноваться из-за другого, но театральщина с Петей его так не тронула. Тимофей послушно следовал сценарию, который предоставлял клиент. Снова слушал рассказы Пети о жизни, что-то он запомнил с прошлого раза, что-то казалось новеньким, а может, он просто забыл. После рассказа про развод и смерть ребёнка Тимофей гладил плачущего ему в плечо мужчину и чувствовал себя абсолютно чужим на этой кухне рядом с этим человеком. И все эти слёзные страдания клиента казались уже не болезненными и искренними, а какими-то вымученными и жалкими. И от всего этого на душе было как-то гадостно и находиться рядом с Петей больше не хотелось. Разве что хорошенько встряхнуть и посоветовать уже найти силы сделать хоть что-то со своей жизнью. Но показывать всего этого Тимофей не имел права. Его заказали в качестве жилетки для слёз, и он должен был отыгрывать жилетку. Пропитанный соплями свитер теперь точно придётся стирать, а его, как назло, нельзя было засунуть в машинку. О чём он думал? Тимофей снова попытался сконцентрироваться на клиенте, но вместо этого вспомнил какой-то рассказ, который как-то случайно услышал по радио. Там художник искал себе натурщицу для полотна с Богоматерью и взял проститутку. А та, узнав, кого с неё рисуют, впала в праведный гнев, что с неё рисуют Матерь божию, и сбежала. Что было дальше, Тимофей не дослушал, но вот теперь даже его первое отторжение, что ему — проституту, надо будет отыгрывать героя войны и чьего-то любимого деда, казалось таким глупым. Кого он из себя строит? До настоящего страдальца ему ещё далеко. Тимофей гладил рыдающего мужчину по спине, как попугай повторяя, что всё будет хорошо, что нужно постараться. Ещё какой-то бред, который Петя, кажется, даже не слышал. Благо что рыдать он наконец-то перестал, и почти сразу же потащил смотреть тот же набор мультиков, что и в прошлый раз. Прочитав ту же самую сказку, Тимофей убедился, что клиент достаточно хорошо притворяется спящим, и ушёл, захлопнув за собой дверь. Как же душно было в этой квартирке, забитой памятью об умерших. Приехав домой, Тимофей как в первый раз увидел свою вешалку, в которую его совсем недавно уронили хуком справа. Раньше пальто и плащи покойной жены висели далеко, у самой стенки под его одеждой. Сначала ему было так спокойней. Как будто она просто ненадолго вышла, но скоро вернётся. Потом он и вовсе забыл, что они там. Даже её туфли и ботинки пылились на подставке для обуви. Тут же на вешалке оказалась старая курточка Коли, которую он не забрал с собой, потому что давно из неё вырос. Яркая такая, с китайского рынка. Он так привык к этим вещам, что кажется, убери их, и оторвёшь кусок сердца. На кухне Тимофей нашёл в пакете с пакетами достаточно большой экземпляр и упихал в него все тряпки. Оставил только Колину куртку. Вдруг ещё вернётся. И Машины туфли. Они всё ещё казались ему нужны. Как-то спокойнее было, когда они стояли рядом с его ботинками. Видимо, он себя переоценил. Оказался не готов окончательно рвать связи. Но хотя бы так. Может, потом сможет? Тимофей не любил кладбища. Несмотря на то, что там под землёй лежала его Маша, это было чужое для неё место. При жизни Маша там не жила и бывала редко. Ничего от неё там не было. Только фото на камне. Поэтому со дня похорон Тимофей больше ни разу там не появлялся. Не чистил заросших могил, не приносил цветов. Маши там не было. Она до сих пор жила с ним, просто вышла куда-то. В магазин, наверное. А туфельки пусть стоят. Маша их так любила. «Пусть стоят».